Наркотик

- Исида, ты что снова первый по успеваемости?! Да как это вообще возможно?! Ты же патрулируешь вместе с нами!! Ты вообще человек?! Когда ты спишь, ешь, моешься в конце-то концов?? Ты же ещё и в кружок свой дебильный ходишь до сих пор!!! Куросаки, негодовал так искренне и бурно, что Урю даже расщедрился на снисходительную улыбку. - Я просто в отличии от некоторых, и до начала патрулирований учился хорошо, поэтому сейчас легко справляюсь с программой… Привычным движением поправив очки фыркнул квинси, сворачивая в сторону своего дома. - Да иди ты, Исида, а то уже аж тошнит от твоей идеальности. Беззлобно ругнувшись на прощание Куросаки быстрым шагом направился в противоположную сторону, бубня себе под нос какие-то ругательства, и обдумывая как решить вопрос с проваленным тестом. Урю, последний раз взглянул вслед другу, и вздохнув взялся за ручку калитки, ведущей во двор их дома. Хорошее настроение испарилось со щелчком закрывшейся за спиной двери, и вдохнув полной грудью как перед прыжком в студёную воду Исида, шагнул в дом. Чисто вымытые полы, выстланные паркетом из дуба, стеклянные перила, хромированные ручки мебели, яркие лампы под потолком, всё кричит о высоком статусе владельца и его вкусе. Урю разувается, и оставив портфель в прихожей поднимается на верх. Каждый шаг по лестнице как шаг к эшафоту. Сердце предательски стучит почти у самого горла, и кажется, что в тишине пустынного пространства оно отдаётся эхом от белых стен. Исида ненавидит себя за эти чувства, за этот трепет и предвкушение, за эту нездоровую тягу, и порок, но преодолеть его он не способен. То зачем Урю снова подымается на второй этаж разрывает сознание на куски, причиняя почти физическую боль. Он точно знает кому обязан этой страстью, этой фанатичной преданностью и мазохизмом, толкающими за край, но злится за это всё на мать не способен. Даже спустя столько лет, её кровь, её воспитание, её слепое обожание мужа, выламывают волю чистокровной половины личности Исиды. Катагири никогда не должна была стать женой Рюкена, её удел был служить и защищать, если потребуется даже ценой своей жизни, и именно это впитанное с молоком желание передалось так похожему на неё сыну. Как бы ни был жесток отец, как бы равнодушно не относился он к Урю, это не могло заставить перестать его любить. Юный квинси ненавидел это в себе, старался выжечь словно заразу, но годы шли, а потребность в отце только росла, превращаясь в навязчивую манию, в зависимость, в наркотическую ломку конченого торчка. - Рюкен. Не вопрос, ни приветствие, ни уважительное обращение, просто констатация факта, и приговор одновременно. Доктор Исида стоит у большого панорамного окна в своём кабинете, на нём только рубашка, без галстука и пиджака, манжеты расстёгнуты и подкатаны, а воротничок расстёгнут на пару пуговиц – Рюкен закончил на сегодня с делами. Скользнув взглядом по столу, Урю замечает гранёный бокал с недопитым виски, а в тонких пальцах хирурга – сигарету. - Ты что-то хотел? Без интересуется Рюкен, затягиваясь сигаретой и окидывая сына холодным взглядом стальных глаз. В заходящем осеннем солнце его платиновые волосы кажутся нитками металла, драгоценными прядями переливающиеся снегом и кровью. Урю на секунду позволяет себе отвлечься на это зрелище, избегая смотреть в лицо отца, но эта передышка всего лишь иллюзия, как и тёплые оттенки в образе Рюкена. - Я сдал последний тест. Всё на высший бал. Урю говорит это бесцветно и ровно, в его голосе больше нет той улыбки которая сквозила в диалоге с Куросаки, в нём нет гордости или радости, он знает, что для отца это пустой звук. - Ясно. Бросает Рюкен туша окурок в дизайнерской пепельнице и не уделяя новости даже секундного внимания. Его это не волнует, как и всё что связано с его неудачником сыном. И Урю прекрасно знает причину: полукровка. Сколько бы он не лез из кожи вон, сколько бы не стирал об тетиву в кровь пальцы, сколько бы не практиковался – ему никогда