***
Не всё в этом мире уничтожалось мгновенно. Некоторые коллапсы происходили постепенно, разрушаясь подобно фундаменту старого дома, покрываясь трещинами с течением времени. Однако исход везде был одинаков. Ещё хуже ситуация обстояла в отношениях с людьми. Какие-то из них быстро рвались на манер растянутой резинки и больно хлестали каждого, кто держал её концы. Какие-то прилипали к подошве, как выброшенная кем-то жвачка, которую потом с трудом удавалось отодрать. А какие-то выцветали подобно краске на старой картине. Несмотря на разные сценарии, итог оказывался разочаровывающим, пусть и в разной степени. Впрочем, иногда всё заканчивалось незаметно. Догорало забытым путниками костром, оставляя после себя пепелище. С последним зачастую было сложно. С одной стороны, хотелось избавиться, с другой – подождать в надежде, что то сумеет разгореться вновь. В их случае Минхо не знал, в какую из крайностей стоило упасть и стоило ли вообще. Призрачные руины отношений маячили на периферии каждый раз, когда они с Кристофером взаимодействовали друг с другом. Обломки вставали поперёк горла и мелким щебнем царапали ладони, но, что с этим делать, было откровенно непонятно. Ли, будучи человеком, успевшим несколько раз разочароваться и обжечься о других, вопреки этому имел достаточно широкий круг общения, пусть и большую его часть составляли простые знакомые. Кристофер тоже поначалу там находился, но после сумел подобраться ближе, не пробежав при этом забег на короткую дистанцию. Они оба привыкали друг к другу постепенно, ещё с университета сначала присматриваясь, а затем уже неторопливо действуя. Сейчас, оглядываясь назад, Минхо никак не мог понять, где именно они свернули не туда. Совместный быт не был поспешным решением, продиктованным той же запальчивой молодостью или желанием быть вместе двадцать четыре часа в сутки. Они съехались лишь на второй год отношений и ещё несколько месяцев неуклюже привыкали к тому, что теперь жили вместе. Пресловутая искра интереса тоже никуда не делась, оба мужчины проявляли друг к другу как внимание, так и заботу, учитывая при этом индивидуальные потребности каждого.Но тогда что пошло не так?
Почему теперь, смотря на такой знакомый затылок сидящего на диване Кристофера, Минхо не чувствовал того же? А что было тем же? Подобные мысли беспокоили, ведь Ли не мог отследить начало разрушительных перемен. Какое-то время он склонялся к тому, что утратил влечение, но потом отказался от этого варианта, поскольку понял, что то, в общем и целом, никуда не делось. Ещё через пару недель Минхо начал думать о привычке. Совместная жизнь, рабочая рутина и приевшиеся пластинки заученных действий могли легко отбить прежний трепет и стереть в крошки банальную романтику. Однако и эта гипотеза оказалась неудачной. Впору было начать вести список с подробным описанием возможных проблем, но сама мысль о подобном вызывала излишне сильный страх. Словно наличие перечня причин для последующего разрыва станет первым шагом к нему. Однако, через месяц список всё-таки появился. Немногим позже состоялся и один из тех самых серьёзных разговоров, которые обычно помогали разобраться в ситуации. В их же случае из ниоткуда образовался тупик, заставив обоих почувствовать горький вкус разочарования на корне языка. Выяснилось, что и сам Кристофер думал о сходных вещах, но не торопился делиться своими размышлениями, не желая попусту поднимать в их тихой гавани шторм. Чужое умышленное молчание вызвало у Минхо неожиданно сильное беспокойство. После этого разговора туманное дурное предчувствие приобрело чёткие очертания разбитого стекла. Они бродили вокруг друг друга, спотыкаясь об отголоски чувств, привычек и призрачного «мы». Никто не мог понять, стоило ли ставить решительную точку, отпускать и начинать новый этап в жизни. Может, им следовало дать себе ещё немного времени? Попытаться собрать из обломков что-то цельное? Вскоре появилась неловкость. Сначала она почти не ощущалась, но потом быстро стала удушливой. Возник дискомфорт. Обычные действия вызывали двоякую реакцию: банальный совместный сон в общей постели показался странным. Должны ли они продолжать так делать? Надо ли теперь провожать или встречать с работы, когда их графики складывались таким образом, что давали возможность для этого? Подобные навязчивые мысли с липким налётом тревоги посещали обоих. Лишали покоя, заставляя сомневаться во всём подряд, и поднимали градус напряжения. Однако бывали и моменты, когда удавалось забыть о незримых руинах. Один из вечеров они провели за просмотром старой комедии, обнявшись на диване и разбрасывая по нему чипсы в приступах сильного хохота. Уснули на нём же, утром сетуя на ноющие спины и крошки в самых неожиданных местах. В другой раз оба отправились на субботнюю закупку в гипермаркет. Несколько часов кружили между стеллажами, набивая тележку как нужными продуктами, так и всевозможной дрянью, которая не особо полезна для