Теория и практика

Нобара так просто угодила в ловушку. Нарочно и не придумаешь. Годжо-сенсей поцокал бы языком, укоряя её за глупость, за то, что не остановилась даже на мгновение, чтобы подумать. Легко ему говорить — он с рождения был особый уровень, с этой его Бесконечностью и Шестью глазами. Что ему вообще могло навредить? Не спеши. Сперва подумай, сказала бы ей ба, и тюкнула бы клюкой Нобару по макушке. Осмотрись. Тюкнула бы снова — рука у ба была крепкая и тяжёлая. Выжидай. Будь начеку. Знай своего врага. Выбери стратегию, и только потом действуй. Ба железной рукой вбивала в Нобару науку, благодаря которой сама дожила благополучно до своих шестидесяти восьми. Не спеши. Плохо вбила. Нобара так гордилась своими способностями и хотела их продемонстрировать. Выпендриться, вот дура же, она просто хотела выпендриться. Утереть нос Фушигуро — как же, он её единственный одноклассник, а уже второй уровень, да ещё с наследственной клановой техникой, и до её поступления он выполнял одиночные задания. Доказать Годжо-сенсею, что Нобара — не слабачка, не пустое место, не одна из тех деревенских шаманов, чей вечный предел — изгнание тупых проклятий третьего уровня, вяло трепыхающихся перед тем, как их развеют. Им сказали — там второй уровень, и сколько-то проклятий третьего уровня. Людей нет, здание заброшено и под снос. С ними должны были отправить кого-нибудь из старших, но летом и осенью у магов всегда было больше работы, и из сопровождающих была только Нитта-сан. Фушигуро и Маки объясняли Нобаре, что это обычная практика: магов всегда не хватало. Нобара знала, что не каждый курс доучивался все три года полным составом, но об этом в школе предпочитали особо не упоминать. Шоко-сан говорила, что её кохай умер, и тогда, на том курсе, тоже было всего два ученика. Про второго Шоко-сан почему-то ничего не сказала. Так что это была рядовая миссия, по регламенту перед сносом кто-нибудь от школы зачищал такие места, чтобы потом проклятия не навредили рабочим. Раньше в подвале был бар, его полгода как закрыли, и это было идеальное место для проклятия. Они решили — вот с него и начнём. Нитта-сан припарковала машину — она должна была оставаться снаружи — поставила завесу, и всё было как обычно. Пока клякса завесы расползалась в небесах, Нобара и Фушигуро поспорили, кто изгонит больше проклятий, решив, что проигравший платит за ужин. Ещё в машине они решили, что после пойдут в то кафе, где подавали пончики в виде кошечек, и Нобара хотела мороженого с шампанским и зеленым чаем, и терпение никогда не было её коньком. Поэтому она поспешила, чтобы опередить Фушигуро: нечестно, у него были псы-демоны! Ей надо было остановиться на верхних ступеньках, когда она почувствовала металлический запах. Проклятия пахли особо — чем-то застарело-гнилым, плесневелым: старым подвалом, давно не жилым домом, медовым запахом разложения — Нобара из-за этого на дух не выносила мёд. Кровь же означала обычно свежие останки какого-то несчастного, оказавшегося в неправильном месте в неправильное время. Очень свежие останки, ведь проклятия предпочитали доедать жертву, и потом всё начисто вылизывали — мерзость какая — поэтому обычно маги на трупы не натыкались. Обычно от жертв оставались только вещи. Застать проклятие за пожиранием чьего-то трупа было достаточно опасно. Ещё кровь могла означать проклинателей. Справедливости ради, Нобара до этого никогда не сражалась с другими магами, только с проклятиями. Проклинателей она видела только однажды, на осеннее равноденствие, во время попытки воплощения Короля Проклятий. Нужен был любой маг, способный держать оружие, и даже первокурсники, и Нобару тогда едва не убили, если бы не... Ей надо было слушать бабушку. А вместо этого Нобара — вот идиотина — перепрыгивая через две ступеньки, заскочила в полутёмный бар первая. Первая же и отхватила. На последней ступеньке у входа её вдруг парализовало. Нобара застыла на какие-то пару мгновений, словно её заморозило — совсем не могла двинуться, что за хрень? — неловко завалилась вперёд, и этого хватило, чтобы пропустить первый удар в живот. Нобара отлетела к стене и согнулась от боли. Тогда она молоток и выронила. Её противник — Нобара едва его разглядела — мелкий и белобрысый ублюдок, одетый в одни только штаны на лямке, навалился на Нобару, пытаясь заломить руки за спину. Он хихикал, как придурочный. И Нобара почувствовала его проклятую энергию, когда он активировал свою технику — ублюдок был таким же как Нобара магом. Нобара пиналась, изворачивалась, даже укусила мелкого убюдка за пальцы так, что он взвыл и отдернул руки. От вкуса крови во рту Нобару едва не вывернуло. Ублюдок врезал ей так, что искры перед глазами заплясали. Схватил за волосы и приложил лбом об пол. Тогда она, должно быть, в первый раз отключилась. Когда Нобара пришла в себя, руки её крепко, не вывернуться, связали за спиной так сильно, что в плечах заломило. Нобара