Overcompensate

      Все в этой комнате казалось мне знакомым — бетонные стены, вторая барабанная установка с опасным знаком для Николаса на самом большом барабане, защитные костюмы.       Последних было очень много. Но правда в том, что ничего из этого я никогда не видел вживую. Ибо я — исключение.       Те, кто должен прийти. Жители, такие же, как я. То есть, когда-то я был таким же.       Они могут с легкостью стать Дивно Ушедшими — и кораблями, марионетками для Нико и других епископов. Скоро выбор будет стоять только за ними самими. Но я знаю, что их взгляд падает дальше горизонта. Дальше того, с уверенностью в чем они жили до этого момента.       Мы должны вывести их из города. Их всех. Зажечь пламя в их душах и сердцах       Инферно.       Почему я так уверен, что они пойдут за мной? Ну, повторюсь, когда-то я был таким же. Когда-то я мечтал умереть.       Я не видел другого выхода из Демы. Никто не видел. Смерть — единственный путь, единственный выход из места, которое я считал своим домом.       Он так говорил.       Нико.       Однако, это неправда. Поверить в это мне помогли люди, о которых раньше я слышал лишь в запретных легендах, которые то и дело ходят по городу. Нас не поощряют за разговоры о них, скорее наоборот. Такие же, как и я, — преступники.       Вэссэл, жители, они не знают, что их тела можно использовать. То есть, они об этом знают, но считают, что это, наверное, правильно. Они зачарованы чудотворной силой Девяти. И мне это надоело.       Тогда я бежал. Мы бежали. Я и они — бандитос. А я — Клэнси. И мы нашли другой выход, путь к Истинному Востоку.       Некоторые Вэссэл называют меня Блудным сыном. Ну, я тоже так себя называю. Я преступник — и меня разыскивают живым и мертвым. Они не знают, что цикл скоро разорвется.       Епископам этого не понять.       Вэссэл — такие же, как и я, но слишком боятся, что их вернут обратно в изоляцию. Некоторые уверенны, что Нико и Девять сжалятся, отпустят их.       Но этого никогда не произойдет.       Я сделал глубокий вдох и закрыл глаза, натягивая на голову защитную балаклаву. Нельзя сказать, что я был спокоен. Пламя внутри меня горело лесным пожаром, адским огнем. Инферно.       У нас нет права на ошибку. У меня его нет. Мне нужно обучить, завербовать их, заставить поверить в самих себя. Я точно знаю, что хочу им сказать.       Где-то наверху послышался шум голосов, заскрипели кресла, заиграла установка Джоша. Значит, они все-таки пришли.       Я судорожно обернулся к противоположной стене, глядя на черные, зеленые жилеты и скотч двух цветов. Если я умру, это будет настоящей катастрофой. Мне верят Вэссэл и Бандитос. С моей смертью епископы смогут использовать это против них — хоть и недолго, все-таки психокинез может действовать слишком мало, но это повлечет за собой последствия. И будет значить, что Кеонс умер просто так.       Я не уверен, но епископы, возможно, попытаются убить меня моими же руками, свести с ума. Тогда им точно не придется ничего делать — Вэссэл последуют моему примеру. Я не могу этого допустить.       Я не дам себе этого сделать.       Еще несколько глубоких вдохов — и я сосредоточен на двери перед собой.       Мы все продумали, но где-то в глубине души сворачивался липкий, первобытный страх. Страх ведет к тревоге.       Стоп.       Это не я.       Коснувшись ручки двери, сквозь маленькую щелку в потрескавшемся дереве я увидел красные лампы, развешанные по периметру зала. Только это сейчас имеет значение.       Я закончил убегать. Бларрифейс больше не может меня контролировать.       Цикл должен быть нарушен.       Когда-то я мечтал умереть. Были люди, ради которых я этого не делал, но все-таки был уверен, что настанет день, когда меня провозгласят Дивно Ушедшим.       За время с бандитос я понял многое.       Я — житель. Я — сбежавший. Я — Блудный сын и исключение из правил.       И я не дам себе умереть.       Я — Клэнси; и я возвращаюсь в Тренч.       Безрадостно улыбнувшись, я повернул блестящую железную ручку и сделал шаг вперед.       Вы слишком долго были во сне. Время проснуться.