1989 Alice Cooper — House of Fire
— Я не устану, Доставь мне кайф, Мы строим огненный дом, милая. Строим его из нашей любви… Неукротимое солнце огненным шаром катилось по почти прозрачному голубому небу Невады, недовольная тирада отца была обрублена хлопком массивной двери исследовательского комплекса, и Тони, поправив на носу темные, как у Мэверика, «авиаторы», уже пинал небольшие камешки в красной пыли, распевая неделю назад вышедший хит Элиса Купера. База, виденная им уже добрый десяток раз, никак не изменилась с прошлого посещения. И Тони бесцельно слонялся по территории в попытке скоротать время, раз уж его не подпускают к лаборатории на пушечный выстрел. Ровно в тот момент, когда он, кажется, подобрал код от аварийного выхода из исследовательского крыла, его блуждающий из стороны в сторону взгляд споткнулся об яркую зеленую бейсболку с Пакменом, клетчатые рукава рыжей рубашки и веселые кеды. Обладатель этого гардероба, сидящий на ступеньках одного из блоков, на уныло-армейском фоне Базы казался столь же вызывающим, как ирокез в театре. Тони быстро осмотрел себя: футболку, с которой таращился стилизованный под Древний Египет Эдди, порванные на коленях светлые джинсы, — хмыкнул и зашагал в сторону незнакомца. — О, а я думал, только мне можно ходить к отцу на работу. Мальчик лет десяти стянул с головы наушники и повернулся к нему. С минуту поразглядывал Тони зеленовато-карими глазами и, когда тот уже подумал повторить свое замечание, проговорил: — Я тут живу. — Да ладно? Кто в своем уме переедет жить в Зону 51 с ребенком? — Тони тут же отлепился от стены, которую подпирал, и не очень грациозно плюхнулся на ступеньку рядом с мальчишкой. Тот отодвинул в сторонку разбросанные тетрадки и уставился на него, словно Тони спрашивал какую-то прописную истину, что преподают еще на горшке. — После смерти мамы мне негде больше жить, — мальчишка почесал шмыгающий нос об рукав рубашки и чуть веселее закончил, — а Хэнк и Хоуп забирают меня к себе на выходные и каникулы. Ну, когда Хэнк не на задании. Или я. — Так! — Тони реально услышал, как в голове щелкнул сложившийся пазл. — Погоди, ты тот самый парень из телевизора, что навел шороху в Нью-Йорке в прошлом году? — Ну… э… это был не совсе… — Это было круто! — Тони легко хлопнул успевшего повесить нос паренька по плечу. — Я сначала решил, что вместо новостей на новый фильм по Кингу попал. Покажешь, как ты это делаешь? — А разве так можно? Ты же не ученый. — Кто? Я? У меня диплом MIT уже два года. Докторскую пишу по реактивным репульсорам… Эх, еще бы компактный источник энергии для них найти… — не встретив ни капли понимания в глазах напротив, он решил все же выдать версию для обычных людей и протянул руку. — Я — Тони, ты, должно быть, знаешь моего старика. Седой усач в костюме, заебывающий всех, кто оказался в зоне поражения. Клянусь, что никогда в жизни не отращу усы. — Так ты Тони Старк? — глаза мальчишки загорелись восторгом, и Тони на мгновение показалось, что словно бы бело-голубым внутренним светом. — Я видел про тебя статью в газете, когда у Пимов был. Ты долго того робота собирал? А можешь робо-собаку? А что такое репульсор? Ой, кстати, я — Питер. Тони расцвел в улыбке. Такие вопросы он любил больше, чем «сынок, пойдешь с нами на гала-вечер» или «где ты был в ночь с восьмого на пятнадцатое». Невыключенный плеер продолжал отматывать пленку, и болтающиеся на шее Пита наушники тихонечко создавали музыкальный фон. Поймав передышку в вопросах, Тони прислушался. — Спрингстин? Ты серьезно? — А что не так? — Пит любопытно вытаращился на него. —- Надо познакомить тебя с настоящей музыкой. Слышал Купера или хотя бы Skid Row? MTV вовсю их крутят. — Skid Row? Кажется, видел их по телеку, это у них девчонка на вокале? Тони вспомнил пухлые губы вокалиста, а еще роскошную блондинистую гриву и неприлично заржал. — Никогда не говори этого Себастьяну Баху. Пит ахнул и прикрыл раскрытый рот ладошкой. А потом засмеялся вместе с Тони. — А это? — отсмеявшись, Пит ткнул в майку Тони. — Это уже для продвинутых слушателей. Тони перевел взгляд на лежащие рядом тетради. Пит, проследив за ним, заметно скис. — Чертова математика… — А ну-ка покажи.* * *