заметалась, задёргалась, но освободиться не вышло, она только чуть не выбила себе плечо. И она потеряла молоток. Без него Нобара чувствовала себя всё равно, что голой. Фушигуро — он шёл за ней следом — где-то рядом яростно ругался, потом слышны были звуки борьбы, и всё стихло. Ублюдыш приподнял Нобару за волосы и заставил перевернуться. Сопел и пыхтел, стаскивая с неё юбку. — Это тебе не нужно. Отличные сиськи, кстати, — он больно ущипнул Нобару за грудь через лифчик. — И вот это не понадобится. Маки учила её, что ноги сильнее рук. Если разоружат — бей ногами. Даже как именно показывала. Нобара пнула ублюдка по яйцам, и он заверещал. Хоть какое-то удовлетворение. Если бы она могла дотянуться до оружия. Или до телефона. Вот Нобара дура, потеряла гвозди и молоток. Кто-то снова долбанул её, на этот раз по затылку, и Нобара должно быть опять вырубилась. — Гето-сан приказал не убивать их, — сказал кто-то над ней. Голос был женский. Нобара очнулась, когда ублюдок уже перетащил её с пола на низкий диван, стащил колготки, юбку и трусы, и теперь пытался стянуть с неё разорванные остатки блузки и лифчика, шипя и дуя на покусанные пальцы. Блузку было ужасно жаль — она была не форменная, за неё Нобара отвалила кучу денег, почти половину стипендии, и хотела похвастаться перед Фушигуро, пусть он и смыслил в моде, как карп в высшей математике. Нобара в ней была — просто отпад. Надела бы форменную, было бы не так обидно. Нобара мысленно обругала себя: не время ныть из-за тряпок, когда она почти голая и связанная. Нобара лежала лицом к спинке дивана, поэтому то, что она пришла в себя, никто не заметил. От дивана пахло чем-то незнакомо-сладким, немного кровью и пылью. В голове звенело, а во рту стоял привкус крови пополам со странным вкусом тряпки, которой её заткнули. Нобара в утешение пообещала себе, что за блузку всё-таки ублюдка ушатает. Возможно, без помощи рук, одними ногами. Фушигуро не было слышно, но где-то за спиной переговаривались люди. «Не спеши», — сказала себе Нобара, стараясь не выдать того, что очнулась, загнанным сопением. Оценить противников, да? Она слышала как минимум пятерых, включая ублюдка и неизвестную женщину. И скорее всего все — проклинатели. Вот влипли! — Да живая она, — сказал ублюдок, звонко и больно шлёпнув Нобару по заду. — Будет знать как кусаться. Ублюдок перевернул её, и Нобара прикрыла глаза, сделав вид, что она всё ещё в обмороке. Абсолютно безобидна и накрепко связана. Ублюдок сказал что-то ещё, по звуку он отошёл, поэтому Нобара неуверенно приоткрыла глаза, надеясь, что на неё не смотрят, и в неярком свете смогла разглядеть бар. Им сказали, что он уже полгода как заброшенный, но, похоже, это было не так. А потом Нобара увидела чью-то руку в луже крови. И ботинок. И... Лучше бы не разглядывала. Видимо здание было не так заброшено. Может даже вовсе не заброшено, по крайней мере, час назад здесь были живые люди. И в кровавый фарш их превратило вовсе не проклятие — тут Нобара зуб была готова поставить, ни одно проклятие не удержится от того, чтоб пожрать, хоть немного, но надкусило бы. Должно быть, она была настолько ошарашена, что пропустила тот момент, когда ублюдок вернулся. Его ж мать!.. — А, ты очнулась! — хихикнул ублюдок. — Гето-сан запретил тебя убивать, знаешь. Но у меня есть идеи, как нам ещё повеселиться. Он навис над Нобарой, грубо сунул руку ей между ног и больно ущипнул. Нобара попыталась его пнуть, невзирая на связанные ноги, и едва не свалилась с дивана. — Вижу, как тебе не терпится попрыгать на моём члене, — он похлопал Нобару по заду и опять ущипнул. Нобара с удовольствием попрыгала бы на его трупе. — Не торопись так. Нобара запрокинула голову — у дивана одного подлокотника не было, что-то его начисто срезало — и вдруг увидела барную стойку. И ещё трёх проклинателей: дамочку в фиолетовом платье, лысого мужика в фартуке и ещё какого-то урода в маске, одетого как Джейсон из «Пятницы 13-ое». И там был Фушигуро. Ублюдок лапал её, приговаривая, что любит девушек, потому что они слабые, а мучить слабых весело, ведь они точно не дадут сдачи, но Нобаре на него стало как-то насрать. Фушигуро всё-таки был здесь. А Нобара надеялась. То есть, он был бы полным мудаком, если бы сбежал и бросил её, и Нобара припоминала бы ему это до конца своей жизни, но где-то внутри неё жила надежда, что Фушигуро не попался так же глупо, как она, и вот-вот придёт ей на помощь. Фушигуро связали основательней, и побили тоже — лицо у него всё было залито кровью. Он лежал поперёк стойки, и эти ушлёпки раздели его и делали... Примерно то же, что мелкий ублюдок пытался сделать с Нобарой. Нобара понадеялась про себя, что Фушигуро не мёртв, а просто без сознания. Они влипли. Очень-очень крепко влипли. Ей надо было остаться в деревне. Токио на самом деле Нобаре не понравился, она хотела просто найти Саори и вернуться домой, и чтобы всё было как раньше. Тогда она