***
Зал был полон народу. Словенка Рейвен (с ней Марко уже был знаком) и полька Луна — обе длинноволосые блондинки в красном — стояли рядом, как двойняшки, Сильвестр, кажется, из Литвы, болтал с Нимо из Швейцарии; близнецы Маркус и Мартинус хохотали над шутками финских парней… Ведущий, Боян Цветичанин, парень с прошлого Евровидения, долго ходил туда-сюда по сцене и что-то печатал в телефоне, а потом спрыгнул и подбежал к Филипу и Марко. — Buenas noches, господа, — они с Филипом пожали друг другу руки, — как настрой? — А вы знакомы? — Марко немного стушевался, на мгновение почувствовав себя чужим на этом празднике жизни. — Два серба-музыканта и не знакомы? Быть такого не могло, — Боян обнял Филипа за плечи, — теперь и с тобой должны познакомиться, брат-хорват. Боян, — он протянул Марко руку, и тот представился в ответ. — Мар-р-рко, — Боян сжал пальцы и потряс ими в экспрессивном жесте, — у меня брата двоюродного так зовут. Р-р-рим-тим-таги-диги-рим-тим-тим! — пропел он с намеренным хрипом, — Дай пять, крутой парнишка. Если уж мой Каарья не победил, то желаю этого тебе. — Твой… — зачем-то зацепился за слово Марко, — Да, я помню, вы в прошлом году дружили. — Мы и сейчас, — Боян прокашлялся, — неплохо ладим, так сказать. Ты какими судьбами-то всё-таки тут, — он снова обратился к Филипу, — друг мой ситный? — Тея, — объяснил Филип, — Я должен её поддержать. Раз уж сам я в пролёте, — он развёл руками, — не судьба. — Те-е-я, значит, — протянул Боян, прищурившись, — угу. Верю. Будто бы почувствовав, что её зовут, разбавить мужскую компанию прибежала Тея Дора со стаканом шампанского в руках. Причёска и маникюр её были прямо как у Лорин в прошлом году. — Приветик, парни! — у неё немного потекла тушь, — Господи, финны так смешно шутят, мы там все на полу валялись, — она вытянула худую бледную руку в сторону Марко, — Марч, фотка суперская получилась. — Возвращение блудной красотки, — Филип приобнял Тею за талию, как если бы она была его девушкой, — Наша звезда Тик-тока две тысячи двадцать три, — сразу, как он это сказал, все вчетвером запели: — Niko neće, Džanum, Ni za živu glavu, Da mi leči ranu... — Вот она, югославская диаспора, — рассмеялся Боян, — слева направо. — Я побегу к девчонкам, ладно? — Тея будто отпрашивалась у Филипа, — Не теряйте. Если что, вернусь к вам, — она послала всем воздушный поцелуй и скрылась, шурша подолом платья: издалека ей помахала австрийка Калин. — Ну, вам повезло всяко больше, чем мне и Каарье, — Боян положил ладонь Филипу на плечо, — как минимум, языкового барьера нет. — В каком это смысле — «повезло»? — Филип чуть приподнял брови. — Ох, не держи меня за дурака, — Боян повертел в руке полупустой бокал так, что оставшаяся жидкость забилась по его стенкам, — я такое за версту вижу. Теперь Марко стало понятно, почему ещё на сцене Боян то и дело хихикал в кулак, поглядывая на них двоих. Видимо, насчёт него и Каарьи прошлогодние интернет-шипперы таки были правы. — Эй, — Боян отозвал Филипа в сторонку пошептаться, — не бойся, — он кивнул в сторону Марко, — я его ненадолго отберу. Вскоре под ехидное «не буду вам мешать» Боян вернул Филипа, а сам ушёл к Рейвен снимать видео для Тик-тока, и они с Марко вновь остались вдвоём. — Как насчёт вырваться отсюда и поесть? — предложил Филип, — Боян посоветовал ресторан. Марко облизал губы. Даже сквозь музыку, болтовню и хохот, видимо, было слышно, как у того предательски урчит в животе. — ...