среди темных коридоров он найдет её

      Воздух пахнет кровью. Тяжелый настолько, что кружится голова. Ещё в крыле медиков яркий запах трав, тошнотворной стерильности и спирта. Обычно тут было тихо, а от яркого света светодиодных ламп слепило глаза. Тут всё было белым. Белые стены, белый пол, белый свет, белые одежды. В эту ночь здесь было так же светло, вот только на светлых стенах и полу расползались пятна крови; тишину разрушали лязг кушеток, болезненные стоны и топот десятка пар подошв одновременно. Белые одежды запачкались кровью, лишились своей идеальности и стерильности. Крики раненых режут по ушам.       Агнес нервно вздрагивает, сминая в пальцах шприцы, бинты и чистые перчатки. Белые. Лавируя между койками, другими целителями и драконьими всадниками, хромающими и кое-как добирающимися до коек. Кому-то даже пришлось помогать дойти.       Вот так заканчивается её первый год обучения в лучшей академии Королевства Дваргон — Артенар, названную в честь первого дракона, который обзавелся всадником. И кто мог подумать, что вместо того, чтобы напиться, хорошенько потанцевать и отлично отметить официальный выпускной первого курса, она всю ночь будет зашивать раненых всадников, и вся пропитается запахом крови!       Великие драконьи боги! Она и не знала, что у них столько студентов драконьего крыла обучается в академии. Больше только крови в них и желания жить — и лишь за одно это Агилар готова была благодарить Богов. Она уже разделалась с рыжеволосой всадницей — срастила перелом ноги, заштопала бедро. Следующим был первокурсник Картер, с которым они уже пару раз сталкивались и который не удержит себя, чтобы отпустить в сторону Агнес какой-нибудь тупой подкат. К счастью, сейчас ему было не до этого. Были ещё несколько девушек и юношей, но их имен Агнес не знала. свою работу Агилар старалась выполнять безукоризненно идеально. Сращивать кости без лишней боли, не оставлять шрамы на кожи и проворачивать всё так легко и быстро, чтобы её пациенты даже одуматься не успели, как она уже покидает их. Лучшая студентка первого года — как говорят профессоры, возможно, что и последующих.       Обнявшись с бинтами, ватой, банкой спирта, Агнес принимает из рук профессора Морона новый моток ниток и пачку изогнутых медицинских игл. Мужчина подталкивает её в спину, указывая рукой в сторону огороженной шторками койки, и Агнес быстро кивает, ныряя за ширму. И замирает.       Драконий всадник второго года обучения — Элиас Пратт. Восходящая звезда крыла драконьих всадников, один из лучших бойцов, обладатель огромного белого дракона и один из четырех командиров. Самый молодой и самый перспективный из них       И сейчас он лежал перед ней на белоснежных простынях, пачкая их своей кровью. Рана на животе, бедре и плече, возможно трещины в грудной клетке. Элиас лежит с закрытыми глазами, и впору было бы подумать, что всадник давно мертв, но Агнес чувствовала жизнь в нём. Как он борется, сопротивляется. Как жаждет жить. Агилар уже видела его, и даже не один раз. Первый год целителей в крыло драконьих всадников не пускали без особого разрешения. Но разве запретное не становится желаннее? имея наглость и ловкость, она и ещё парочка других целительниц с её года просачивались в северное крыло академии через лабиринты коридоров и хитросплетение лестничных пролетов. Тогда то она впервые и увидела его на тренировочном поле. Чуть позже она видела его верхом на своём белоснежном драконе. Да… что уж там говорить. Элиас успел нажить себе славы среди прекрасного пола Артенара.       Черноволосый, зеленоглазый, крепко сложенный. Родство с некогда успешным генералом, которому пожаловали титул Лорда северных островов Саркиса и Вентиса. Хорош собой, с драконом и титулом — что ещё нужно женщинам? Пожалуй, только хороший секс.       — Кажется, сегодня не самый удачный день? — тихо спрашивает Агнес, раскладывая всё принесенное на низкий столик возле койки, а потом резко задергивая шторку.       