Ты, я и озеро в лесу

      Ветер бьёт в лицо, пыль летит в глаза, а от смеха уже болят щеки. Ветки деревьев бьют по лицу и рукам. Подождите деревьев? Когда они успели оказаться в лесу? Не важно. Пока его рука сжимает руку Никиты всё просто заебись. Да, пока Никита рядом всё остальное отходит на задний план. Только с ним он готов сбежать на край света.       Кажется они бегут так уже вечность. И сзади вроде уже не видно погони. Наконец мальчики остановились. Сердце бешенно билось в груди, вот-вот должно было выпрыгнуть. Щеки горели красным, а сам Юра жадно глотал воздух ртом так, будто это единственный раз когда он дышит. Никита выглядел точно так же. Они оба согнулись в три погибели и стоят теперь у озера в лесу.       Уже закат. Небо сияло алым в перемешку с розовыми. Ради этого стоило бежать. Водная гладь отражала заходящее солнце так будто оно тонет. Трава мягко переходила в песок у берега озера. На нём были видны небольшие ракушки устриц, камушки и прочее. Вода была спокойна, ни волн, ни всплесков ничего. Волшебно. Невообразимо. Великолепно. Можно долго подбирать эпитеты, но думаю я не перерлюну Есенина. А это и не нужно.       Юноши уже отдышались и уселись на сухую траву. Оба смотрели ввысь. Первое июня. Каникулы. Свобода и никаких правил…по крайней мере для них. Мальчики сбежали ото всех вдвоём. Убегали они, кстати, за то, что Юра стащил с магазина пару банок дешёвого пива. Зачем? Он и сам не знает, мог бы купить. Деньги ведь есть. Да и пиво это он по дороге потерял. Может дело и не в деньгах? Просто захотелось? Да, думаю…да. Почему Никита убежал с ним? Он бы просто не бросил своего болвана. Именно. Его болвана. Да и просто захотелось. Они ведь подростки черт возьми! В таком возрасте все творят дичь…       Тишина. Юра и Никита до сих пор так сидят и смотрят, то на небо, то друг на друга. Родители наверняка их ищут, но они даже не собираются уходить. Подростки смакуют этот момент. Не хочется уходить. Впервые так спокойно на душе. За долгое время Юра чувствует что он дома. Его дом рядом с Никитой. Только с ним. Ни отчий дом, ни их маленький городок, даже не родные, тёплые руки мамы. Всё это не то.       Омут спокойных карих глаз, тёмные волосы, родинки на щеке и этот смешной нос с ямкой самое близкое и родное что у него есть. И Никита считает так же. Оба готовы утонуть в друг друге. Забытся навсегда. Ни думать ни о чем. Хочется целовать эти щеки, трепать волосы и прижимать к себе. Не отпускать. Никогда.       И вот эти чувства добили последнюю частицу здравого смысла. Юра мягко притянул к себе голову Никиты за шею и поцеловал. Поцеловал. Он поцеловал Никиту! Брюнет не спешил отстраняться, ему нравится, определённо нравится все происходящее. Что Юра, что Никита совершали какие-то не умелые движения языками, но сейчас это не имело значения. Оба отдались во власть чувств. То жадно впиваясь в эти тонкие губы, то мягко, почти невесомо облизывая их, то и вовсе кусая. Хорошо. Было так хорошо, что казалось они вот вот сгорят от этих чувств. Юра обнимал того за талию и больше притягивал к себе. Никита был не против. Он был готов на всё. Лишь бы быть рядом. Русый не спешил. А спешить было не куда. Не хотелось заканчивать. Но всё же пришлось.       Мальчики округлив глаза смотрели друг на друга. Что говорить? Как себя вести? Они только что целовались у озера в лесу! Звучит как в какой-то дораме. Когда они бежали по пыльным улицам, а потом и по лесу, никто даже и не думал что это так закончится. Юра открыл рот чтобы что-то сказать, но вытоге снова закрыл придумывая чтобы такого сказануть. — Прости… Я совсем не умею целоваться, — выпалил юноша от чего другой разразился смехом. Сначала Юра не понял что такого смешного он сказал, но в конечном счёте также подхватил.       Звонкий смех казалось было слышно за километр. У брюнета от смеха даже выступили слезы. Казалось это было как во сне, очень хорошем сне. Который определённо не должен заканчиваться! — Хаа…ничего, я тоже…       После снова тишина. Уже темнело и проглядывались звезды. Застрекатали сверчки. Ели слышный ветер и вовсе стих. Идиллию нарушил Юра. — Может всё же пойдём домой? — Нет… Давай ещё десять минуток посидим, — мальчик не был против. Он был готов сидеть здесь вечность с ним. Это всё.