думаю, в качестве утешительного приза я заслужил одного свидания с Лазаньей. — Оу, — Марко оглянулся по сторонам, — так значит, будем есть лазанью? — Мы можем поесть что угодно, — Филип поправил свои жёлтые очки, — но если ты хочешь лазанью, не проблема, — он погладил Марко по плечу, хоть и сам говорил, что хочет остаться за вечер максимально незамеченным. Филип, хоть и младше, но казался Марко таким наглым. В хорошем смысле. Марко молча кивнул и ушёл переодеваться. Идти с Филипом по улице, а не видеть его сообщения в чате или личной переписке, было непривычно. Без умолку он, конечно, не болтал — после шума от музыки и чужих голосов в зале в этом-то потребности и никакой не было, — но ощущение типа «вау, он живой» всё же присутствовало. — Всё о-кей? — поинтересовался Марко. — Вроде как. Только долгов по учёбе накопилось выше крыши, я еле разобрал. Там, в универе, музыкант-не музыкант, всем плевать. Все равны, никаких поблажек нет. Поэтому вот так. Руки устали рисовать и писать. Но а что поделать? Сам виноват... Нам вон туда, — Филип указал пальцем на здание. Он уже рассказывал Марко о долгах, но тот всё ещё переживал, всё ли у Филипа хорошо, достаточно ли он спит и отдыхает в целом, потому что с таким графиком как у него точно свихнуться можно. — Боян сказал, тут паэлья отменная, — они заняли маленький столик посередине зала, — а вот из итальянского лучше ничего не заказывать. Но мы рискнём, да же? Кто не рискует, тот не пьёт амароне, — он поправил чёрную бархатную перчатку на правой руке, — или ты херес хочешь? — Да мне как-то без разницы, если честно, — Марко растерянно пожал плечами, — Главное, чтобы в голову дало. Возьми что-нибудь на свой выбор, о-кей? Без повода в ресторанах Марко обычно не ел, и не потому, что денег не было — просто не имел такой привычки. Фастфуд не в счёт — «ресторан» для Марко был очень узким понятием и представлялся примерно вот так: чтобы внутри небольшие аккуратные столики с белыми скатертями поверх них, чтобы посередине небольшая вазочка с цветами... А лазанья обычно была самая простая — размороженная из супермаркета. Реже — готовил целиком и полностью сам или с Бети, — не до этого было. Всё происходящее выглядело для Марко словно какой-то авантюрой. Парень, с которым они общались месяц; парень, который не прошёл на Евровидение и теперь по сути находился здесь только ради него, позвал его, без пяти минут женатого, на, чёрт возьми, с в и д а н и е. — Какая лазанья тебе больше нравится? — Филип водил пальцем по страничке меню. — Не знаю даже, — Марко пожал плечами, — наверное, когда тесто тонкое. — А мне — чтобы сыр во-от так тянулся, — Филип сжал пальцы на обеих руках, а потом соединил и разъединил их между собой, будто бы показывая, как тянется расплавленный сыр, и Марко разулыбался, — Я пойду, вымою руки, — Филип снял перчатки одну за второй и уложил их себе на колени, — а ты за перчатками последи, чтобы не украли, — он подмигнул Марко и поднялся со стула, — не знаю, куда их деть, подержишь? — Ты, оказывается, шутить умеешь, — Марко забрал перчатки. Когда Филип скрылся за столами и стеной, Марко погладил чёрную бархатную ткань одной из перчаток, а после прислонил её к своему лицу. Пахло древесно-травяным парфюмом. — Надо же, — говоря это, когда заказ уже принесли, Марко не смотрел на Филипа, а тупил в тарелку, разрезая тонкие листы теста, — я был склонен думать, что люди твоего года рождения ещё в садик ходят, а тут… Филип лишь тихо усмехнулся. — Обычно думают, что я старше. — Правильно думают, — Марко сделал глоток вина, — когда я узнал, сколько тебе, я обалдел, — взгляд его зацепился за красный след от помады на чужом бокале. К Марко пришло осознание, насколько давно он никуда вот так не выбирался. Осознание, что теперь он в другой стране на пути к международному конкурсу, а не в своей спальне за компьютером в наушниках, а рядом — не банка энергетика, а бокал вина. А ещё теперь рядом, вернее, напротив, сидел Филип. В своём костюме-тройке и с аккуратно уложенными волосами, он выглядел таким элегантным, что Марко даже стало чуть неловко за себя, и он резко выпрямил спину так, что аж вскинул плечами назад. — Ты чего? — Филип застыл с ножом и вилкой в руках и, кажется, чуть не подавился предпоследним куском своей лазаньи, — Не пугай меня. — Нет-нет, всё хорошо, — испугавшись уже за Филипа, Марко завертел головой, — просто... Ты очень красивый. В ответ Филип потянулся к Марко