не достичь уровня своего отца - чистокровного принца. Злость и обида затапливают так внезапно, так неожиданно даже для самого подростка, что он не успевает себя остановить. - Это всё что ты можешь сказать?!! Звонкий упрёк разлетается по комнате как осколки разбитого стекла, почему-то раня только самого говорящего. В то время как собеседник остаётся невредим. Изящно скользнув длинными пальцами по толстым стенкам широкого бокала, Рюкен поднимает ёмкость на уровень глаз рассматривая янтарный напиток на свету, а затем переводит взгляд на сына и предупреждая новую вспышку негодования, спокойно говорит: - А чего ты собственно ждёшь? Медали? Я думал интеллектуальное развитие само собой разумеющийся минимум для тебя, а не достижение. Хотя возможно я и ошибся… Добавленная в конце фраза бьёт Урю под дых, как внезапный апперкот, заставляя втянуть воздух через стиснутые зубы, а кулаки сжаться до на тянувшейся кожи на костяшках. Несдержанность - это ещё один повод для унижений у его отца, поэтому следовало бы прикусить язык, но парню всего семнадцать, и он потратил весь свой самоконтроль ещё, когда поднимался по лестнице. - Конечно ты ошибся, и это означает что ты тоже не идеален. А шутки про медаль можешь приберечь для того дня, когда я всажу стрелу тебе меж глаз! - Вот как? Мрачно интересуется Рюкен делая глоток из стакана, и обходя стол приближается к сыну. Походка доктора Исиды неспешна и вальяжна, он знает свою власть над сыном и использует её без угрызений совести. - Думаешь такой день когда-нибудь настанет? Грудной баритон обволакивает сознание Урю, и он словно кролик не может отвести глаз от своего удава, нервно сглатывая и выдыхая. В самом центре груди, где остались тонкие белые шрамы от острого скальпеля, образующие крест квинси, начинает разгораться уже знакомый огонь. «О, боже только не снова…» Жалобно стонет про себя Урю, моля своё тело сдвинутся с места и убежать, но биологическая оболочка остаётся глуха к его просьбам, взамен реагируя на привычный источник удовольствия вполне ожидаемым образом. Рюкен уже совсем рядом, ноздри щекочет запах его дорогой туалетной воды и табачного дыма, учащая пульс жертвы и впрыскивая в кровь адреналин до расширения зрачков. - Язык проглотил, сын? Рюкен не улыбается, но в его глазах вскипает злорадство победителя. Богатый, сильный, умный, невероятно прекрасный – Рюкен Исида был самой смертельной отравой для своего сына и наследника, пусть не достойного, но единственного имеющегося. Слабость материнской крови? Или же просто удобное оправдание? Единственное позволяющее не разрезать руки от запястий до локтей в горячей ванной, после того как в очередной раз стонал под собственным отцом, кончая как последняя шлюха. Или после жадного минета прямо в рабочем кабинете клиники, где наказывающий его Рюкен заставил давится спермой и слезами пока говорил по телефону с отцом Ичиго. Каждый раз испытывая извращённую зависимость сына, Исида старший ломает его с удвоенным усилием, чередуя презрение и губительную страсть. Иногда Урю кажется, что он уже не различает где ненависть к себе, а где к Рюкену, и нужно время чтоб отделить одно от другого, разобраться, принять решение, иначе можно совершить непоправимую ошибку. Хотя кто знает есть ли что-то ужаснее того чувства которое сжигает подростка изнутри. Это ли удерживает хрупкое сознание Урю на плаву, или невозможность отказаться от своего наркотика, никому из них двоих не известно, и тем не менее… - Я… Превозмогая дикое возбуждение выдавливает почти рыча младший Исида, исподлобья глядя на отца и тяжело дыша как в лихорадке. - Что ты? Давай, не будь ничтожеством, заканчивай фразу. Стальные нотки звенят в приказе Рюкена, и для внутреннего мазохиста Урю этого достаточно чтоб сломалась последняя оборона гордости. - Я хочу тебя… Говорит совсем не то, что должно бы ответить этому красивому ублюдку в данной ситуации, Урю, и вот теперь замечает подобие усмешки на тонких губах отца.