здоровья, но слишком привлекательна, особенно, когда по скидке. Много переговаривались, вступая в шутливые споры о необходимости тех или иных вещей. Снова чувствовали себя, как прежде. Этого хватило, чтобы возникло ощущение, что балансирование над пропастью неопределённости закончилось, и они добрались до твёрдой земли под ногами. Тревога отошла на второй план, уступив место забытому покою и комфорту. Трещины на картинке мира начали затягиваться, всё меньше мешая восприятию. Казалось, шторм прошёл мимо. Вот только облегчение не продлилось и пары месяцев, а былое смятение снова стянуло горло. На сей раз они действительно отдалились. Продолжали жить под одной крышей, при этом никоим образом не участвуя в жизни друг друга. Складывалось впечатление, что они не то стали обычными соседями по жилой площади, не то просто игнорировали сам факт существования другого человека рядом с собой. Разумеется, такие перемены заметили оба, но никто не знал, что стоило с ними делать. Допустимо ли теперь навязывать себя или физический контакт? Уместно ли вообще думать о нём? Осознание постепенного возвращения к незнакомцам напоминало раскат грома посреди ясного неба. Минхо стащил с плеч пальто, после вешая его в прихожей. Разулся, оставляя ключи от квартиры и машины на комоде, а затем сунул ступни в пушистые серые тапочки, шаркая по полу в просторную гостиную, совмещённую с кухней. Оттуда вкусно пахло овощами и мясом. Вскоре стало ясно, что это Кристофер готовил ужин, стоя к нему спиной у плиты. Минхо уже собрался по старой памяти пройти мимо, чтобы переодеться в спальне или сразу пойти в душ после изматывающего дня, но замер на полпути. Положил рюкзак на барный стул и, ненадолго задумавшись, обогнул островок кухонного гарнитура, подходя к Бану. Сначала хотел похлопать по плечу, чтобы привлечь внимание, ведь заметил наушники, но потом, поддавшись порыву, обнял, сцепив руки на животе и положив голову на плечо. Кристофер вздрогнул, едва не выронив палочки, но затем повернул голову вбок, увидев Минхо, и поочерёдно вытащил наушники. — Достали на работе? — вопрос заставил Ли невесело хмыкнуть, а следом он почувствовал, как поверх его ладоней легла чужая, мягко их сжав. Подобный жест легко отвлёк от проскользнувшего в теле старшего напряжения, возникшего аккурат после физического контакта. — Не то слово. Напортачили в проекте, которому уже несколько месяцев, а ошибке и вовсе вся тысяча лет. Непонятно, куда смотрела добрая половина группы. — На тебя скинули вину? — Бан вернулся к перемешиванию содержимого сковороды. — Нет, просто теперь придётся надзирателем стоять над этими идиотами, чтобы потом не идти на ковёр с повинной. — Ты справишься, — тёплые пальцы ободряюще погладили его собственные, и Минхо почувствовал знакомое ласковое тепло в области сердца. — Спасибо, — Ли слабо улыбнулся, обняв старшего чуть крепче. — У тебя как дела? — Да как обычно. Сейчас, правда, вручили на попечение стажёров, так что гоняю их по теории и практике. Головой работать иногда умеют, возможно, потом от них будет прок. — Вот и отлично. Они почти синхронно угугнули, замолчав на некоторое время. На фоне шипело масло, в котором готовился рис, кусочки говядины и овощи. Минхо наблюдал за тем, как Кристофер перемещал те по сковороде для равномерной обжарки, и думал о том, что это всё очень напоминает ему старые времена. Стоять в обнимку было комфортно, ощутить недавнюю поддержку и вовсе приятно, но глупое чувство тревожного смятения никуда не делось. Словно не хватало какой-то маленькой детали в огромном механизме. — Знаешь, — немногим позже сказал Бан, когда они ужинали за столом, — я всё ещё ощущаю эту странную неопределённость. И, честно говоря, — он тяжело вздохнул, поменявшись в лице, — я устал от неё. Минхо понимающе кивнул, проглатывая внезапно ставшую безвкусной еду, и положил палочки на стол, убеждая себя, что никакого смысла цепляться к интонации и поведению Кристофера нет. — Я тоже. Сначала кажется, что всё нормально, мы в порядке, всё вернулось на круги своя, а потом это чувство возвращается. Словно что-то не так. Оно очень меня беспокоит, потому что я не знаю, что с ним делать. — Ощущение, словно чего-то не хватает, да? — Минхо кивнул, и Кристофер бесцветно хмыкнул, тоже откладывая приборы, которыми до этого вяло перемещал еду по тарелке. — Оно преследует меня постоянно. Маячит на фоне и раздражает. И я тоже не знаю, что с ним делать. Я думал, дело в рутине, что мы не справляемся и тонем в ней, и эта неудовлетворённость и апатия переносится на отношения. Точнее, что я сам не в состоянии справиться, что я перестал уделять достаточно внимания, и поэтому всё идёт наперекосяк. — Ты не виноват, — Минхо взял старшего за руку, с лёгким удивлением заметив серебряные кольца на безымянных пальцах обоих. Надо же, он успел забыть о такой важной детали и обещании. На мгновение стало тошно от самого себя. — Это не тот вопрос, где надо искать