рукой и аккуратно коснулся кончика его носа пальцем. — Соус, — он улыбнулся, — Чего ты ел так неаккуратно? — Ой, — Марко потянулся за салфеткой вытереть нос и рот, — теперь не грязный? — Теперь нет, — Филип сам вытер рот и руки салфетками, встал из-за стола и забрал свои очки, — покурим? — Я давно на пар перешёл, но не откажусь, — Марко встал следом за Филипом. В курилке было пусто. Марко с Филипом встретил лишь резкий красный неоновый свет на потолке. — Оу, — Филип прикрыл глаза ладонью, — в туалете такой же. Крипово немного, когда стоишь... ну, перед зеркалом у раковины и подсвечиваешься, как вампир. Угощайся, — он протянул Марко открытый портсигар, — вишнёвые. — Спасибо, — Марко чуть зажал сигарету зубами. На языке стало сладко. — Ты вот мне говорил, что сам тревожишься часто, — Филип достал из кармана зажигалку, — не расскажешь, как борешься с этим? Марко растерялся. После отбора от Сербии они с Филипом не говорили на эту тему, да и вообще старались ничего серьёзно-взрослого не обсуждать, держа плюс-минус стабильное ментальное состояние на мемах и смешных видео с котами. — Борюсь? — Марко хмыкнул и взял зажигалку из филиповой ладони, — Честно, я не знаю совсем. Посижу, подышу, и как-то само по себе проходит... Филип задрал голову вверх, и так во всей красе был виден его профиль: благородный нос горбинкой, массивный подбородок, высокие точёные скулы, пухлая верхняя губа с чёткой острой ложбинкой… Не залипнуть было тяжело, и Марко ожидаемо залип. — Тея — просто умничка. Но это не отменяет того, что меня слили. Снова. Вот так, — Филип сделал очередную затяжку. — Тебе обидно? — вопрос был ужасно глупым: кому бы на месте Филипа не было? — Обижаться — по-детски, — Филип пощёлкал крышкой зажигалки, — а я расстроен. У сигарет послевкусие не только вишни, но и шоколада. В воздухе — напряжение, будто бы кто-то рядом снял с себя синтетический свитер. Только вот сделать этого точно никто не мог: в курилке они всё ещё были одни. — Может, я правда ещё недостаточно хорош, и всему своя пора. Не знаю, — Филип перебирал зажжённую сигарету пальцами. — Филипе, — Марко очень хотелось вот прямо сейчас позвать Филипа по имени, но за месяц общения он уже знал, что тому не нравятся никакие сокращения, и по итогу получилось слишком уж официально, — ты всё равно хорош. — Ну, видишь, — Филип вздохнул, — они так не посчитали. — Зато я посчитал, — Марко следил за сигаретой в филиповой руке и терпеливо ждал, пока та истлеет до фильтра, и Филип наконец выбросит в урну всё, что от неё осталось, — я посчитал, слышишь? — Марче, — Филип замотал головой, — я... — он еле слышно шмыгнул носом, — Марче… Прямым текстом они не говорили, кто они друг другу. Намекали, было, но смелости заявить что-то вроде «Ты — мой любовник» пока не хватило ни у одного. Только план со скрытием Филипа они всё же придумали не зря. — Что? Филип ничего не ответил и молча притянул Марко ближе к себе за руку. Марко рвано выдохнул через рот. Не прошло и минуты, как по его губам с чужих размазалась кремовая помада. Одна рука сжала Филипу запястье, другая — гладила затылок. Включенный кондиционер шумно рассеивал сигаретный дым, точно туман над водой. По спине табуном пронеслись мурашки. Был ли виной этому кондиционер, понять было сложно — с большой вероятностью виновником был только и только обладатель целовавших Марко накрашенных губ. — Не лучшее место для этого, конечно, — Филип подтёр слюну с подбородка рукавом жакета. — А где лучше? Там, у Бояна под боком? Ну уж нет, — они рассмеялись друг другу в губы. — Где лучше? Ну, — Филип отодвинул рукав и глянул на часы, — пошли, попросим счёт и поедем. Мы же были хорошими мальчиками и всё съели. Марко вышел первым, чтобы не вызывать подозрений, но прикрыл половину лица ладонью. Дойдя до стола, быстро вытер губы и подбородок салфетками и нажал кнопку вызова. Ему до последнего казалось, что это какой-то бредовый сон, что в жизни такого точно не