— Это то, что я думаю, Тонс? — Роуди разгреб на верстаке батарею пустых бутылок и банок из-под пива и вытащил откуда-то из недр необычную доску от скейта. Тони оторвал сонную, лохматую голову от скомканной подушки и мгновение изучал Роуди и его добычу похмельным взглядом, прежде чем вновь упасть в объятия полусна. Пробурчал: «Угумс». — Работает? — …ще не… — ответила вместо Тони подушка. — Вс-ра-но не дл-тбя. — Что? Как ты мог, коварный изменник? — Роуди картинно схватился за сердце и возмущенно ахнул, когда Тони не глядя показал ему фак. Потом еще покрутил доску в руках, оценил вес и с легким сожалением вернул ее на верстак. — Расскажешь? — Лучше помоги схему допаять, там две пары рук нужны. А то Дубина только морально поддержать может. Тони, видимо, поняв, что от него уже не отстанут, с кряхтением уселся, откинувшись на спинку дивана. Роуди, порывшись в холодильнике, швырнул в него холодную газировку, из человеколюбия сделав это даже не в голову — Тони бы ее точно не поймал. Когда через три дня после Рождества отец позвонил ему с Базы и устроил форменный разнос на тему нецелесообразности и небезопасности дарения девятилетним детям с космическими силами аэробордов, Тони, прикрыв ладонью трубку телефона, сложился пополам от смеха и представил, какого шороху навели на Базе Пит и Хоуп. Жаль только, заряда всего минут на пять хватает. Тетя Пег тоже, наверное, будет ругаться, но оно того стоило. Немного радости и свободы никому не повредит.1991 Guns N' Roses — November Rain OZZY OSBOURNE — Mama, I'm Coming Home
У трапа приземлившегося на Базе джета его встречает: — И вся королевская конница, и вся королевская рать… Тетя Пег только морщится, как от зубной боли, но никак не комментирует, велит следовать за собой. Тони запахивает на стылом, пронизывающем ветру тонкую куртку и спешит следом. Обычно и так не очень шумная База и вовсе кажется вымершей — нападение всех выбило из колеи. Цокот каблуков Пегги в этой тишине кажется совсем зловещим. В палате реанимации светло и тихо, пахнет антисептиками и медикаментами. Мама, опутанная датчиками и капельницами, кажется такой бледной и прозрачной, что у Тони сжимается сердце. Врач с военной выправкой что-то говорит отцу, но Тони не слушает — во все глаза смотрит на мать, кажется, что если он отведет их хоть на мгновение, то она исчезнет. Хлопает дверь, и отец подходит ближе, опускает ладонь на ссутуленное плечо. Тони терпит мгновение, а потом выскальзывает из-под его руки. — Нахера, пап? Просто — НАХЕРА?! — Тони… — Пегги мне все рассказала. Говард тяжело вздыхает в ответ. Прячет руки в карманы. Тони косится на него: седые волосы всклокочены, кое-где не до конца отмыта кровь, зашитая ссадина чуть выше виска и успевший налиться синяк на челюсти. Что там еще под накинутым больничным халатом, он не знает. Пиджака, в котором отец уезжал вчера вечером с мамой в якобы рядовую поездку, нигде не видно. Гребаная гонка за сывороткой суперсолдата. Трижды гребаная Гидра. Тони стискивает зубы и отворачивается, он не хочет сейчас его жалеть. — За то, что она жива, надо благодарить Барнса, а не тебя. Так и не начавшуюся ссору прерывает сестра, что пришла менять капельницу. Говард недолго мнется на пороге, и Тони обрывает его сомнения коротким: «Иди уже». Он точно знает, что отец не отдыхать пойдет. Сестра приносит ему стул, Тони просто сидит и смотрит, минуты застывают, как мухи в янтаре. Сменяет его Пегги. На вопросительный взгляд лишь качает головой. Значит, какие-то из ублюдков все еще живы. Тони бесцельно бродит по Базе, остужает слишком горячую голову на декабрьском ветру, но в итоге добирается до пустующей комнаты отдыха. Ее мирный, обыденный, украшенный к скорому Рождеству вид бесит его до дрожи