не оказалась бы здесь. И Фушигуро не оказался бы здесь. Поздно возвращаться в деревню. «Не вздумай реветь», — приказала себе Нобара, чувствуя, как предательски щиплет глаза. Если бы не кляп, она б орала, как резаная. — Эй, — сказал ублюдок, ударив Нобару по щеке. — На меня смотри. Ты же девственница, да? Будешь называть меня господином Сигэмо, поняла? Чего Нобара понять никак не могла — так это почему большая часть проклинателей выглядит как сраные косплееры. Среди магов в целом хватало отбитых, в некотором роде это было показателем профпригодности, нормальные обычно шли в менеджеры или просто старались не связываться с миром дзюдзюцу. Нужна была доля ебанутости, чтобы не спятить от работы мага. Но проклинатели на этом фоне были вообще странные ребята. А этот оказался другой. Здоровенный светловолосый мужик — Нобара всё думала тогда, может он европеец? Наверняка не из Японии, ведь после равноденствия она его не видела, и почему-то подумала, что он был иностранец, иначе бы кто-нибудь точно узнал его по описанию, когда она расспрашивала. Он был не из Киото, всех киотских после той ночи на сутки разместили в школе, Нобара бы его точно встретила. А Годжо-сенсей узнал, должно быть, и потому щёлкнул Нобару за любопытство по носу. До неё не дошло, вот дурочка. Ублюдок Сигэмо бросил её на низкий столик, перевернул на живот и шлёпал по заднице, как заведённый. Ебало у него поначалу было предовольное, особенно когда Нобара сдавленно взвизгнула от первого удара, но больше от неожиданности чем от боли — да ладно, Нобара протыкала себя гвоздями, это было куда больнее. Она плакала не поэтому. Нобара увидела его первой, когда он спустился в бар по лестнице. Она как раз лежала лицом к выходу. Нобара его сразу узнала. Она даже на пару мгновений обрадовалась — он ведь поможет. Потом осенило — он значит тоже, с этими. Он смотрелся здесь чужеродно, в своём чёрном костюме и с галстуком, будто завернул в этот бар прямиком из офиса. Для полноты картины ему не хватало мобильного в одной руке и делового портфеля в другой. Вместо мобильного у него был короткий тесак, вместо портфеля чья-то отрубленная голова, которую он нёс держа за волосы. А Нобара лежала на столе, связанная и голая. Должно быть он её тоже узнал. И Нобара не могла сказать, хорошо это или плохо. Сигэмо перестал её пороть, стоило этому, в костюме, оказаться близко. Мелкий ублюдок даже как-то съежился. — Этот был последний, — холодно сказал мужик. — Ты его упустил. И сунул голову Сигэмо прямиком в рожу. Тот коротко взвизгнул и принялся ныть, скуля и оправдываясь — вот ссыкун. Отрубленная голова перекочевала к нудящему ублюдку, который держал её и нервно трясся. Нобара попыталась неловко, будто перевернутая черепаха, развернуться на спину. Она была перед ним голая. Связанная и голая. И с горящей от ударов задницей. — Это лишнее, — сказал мужик ровным голосом, наклонился и вытащил изо рта Нобары тряпку. Руки у него пахли кровью. Тряпку он развернул, повертел и хмыкнул. Нобара про себя решила, что лично порешит ублюдка Сигэмо самым жестоким способом — эта скотина заткнула ей рот её же трусами. Он помог Нобаре перевернуться — боль резанула вывернутые за спиной руки. Погладил по волосам. Нобара гадала, узнал он её или нет, и не понимала, какой вариант был бы обидней. — Сигэмо-сан, это ты сделал? — спросил он у ссыкливого ублюдка, проведя кончиками пальцев по груди Нобары, где наливался синяк. Тон у него был равнодушный, и взгляд тоже. Потом он быстрым движением ухватил ублюдка за волосы и приложил носом об столик. Нобара услышала, как что-то хрустнуло. — И-извините, — проскулил Сигэмо. — Извините. — Думаю, это тоже лишнее, — сказал мужик, разрезая веревки на ногах Нобары. Она, идиотка, обрадовалась. Вот дура, дура, непроходимая дура. Он обошёл столик, положил тесак на пол. Снял пиджак и бросил его на диван, нагнулся над Нобарой. А потом развёл ей ладонями ноги. Нобара попыталась свести колени, чтобы хоть как-то прикрыться. Так раздвигать ноги ей пришлось дважды в жизни, оба перед гинекологом, и это было неприятно и ужасно смущающе. Оказаться голой и распяленной, как препарированная лягушка, перед какими-то ушлёпками было втройне гадко. А лежать на спине со связанными сзади руками было ещё и больно. Мужик опустился перед ней на колени, ослабляя галстук и убирая его кончик в нагрудный карман. Медленно так закатал рукава рубашки. Надавил предплечьями Нобаре на бёдра — да она так ноги только на тренировке раздвигала, пытаясь сесть на шпагат. Что он?.. Он наклонился и поцеловал её бедро. Потом прикусил — не больно, но Нобара от неожиданности ойкнула. Снова поцеловал, но ниже, ближе к... Ах, его же мать!.. Если бы он не держал ей ноги, Нобара бы его пнула. Прямо в лицо бы пнула. Нобара видела в порно — девушки для такого всегда были чисто выбриты. А Нобара там ни разу не брилась, это было как-то чересчур. Может быть, если бы она собиралась