бывает, и он вот-вот проснётся в своей спальне в Умаге рядом с Бети, но его мысли об этом прервал вернувшийся и, как оказалось, уже вызвавший такси Филип. — Я заплачу, — не думая выпалил Марко. — Как скажешь, — Филип улыбнулся краешком губ, — Лазанья-мэн. Почти ночной Мадрид был прекрасен, наверное, для кого-то, но не для Марко. Марко на город было как-то всё равно: для него он ограничился сидящим по левую руку от него прекрасным сербским парнем, тем, что сейчас пытался подкрашивать губы, глядясь во фронтальную камеру, хоть было почти ничего не видно. — Ну и ну, — крышка помады щёлкнула, — живём, можно сказать, по соседству, а увиделись только тут. — По-другому бы не получилось, — Марко смотрел в окно на мелькавшие мимо разноцветные огни фонарей, вывесок, светофоров и фар машин, — сам знаешь, почему. Филип вздохнул и едва заметно опустил ладонь Марко на колено. Он знал. Уже у самой двери номера Марко заметил, как у Филипа дрожали руки. Открывая дверь, тот едва не выронил из рук ключ-карту. Планировка номера Филипа была чуть другой, не совсем той, как у Марко, но в целом они были похожи — бледно-бежевые стены, налево — дверь в ванную и ведший в спальню коридорчик. — Не хочу о грустном, — Филип прислонился к стене и театрально поднял ладонь над головой. — А чего хочешь? — спросил Марко, хоть ответ и напрашивался сам собой. — Иди ко мне, пожалуйста, — обеими руками Филип взялся за воротник марковой джинсовки и попытался стащить её с его плеч, а та застряла рукавами на полпути где-то на локтях, — да блять... — Не-а, это ты ко мне иди, — пиджак Филипа Марко снял с первого раза и даже успел подхватить его, чтобы тот не упал на пол, и спешно и криво, но повесить на плечики. Красная помада пачкала Марко губы, подбородок и щёки: Филип будто бы намеренно мазал, стараясь расцеловать каждый-каждый участочек маркова лица. Пальцы блуждали по шее Филипа, проходились по кадыку, спустились к воротнику рубашки и были готовы расстегнуть тугие пуговицы жилетки. В комнате она уже валялась на ковролине рядом с джинсовкой. Марко сел на кровать, а Филип совершенно настырным образом забрался ему на колени, заёрзав на них бёдрами. — Ма-а-арче, — горячо промурлыкал он Марко в самое ухо, — я целый месяц ждал, так извёлся... — Я то—, — Марко почувствовал, как в лёгких кончается воздух, — господи, блять, и я тоже… — Да какой же ты, — Филип прошёлся губами по марковой шее, пока что не полноценно целуя, а будто бы исследуя, — ох, чёрт… Губы его снова поднялись выше, и юркий язык скользнул в дырочку железного тоннеля. — Не больно было тянуть? — в голосе его появилась лёгкая хрипотца. — Т-тату бить больнее, — губы Филипа коснулись свободной от железа части уха, и Марко тоненько заскулил, хоть и хотелось громко-громко взвыть на всю Испанию. — Тщ-щ, — Филип погладил Марко по ляжке, — там за стенкой Тея может спать. Она говорила, у неё очень чуткий сон. Не знаю, что тут по акустике, но лучше быть потише, — он опустил руку на ширинку его джинсов, но тут же её убрал, — неудобно... Давай лучше встанем. Теперь Марко стоял у стены, а Филип опустился перед ним на колени и обнял его за бёдра. Правда, Марко всё же его остановил. — Я хочу сделать тебе приятно, — Филип поднял голову, — можно? — Нам, может, в ванную? — растерялся Марко. — Я готов сделать это где угодно, — Филип смотрел на Марко умоляющим взглядом, хлопая ресницами, — только разреши... В ванной они встали у зеркала. Марко включил подсветку и увидел, что всё его лицо и шею покрывали местами размазанные алые следы губ. — Я весь теперь в твоей по—, — он чуть вздрогнул, когда Филип обнял его сзади за талию, — …маде. — Это был мой план, — Филип уткнулся носом Марко в шею, — и я его выполнил. Но всё ещё не полностью. Марко сбивчиво задышал, снова почувствовав чужие руки на своих бёдрах. — Isključi misli u gla-avi, — вполголоса пропел Филип, — ну же. Расслабься... Марко словно перекрыли кислород. Он чётко помнил ту