в руках. Он пинает ни в чем не повинный диван и обессиленно садится на пол. Утыкается лицом в колени. Через сколько открывается дверь и в комнату пробираются мышиные шепотки голосов, Тони не знает, но когда он готов уже послать на хер незваных посетителей, в поле зрения появляются две пары потасканных детских кед и вязаный плед. — Баки забрал папу и Билла на задание. Они поймают тех, кто ранил твою маму. Тони задирает голову, и Пит с Хоуп принимают это как приглашение, тут же плюхаются на пол по бокам от него, заматывая их всех пледом, как в кокон. Тони смотрит на две лохматые сиротские макушки и, сдавшись, обнимает их, чувствуя, как его обнимают в ответ. Пришедшая через два часа сказать, что Мария пришла в себя, Пегги с минуту смотрит на спящих в обнимку детей и тихо выходит за дверь.1995 Danzig — Devil's Plaything Bonnie Tyler — If You Were A Woman (And I Was A Man) Uriah Heep — Rainbow Demon
На открытии Трискелиона так уныло, что Тони клонит в сон. Не дослушав речь министра обороны, он сматывается бродить по полупустым коридорам. Говард, конечно, попеняет ему, что глава отдела разработок «Старк Индастриз» не общался с надутыми индюками в погонах, но ему интереснее выловить Барнса и из первых рук узнать, как показал себя в поле последний апгрейд бионической руки, которые он регулярно ему делает после выхода из тени и спасения мамы. Кругом однообразие и стерильная безликость, даже на старой Базе было как-то повеселее. Тони порой попадаются агенты, но, спасибо медийности, никто не задает никаких вопросов. Зато мало кто из них скрывает завистливые взгляды на бургер в его руке и яркий пакет с еще одним в другой. — Да я в космосе пробыл дольше, чем половина ваших астронавтов вместе взятых! — Пит, — голос Венди полон тепла и понимания, — но миссии с Тором — это не то же самое, что проект освоения Луны. Ты и сам это знаешь. Школу бы закончить не мешало. Тони ни разу не сплетник, но все-таки притормаживает за углом. Впереди слышались шаги, но они ни разу не достигли укрытия Тони, так что он легко представляет себе Питера, что нервно расхаживает туда-сюда мимо Венди. Когда за углом раздается голос кого-то из агентов, вызывающего Лоусон, а потом удаляющиеся шаги, Тони расслабляется, задумчиво смотрит на забытый бургер в своей руке и продолжает свой бесцельный путь. — Ого! — только для того, чтобы почти врезаться в парня в футболке Нирваны, что уже сравнялся с ним ростом. Приходится даже напомнить себе, что Питеру только пятнадцать. И через пару-тройку лет он уже будет смотреть на Тони сверху вниз и отнюдь не по причине юношеского максимализма. А вполне буквально. — Подслушивал? — Ни в жизнь, — словно для демонстрации алиби, Тони запихивает в рот остаток бургера и принимается усиленно жевать. С Питом легко и весело быть придурком. Тот только глаза закатывает. И, даже не смутившись, шуршит выдернутым из руки Тони пакетом, добывая бургер и себе. — Так и быть, будем считать это подношением науке. Ты же помнишь, что я все еще жду тебя в своем гараже? — Покатаешь? Тут все равно скука смертная. Если наш Полифем меня кому-то не успел показать, это его проблемы, — Питер вгрызается в свой бургер так, будто это горло Фьюри. — Ты разве не знаешь, что садиться в машину к чужим дядям небезопасно? — Ну, я бы посмотрел на этого дядю, — ржет Пит, на секунду сверкнув глазами. — Понял-понял, ты только дальний свет выключи, — Тони оглядывается по сторонам, высматривая праздношатающихся агентов, и, выдернув из кармана Пита бейсболку, нахлобучивает ее ему на голову. Захлопнувшаяся дверь скромной сочно-оранжевой Lamborghini Diablo обрубает посторонние звуки, зато позволяет расслышать все обертоны удовлетворенного стона Пита, что растянулся на соседнем сиденье. — Всегда было интересно, как люди ездят на машинах высотой в пять дюймов. — С чувством собственного превосходства, — Тони бросает хитрый взгляд на Пита, пока закатывает рукава рубашки, — главное — не сильно кряхтеть, выползая