«любите
свои кровавые раны,
осколки хрупких душ
и друг друга»
солнечные лучи мягко касаются бархатной кожи, вытаскивая из цепких лап грёз. хенджин жмурится, сладко потягиваясь на широкой кровати. прямо сейчас внутри разливалась патока самых приятных чувств, ведь он впервые проснулся рядом с любимым человеком. с неизмеримой нежностью смотрит на сопящего минхо, который все ещё крепко спал. его медовая кожа оголенного торса сияла, сродни коже киношного вампира. дико хотелось прикоснуться, но хван слишком боялся разбудить парня, поэтому сдерживался. спустя время, его живот все громче сигнализирует об адском голоде – хван не ел уже около 20 часов – поэтому он медленно, точно горный ручей, пытается стечь с высокой кровати. но не успевает: сильная рука обхватывает его талию, а прищуренные глаза сонно следят за его действиями. — доброе утро, далеко собрался? — минхо притягивает младшего ближе к себе, окучивая того всеми руками и ногами под звуки лучистого смеха — полежи со мной. — конечно, лисенок… я просто проголодался. — сдается без боя, обмякая в чужих руках. — пять минут, и я накормлю тебя лучшим в твоей жизни завтраком… — говорит неразборчиво: сон явно ещё держит его в своей власти. — блять, минхо… мне это снится? — неа… — аккуратно щипает хвана за пятую точку, доказывая, что тот бодрствует — давай вместе насладимся этим утром.***
warning: письмо №539 «дорогой стеклорез. прошлой ночью ты оставил на моем теле около десятка фиолетовых отметин. на каждой мне хочется написать: «здесь был минхо», чтобы люди знали, что я принадлежу тебе. это глупо? я не хочу, чтобы эти кровяные разводы рассасывались – пускай они сияют на моей шее как можно дольше. а лучше – оставляй каждый день новые. я был бы так счастлив! но и сейчас, вспоминая все твои нежные (и не очень) касания, я безудержно счастлив. спасибо за то, что ты рядом, хоть и не всегда.»***
бекон шумно шкварчал на черной сковороде, атакуя мелкими брызгами масла рыжего повара. минхо не умел готовить, но пообещал младшему сильно постараться за приготовлением завтрака. кофемашина размеренно варит две порции горячего американо, а минхо напевает какую-то незамысловатую мелодию себе под нос. действительно старается, — думается хвану. он сидел за столом, наслаждаясь этим видом. старался запечатлеть в памяти каждую деталь, делая сотню фотографий на свой фотоаппарат – он всегда носил его с собой, на случай, если минхо выдаст что-то необычное. огромный вязаный свитер его новоиспеченного парня с изображением розовых котят дарил ощущение абсолютной безопасности, обволакивая каждый доступный участок бархатной кожи хенджина. оказывается, иногда в этой квартире все же тепло. — я надеюсь, что мы не отравимся. — минхо заполняет стол разными яствами, наблюдая за реакцией хенджина — я обычно не завтракаю, поэтому тебе больше достанется. — я съем все до последней крошки, обещаю! — хван улыбается искренне, полностью расслабляясь на мягком стуле — спасибо за еду! в тот момент, когда хван закидывал в рот последний кусок бекона, минхо вспоминает что-то важное и прерывает приятную тишину: — давай обсудим. — обсудим что? — черные брови удивленно поднимаются. — наши отношения. я не хочу делать тебе больно, поэтому хочу детально обсудить возможные трудности, чтобы ты лишний раз не волновался. — одним глотком опустошает стакан с кофе, ожидая ответа. — конечно… давай. минхо перебирает пальцами правой руки серебряный браслет, окольцовывающий его запястье. какое-то время подбирает те слова, которые верно выразят его амбивалентные чувства. — есть множество вещей, из-за которых я могу вспылить: например, если ты будешь грубо нарушать моё личное пространство, или обсуждение меня и наших отношений за моей спиной. это два самых важных пункта, поэтому прислушайся к ним, пожалуйста. — хорошо, хо. я буду внимателен. — говори со мной чаще, даже если я грубо