Arsehole

      Семь лет.       Семь лет.       Семь лет смеха, поцелуев и совместной жизни, когда Тайп устраивал истерики по глупым причинам и по серьезным, когда Тарн понял, что деньги автоматически не решают все, но они оба работают над собой и своими чувствами.       Семь лет.       Семь лет Тарн регулярно втрахивал Тайпа в матрас и ни разу от этого не устал.       Тайп, его маленькая неуверенная в себе женушка, за эти годы сделал пару замечаний на эту тему. Поскольку это Тайп, это были не совсем тонкие замечания.       Бьюсь об заклад, такому бывшему плейбою, как ты, ужасно надоедает заниматься сексом только с одним человеком. Нц, плейбои такие засранцы.       Я видел, как ты пялился на того парня на другой стороне улицы. Планируешь обменять меня на более молодую версию с более упругой задницей, не так ли?       Если ты когда-нибудь устанешь от меня и изменишь мне, я убью тебя, а затем расстанусь с тобой.       (Последнему, в частности, понадобился минет и целый вечер объятий, чтобы Тайп перестал злиться на него за гипотетическую измену. Серьезно, ему нужно перестать смотреть все эти дурацкие любовные дорамы)       Но Тарн… на самом деле совсем не возражает против этого. Потому что, если быть честным с самим собой, есть крошечный уголок его души, которому нравится, когда Тайп немного неуверен в себе, когда ему нужна уверенность в том, что Тарн желает его (и всегда будет желать). Отчасти это из-за собственной неуверенности Тарна — даже семь лет спустя на его сердце все еще остается след от фальшивого расставания. Рана зажила, но остались шрамы — и поэтому что-то в нем успокаивается, когда он видит доказательства того, что Тайп так же без ума от него, как и он от Тайпа. И еще он не возражает против таких обвинений, потому что ему действительно нравится доказывать Тайпу, как сильно он любит своего парня и как сильно хочет его.       (Если и есть что-то, от чего он устал за последние семь лет, так это от слова «парень». Но они с Тайпом договорились, что какое-то время больше не будут говорить о браке, и он не видит причин раскачивать лодку прямо сейчас.)       В любом случае, ему очень нравится доказывать Тайпу, как сильно он его любит и хочет.       Теплая вода попадает им на кожу. Тарн прижимается носом к затылку Тайпа, глубоко дыша. Боже, как он вообще может перестать сходить с ума по этому мягкому, теплому мальчишескому запаху, исходящему от него?       — Тарн, что ты хочешь в подарок на седьмую годовщину? — спрашивает Тайп, уже не в первый раз. Тарн разворачивает его так, чтобы они оказались лицом к лицу, а затем снова целует.       — Я хочу, — поцелуй, — чтобы мы с тобой, — поцелуй, — оставались влюбленными еще семьдесят лет.       Поцелуй.       Тайп одаривает его снисходительно-восхищенным взглядом. Только он может смешивать эмоции и выражения лица в таких причудливых сочетаниях. Тарн дарит ему еще один поцелуй. Это 561-я вещь, которую он больше всего любит в Тайпе.       — Мы будем чертовски старыми, — отвечает его совершенно неромантичный спутник жизни. Но он ухмыляется. Тарну нравится эта ухмылка.       — Тогда давай состаримся вместе.       Тайп улыбается еще шире, одной из своих прекрасных, по-настоящему счастливых улыбок.       — Хорошо, — соглашается он, и затем они целуются, оба наклоняются друг к другу с особой жадностью.       Тарн зашел в душ не с похотливыми намерениями — ладно, он зашел в душ не только с похотливыми намерениями. Они уже сделали это сегодня! Он был бы совершенно счастлив просто натереть мылом своего великолепного парня, а затем ополоснуть его дочиста! Но рот Тайпа так сладко приоткрывается для него, а его бедра подаются вперед, когда Тарн обхватывает его руками за талию и…       Семь лет. И Тарн никогда не переставал хотеть его, ни на секунду.       — Тарн… — бормочет Тайп. Тарн знает этот тон голоса. Этот тон голоса для тех случаев, когда Тайп хочет секса, но не может сказать. Именно этот тон каждый раз делает Тарна тверже гребаного камня. Именно этот тон голоса, который…       — Тарн, — продолжает Тайп, на этот раз тоном, который говорит, что он раздражен тем, что член его парня еще не вошел в него. Тарн прикусывает нижнюю губу, а затем ухмыляется, поднимая его на руки.       Как он вообще может устать от этого?       Тайп издает горловой звук, когда Тарн поднимает его, а затем его ноги обвиваются вокруг талии. Тарн прижимает его спиной к плитке, чувствуя, как его член твердеет у него в животе. Боже, это так чертовски заводит, насколько Тайпу нравится, когда с ним обращаются грубо, нравится, когда Тарн поднимает его или прижимает к стене. И, блять, от этого ему тоже становится жарко.       Он уже один раз за этот вечер занимался с Тайпом любовью, прижал его к дивану и двигался внутри него медленно и осторожно, выбивая из него весь стресс и заботы о работе. Сейчас он не может двигаться медленно, он слишком отчаянно хочет вернуться в это идеальное тесное тепло.       — Ты хочешь этого снова? — бормочет он в шею Тайпа, подаваясь бедрами вперед, чтобы почувствовать, как его член касается бедер возлюбленного, его задницы, его дырочки. Черт возьми, ему даже не нужно готовить своего парня, не так ли? Он может просто толкнуться внутрь, заставить Тайпа принять это, прижать его к стене, пока он трахает его. — Хммм? — он кусает плечо, достаточно сильно, чтобы заставить Тайпа ахнуть и задрожать в его руках.       — Засранец, трахни меня уже.       Тарн выполняет.       Он удерживает Тайпа весом всего своего тела, сдвигая их бедра до тех пор, пока не сможет скользнуть внутрь полностью одним толчком. Пальцы Тайпа впиваются ему в спину, когда у него перехватывает дыхание, но Тарн слишком занят, пытаясь глотнуть воздуха, чтобы успокоиться. Блять, как же хорошо. Он сдвигается, прижимается еще ближе, и Тайп издает сдавленный звук, который отдается прямо в его член.       Тарн не может ждать. Он не может.       Тайп принимает его так легко. Он весь такой мягкий и податливый после того, как его трахнули один раз сегодня вечером, а Тарн может делать это снова и снова, слыша, как Тайп стонет при каждом толчке, а затем внезапный глухой удар, когда его рука врезается в дверь душа. Блять, он такой горячий и тугой, что Тарн сходит с ума, толкаясь бедрами так глубоко, как только может, пока руки прижимают возлюбленного к себе.       — Ах, блять, Тарн…       — Да, женушка? — спрашивает Тарн, сильно двигая бедрами вверх, и какие бы жалобы Тайп ни собирался высказать, они исчезают, когда он скулит. — Черт возьми, Тайп, посмотри на себя.… такой великолепный, такой совершенный.       — Заткнись, засранец.       Тайп обхватывает себя рукой и отчаянно тянет, головка его члена становится темно-розовой от того, как сильно он хочет кончить. Яйца Тарна болят так же сильно, но он остается прижатым глубоко внутри, крошечными толчками двигаясь прямо над простатой Тайпа, заставлявшие мужчину корчиться и задыхаться на его члене. Тарн любит его таким, неистовым и жаждущим.       — Давай, Тайп… давай, я хочу посмотреть на тебя…       Тайп вскидывает голову и издает сердитый протестующий звук, но его рука движется еще быстрее. Тарн слегка подталкивает его вверх, а затем хватает обеими руками за ягодицы, широко разводя их, чтобы он мог протолкнуть свой член еще на полсантиметра дальше, и Тайп издает отчаянные задыхающиеся звуки, изливаясь ему на живот.       