***
— Флирту невозможно научиться по какому-то учебнику. Здесь важно чувствовать человека, — наставляет Оби-Ван. — Поэтому тебе нужно как можно больше практиковаться. Чувствовать людей — это про Оби-Вана. Энакин знает, что ему ничего не стоит определить настроение и состояние человека, и дело было не только в чувствительности к Силе, но и в природной эмпатии. — Практиковаться? — спрашивает Энакин с ужасом. — На ком? Оби-Ван пожимает плечами. — Да хоть на мне. Остальных ты все равно распугаешь. — Справедливо, — соглашается Энакин, поникнув. Оби-Ван подходит к нему ближе, заглядывая в глаза. — Энакин, — мягко говорит он, улыбнувшись, — тебе не стоит так сильно беспокоиться об этом. У всех есть свои слабые и сильные стороны. Пусть даже у тебя не получится научиться флиртовать, в чем я лично сильно сомневаюсь, ты все еще очень красив и привлекателен. Энакин отскакивает от него, краснея. — Ты флиртуешь со мной? Оби-Ван смеется. — Так в этом и смысл, разве нет? Ты должен научиться отвечать. Энакин думает, что если так продолжится, он просто умрет на месте от смущения.***
Совместная миссия во Внешнем кольце заканчивается успехом, и они решают отпраздновать это вместе с клонами Двести двенадцатого и Пятьсот первого. Оби-Ван появляется перед ним совершенно неожиданно, и Энакин надеется на то, что в шуме праздника никто их не услышит. — Поздравляю с блестящей победой, генерал Скайуокер, — говорит Оби-Ван, облокачиваясь на стену. — Ты как всегда проявил бесстрашие, достойное похвалы, Энакин. Энакину не нравится думать, что Оби-Ван говорит это не потому, что он так считает, а из-за дурацких уроков флирта. — Раньше ты называл это безрассудностью и безумством, — замечает Энакин, едва скрывая раздражение. Оби-Ван поднимает бровь вопросительно, улавливая чужую досаду, но пытается снова. — Я говорил с точки зрения джедая и главнокомандующего. Меня действительно восхищает твоя отвага, с которой ты рвешься в бой, — сейчас я выражаю свое личное мнение с точки зрения обычного человека. — Так оно у тебя есть? Энакин тут же жалеет о своих словах, наблюдая, как исчезает улыбка с губ Оби-Вана, и его лицо вновь принимает привычное нейтральное выражение. — Если ты просишь научить тебя чему-то, будь добр, постарайся делать хоть что-нибудь из того, что я говорю. — Прости, — бурчит Энакин. Оби-Ван кивает и отходит. Весь оставшийся праздник он отчего-то выглядит несчастным.***
Энакин ненавидит светские приемы — и как бы Оби-Ван не называл ужин с сенатором Органой, он все еще был светским приемом. Поэтому, наученный прежним неудачным опытом, он молчит большую часть времени, радуясь, что еда достаточно вкусная, чтобы отвлечься на нее. — Энакин, — говорит Оби-Ван, когда Бейл отходит от стола. — Это неофициальный прием. Бейл — мой хороший друг. Тебе совсем не обязательно все время молчать. — Тогда заставь меня говорить, — огрызается Энакин. Оби-Ван смотрит на него несколько секунд, ожидая чего-то — может быть, извинений за очередную резкость, и Энакин прячет взгляд. Он слышит, как Оби-Ван отодвигается от стола, скрипя ножками стула, и откидывается на спинку. — Я попытаюсь, — говорит он, и Энакин отчетливо слышит улыбку в его голосе. Когда, спустя еще десять секунд тишины, Энакин все же отрывает взгляд от тарелки, Оби-Ван расслабленно сидит, скрестив руки на груди. — Ну и? — спрашивает Скайуокер, и Оби-Ван прыскает. — Что? — У меня получилось, — заявляет он, очень довольный своей выходкой, и Энакин все же не может не улыбнуться. Оби-Ван поднимает бокал. — За ваше здоровье, генерал Скайуокер. Энакин поднимает бокал тоже, но не пьет, наблюдая, как движется кадык учителя, когда тот делает глоток. Это почему-то завораживает. Оби-Ван смотрит вопросительно, когда Энакин слишком долго задерживает взгляд, но потом вновь расцветает улыбкой. — Тебе нужно попытаться снова, Энакин. Сейчас самое время, — говорит он. Энакин для начала старается сосредоточиться - получается из рук вон плохо, потому что Оби-Ван задерживает ладонь у шеи. Возможно, он просто делал это по привычке. Возможно, просто решил поиздеваться над Энакином. Но Энакину хочется накрыть его руку своей рукой, скользнуть вниз по коже или зарыться пальцами в жесткие волосы на затылке. — Я не знаю, что мне говорить, — честно признается Энакин. Оби-Ван наклоняется ближе к нему. — Говори то, о чем ты думаешь. Возможно, это плохая затея. Возможно, это с самого начала было плохой затеей. — Мне нравятся твои волосы. У них очень красивый цвет, а текстура… — он глазами ищет что-то с чем бы можно было ее сравнить. Перед глазами только тарелка с остатками ужина. — Знаешь, напоминает мясо лосося. Ему будет довольно сложно объяснить сенатору Органе, почему из носа Оби-Вана идет вино.***