тебя отвергаю. нам обоим запрещается молчать о своих чувствах, но я… — ты многое не контролируешь, я понимаю. — да, и… если я скажу что-то неприятное, то… — не обижаться. постараться понять, что ты не специально меня ранишь. я помню, хо. — хенджин трепетно тянется к дрожащим рукам старшего, мягко улыбаясь: его, если честно, совершенно не заботит собственный комфорт; только бы ли улыбался. — все ещё не могу понять, зачем ты со мной связался… — пристально смотрит, стараясь разглядеть хотя бы грамм подвоха в чужой мимике. — хо! моё сердце выбрало тебя. и ни разу я не осуждал его за этот выбор. — внутренности щекочет взбудораженная влюбленность, поэтому улыбка не покидает красивого лица — я очень постараюсь каждый день дарить тебе только счастье! — забавный… — холодная рука небрежно треплет черные волосы — о собственном счастье не забывай. да… пообещай, что уйдешь, если рядом со мной станет невыносимо плохо. — обещаю… — всё так же глупо улыбается, произнося пустую клятву.***
warning: time skip — это шутка? — феликс поперхнулся куском зеленого яблока от неожиданной новости — минхо сам предложил отметить? хенджин быстро кивает, буквально светясь от счастья. понимает реакцию друга: он и сам не верит в то, как минхо трепетно к нему относится. — «ты четыре недели даришь мне радость и любовь, я хочу это отметить. я снял нам дом загородом на три дня, ты будешь в восторге», — мило передразнивает своего парня, смущаясь — я чуть не умер в этот момент… — я уверен, ты уже придумал, каким шрифтом набьешь эту фразу на своем лбу… — феликс получает удар в плечо от краснеющего хвана — да, я в ахуе. он так раскрывается рядом с тобой, я очень рад этому! в столовой было шумно, поэтому хенджин пересаживается поближе к другу, чтобы поделиться своим сокровенным: не хочется говорить громко. хотя, была бы его воля, он бы кричал с самой высокой горы о своем счастье. минхо для парня был буквально всем, и хенджин старался ценить каждое совместно проведенное мгновение. поэтому эти три дня были лучшим подарком. — но, вы говорили о… — нет. — хенджин меняется в лице: понимает, о чем хочет сказать феликс, и ежится от воображаемых мурашек — я правда пытаюсь заставить его принимать нормотимики, но он тайком выбрасывает их. на последнем приеме психиатр выписал ему ещё антидепрессанты, так как заподозрил коморбидность с рекуррентой депрессией – я случайно увидел заключение… но не стал ничего говорить, чтобы он не злился. — я нихуя не понял, но… тебе не кажется, что ситуация становится опасной? — феликс накрывает подрагивающую руку своей, поглаживая — я переживаю за вас обоих. я же знаю: ебанется он – ты следом. — давай не будем об этом. все в порядке… если он не хочет лечиться – значит все в порядке. не переживай по пустякам! — блять, я стараюсь. просто… ты и так совсем ничего не рассказываешь нам, и я знаю только то, что «все хорошо». но он не здоров, поэтому нужно быть готовым к разным… приколам. если что – сразу звони, ладно? хенджин быстро кивает, пытаясь проглотить вязкий тревожный ком. он искренне верил минхо; думал, что тот все контролирует. и, при этом, не замечал никаких проблем в поведении парня. минхо, в целом, весь этот месяц был в порядке: когда смеялся со странных картинок в социальных сетях; когда выбирал позвонить настойчивому отцу, а не игнорировать его нападки; когда пытался отогреть, красные от холода, руки хвана своими на редких вечерних прогулках по центральному парку; когда, наконец, простанывал, задыхаясь и чувствуя приближающуюся разрядку, родное имя в искусанное ухо – и днями, и ночами. в разговорах рыжеволосый искусно уходил от острых тем, тем самым даря хвану ощущение полной безопасности. иногда взрывался: если хенджин нарушал толстенные личные границы, или просто слишком громко жевал. но быстро остывал, всегда виновато извиняясь. поэтому хенджин верил – минхо в порядке.