Погибель

Когда учитель вызывает меня к себе, по телу разбегаются мириады мурашек. В голове вспыхивают созвездия мыслей – образ мужчины в тёмно-синих одеяниях. Длинные волосы – чёрный шёлк под золотом ободка. Угловатые черты худого лица. Проницательные, глядящие исподлобья глаза. Тонкие губы, произносящие моё имя. Эва. Реммао всегда казался мне... опасным. Скрытным. Умение избегать охотников и плести интриги вызывало во мне первобытный трепет. Мне казалось... Он – моя погибель. Дия о многом догадывалась. Часть меня вздыхает с облегчением – секреты утихнут в её могиле, среди скарабеев и запаха хвойных масел. Она была неосторожна и поплатилась за это, попавшись эпистату. Вся наша поездка в Фивы обернулась плачевно. Кто-то загубил моего названого брата. Мы с Реймссом - два ученика, два молодых некроманта - допустили ошибку. И теперь остаётся один нерешённый вопрос... - Мне тревожно, Агния... - я прижимаю ладони к груди, отводя взгляд от новой соседки по хижине. Уроженка Аттики красива и свежа. Только макияж выбирает жутковатый – чёрные глаза утопают во смоляных линиях подводки, словно предупреждая о чём-то. Как чешуя анаконды. – Реммао, он... не из милосердных. Агния выслушивает мои причитания, кивая с понимающим, твёрдым взглядом. Торговке украшениями невдомёк, что перед ней – шезму. В Фивах о нашей работе знают лишь парочка заказчиков и старые знакомые учителя. Подозреваю, теперь ещё и охотники. Перед казнью Дия прошла через пытки, а под пытками человек расскажет что угодно. У нас мало времени. - Тогда держи, кошечка, - Агния вкладывает острый изогнутый кинжал в мои руки. Копис. Такими не разделывают мясо и не нарезают хлеб. – На всякий случай... - Ты очень добра, - скромно улыбаюсь я, спрятав оружие во тканях платья. – Я этого не забуду. Не спрашиваю, откуда простая торговка взяла боевой кинжал, и почему так легко расстаётся с ним. Мы успели подружиться, но вряд ли это – жест щедрости и сочувствия. Быть может, хранит у себя ещё? Прихватив для виду несколько свитков, выхожу из хижины в ночную прохладу. Сердце бьётся, словно птица, готовая взлететь. Каждый раз – как в первую встречу. Я была юной девицей, расписывавшей глиняные горшки на рынке. Серость и бедность, под стать товару... Но Реммао выбрал меня, чтобы окрасить в чёрный. Только взглянув в эти хитрые тёмные глаза, я поняла... Ничего уже не будет как прежде. Может ли он лгать? О да, вполне. Может ли отнять жизнь?.. Безусловно. На улице - несколько горожан и охотников, не обращающих на меня внимания. Но ощущение слежки не отпускает. Всё будто застыло в тягучей, мёртвой тишине, ожидая чего-то. А я будто шагаю на эшафот. В хижине учителя меня встречает полумрак, и вышедший Реммао похож на его родное детище. Он, как обычно, дотрагивается до кончиков волос в задумчивом жесте. Борюсь с навязчивым желанием протянуть руку. Уже знаю - на ощупь они очень мягкие. Молча впустив меня, он поглядывает по сторонам и закрывает дверь на замок. Мы садимся за стол и выпиваем по небольшой кружке хека. Опьянеть не хотелось бы, но расслабить нервы не помешает. - Если твои слова – правда, Эвтида... - Реммао многозначительно глядит сначала на дверь, затем на меня. Я всё понимаю. Киваю слегка, не пытаясь скрыть тревоги. Сталь его спокойствия оседает вуалью теней вокруг меня. Игра со смертью начинается. Мы заполняем минуты разговорами ни о чём, непринуждёнными и привычными. Раньше мы не боялись скрасить ими вечера после занятий. Но сегодня наши голоса - вступительные ноты песни, для кого-то последней. Я плавно перехожу к куплетам. - Мне нужно знать, учитель... - поднимаю я настороженный взгляд. – Это вы искалечили жреца? - Пальцы и язык жреца – действительно моя работа, - признаётся он, хмурясь. - Кто-то же должен был убрать за вами бардак. Он сердится, наверняка хочет выплюнуть слово "оболтусы", и вполне справедливо. Совместный с Реймссом заказ пошёл наперекосяк, и жрец был ненужным свидетелем. Но ученические оплошности мы обсуждали накануне. Мне просто нужно было услышать это от него. Узнать, на что он способен. - А мой брат?.. – тихо спрашиваю я, потупившись и съёжившись на стуле. - Понятия не имею, кто убил Исмана, - он говорит искренне. Я чувствую. Вся строгость и холодность не дадут забыть его поддержку - советы о жизни без прикрас, шрамы немолодого сердца. Моё горе утонуло в его мудрости и силе. Это было лучшее, чем со мной могли поделиться. - И вообще, забудь о теле – тебя к нему не подпустят, а попадёшься... сама знаешь, что будет. Лёгкий, едва слышный шорох во тьме. Мы не одни? Или то – просто ветер? Я удручённо киваю, приняв его правоту. Кто убил Исмана и зачем – уже не узнать. Да и не одобрил бы он такого глупого риска с моей стороны. - Я тоже