на тротуар. Ну что, в Нью-Йорк? Ма обещала сливовый пирог к ужину. — Генерал Картер меня убьет. — Если только сама не приедет вечером. Стоит выехать на трассу, как Квилл начинает шерстить его плейлист. Безжалостно выключает Купера, ни на секунду не задерживается на AC/DC, даже Alice in Chains перелистывает на середине. А вот на Данциге почему-то залипает. Так они и мчатся вперед, пока Гленн хрипло вещает о том, что любовь — дьявольская забава. Тони только мотив на руле отстукивает и нет-нет да косится на отвернувшегося к окну и угрюмо глядящего на пролетающий мимо пейзаж Питера. Когда магнитола после сеанса хоррор-панка выплевывает в них «If you were a woman…» Бонни Тайлер, тот было дергается переключить, но потом машет рукой. — Значит, космос?.. — Ты же не подслушивал. — Когда я такое говорил? Пит только губы поджимает в ответ. — Не дуйся, я бы тоже свалил, если б мог. Не на том… как бы это сказать… ладно, опустим завесу жалости, — и вообще, о секретных чертежах я тебе ничего не говорил, — что планируют строить NASA и Фьюри. Мне нужно что-то более стильное. Но свалил бы. — Что, меньше, чем на «Энтерпрайзе» за тобой не прилетать? — Думаю, меня вполне устроит и «Сокол тысячелетия». — Заметано. Питер опять отворачивается к окну. Дыхнув на стекло, рисует на запотевшем облачке силуэт Х-винга. — Мужчина с Усами не сильно ругался на меня? — … — Я на днях от сопровождающих свалил. Барнс показал как. Тони присвистывает. — Она того стоила? — Что? — Ну та, к кому ты сбежал, — Тони играет бровями. — Или это… он? Квилл только пихает его кулаком в плечо. — Я на Кони-Айленд поехал. Они круто там все отстроили… ну… после всего. Разговор замирает сам собой. Бонни Тайлер сменяют Uriah Heep. «Ламбо» довольно урчит мотором, выдавая девяносто миль. Большое Яблоко с каждой минутой все ближе. Питер ковыряет дырку на джинсах. — Хоуп звонила вчера, едет по обмену в Париж. Не то полгода, не то год. Башня эта Эйфелева, круассаны, парле ву франсе… Неа, она правда крутышка. А я едва мозг не сломал, чтобы алгебру на «В» сдать. Да и сдал бы на «А», а толку… — Пит раздраженно пихает кинутый под ноги рюкзак. Тони сжимает руль сильнее. И правда, а толку… сдай хоть все на «А», если за тобой разве что не в уборную ходит пара «искусствоведов в штатском», как их называет Барнс; тебе если что и светит, то только командировка на другую Базу.1999 Aerosmith — I Don't Want to Miss a Thing
— Ты помог ему сбежать! Тони морщится, голос Фьюри в трубке бьет по нервам, словно током. Он успокаивающе машет внимательно смотрящей на него Пеппер, отпуская ее заниматься своими делами, и еще раз пытается сконцентрироваться на разговоре. Только что закончившийся совет директоров выпил из него все силы. Как только отец с этими пираньями столько лет справлялся? Тони уже жалел, что во время совета не принято подавать мартини. Может, начать? — Я, конечно, порой не против перейти к десерту без прелюдии, но не мог бы ты развить свою мысль? — Не испытывай мое терпение, Старк. Аккредитация в Лаборатории реактивного движения при NASA для Квилла твоих рук дело. — Я этого никогда и не скрывал, это был подарок на день рождения. Ближе к телу, Ник. А может, ты хочешь оплатить нашу беседу по тарифу внештатного консультанта Щ.И.Т.а или лучше сразу секса по телефону? Фьюри, кажется, зарычал на той стороне трубки. — Когда ты последний раз видел его? — Пита? — Тони смотрит на панораму Нью Йорка за окном. — Около года назад, может, чуть меньше. Дела, знаешь ли. Мысль о том, что надо бы видеться с ним почаще, сама всплывает в голове — с Питом о многом хочется поговорить. Не то чтобы и раньше Тони ограничивал себя в выборе тем, хотя невольная роль педагога по секс-просвету оказалась довольно смущающей, но он сам тогда проиграл этому гаденышу в карты на желание. Кто ж знал, что этим желанием будет не поездка на Формулу-1, например, а ворох животрепещущих для тринадцатилетки вопросов касательно отношения полов. Хотя