фотографию из скрытой папки в телефоне: размазанная по лицу помада, белая майка из-под распахнутой и сползшей с плеча рубашки, расстёгнутая ширинка... Сейчас Филип стоял перед Марко прямо вот таким же и даже лучше: ремень уже не стягивал его талию, а тоже был расстёгнут; а помада не просто чуть смазалась мимо уголков рта, а окрасила пол-лица из-за него, из-за Марко. Медлить и тем более отказываться было и правда незачем. Марко тяжело сглотнул. — Тебе этого правда хочется? — голос его задрожал. Филип ничего не ответил, а только приспустил Марко джинсы и просунул палец под резинку его трусов. — Не издевайся надо мной, пожалуйста, — Филип снова оказался на коленях, — я очень ждал… Марко набрал было воздуха в лёгкие, чтобы возразить, но получил горячий поцелуй во внутреннюю сторону бедра и ощутил не менее горячее дыхание примерно там же. — Ах ты... — он зашипел и прикусил язык. Дороги назад точно не было: трусы уже были спущены до колена, полностью обнажив сочившийся предэякулятом член. Мягко, пока только подушечками пальцев Филип провёл по стволу снизу вверх и поднял глаза на Марко, видимо, ожидая его реакции. — Марче? — Филип приблизился губами и медленно слизал полупрозрачную капельку, щекоча плоть языком. Марко невольно дёрнулся. — Всё хорошо, — он погладил Филипа по голове, — ты можешь продолжать... Филип кивнул, и головка маркова члена медленно скрылась у него во рту. Марко вжался в кафельную стену. Он буквально плавился под чужими умелыми губами и вечно бы смотрел, как Филип старается доставить ему удовольствие: как подрагивают его ресницы, как (правда, непонятно, специально или нет) он держит оттопыренным мизинец на левой руке… Марко даже не знал, что в таких ситуациях нравится конкретно Филипу, но так хотелось, ужасно хотелось его похвалить. Может, Филип наоборот был бы рад какой-нибудь грубости, но Марко хватило лишь на тихое протяжное: — Хоро-о-ошенький… Губы одобрительно сомкнулись плотнее. Марко глубже запустил пальцы Филипу в волосы и почувствовал, что местами те были твёрдыми и чуть слипшимися от лака. Они у Филипа вроде как кудрявые. Или это называется «волнистые»? Кто его знает. Вьются, в общем. Филип много говорил о том, какие они непослушные и как долго их укладывать, чтобы привести в божеский вид, но вот Марко было интересно узнать, какие они в их естественном состоянии. Его пытливость была близка к тому, чтобы перестать ею быть — он уже в открытую массировал Филипу голову и ерошил волосы. Привычка стонать во время секса пропала ещё лет пять назад — Марко давно научился себя сдерживать, но вот сейчас — не получалось. Он невольно ахал каждый грёбаный раз, когда напряжённый язык Филипа проходился по головке. Марко зажмурился и весь сжался, почувствовав, что вот-вот кончит, и попытался предупредить об этом Филипа, но вышло лишь нечленораздельное: — Филипе, я… Ты… ах, блять, прошу тебя… — Что-то не так? — спросил Филип после характерного склизкого звука, — Я сделал больно? — Нет же, — Марко прокашлялся, подавившись собственной слюной, — ты просто можешь подавиться, и... — Не говори ерунды, — Филип закатил глаза и продолжил, задвигав губами ещё быстрее. Прошло совсем немного времени, как низ живота приятно свело, и Марко больше не мог себя контролировать. Филип отстранился, прикрыл рот тыльной стороной ладони, сглотнул и начал медленно подниматься на ноги. Марко подал ему руку. — Это было прекрасно, Марче, — Филип не отпустил руки́, а наоборот, сжал её крепче и плотно прижался к Марко, уперевшись пахом ему в бедро, — и вот так ещё с курилки, представляешь? Если бы Марко прямо сейчас подумал о том, что не мечтал об этом весь месяц, он бы соврал самому себе. Ворваться в ту гримёрку, где стоял полураздетый Филип с фотографии, было одной из его фантазий. Снять к чертям эту дразняще приподнятую майку, да и в целом всё остальное... — Давай сюда, — Марко аккуратно снял с Филипа рубашку, сложил её как смог и убрал на крышку