рисковать не хочу. Ты привлекаешь внимание охотников, - Реммао вдруг поднимается с места, не спуская с меня глаз. – А мне нужно защитить себя и Реймсса. Надеюсь, ты поймёшь. - Что?.. Что вы говорите, учитель?.. – я тоже поднимаюсь. Невольно выставляю руки перед собой, попятившись. – Вы... вы не можете... В правой руке у него блестит лезвие кинжала. Он делает шаг вперёд, медленный и осторожный, как пантера перед броском. Грациозные, пружинистые движения вмиг рушат облик сутулого писаря, любителя чернил и библиотечной пыли. Мне ещё не доводилось видеть его таким зловещим. Даже во снах. - Не волнуйся. Испортить твою красоту и заставить жить с этим – слишком жестоко. Я избавлю тебя от страданий. - Нет, Реммао!.. – всхлипываю я, в ужасе прижав ладони ко рту. – Не надо!.. Должен быть другой путь!.. Наши тени скользят по стенам, искажённые, похожие на заблудших призраков. Моя душа будто сама готова покинуть бренную землю. Моя песнь - тонкая, трагичная мольба - сплетена с непреклонностью палача. - Такова доля шезму. Ничего не изменишь, - безжалостно качает он головой. Делает шаг вперёд. - Вы не можете так поступить со мной!.. – слёзы ручьями бегут по щекам, когда отступаю назад. Шаг. Ещё шаг. – Вы были мне как отец!.. Боги, за что?.. - Прости, Эвтида, - напирает он, тесня, загоняя в угол, словно хищник - ягнёнка. Бежать некуда. - У меня тоже есть оружие... - дрожит мой голос - рваная мелодия страха и последней жалкой угрозы. Сильная рука хватает меня за горло и прижимает к стене. Даже сейчас его тепло – неуместно манящее. Его близость – моё неверие в реальность происходящего. - Успеешь ли ты им воспользоваться? – шипит смерть во плоти, заглядывая в глаза. Реммао чувствует движение позади быстрей, чем я замечаю прелестное личико Агнии. Он отпускает меня и разворачивается к незваной гостье, уже замахнувшейся кинжалом. Этих мгновений хватает, чтобы копис оказался у меня в руке. Делаю резкий выпад... И с хрустом вонзаю его в грудь женщины, аккурат посредине глубокого декольте. Успела. Тренировки даром не прошли. Расширив и без того жутковатые глаза, выронив свой кинжал, Агния хрипит и заваливается на спину. Я наскакиваю сверху, вырвав лезвие и тут же впиваясь новым ударом промеж ключиц. Этот клокочущий, сиплый, хрипяще-булькающий звук станет апогеем. Так хрипела Дия, когда эпистат полоснул её по горлу. - Спасибо, Агния, - широкая улыбка сияет на моём лице, пока давлю на рукоять. У неё подтянутое, закалённое тело, и стоит немалых усилий пресечь попытки сбросить меня или ухватиться за шею. Она извивается, дёргается, судорожно шаркая ногами и размазывая по полу кровь. Отпускаю, лишь завидев алые струи, хлынувшие изо рта. – Кинжал и вправду пригодился. Легче, чем бить по затылку! Я утираю притворные слёзы, а учитель встаёт рядом, ловя ошеломлённый угасающий взгляд. Актёры из нас отменные. Хоть деньги собирай за перфоманс. Мир для шезму – место опасное, потому мы обучены бою и хитрости даже лучше, чем тёмным искусствам. Немногие знают, кто прячется под маской безобидной глупышки с кривым почерком. Мои удары - неожиданные и подлые. - Говорила же, клюнет как миленькая, - подмигиваю я в ответ на довольную ухмылку Реммао. - И я была права. Простая торговка побрякушками не смогла бы втихую проскользнуть в закрытый дом. Не крутилась бы вблизи Амена, нашёптывая, мол, "щенков - тебе, старшего - мне". И уж точно не держала бы у себя боевые кинжальчики. Исфет, да её и подселили-то, чтобы за мной следить! - Заодно с охотниками, не иначе. Зато теперь сесть нам на хвост будет сложнее, - опустившись на корточки, он быстро шарит по карманам её красного платья, но ничего не находит. Опрашивать дух уже нет времени – змеюка-эпистат скоро явится сюда, и вряд ли одобрит новые дырки в своей подружке. Реммао оборачивается. – Собирай вещи. Я позову Реймсса, и сбежим наконец из города. Он недоверчиво щурится, всматриваясь в окно, проверяя нет ли засады. Тишь да гладь, ни одной ищейки. Значит, Реймсс уже запугал какого-нибудь местного олуха. Ведь лучший способ отвлечь охотников - ляпнуть, что по берегу ходит группа людей в чёрном. Рыскать будут долго, трудяжки. Прежде чем открыть дверь, Реммао притягивает меня к себе. Оглаживает шею, будто сомневаясь, что не причинил боли. Забавно. Эти руки – сильные, смертоносные. Эти глаза таят зло и коварство. Но не для меня. Никогда. - Будь осторожна... Эва. Дыхание перехватывает. Никто не произнесёт моё имя слаще. - И ты... - тонет мой шёпот в торопливом, нежном поцелуе. Рем. Никто не выдохнет его имя жарче. Рем подарил мне гораздо больше, чем Исман и его родители. Гораздо больше, чем мог бы подарить любой. И он всегда заботился о своих учениках. Потому для всех его врагов... Погибелью станем мы.