лишиться с кем-нибудь девственности, она бы решилась и на такое. Но мужика это, похоже, не смутило. Он ткнулся Нобаре в лобок носом, лизнул, нажал сильнее, и Нобара подавившись воздухом запищала. Язык прошёлся по её нижним губам, по клитору, потом ниже, кожа там была нежнее и чувствительней. Нобара заскулила и попыталась отползти, оттолкнуть его голову от своей промежности, как-нибудь остановить. «Нет-нет-нет, это отвратительно». Большие шершавые ладони гладили её ягодицы и бёдра, пока язык вылизывал её совсем бесстыдно. Да как ему не противно? Лучше бы это были проклятия. Нобару разорвали бы и наверняка сожрали. Проклятию не пришло бы в голову отлизать ей, разложив на столе. Ублюдок Сигэмо тёрся рядом, примериваясь, как бы присунуть Нобаре и опять не огрести. Нобара про себя решила — будь что будет, если он попытается сунуть свой хуй ей в рот, она ему всё под корень откусит. Язык переместился ниже и начал вылизывать там. «Извращенец», — подумала Нобара, уставившись в потолок. На глаза навернулись непрошенные слёзы. Как вообще её телу могло нравиться то, что с ней делали? Он водил языком между её нижними губами, между ягодиц, влажно и щекотно. Там, внизу, Нобара была уже вся мокрая. Большие мозолистые ладони мяли и гладили её зад, было даже почти приятно, и Нобара откинула голову назад, больше не пытаясь с ним бороться. Хочет — пусть хоть всю задницу ей оближет. Пусть думает, что она сломалась. Что подчиняется. Что безобидна. — Ра... — она поперхнулась, голос звучал до того жалко, — развяжите меня. Пожалуйста. Выжидай. Он остановился и отстранился, и Нобара на мгновение испугалась, что он её ударит, как Сигэмо. У него было совершенно нечитаемое выражение лица — как разобрать, о чём он думал? Если бы это могло помочь, Нобара встала бы на колени и тем же жалобным тоном предложила бы ему отсосать. Со свободными руками у неё был шанс сбежать. Может даже первой дотянуться до тесака — он был так близко — и... Нобара не знала, хватило бы ей сил как следует размахнуться. Тесак не выглядел острым, и Нобара не знала, было ли это проклятое оружие или обычное. Нобара только надеялась, что кровь на нём — не Нитты-сан. Если Нитта-сан жива, она должна была уже что-то заподозрить. Она всегда следовала правилам — среди менеджеров идиоты заканчивались очень быстро — и по этим правилам должна была уже звонить в школу. А школа должна была отправить кого-то за ними — спасти, если живы, или вытащить трупы. Может они отправили бы Маки и Панду — Нобара постаралась прогнать мерзкую мысль о том, что они бы тоже могли попасть в ловушку. Нет же, Маки сильная. Очень сильная. Если бы только Годжо-сенсей не был в Корее на задании. — У меня болят руки, — сказала Нобара так жалобно, что сама себе поверила. Вид у неё, должно быть, был достаточно несчастный и безобидный, чтобы он потянулся к веревке. Нобара вздохнула с облегчением, когда он кивнул и помог ей сесть. Нобара свела колени и неловко наклонилась вперёд, пытаясь размять затекшие руки. Мужик хмыкнул и просто порвал веревку. Ему даже тесак не потребовался. Кисти все потемнели и их будто гвоздями кололо, и Нобара шипела от боли, пока он растирал белые следы, оставленные веревками, на её запястьях. Она безобидная. И подчиняется. Бедная, слабая девушка. — Спасибо, — сказала Нобара тихим голосом. Она смогла бы его очаровать? Ей всего-то надо было, чтобы он потерял бдительность. Ну, она ему понравилась ведь, если бы нет, он бы не пытался... Наверное. Нобара взглянула на него, потом стыдливо опустила ресницы. Заставить себя улыбнуться у неё не вышло. Мужик вытер мокрый рот ладонью. Погладил большим пальцем — фу, липкий — Нобару по щеке, чуть сжал, притягивая ближе. Руки у него были здоровенные, и Нобара почему-то подумала, что захоти он, смог бы раздавить ей голову как арбуз. — Хочешь попробовать себя? — спросил он. От его ровного тона — будто не он только что трахал её языком — Нобаре стало ещё хуже. «А?» Потом он прижался влажными губами к её губам, толкнулся языком в рот, и Нобара открыла губы и всё это ему позволила. Нобара на самом деле впервые так целовалась. Они пытались с Фуми — просто из любопытства — Нобара тогда объявила, что у них тренировка и первая прижалась крепко сжатыми, вытянутыми трубочкой губами к её губам. Получился нелепый чмок, скорее забавный, чем действительно приятный. Это было почти как бабушку чмокнуть. Фуми тогда отскочила в испуге и посмотрела на Нобару так, будто Нобара её укусила. Потом они засмеялись. Они попытались снова, давясь от смеха и фыркая, и это было нелепо, но смешно до ужаса. Да с кем ещё ей было целоваться в деревне? От ощущения чужого языка во рту смешно не было. Фу, он же только что вылизывал её снизу, и весь был в её смазке. Как он вообще о таком подумал? Отвратительно! Это ведь был её первый настоящий поцелуй. Нобара запустила пальцы в светлые волосы и потянула, пытаясь заставить его отстраниться