Тони до сих пор уверен, что Пит тогда смухлевал, но не мог сказать, как именно. На прямой вопрос мелкий мерзавец закатил глаза и заявил: «Ты просто не учился в обычной начальной школе, Старк». — Он угнал «Астерий-1». — Неужели раньше ваших пилотов додумался после взлета заглушить ускорители? Ионы попали в гипердвигатель и вжух! Сверхсветовая, детка! — Тони довольно потирает недавно отрощенную бородку, ощущение от того, что его лицо уже не было голым, все еще кажется немного странным. — Старк! — А я при чем? — абсолютно искренне удивляется Тони. — Я тебе про такую возможность еще на стадии сборки говорил. Крийские технологии оказались с подвохом. Теперь не рычи, что парень оказался действительно толковым техником. Фьюри чертыхается. Видимо, вспомнил брошенное Тони на бегу замечание, тот тогда спешил на вечеринку в Вегас, и у него не было времени развивать мысль со скоростью улитки. — Это не отменяет того, что сбежал он, по факту, с твоей помощью. Вот же клещ. Тони устало вздыхает. На мгновение чувствует себя одновременно печально и легко. — Нет, Ник… я просто его отпустил.2004 Black Sabbath — Iron Man
— Тони, Тони… Взволнованный голос Пеппер в трубке звучит все дальше и дальше, а холод подбирается к сердцу все ближе, кусает за стремительно немеющие пальцы, змеится по позвоночнику. Но сильнее паралича его сковывает ужас, что струится сейчас из его пор холодным потом. — Тони-Тони, помнишь эту штучку? — в резко сузившемся поле зрения появляется Обадайя, крутит в руках приборчик не больше плеера. — Жаль, правительство завернуло проект, отбоя бы не было от желающих заказать кратковременный парализатор. Эх, Тони. Когда я делал заказ на тебя, то переживал, что убиваю курицу, несущую золотые яйца. Но, как видишь, сами звезды позволили тебе выжить. Чтобы ты снес последнее золотое яичко. Обадайя усаживается рядом, доверительно вещает на ухо. Тони может только мучительно таращиться в сумерки холла, неспособный даже скосить глаза. Отчего-то в голову приходит мысль, что если он умрет здесь и сейчас, Джарвис себе этого не простит. — Ты не понимаешь, Тони, в мире, где Громовержцы спускаются с небес, а прыщавый школьник, свалившийся со звезд, может смахнуть Манхэттен с лица земли, люди хотят личной безопасности, и я могу им помочь: им нужно много, очень много оружия. Ты не можешь не признать этого, даже твой «Иерихон» — всего лишь жалкая попытка повторения сил этого космического ублюдка. — Он — Питер, Оби, — он бы сказал это, вот только Тони не может даже мычать. Глаза слезятся, в голове шумит кровь, но все звуки словно выключаются, стоит Обадайе склониться над ним со своим щупом. Все исчезает, стоит тому вырвать его сердце. — Ох… великолепно, — Обадайя держит реактор словно сокровище, для стремительно темнеющего зрения Тони так и есть — реактор в чужой руке сияет, как бриллиант. Словно он опять в афганской пещере, и во тьме перед ним медленно загорается голубоватая звездочка. — О, Тони, это твоя Девятая симфония. Совершенство. И надо же — это твое наследие. Сердце оружия новой формации. Вот что ты создал. Оно перевернет мир. Изменит баланс сил в пользу того, у кого это есть. У нас есть. Печально, что ты не увидишь мой прототип. Он не такой… не такой консервативный, как твой. И напрасно ты впутал во это все Пеппер, ей бы еще жить да жить. Да и бедная Мария, боюсь, не переживет новостей. Казалось, что напугать его еще сильнее невозможно. Тони хочет сглотнуть вязкий комок страха, но чувствует лишь, как из уголка рта начинает сочиться скопившаяся слюна. «Десять минут, всего десять минут, он сам тогда настоял. Оби хотел дольше. Надо продержаться. Шесть уже прошли». Чтобы не сойти с ума, он методично отсчитывает секунды, хотя и не уверен, что чувство времени его не подводит. В голове сумбур, только мысленный циферблат кажется островком спокойствия в этой череде образов. Сухие, покрытые возрастными пятнами руки мамы, улыбка и запах духов, которым она не изменяет уже