унитаза, — красная помада с белого херово отстирывается, я точно знаю, — в ту же секунду он пожалел, что это ляпнул, — и подними-ка руки, майку тоже не будем пачкать. Брюки Филип снял уже сам, и Марко оставалось только пристроиться к нему сзади, левой рукой обнять за плечо, а правой — провести от груди до дорожки волос на животе, спуститься чуть ниже и нащупать на ткани трусов влажное пятнышко. — Так понравилось мне сосать? — губами Марко коснулся обнажённого плеча и двинулся вверх, к шее. — Мне понравился ты, — последнее слово Филип произнёс почти без участия голосовых связок, — вообще. В принципе, — он приостановил Марко, положив свою ладонь на его, снял бельё и расставил ноги в стороны, — вот так. Теперь тебе ничего не помешает. — О да, — теперь терроризировать чужие шею и уши горячим дыханием настала очередь Марко, — ничего не помешает тебя ласкать... — он вобрал мочку филипова уха в рот и совсем слегка прикусил, услышав в ответ жалобный стон, — Ой-ой-ой, — Марко, кажется, вошёл во вкус и решил дразнить Филипа по полной, — а кто мне говорил про Тею? — Ну, мы с тобой всё же в ванной, — Филип оказался не так прост и решил похитрить, — тут не так сильно слышно... — из него вырвался дрожащий вздох: Марко прикусил ему мочку уха ещё раз. — О-кей, — Марко обхватил ствол филипова члена пятернёй и слегка сжал. Что делать дальше, он понимал не совсем: примерно так же обычно он трогал и себя — движениями вверх-вниз, — но для Филипа хотелось сделать чего-нибудь ещё. — Марче, не мучай... — сдавленно простонал Филип, пытаясь потереться о чужую руку, расставил ноги ещё шире и чуть выгнулся назад. — Филипе, ты же не глупый мальчик, — Марко оставил лёгкий поцелуй Филипу на ключице и так же невесомо провёл языком по яремной ямке, — мы подготовимся и сделаем всё завтра, обещаю, — он поместил большой палец Филипу меж ягодиц и медленно обвёл вкруговую, — если я поглажу тебя вот так, тебе этого хватит? — Вполн—, — Филип содрогнулся и выгнулся ещё раз, — а-ах... — Потерпи, — шептал Марко, — пока я смогу только так, но завтра... — он специально говорил медленно, ловя каждую реакцию и каждый вздох Филипа, — завтра мы потрахаемся, честно-честно, — он потёр пальцем чуть интенсивнее, а после немного надавил, и этого было достаточно для того, чтобы Филипа затрясло и он, зашедшись хныканьем, излился Марко в ладонь. — Быстро ты, — они постояли так ещё несколько секунд, и Марко направился к раковине, а Филип — в душевую кабину. — Я слишком сильно тебя хотел, — он выглянул из-за полупрозрачной дверцы, — но завтра у тебя ещё есть шанс попытаться меня сдержать, чтобы хватило на подольше, — он ехидно улыбнулся, отвернулся и включил лейку.***
Филип лежал на животе и всё водил пальцем по тонким линиям татуировки на марковой руке. Только теперь, только сейчас Марко видел его не наигранно-серьёзным, а настоящим. Холодный взгляд куда-то делся — его заменили расслабленная улыбка и многообещающий румянец на щеках-яблочках. Пухлые губы припухли ещё сильнее и стали вишнёво-алыми безо всякой помады, а от налаченной аккуратной укладки почти ничего не осталось: теперь из неё то тут, то там выбивались пряди, а одна из них и вовсе бесцеремонно упала Филипу на бледный лоб и завилась шкодной пружинкой. — Я, если честно, думал, ты в жизни та ещё тварища, — Марко поправил подушку за спиной и вытащил из лежавшей рядом поясной сумки свой вейп, — а ты таким нежным оказался… — он пощёлкал кнопку, проверил жидкость и вдохнул немного пара. — Может быть, — ответил Филип тихо и немного сонно, — круто, если для тебя я нежный, — он едва слышно вздохнул, — Жалко, меня дальше с вами не будет… — Когда-нибудь будешь, — Марко погладил Филипа по щеке ребром ладони, — обязате— Но договорить он не успел — Филип утянул его в поцелуй. — Такой вкусной лазаньи я ещё никогда не пробовал, — он поцеловал Марко ещё раз, будто бы чтобы убедиться в своих словах и довольно облизнулся, — точно никогда…