и дать ей вдохнуть. На его месте должен был быть придурок Фушигуро. Или Инумаки-семпай. Всё должно было быть не так! На вкус он был странный, солёный. Это из-за неё? Она такая?.. Нобара застонала и попыталась отпихнуть его — бесполезно, будто она толкала стену — слишком смущенная, слишком напуганная, всё слишком. Он что, пытался её сожрать? Задушить? Воздуха вдруг стало не хватать, и когда он чуть отстранился, Нобара жадно вдохнула и едва не взвизгнула, когда он прикусил её губу. Она могла бы откусить ему язык. Достаточно было сжать как следует зубы. Он прижался снова, навалился на Нобару, горячий и тяжелый, заставляя лечь под его весом. Если бы он не упирался в стол коленом и одной рукой, он бы просто лёг на Нобару и раздавил. Столик под ними протяжно скрипнул. Нобара понадеялась, что Фушигуро этого не видит. И понадеялась, что сама забудет то, что делали с Фушигуро. Мужик поцеловал её снова, и Нобара не стала сопротивляться, пытаясь не скулить и дышать через нос. Потом он отстранился, но только затем, чтобы снова поцеловать её. И снова. Только бы выдержал столик. Мужик, наконец, оставил её губы в покое, спустился ниже, и Нобаре ужасно хотелось их потереть, чтобы убедиться, что они не распухли. Он лизал и щекотно прикусывал её шею и за ушами, мял её грудь, а Нобара могла только метаться под ним, жалобно упрашивая его о чем-то, чего и сама не знала. Когда он, наконец, наконец, отстранился, Нобара почувствовала себя пустой. — Тебе неудобно, — сказал он. Мужик подхватил Нобару так, будто она ничего не весила, и унёс к дивану. Фушигуро за её спиной, должно быть, плакал, и от этого звука Нобару тошнило. Нобара хотела бы зажать уши и ничего не слышать. Нобара хотела бы дотянуться до молотка, достать гвозди и поубивать всех этих уродов нахер. — Ну-ну, — сказал мужик тем же бесцветным голосом, похлопав Нобару по голове, как собаку. Он усадил Нобару к себе на колени, прижавшись грудью к её спине. Нобара задом чувствовала его стояк. Опять развёл ей ноги — Нобара порадовалась, что несколько месяцев занималась с Маки — знала бы она, где ей пригодится растяжка. Надави он сильнее, мог бы порвать ей мышцы и связки, и какой из неё потом маг. Подбородок он устроил у неё на макушке, и Нобара хотела врезать ему, двинуть головой в челюсть так, чтобы язык откусил. И испугалась. Нобара никогда не думала, что она такая трусиха, но тут её буквально от страха затошнило при одной только мысли, что она может оказаться на стойке рядом с Фушигуро, рыдая от боли, с членом во рту и пизде или в заднице. Она видела такое в порно — вертел, кажется. Или двойное проникновение. Девушка в порно изображала, что ей нравится, но не очень старательно, и Нобара не горела желанием оказаться на её месте. С какой стороны он бы её взял тогда, спереди или сзади? Она точно оказалась бы там, если бы сопротивлялась. Наверное. Вместо его языка между ног Нобары оказались пальцы. Он не пытался их в неё засунуть, и на том спасибо, Нобара как-то сама пробовала, у неё были проблемы даже с тем, чтобы вставить тампон. Пальцы у него были куда толще тампона. Он тёр, поглаживал, то мучительно медленно, то быстро, и от этого внизу живота болело и сводило. Она не знала, сколько это продолжалось — ей казалось, часами — и в какой-то момент Нобара почувствовала, что его штанина под ней вся мокрая. Это с неё натекло? Он её даже особо не держал, поняла Нобара, и захныкала, слишком уставшая и испуганная, чтобы сопротивляться. Мужик без усилий поднял её, совсем осоловевшую, перегнул через подлокотник дивана задницей вверх. Нобара едва доставала ногами до пола, подлокотник больно давил на бёдра. Сам он встал за спиной, Нобара услышала, как звенит пряжка ремня и уткнулась лицом в обивку дивана, закрыла глаза, смиряясь и позволяя ему делать, что захочет. Что если он из тех, кто предпочитает анал? Или порку? Он что, собрался бить её ремнём? Ей хватило извращенца Сигэмо. Нобара поморщилась от боли, когда мужская ладонь погладила её избитый зад. Он раздвинул её нижние губы пальцами, погладил, размазывая по ним сочащуюся из Нобары смазку. И Нобара обернулась. Зря. Если бы всё было не так, он бы ей даже, наверное, понравился. Нобара проиграла про себя воображаемую сценку и решила, что если бы не это всё: не засада, трупы, веревки, попытки трахнуть её на ближайшей поверхности, и если бы он не был проклинателем, она бы может и сама пошла бы с ним на свидание. Если бы он был нормальный. Они бы познакомились — наверное в школе, он же тоже маг. Она бы пыталась привлечь его внимание — её тянуло на мужчин постарше, и как тут было бы устоять, когда он такой высокий, широкоплечий, и серьёзный в деловом костюме. Годжо-сенсей тоже был красивый и высокий, но стоило ему открыть рот, как Нобара вспоминала, что считала ниже своего достоинства встречаться с тем, кто навечно психологически застрял годах в семи. В конце концов, он ей тогда, в ночь