двадцать лет. Золотой ореол вокруг головы Пеппер, что появляется, стоит солнцу ворваться в их кабинет, когда она работает с документами. Запах кожи, бензина и пива, когда они копаются с Роуди в мастерской под попискивания ботов. Длинноногий и загорелый, с выгоревшими до легкой рыжины волосами, покрытый веснушками семнадцатилетний Пит, которого он из-под носа Фьюри утащил в Малибу на каникулы, что провожает очередную партнершу (а порой и партнера) Тони тоскливым взглядом. И которому Тони обещал вместе выйти в открытый космос. Когда мысленный таймер показывает ноль, Тони выбрасывает все мысли прочь. Пеппер была права, Оби действительно страшный. И нет, Тони сейчас не о примитивном дизайне «привет каменному веку». Оби страшен беспринципностью и пьянящим всемогуществом. Тони уже знает, каково это. Отдавая в руки жителей Гульмиры их мучителя, он успел почувствовать себя богом. И… успел испугаться. Закаленное стекло крошится под ним. Осколки летят вниз смертоносным дождем. — Я в жизни ничего такого не делал, но я без ума от такой игрушки. Ты превзошел себя, Тони. Твой отец гордился бы тобой… Удивительно, как стойко он пережил твое похищение, но сердце не вынесло твоего возвращения, — Обадайя прерывается, чтобы на глазок выпустить еще несколько снарядов, не хочет, чтобы взрывы заглушили его слова. — Ирония судьбы, Тони, ты хотел покончить с оружием, а дал миру самое совершенное. И сейчас оно тебя и убьет. — Пеппер, нажимай!2008 Bruce Dickinson — Road To Hell Alice Cooper — Poison
Прыгая в портал читаури, Тони не думал о том, что он там встретит. Он вытянул билет в один конец. Сыграйте «Road to Hell», пожалуйста. Его больше заботило то, что с каждой секундой все сильнее отказывавшая связь так и не позволила попрощаться с мамой. А потом было черное величие космоса, огромный, что не терялся даже в этой безбрежности, материнский корабль чужаков, окруженный выводком левиафанов, и все быстрее удаляющаяся, такая крошечная в сравнении, искорка ракеты. Мысль о том, что после смерти он будет парить в невесомости, показалась даже красивой. Навалившийся тяжелым одеялом покой немного всколыхнуло удивление — первые взрывы вокруг материнского корабля, кажется, начались до попадания ракеты. А ведь он все рассчитал. Следом был самый впечатляющий фейерверк в его жизни — и темнота. — Давай распилим его, и дело с концом, чего ты телишься, Пит? Сплав все равно не имеет никакой ценности. — Да погоди ты, Ракета, вдруг там кто-то живой? Голоса то приближаются, то удаляются, словно Тони качает в лодке на высоких волнах. Сходства с лодкой или даже кораблем добавляет мерный постоянный гул и легкая, но уловимая через броню вибрация. И этот работающий двигатель кажется гораздо более успокаивающей вещью, чем голоса вокруг. — Не надо меня пилить, с этим прекрасно справляется Пэпс, — голос сипит, но подчиняется. Когда тот, кого назвали Ракетой, сколупывает лицевой щиток, Тони щурится от бьющего в лицо света и распахивает глаза, только услышав восхищенное: — Тони! — Питер? — Тони всматривается в изменившееся, но все еще знакомое лицо, пересчитывает едва видимую россыпь веснушек. Голова болит нещадно, потому и так вечно барахлящий фильтр между мозгом и языком просто не срабатывает. — Кажется, ангелы сильно изменились за две тысячи лет… — Я есть Грут, — скрипучим баритоном гудит дерево, притаившееся в углу. — Тебе-то откуда знать, он смотрел на него всего пять секунд, — огрызается говорящий енот-переросток. Тони старается не удивляться ничему и просто закрывает глаза. — Я сошел с ума, какая досада. Раньше галлюцинации на фоне гипоксии были не такие красочные. — Тони, это правда я, — теплая рука похлопывает его по щеке, потом замирает. — В смысле, раньше?!* * *
