Во имя женственности!

Хелен никогда не позволяет себе, как истинная леди, скривить лицо и задрожать в отвращении, если она видит Николь перемазанной маслом и в проводах. Она улыбается, мягко и нежно, как это можно было от нее ожидать, и терпеливо ждет, когда Николь приведет себя в порядок. — Ну, здравствуй, моя ненаглядная! — восклицает Николь, когда ее кожа вновь естественного цвета и на ней нет грязи. Обе счастливо улыбаются, касаясь друг друга носами и стремятся друг другу в объятия. Николь целует Хелен в щеку и та счастливо смеется, обвивая ее шею руками. Среди других клонов ходят разные слухи о том, что Бубновое Королевство рано или поздно захватит Червовое по той причине, что дамы этих королевств неразлучны. Обе прогуливаются, держась за руки и переговариваются о всякой чепухе, которая далека от высоких технологий и прогресса. Тут звучат слова о любви и преданности, а также происходит обмен такими жаркими взглядами, что никто не решается втиснуться в ровный ход прогулки или вставить лишнее слово, когда бубны и червы мирно ступают по гравию. Хелен касается руки Николь и прикусывает губы. Николь спокойно воспринимает подобное кокетство и приветствует возлюбленную взглядом. Она осторожно протягивает руки и треплет Хелен за щечки двумя пальцами каждой руки. Ее сердце между тем сжимается, когда она видит, как прекрасна ее возлюбленная и как приятен глазу ее наряд. Хелен целует Николь в щеку и добавляет еле слышно: — Тебе бы не мешало быть немного женственной. Их путь лежит к саду, где стоит столик, уже украшенный вазой с фруктами и бокалами шампанского. Николь берет два бокала и подает Хелен. Та с улыбкой и горящим взглядом осматривает свою возлюбленную. Как ей с ней повезло! Никогда ничем не пугает, только пытается быть милой и сдержанной, чего так не хватает всем Червам. — Во имя женственности! — произносит тост Николь и слегка пригубливает напиток. Хелен делает один аккуратный глоток и закусывает виноградиной. Девушки вновь берутся за руки, а потом приближают лица друг другу, чтобы слиться в сладком поцелуе, который отрицает то, что полные противоположности когда-либо могут найти друг друга в этом безумном мире.