равноденствия, жизнь спас. Изгнал напавшее на неё проклятие, вытащил её из завалов и отнёс к Шоко-сан. Так что она бы первая позвала его на свидание, хотя бы из благодарности. Он бы согласился — Нобара знала, что красивая. Какой идиот отказался бы от свидания с красивой девушкой? Позвала бы, да. В какое-нибудь модное кафе, например, с крошечными сладостями, вроде тех, что готовила Саори. Или ещё куда-нибудь, куда взрослый мужчина может пойти с красивой девушкой. Может даже всё быстро дошло бы до постели — терпение не было коньком Нобары. А потом она убежала бы с визгом, когда он расстегнул бы штаны. Он точно в ней не поместится. Нобара, конечно, смотрела обучающий фильм, и в теории знала, что женское тело способно исторгнуть из себя целого младенца. А значит, теоретически, член оно тоже способно было принять. На практике, подумала Нобара, он мог бы, наверное, порвать её напополам. — Вот так. Умница. Нобара зажмурилась, когда он медленно ввёл в неё палец. Это оказалось не так больно, как Нобара опасалась, но она всё равно дёрнулась вперёд. Второй рукой он придержал её за живот, не давая уползти от него по дивану. Он двигался медленно, позволяя Нобаре привыкнуть к распирающему ощущению. Сперва палец входил неглубоко, может на фалангу, а потом целиком. Сигэмо жадно смотрел на них. На Нобару в основном, и изредка переводил взгляд ей за спину. Лучше бы она этого не видела. К первому пальцу присоединился второй, и Нобара неожиданно для себя заскулила. Это было больно и приятно, но всё ещё больно. Ладонь тяжело надавила ей на спину, прижав к дивану так, что Нобара начала задыхаться. Пальцы двигались внутри то соединенные, то разведенные, и слышно было, как что-то хлюпает. Иногда он сгибал пальцы у Нобары внутри, и ощущения были очень странные. Ублюдок Сигэмо смотрел на Нобару и у него слюни текли. Ублюдок-ублюдок-ублюдок, как вообще он мог смотреть?! Нобара хотела развернуться и приказать мужику убить Сигэмо. Он бы её послушал? Или он хотел бы, чтобы Сигэмо присоединился? Потом что-то ткнулось Нобаре между ног и она захныкала, одновременно напуганная происходящим и ожидающая этого. Она не видела, но вполне могла представить, как он водит головкой члена по её нижним губам. Она видела в порно, и на экране это казалось очень легко — что-то вставить в женщину. Однажды Нобара наткнулась на видео — она хотела бы забыть — в котором актриса толкала в себя что-то размером с огнетушитель. У них нет презерватива. Что если он... чем-то болен? Что если Нобара забеременеет? Она училась в старшей школе, и мысль о том, чтобы вернуться обратно в деревню беременной вызвала у Нобары ужас. Ба убьёт её. Её жизни конец. Нобара забрыкалась, как лошадь, пытаясь отпихнуть своего насильника. Едва ли ей удалось сдвинуть его хоть на сантиметр, проще было стену подвинуть. — Не надо, — повторяла она жалобно, — не надо. Он наклонился, заставив её свести ноги и прижимая бёдра Нобары к дивану, навалился сильнее, не давая двинуться. Нобара на миг испугалась, что просто задохнётся под ним. Он жарко поцеловал её в шею, в затылок. Поймал запястья Нобары и заставил её вытянуть руки вперёд, удерживая их одной ладонью. Вторая ладонь мяла её грудь, сжимала сосок. Толстый член медленно тёрся между нижних губ Нобары, но вставить его мужик не пытался, довольствуясь тем, что толкался между её сведенных бёдер. Нобара чувствовала, слышала его тяжелое дыхание и то, как звякала при каждом движении пряжка ремня. Он не разделся даже, только расстегнул штаны и приспустил бельё. Нобара не знала, были бы лучше, если бы он тоже был голый, или это напугало бы её ещё сильнее. Он внезапно отпустил её грудь, уперся в диван ладонью и встал, потянув Нобару за собой. Если бы он не держал её, Нобара сползла бы ему под ноги. Она едва могла стоять, так сильно от напряжения дрожали колени. Подлокотник дивана был весь мокрый от её смазки. Он погладил пальцами между ног Нобары, и вытащил их, все мокрые и скользкие. Показал Нобаре — видишь, вот ты какая, как сильно этого хочешь. Это было безумно стыдно, особенно когда на них пялился, пуская слюни, ублюдок Сигэмо, и те два урода, которые насиловали Фушигуро, и та блондинка в фиолетовом — они же были здесь. — Я позабочусь о тебе, — сказал он ей на ухо. Тот же тон, будто он говорил о погоде. — Тебе не надо меня бояться. Он поднял Нобару как куклу и с ней на руках тяжело опустился на злосчастный диван. Опять устроил её на коленях, приподнял. Нобара пискнула, когда головка члена медленно раздвинула её нижние губы. — Ты девственница? Это всё, что его вообще волновало? Он даже имени её не спросил. Нобара застонала, когда он начал медленно опускать её дальше на член, надавливая на бёдра. Бороться она уже не пыталась — знала, что бесполезно. — Ты девственница, Нобара-чан? — Да, — жалобно проскулила Нобара. Ощущение растяжения было непривычным, но не таким болезненным, как Нобара боялась. Он не дал ей взять его