Элиас мелко вздрагивает и медленно открывает глаза, и почти тут же впивается в особенно белое пятно. Пепельные волосы, наспех скрученные в пучок, белые одежды и практически бесцветные глаза, напоминающие ему о сковывающих озера дома льды. Её лицо показалось ему знакомым — наверное, они уже пересекались где-то? А ещё она показалась ему поразительно красивой. Возможно, он уже умер, и над его телом теперь висел невесомый дух мира мертвых? Возможно, он просто крепко спал, и незнакомая целительница лишь снилась ему? Элиас вздохнул поглубже и тут же застонал от боли в костях. Гортань обожгло сухостью и прохладой больничного воздуха.       — Пожалуй, сейчас этот день стал немного лучше, — осипшим голосом шепчет он.       Агнес тихо смеётся, уже не смотря на его лицо и осторожными движениями избавляя его тело от лат и рубашки. На чёрной одежде всадников не было видно ни крови, ни копоти от пламени, ни пепла — Агилар слышала, что их одежду делают из специального материала, который практически не воспламеняется. И если огонь его не брал, это не значило, что его нельзя пробить стрелой, топором или мечом. Ткань рубашки пришлось поддеть острым концом кинжала, и безжалостно разорвать, аккуратно отлепляя прилипшую к телу ткань. И вот тут запах крови становится намного ярче. Агнес жмет губы, оценивая фронт работы. Чтож. Дерьмово.       Платиноволосая задирает рукав белого халата, и теперь лезвие кинжала впиваются в бледную кожу внутренней стороны руки. Оно беспощадно режет молодую кожу, и кровь засочилась из пореза по руке целительницы. С лязгом она откладываешь нож в сторону, откупоривает банку со спиртом, промакивая вату и возвращаясь к Элиасу.       — Эй, командир Пратт. Не закрывай глаза. Мне бы хотелось, чтобы Боги удачи не покинули меня на тебе. Знаешь, я лучше всех на первом году обучения. И под моей рукой ещё никто не умирал, — её губы дернулись в ободряющей улыбке, когда зеленые глаза снова нашли её лицо. — Да и боюсь, что вся прекрасная половина нашей академии коллективно проклянет меня, если я позволю тебе умереть этой прекрасной звездной ночью. Я ещё столько не выполнила из своего списка.       Губы Элиаса дергаются в болезненной улыбке, когда его вдруг окутывает сладкая нега магии, а спирт стирает следы крови на его животе.       — Список?       — Да, командир Пратт. У всех девочек есть тайный список с самыми заветными и сокровенными желаниями, про которые мы никому не рассказываем, — Агнес кидает на пол, наверное, двенадцатый окровавленный шарик ваты, прежде чем остановит кровь и пальцами пробежит вдоль ребер всадника.       — И что же у тебя на первом месте в списке? — его хриплый голос тонет в криках бойцов.       Агнес хитро щурит бесцветные глаза, одну из ладоней положив ему на грудь, а вторую заведя над ней.       — Он ведь на то и тайный, что никто не должен знать, что там, — а потом голос целительницы понижается до еле слышимого шепота. — Но если ты сейчас наберешь в легкие побольше воздуха и дашь мне срастить трещины в твоих ребрах, может быть, я скажу тебе, что у меня написано самым последним пунктом, — Агнес подмигивает ему, и Элиас не может сдержать искренней улыбки.       Пока её смертоносные пальцы не начали творить настоящую магию, он откровенно любовался ей. И растрепанными волосами, и тонкими изящными пальцами, зависшими прямо над его грудью, и голосом — казалось, это единственное, что держит его в сознании. И когда щупальца магии стремятся к его ребрам, Элиас старается думать только об этом дурацком списке. Воздух задерживается в его легких, и ребра простреливает острой болью. Словно ему и правда нужно знать, что незнакомая целительница написала в последнем пункте, он сдерживает крик внутри себя, жмурится и старается лишний раз не подпрыгивать на койке от боли. В конце концов, эти неприятные ощущения быстро пропадают.       — Потерпишь ещё немного, и возможно, я озвучу весь список, — её голос раздается среди шума в голове.       Элиас медленно разлепляет глаза, вдруг ощутив на себе весь груз усталости. Он моргает медленно, задумчиво продолжая рассматривать монотонную работу целительницы. Вот она присаживается на стул, пододвигается поближе. Вот её тонкие пальцы, обтянутые белым латексом, продеваю нитку в иголку, сводя вместе края кожи, и аккуратно начиная зашивать его, своей магией не давая ему ощутить всю боль своего ранения, но недостаточно, чтобы он не морщился каждый раз, когда острая иголка прокалывает кожу.       — Говорят, что целители пошли от драконов? — Элиас пытается занять голову хоть чем-то, чтобы не думать о том, как целительница безжалостно стягивает края нитки и вглядывается во весь его “внутренний мир”. — Это было бы хорошим объяснением тому, почему вы такие… неотразимые.       — Знаешь, мне ещё никто не пытался сделать комплимент, пока я спасаю ему жизнь. Как-то не очень романтично, не считаешь? Я буквально вижу твою кровь и кусочки мяса, — Агнес сдерживает в себе смешок, быстро скользнув по лицу Элиаса — он смотрел на неё, как завороженный, не сводя зеленых радужек. — Кажется, легенда про то, что дракон трахнул человека и на свет появились целители пошла именно от всадников?       Ножницы срезают нитку, пока пальцы целительницы снова завороженно заскользили по его животу. Поразительная магия целителей, объяснения которой нашли только одно — родство с драконами. Кто-то пускал байки о том, что они плод порочной любви дракона и человека, но достоверным был только один факт. Всё было из-за Вспышки — болезни, которая побудила драконов связывать себя с людьми. Безжалостная болезнь, выжигающая все их внутренности, если они не разделяли бремя магии с кем-то другим. Один из драконьих видов был болен так сильно, что у них не было сил связывать себя с всадниками, и тогда они передали свою силу небольшой кучке людей. Вместе со Вспышкой, которая теперь жила в крови целителей, вместе с драконьей кровью. И пока этот мир делился на лордов, баронов и графов, мир целителей крутился вокруг родов — вот что они ценили превыше всего.       Чем чище род — тем больше магический потенциал, тем выше вариант дожить и пережить Вспышку.       — Эй, командир, не уходи в свои мысли. Пока я не сращу все твои боевые трофеи, разговаривай со мной.       Перед его глазами щелкают пальцы, и Элиас пытается сфокусировать свой взгляд на лице целительницы. Они — живое доказательство силы магии. Настолько красивых людей просто не могло существовать, настолько талантливых и умелых. Он никогда не интересовался целителями, не вглядывался в их лица. Опасно красивые.       — Одно из желаний в списке, — начинает Агнес, и Элиас пытается вспомнить “о чем вообще был наш разговор”. — Хочу как-нибудь искупаться в озере под звездами и луной. Это так потрясающе красиво. Можно представить, что ты плаваешь в небе.       — Всего лишь искупаться в озере? Я ожидал, что в вашем девчачьем списке есть что-то более невыполнимое, — смешок у Элиаса выходит веселым и искренним. — Что же мешает тебе поплавать?       — Ты сейчас что, оскорбил мой секретный список? — она поднимает на него глаза и щурится, а Элиас жмет губы, чтобы улыбка или смешок ненароком не отразились на его лица. — Вот так-то, командир Пратт. Мне мешает искупаться то, что свободный выход из академии имеете только вы, всадники. И все привилегии — тоже вам. Комнаты с лучшими видами, отдельные ванные. Сладкое на ужин. Последнее ранит меня больше всего.       Элиас прикрывает глаза, пока губы его непроизвольно растягиваются в улыбке. Боль в животе пропадает, и в этот момент пронизывает плечо, заставив его тихо застонать сквозь плотно сжатые зубы. “Здесь я не умру” — пронеслась в его голове мысль. Тоже самое он говорил себе, когда покидал дом; когда проходил вступительное испытание в академию; когда оседлал дракона. Тоже самое он говорил себе каждый раз, когда из посылали на задание и он вваливался в крыло целителей весь раненный и еле стоящий на ногах. Боль прокатывается по плечу и исчезает, оставляя после себя неприятное зудение. И когда руки целительницы покидают его, он дергается как-то неестественно, тут же распахивает глаза. Отсутствие боли позволяет одной рукой опереться на кушетку под ним, а вторую протянуть к ускользающей девушке, схватив её за запястье — слишком сильно, как ему показалось.       — Я найду тебя потом, — шепчет он, поднимая на неё уставшие глаза.       — В Артенаре тысячи кордоров, командир, — она вежливо улыбается ему, аккуратно выпутываясь из ослабших пальцев.       — Я найду тебя в каждом.       Агнес тихо смеется — он даже имени её не знал, а целителей в Академии сотни. И Элиас не замечает, как она укладывает его ослабевшее тело обратно на кушетку, пока в голове у него вертится лишь одна мысль.       “Я найду тебя среди всех темных коридоров Артенара”.