Энакин замечает, что Оби-Ван касается его — часто сталкивается ладонью с его рукой, или похлопывает по плечу, или просто оказывается на таком близком расстоянии, что они едва не сталкиваются лбами. Оби-Ван говорит, что это тоже способ флирта, предполагая, что если с флиртом на общегале у Энакина проблемы, то, может, с языком тела получится лучше. Энакин думает, что это в рамки их договоренности не входило. Но и возражать он не собирается, позволяя Оби-Вану из раза в раз сокращать дистанцию. — Я ценю твои усилия, Энакин, но тебе стоит отдохнуть, — говорит Оби-Ван, когда становится совсем темно. Ситуация нештатная, но привычная — Энакин сбивается со счета, вспоминая, сколько раз они оставались одни и без связи на отдаленной планете, потерпев очередное крушение. Энакин разгибается и встает, отбрасывая отвертку. В отсеке совсем мало места, и Энакин может почувствовать дыхание Оби-Вана на щеке. — Я не могу отдохнуть. Не сейчас, — отвечает Энакин отчего-то вполголоса. Все ощущается слишком интимно, Оби-Ван выглядит уставшим с большими кругами под глазами, и Энакину зачем-то хочется его обнять. — Я могу помочь, — так же тихо предлагает Оби-Ван. Энакину кажется, что он упускает какую-то деталь. Какую-то очень важную деталь. — С чем? Оби-Ван кладет ладонь ему на щеку. — А с чем ты попросишь? С каждым разом Энакину все сложнее различать желаемое и действительное. Ему кажется, что флирт Оби-Вана значит больше, чем просто дружеская помощь. С каждым разом ему все больше хочется, чтобы все слова Оби-Вана не были сказаны, чтобы только научить его. С каждым разом ему все больше хочется коснуться в ответ. — Ты должен посмотреть наш передатчик. Я в упор не вижу, что с ним не так, — говорит Энакин вместо всего того, что вертится на языке. Оби-Ван вздыхает немного разочарованно, кажется.***
К утру положение не меняется, поэтому они решают попробовать починить сам корабль. Они тратят на это еще несколько часов, пока не засыпают среди запчастей корабля от усталости. Энакин просыпается глубокой ночью, не находя рядом с собой Оби-Вана. Прежде, чем беспокойство охватывает его полностью, Энакин видит Кеноби, сидящего на земле. Медитирует. Энакин жалеет, что не может так же. Очистить разум от эмоций, стать рациональным и проницательным, как Оби-Ван. Может, тогда он бы смог разобраться со всем, что происходит в его голове. Отголоски его сожаления долетают до Оби-Вана по их связи, и он прерывает свою медитацию. — О чем ты думаешь? — спрашивает Оби-Ван, пока Энакин вытягивается на траве рядом с ним. — Гадаю, о чем думаешь ты, — отвечает он, криво улыбаясь. Оби-Ван смотрит ему в лицо сверху вниз. — Только честно. — Думаю, учили ли мастера Йоду грамматике. Энакин фыркает позабавленно, а потом смеется. Его сердце замирает, когда ладонь Оби-Вана ложится на его грудь. — Я просил быть честным. Оби-Ван делает паузу. Энакин думает, что он не ответит — как обычно оставит его додумывать слова, которые могли бы быть сказаны, и вкладывать смыслы, которых могло и не быть. — Мне нравится твой смех. Я чувствую, как бьется твое сердце, а ты все время смотришь на мои губы, потому что хочешь поцеловать меня. Несколько секунд Энакин думает, какое глубинное значение скрывается за этими словами. — Что ты хочешь этим сказать? — в конце концов спрашивает он, и Оби-Ван смеется. — Что решение лежит на поверхности, а ты слишком большое значение придаешь словам, — ласково отвечает Оби-Ван, утягивая Энакина в самый лучший в его жизни поцелуй. — Я так и не научился флиртовать, — признается Энакин, когда воздуха становится достаточно, чтобы сказать что-то. — Ты расстроен? — спрашивает Оби-Ван с мягкой насмешкой, и Энакин качает головой. — Нет. — Тогда плевать, — говорит Оби-Ван, прежде, чем Энакин сам целует его. У них остаётся еще несколько дней до того, как их заберут.