достаточно глубоко, остановил, подхватив под задницу ладонью. Он опять неглубоко опустил её, нажав на бёдра, а потом легким шлепком по заду заставил подняться. Нобара захныкала, чувствуя себя слишком растянутой, такой растянутой, будто её пытались посадить на кол. Ноги у неё дрожали. Если бы он отпустил её, гравитация и слабость Нобары сделали бы своё дело сами. Нобара бы сама уселась на его член до упора. Он снова шлёпнул её, заставляя подняться, но не позволил отстраниться достаточно далеко, чтобы член из неё выскользнул. Опустил ещё раз, немного ниже, и Нобара попыталась сжать его внутренними мышцами, но добилась только тяжелого дыхания у уха. Снова поднял, и опять опустил. Нобара хныкала и всхлипывала на каждое движение вверх и вниз, чувствуя, как жжёт мышцы ног. Ей даже было всё равно, что тот ублюдок смотрит на неё и дрочит. — Сигэмо-сан, ты же хочешь жить? — спросил он. Сигэмо часто закивал и понятливо опустился на колени, подполз ближе. Нобара хотела рассмеяться над ним — вот же ссыкун. Даже сбежать испугался. Из разбитого носа и из губы у него всё ещё медленно текла кровь, и Нобара очень надеялась, что после того удара Сигэмо не досчитался пары передних зубов. Мужик ухватил его за волосы и прижал лицом в промежность Нобары, туда, где в неё входил его член. — Сигэмо-сан, будь вежлив с девушкой, — сказал мужик. — Доставь ей удовольствие. Сигэмо покорно принялся лизать, щекотно и слюняво. Он спустил штаны и одной рукой дрочил себе, а второй щупал Нобару за зад. Она надеялась только, что он не додумается до того, чтобы сунуть палец ей в задницу. Нобара поймала взгляд Фушигуро — остекленевший, расфокусированный — и опустила голову, внезапно застыдившись себя, голой и изнасилованной, поднимающейся и опускающейся на здоровенном члене, пока её вылизывал ещё один мужчина. Униженной. «Отвернись, придурок, — хотела сказать она. — Какого хрена ты смотришь?» Вместо этого Нобара сморгнула злые слёзы. Он сдержал обещание и позаботился о ней, не кончив внутрь. Нобара была ему даже благодарна. Он в какой-то момент отпихнул Сигэмо, поставил Нобару на четвереньки и ускорил темп, а потом внезапно отстранился, и Нобара попыталась удивленно развернуться, ещё не понимая, что происходит. Тогда он кончил ей на спину и зад. Чтобы продолжить, ему потребовалась совсем небольшая передышка — маги дзюдзюцу отличались выносливостью. Нобара в какой-то момент даже отстраненно задумалась, какой у него уровень. Едва ли он был ниже второго. Потом всё продолжилось. Он развернул Нобару к себе лицом, и снова усадил на член. Второй раз было не так больно, но внизу саднило при каждом движении. И снова её целовал, то в губы, то в шею, глубоко и жадно. Сигэмо сосал пальцы на её ноге, и, судя по довольному выражению его рожи, ему это нравилось. Может ублюдок всю свою жалкую ублюдочную жизнь мечтал о том, чтобы красивая девушка дала ему хоть ногу облизать. Нобаре после второго раза стало без разницы. Второй раз он кончил ей на живот и на грудь. Нобара на всякий случай зажмурилась, опасаясь, что он сделает это ей на лицо. Он разглядывал её, обессиленную, потом вытащил из кармана платок и попытался хоть немного вытереть. Нобара закрыла глаза и позволила опять усадить себя на колени. Привалилась к нему, как тряпичная кукла, так она устала. — Ты хочешь пить? — спросил он. Он перестал кусать и посасывать её шею, и теперь смотрел на Нобару в упор. Она только сейчас разглядела — у него были светло-карие глаза, почти жёлтые. Жуть. Нобара вдруг поняла, что да, пить хотелось просто ужасно. Она облизнула пересохшие губы. Безобидна. Она безобидна. Совершенно. Её можно оставить прямо здесь, рядом с тесаком, и пойти поискать что-нибудь выпить. Нобара неуверенно кивнула — хорошая, безвредная, робкая девочка — вот она какая. Он усадил её на диван, набросил на неё свой пиджак и ушёл. Нобара убедилась, что уёбка Сигэмо поблизости не видно, неловко сползла по дивану и дотянулась до рукояти тесака. Он оказался тяжелее, чем она думала, но в общем ничего особенного. Кусакабэ-сенсей учил её азам обращения с оружием, так что кое-что Нобара знала. Для внезапного удара должно было хватить. И это всё-таки проклятое оружие — она хорошо почувствовала. Оно отозвалось, гудело где-то внутри, как высоковольтный провод. За её спиной мужик открывал шкафчики за барной стойкой. Потом хмыкнул — видимо что-то нашёл. Что-то стеклянно звенело — он что, искал стаканы? Выждать. Выбрать стратегию. На звук его шагов Нобара резко развернулась, замахиваясь. Он поймал лезвие раскрытой ладонью с такой легкостью, будто Нобара ударила его подушкой. На ладони даже следа на осталось. Нобара в своей жизни никогда не сдавалась. Она была магом. Сдавшийся маг умирает, таким было жестокое правило. Хрена с два Нобара бы сдалась. Она размахнулась ещё раз, и он перехватил удар играючи. Должно быть, Нобара была слишком истощена. Она даже вскрикнула от ярости, злясь