виноватых. Нам надо понять, что делать. Это… Это всё нехорошо. Оно душит, — Кристофер крепко сжал его руку, выглядя подавленным. — Мы будто широкими шагами идём к началу. Отдаляемся, живя вместе и делая всё по привычке при этом. — Я так не хочу, — Бан взглянул на него, следом сжав переносицу пальцами в чём-то похожем на приступ бессилия. — Меня пугает мысль о том, что всё это просто привычка. Какие-то заученные бездушные действия, аналог заложенной изначально программы. Я не хочу обнимать или целовать тебя, потому что я привык к этому. Привык, что так надо. — Кому надо? — Я не знаю, Минхо. Это должно быть нужно мне, потому что я люблю тебя, а это то, как обычно проявляется любовь к человеку. Физический контакт, внимание, да даже банальное влечение. Ощущение, что это всё будто исчезло. Ли покачал головой, на мгновение сжав челюсти. Звучало паршиво, но ещё хуже было то, что он чувствовал себя сходным образом. Кристофера хотелось утешить или хоть как-то подбодрить, но Минхо не мог солгать ему в такой ситуации, ведь не имел уверенности в том, что что-то наладится. Поэтому и глупо молчал, изо всех сил сдерживая колючее желание как можно скорее закончить некомфортный и болезненный диалог. Здравый смысл запрещал поступать так безрассудно, ведь это привело бы к ещё большим разрушениям. — Я понимаю тебя, — наконец произнёс он. — Я чувствую внутреннее сопротивление, когда пытаюсь делать то, что делал обычно. Это неправильно, так не должно быть. Мы не должны делать всё это через силу. Забавно, но Кристофер не брал и нескольких секунд паузы перед тем, как ответить: — В таком случае нам остаётся разве что расстаться. Небольшое предложение ударило по обоим невидимой, но хлёсткой и жгучей пощёчиной. Они замерли, столкнувшись обоюдно растерянными взглядами. Мысль о разрыве теперь приобрела словесное тело, но едва ли от этого становилось лучше или проще. — Возможно, ты прав, — Минхо едва заставил себя открыть рот, язык словно примёрз к нёбу. Кристофер смотрел на него со странным выражением на лице, переходящим от яростного неверия к бессильному принятию и обратно. Ли очень сомневался, что выглядел иначе. — Ты уверен? Вопрос вызвал нервный смешок. — Я уже ни в чём не уверен. Мы ходим по кругу, пытаемся что-то сделать, восстановить, оживить, но раз за разом терпим неудачу. Мы начинаем изображать отношения, повинуясь той самой привычке, о которой я говорил ранее. Я не вижу пути к тому, что было. Я искал его на протяжении последних месяцев. Но… — Минхо взлохматил волосы свободной рукой. — Это угнетает. Я чувствую себя притворщиком или просто паршивым актёром. Он поджал губы, силясь справиться с захлестнувшим его отвращением. — Мы не должны возвращаться, — эти слова заставили Минхо ошеломлённо посмотреть на Кристофера, и тот терпеливо пояснил: — Отношения в начале всегда отличаются от тех, как выглядят через несколько лет. Начало может казаться тебе более искренним или правильным, потому что мы только упали в это и привыкали друг к другу, сейчас это всё уже пройденный этап. — Хочешь сказать, у нас кризис отношений? Аналог шутки про то, что любовь живёт три года? Мол, заведите хомячка в начале отношений. Как только он умрёт, можете разбегаться. — Это не совсем то, что я имел в виду, — Бана совсем не задел комментарий младшего, он лишь погладил его тыльную сторону ладони большим пальцем. — Я говорил об этапах. Те самые условные этапы отношений, где или возникает конфликт интересов, или сходит на нет влечение, или утрачивается интерес. И тут либо с этим удаётся справиться, сохранив отношения, либо нет. А мы… — А мы не справляемся. Кристофер вздохнул, понимая, что подобная категоричность Минхо продиктована бессильной усталостью от происходящего. Он и сам порывался просто согласиться и более не пытаться копаться в этой огромной проблеме. Хотел избавиться от неё, но не желал потом нести на плечах груз из сожалений об упущенных возможностях. Разумеется, мысль о возможностях вызывала резонный вопрос о том, были ли они вообще. — Сейчас, может, и да, не справляемся, — после небольшой паузы начал мужчина, поймав пристальный взгляд Минхо; тот явно ждал от него если не приговора для обоих, то весомого предложения на пресловутых и абсурдных правах более старшего. — Но мы можем это изменить. Если у нас ничего не выйдет, тогда другого выхода не останется. — Снова прикидываться, что всё в порядке, чтобы потом выбросить в мусорку шесть лет? Отличный план. Настроение Ли явно стало упадническим, о чём говорили его ответы. Минхо посмотрел на их руки, которые они так и не расцепили, и слегка нахмурился. Провести столько времени вместе, чтобы затем расстаться из-за причины, не имевшей даже определения? Бред. — Я хочу попытаться. Кристофер ничего не ответил, погрузив их в тяжёлую тишину на несколько невероятно долгих секунд, а его лицо оставалось мрачно-задумчивым. Наконец он поднял взгляд на младшего и кивнул. — Тогда мы попытаемся вместе.