Тарн чувствует, как его сердце колотится в груди. Ему больно, как будто даже пальцы на руках и ногах пульсируют. Он хочет… ему нужно кончить. Но он стоит неподвижно, покачиваясь в мельчайших движениях, в то время как Тайп трясется, и, наконец, обмякает в его руках.       — Тайп… Тайп…       Темный глаз приоткрывается, глядя на него.       — Что?       Тарн наклоняется, кусает его за ключицу.       — Развернись.       — Развернуться? Ты хочешь, чтобы я встал… ах, слишком быстро, придурок!       Ворчание продолжается, когда Тайп позволяет опустить себя обратно на пол и насильно повернуть к стене. Ни один из них не доверяет своим ногам, поэтому Тарн прижимает его к себе и встает сзади, прижимается грудью к спине Тайпа и сводит их бедра вместе.       А затем он толкается обратно внутрь и стонет от ощущения.       — Ты такой хороший, малыш, такой идеальный, заниматься с тобой любовью так приятно, — Тарн стонет, входя так глубоко, как только может, в тугое сладкое тепло. Тайп просто принимает это, позволяя Тарну трахать его, и это сводит внутреннего пещерного человека Тарна с ума, когда он доводит себя до предела.       — Блять… Тарн!       Тайп поднимает руку, как будто он движется сквозь воду, как будто он настолько вымотан, что едва может собраться с силами. Он оборачивает руку вокруг шеи Тарна и притягивает его к себе, чтобы они могли поцеловаться через его плечо. Тарн впивается пальцами в ягодицы Тайпа достаточно сильно, чтобы оставить синяки, а также засовывает язык ему в рот.       Это накрывает его, как приливная волна, и он опускает голову на плечо возлюбленного и стонет, когда его бедра совершают последние несколько дрожащих толчков. Он кончает чертову вечность, пока не может взглянуть вниз и увидеть, как сперма начинает растекаться вокруг его члена, создавая беспорядок на золотистых бедрах. Это длится всего секунду, прежде чем душ смоет грязный беспорядок, и это кошмар. Тарн с удовольствием слизал бы белые струйки.       Тайп издает звук, как настоящий котенок, а Тарн оставляет еще несколько раз поцелуев на шее, позвоночнике и челюсти, когда его парень лениво оглядывается. Затем его рука взлетает в сторону, приземляясь на носатку для душа, которую он прижимает к груди с многозначительным видом.       Ты заварил кашу, ты и убирай. Засранец.       Блять.       Как Тарн вообще может устать от этого? Он на секунду прижимается лбом к плечу Тайпа, просто чтобы перевести дыхание и поблагодарить какой-то алгоритм университетской программы, который выдал имена его и Тайпа как соседей по комнате и направил их по этому пути. А потом он выливает немного средства для душа себе на руки и возвращается к мытью своего парня во второй раз. Когда Тайп весь намылен, он направляет его под струю душа, отмывая дочиста, а затем легко целует. Тайп глупо улыбается в ответ, совершенно разбитый.       — Я с нетерпением жду возможности заниматься этим в течение следующих семидесяти лет, — говорит ему Тарн, на что Тайп фыркает от смеха и пытается ударить его в грудь, но в следующую секунду немного покачивается и опирается на него. Ноги Тарна тоже не слишком устойчивы, но он достает своего парня, вытирает и благополучно укладывает в постель, а затем прижимается к нему так близко, как только может, и улыбается в затылок возлюбленного, поскольку ему позволяют это.       Он говорил чистейшую правду. Мысль о том, что они будут такими в течение следующих семидесяти лет, — это все, чего он когда-либо мог желать.       (Ну, может быть, есть еще кое-что, чего он хочет, но они договорились не говорить об этом какое-то время, и в ближайшее время вопрос о браке не поднимется, так что прямо сейчас все идеально и…)       Тарн засыпает между одной мыслью и следующей, его руки крепко обнимают Тайпа, а легкие наполняются его мягким теплым запахом.       Семь лет, и он благодарен за каждый из них.