на свою слабость, на тело, не способное собрать ещё силы и вложить их все у удар. На третьему замахе он схватил лезвие тесака, выдернул его так из рук Нобары, и поймал её за талию, когда она неловко завалилась вперёд. — Сделаешь так ещё раз, я тебя отшлёпаю. Он убрал тесак дальше и усадил Нобару на колено. Будто и не было этой её безуспешной попытки напасть. — Открой рот. Нобара истерично захихикала. Она почему-то думала, он принесёт ей алкоголь. Хотя бы пиво. Он принёс ей минералку. Нобара позволила напоить себя, уже не сопротивляясь. Он держал бутылку, будто она была младенцем. Потом он обнял её и притянул к себе в ужасной пародии на ласку, и Нобара всхлипнула и прижалась к его груди. От него пахло смесью какого-то дорогого парфюма, крови и чуть-чуть пота, неожиданно запах не показался Нобаре неприятным. Нобара закрыла глаза и позволила целовать и гладить себя по волосам, чтобы отвлечься от саднящего чувства между ног. Лучше бы он её избил. Бросил бы сразу на пол и насухую изнасиловал. Мелкого ублюдыша легко получилось ненавидеть, это хотя бы было честно. Что делать, что чувствовать к этому человеку, Нобара не знала. Но на всякий случай тоже возненавидела. Если бы она была смелее, Нобара бы его задушила. Тянула бы узел на галстуке, и смотрела, как он задыхается. Может даже смеялась бы. Если бы ей хватило сил. Её бы потом убили, да и хер с ним. Нобара уткнулась ему в шею, слишком ошеломленная, чтобы понимать, что делает, и укусила. Прямо над воротником. Сжала зубы, не заботясь о том, удастся ли прокусить кожу, и неожиданно получилось, рот наполнился кровью. Он рассмеялся. Псих. Он точно псих. Он изнасиловал её снова. Толкнул на спинку дивана, навалился сзади. Нобара подумала, что если бы он попытался трахнуть её в зад, она бы, наверное, умерла. А может быть привыкла бы. Как одна из тех женщин на видео. И как вообще к этому можно было привыкнуть? Он сказал ей — она ему понравилась. Он бы забрал её с собой ещё тогда, в ночь равноденствия. Он защитить её хотел. А теперь у него нет вариантов, после всего, что он с ней сделал, для них есть только один способ поступить правильно. Нобара была из маленькой деревни, и сразу сообразила. Нобара хотела бы заплакать. И он сделал это с ней снова, когда улёгся на диван и заставил Нобару сесть на него сверху. Нобара больше всего хотела просто упасть на него сверху, и выключиться. Тогда Нобара и почувствовала это. Будто невидимые ладони трогали её тело, мяли, сжимали и тянули. Заставили её открыть рот и надавили на язык с такой силой, что она закашлялась. Больно теребили соски и клитор, сжимали горло, дёргали за волосы. «Что за?..» Нобара подняла голову, всё ещё чувствуя, как что-то бесцеремонно шарит по её телу, и встретилась взглядом с блондинкой в школьной форме — должно быть одного возраста с Нобарой. Блондинка сидела на барном стуле и, блядь, снимала их на камеру мобильного телефона. Поймав взгляд Нобары она весело помахала ладонью. Нобару чуть не вывернуло от одной только мысли, что всё это время, что её трахали во всех позах, эта блядина её снимала. «Я, блядь, найду тебя и убью. Я клянусь, что найду тебя, сука, и буду, блядь, снимать на камеру, как засуну молоток тебе в задницу». Потом Нобара всё-таки вырубилась. Приход Гето-сана она благополучно пропустила. Очнулась, когда кто-то орал, кажется, тот детина — Нобара про себя назвала его Джейсоном. По полу катался, выл и скулил. Гето-сан, склонившись над ним, говорил ему что-то мягко и терпеливо, но по выражению его лица Нобара догадалась, что он был в бешенстве. Блондинка в фиолетовом и тот, в фартуке, стояли навытяжку, и пикнуть боялись. Фушигуро лежал на столе лицом вниз, не двигаясь, такой безжизненный, что Нобаре стало страшно, не умер ли он. Она попыталась разглядеть, дышит ли? Можно ли было затрахать человека до смерти? Гето-сан мазнул взглядом по пытавшейся прикрыться Нобаре. И по тому, что сделал всё это с ней. — Нанами, какого хрена? — спросил он наконец. — Как ты?.. Что?.. Ты серьёзно? Они — Нанами с Гето-саном — смотрели друг на друга с минуту, и Нобаре казалось, что она почти поняла, но всё-таки не поняла. Наконец Нанами кивнул. — Да. Гето-сан шлёпнул себя ладонью по лицу и сдавленно выругался. Потом резко развернулся, махнул рукой. — Идём, Нанако. Школьница с телефоном — Нанако — что-то делала с телефоном Фушигуро. — Да-да, Гето-сама, сейчас только видео на его телефон перекину. Нанако удовлетворенно кивнула и оставила телефон Фушигуро рядом с ним на столе. Нажала на воспроизведение видео, и Нобара услышала своё мычание и комментарий Сигэмо о том, какие у неё отличные сиськи. Должно быть, чтобы когда появится Годжо-сенсей, он точно не мог это пропустить. Нанами бережно завернул Нобару в свой пиджак и легко поднял на руки, как невесту. Поцеловал в лоб. — Пойдём домой, Нобара. Нобара съёжилась в его объятиях, уткнулась лицом ему в шею и постаралась не плакать.