Болезненно

      Это — шире Ладоги       И горы верней —       Человека надоба       Ран — в руке моей.       И за то, что с язвою       Мне принес ладонь —       Эту руку — сразу бы       За тебя в огонь!       (Марина Цветаева)       Взгляд у Марка болезненный, жалобный какой-то. Пока готовятся к шоу, всё время на Женю смотрит, но не говорит ничего, как будто стесняется. Суеты много, народу — толпа. У Жени ещё и грим сложный, раз уж решил однажды заморочиться с образом, теперь хоть из баллончика поливайся, а серебром светить надо. Только накрасился, Марк уже за спиной стоит, смотрит через зеркало. Что-то не так. Молчит, только глаза всё шире таращит.       — Я плохо накрасился? — пытается шутить Женя.       Мотает головой и продолжает молчать.       — Что такое, Марк? В первый раз вижу тебя таким неразговорчивым.       Марк опускает взгляд, краснеет и трет левой ладонью о бедро. Оглядывается, ищет куда присесть, но стул в гримёрке всего один. Женя двигается на край стула, Марк садится. Вздыхает.       — Скажешь, что случилось? — Это молчание Жене совсем не нравится.       — Не случилось. Мне как-то странно и неудобно просто, вроде глупость такая… Но очень мешает. Ты ничем и не поможешь в принципе, но я… себя таким психом чувствую после того, как врач меня чуть не выгнал.       — Чего ты пугаешь? — Жене не по себе от таких откровений.       — Да нет… Не смертельно. Рука у меня болит, — Марк поднимает левую ладонь.       — Травмировал что ли? Покажи…       — Нет, она ещё с Олимпиады болит, вот здесь, — показывает в самый центр ладони. — Ты не смейся только, это после истории с Камилой началось, ты же помнишь, я тогда не знал, то ли самому из-за командника расстраиваться, то ли за неё переживать…       — Ну и?       — Ну и болит с тех пор…       — А, на нервной почве типа? Дай, посмотрю.       Женя берет руку Марка в свою, ладонь ещё и дрожит, оказывается. Растирает по центру, вроде рука как рука.       — Вот, не болит теперь, — выдает Марк. — Когда ты за руку держишь, не болит.       Виновато смотрит исподлобья. Жене уже немного смешно.       — Я тебе шаман что ли? Излечиваю психосоматику одним прикосновением?       — Может, и шаман. Не смейся, пожалуйста… Там и Сашка еще на Олимпиаде. Расстроилась из-за второго места, а я ее успокаивал, помнишь же? Она меня держала за эту руку и сжимала так сильно, очень на эмоциях была…       — Марк… Ну, ты совсем уже… Саша сильная, конечно, но не до такой степени, чтобы повредить тебе руку.       Женя, конечно, только ещё будущий врач, но добросовестно прощупывает Маркову ладонь.       — Косточки все целы, ничего тебе супервумэн Саша не сломала.       — Да я знаю, что она тут ни при чем. Сам не понимаю, как так всё вышло. Черт знает, как жить с этим, хожу дерганый, не знаю, куда руку девать. Выступать не могу уже нормально.       — Да успокойся ты уже, мне тебя за руку на лёд что ли выводить?       — Было бы неплохо…       Женя закатывает глаза: не поймёшь этого чудика, то ли он спектакль разыгрывает, то ли реально с ума сходит. Впрочем, есть идея. Он берет со стола свою белую перчатку с имитацией длинных ногтей, протягивает Марку:       — Надевай.       Марк смотрит недоумевающе:       — Зачем?       — Ну, моя же перчатка, на ней энергия моя исцеляющая. Надень, посмотрим, что будет.       — Издеваешься… — обижается Марк, но перчатку надевает.       — Болит рука?       — Нет… — шевелит пальцами, — надо же, не болит! Волшебная перчатка!       Женя смеётся с облегчением:       — Это котелок у тебя волшебный, сам загоняется, сам проветривается. Вот так и выступай в моей перчатке. А я твою надену. Внесём элемент неожиданности в наши образы.       — Это странно будет выглядеть, тебе не кажется? — Марк краснеет, — как будто мы наспех одевались и перчатки перепутали.       — Ну, не у всех же такая фантазия бурная, как у тебя, — улыбается Женя, радуясь, что Марк быстро идёт на поправку. — И знаешь, что ещё я тебе скажу? Ты свою произвольную даже не думай на следующий сезон оставлять… А то так свихнешься совсем, из образа не выходя.       Зажмурив глаза, Марк беззвучно смеётся. Ну не чудо ли в перьях?       — Слушаюсь, товарищ доктор!       Смотрит уже весело, руку в когтистой перчатке поднимает, Женину щеку «царапает». Женя удерживает его запястье, стаскивает перчатку, сквозь растопыренные пальцы ловит смущённый взгляд и целует в середину ладони.       — Не болей, — шепчет.       Марк убирает руку и на секунду прижимается губами к губам.       — Спасибо.       Полгода спустя Женя включает трансляцию с этапа Гран-при в Сочи, у Марка должна быть новая произвольная, на контрольных прокатах другая была. Он катает последним (а как же иначе?), вокал Алессандро Сафина, романтичнее некуда, only you can hear my soul и всё в таком духе… Счастливая Саша на трибунах. Что-то Женю в костюме Марка смущает. На левой перчатке красные стразы плотным цветком нашиты, как кровавый всплеск. С обеих сторон. Завороженно рассматривает Женя на замедленном повторе этот кричащий о себе артефакт.       Всё ещё болит.