Спустя неделю на «Милано» Тони понимает, что за годы отсутствия Квилл растерял все представления о личных границах. И нет, дело совсем не в тесноте на этой космической скорлупке, на которой едва могут развернуться два человека, прямоходящий енот и дерево. Тони понимает разницу между тем, чтобы протиснуться мимо друг друга, соприкасаясь всеми частями тела, в действительно узком коридоре, и тем, чтобы притереться к нему боком только потому, что в футе от них прошел Ракета. Так в лоб с ним давно уже никто не флиртовал. Но когда Квилл, до этого выползший из машинного отсека, решил, что переодеть футболку прямо посреди кают-компании будет отличной идеей, Тони честно подавился космическим аналогом кофе, который в тот момент пробовал. И в итоге так и не пришел к заключению — дело было в открывшихся видах или во вкусе напитка. Тони смотрит на эти попытки через мысленный фейспалм, пока не осознает один очень простой факт: нависший над ним (он еще тринадцать лет назад знал, что Пит вырастет тем еще лосем), заглядывающий через плечо во время работы, дышащий в затылок и всеми иными, весьма многочисленными, способами врывающийся в его нерушимое личное пространство Квилл его не пугает. После Афганистана и Оби у Тони с этим были проблемы. Когда на геликарриере Кэп слишком близко подошел к нему со своими нравоучениями, Тони обплевал его ядом и где-то в глубине души был безмерно рад нападению Клинта, что позволило ему сбежать в броню. С Квиллом этого и близко не было. И это при том, что Квилл, на минуточку, был опаснее и Кэпа, и всех террористов вместе взятых. А его броня, сваленная в тесной мастерской Ракеты, между тем вместо защиты представляла собой что-то среднее между многофункциональным летающим тостером и грудой металлолома. Ночной цикл на корабле вызывает невольные мысли о родном гараже: минимум света, негромкая музыка, запах машинного масла и нагревшейся проводки, полет мысли и никаких отвлекающих факторов в виде совещаний и звонков. Тони завороженно смотрит на пылающую сочетанием сине-розово-желтого с ржаво-красным туманность за обзорным экраном, пока они ждут своей очереди на космической заправке — без портала добраться до Земли оказалось той еще задачей. Отвлекающий фактор появляется сам, опирается на бронированный плексиглас. Тони даже на него не косится, он и так знает этот взгляд. Когда это случилось в первый раз, Пит просто сделал круглые глаза: «Что? Космос я каждый день вижу, а тебя не видел десять лет. На что мне еще смотреть?» Сегодня Тони был в Питовой, чуть великоватой ему, футболке (собственная давно требовала стирки), и смотреть, видимо, стало еще интереснее. — Ты же понимаешь, что я помню тебя девятилетним? — без вступления обозначает Тони, сам ведь давным-давно учил Пита не ходить кругами вокруг Макдональдса. Не то чтобы он сравнивал себя с фастфудом — ресторан Мишлен, как минимум, — но аналогия была самая доступная. — А я тебя — переживающим из-за прыща на носу, — Питер беззаботно пожимает широкими плечами, — и… обещавшим никогда не отращивать усов. Тони стонет, уткнувшись в собственную ладонь. — Я невыносим в быту. Питер только пренебрежительно фыркает в ответ, поясняет с улыбкой: — Ты здесь уже неделю, и Ракета еще не выкинул тебя в воздушный шлюз. Можно подумать, что это все объясняет. — Я все равно не могу покинуть Землю… не сейчас. — Ну… — как школьник мнется Квилл, но под строгим взглядом чуть смущенно продолжает, — у Корпуса Нова ордер на наш арест… — Так что каникулы в глуши вам не повредят. Принял, понял, осознал. Один — ноль в твою пользу, Джон Картер. И подписывает свою капитуляцию. Питер тут же прижимается к его спине и совсем по-детски кладет подбородок Тони на плечо. Молча смотрит вместе с ним на переливы туманности за обзорным окном. На заднем плане мурлычет Элис Купер, предлагая построить дом из огня, которому не нужны ни окна, ни стены, одна лишь любовь. Тони давно не вдохновляет подобная наивность. Но он всегда, еще с первой попытки подняться как можно выше, знал, что космос дезориентирует, искажает перспективу, но, возможно, он же делает более четкими действительно важные вещи.Вместо эпилога Deine Lakaien — Because The Night
В Малибу поздний вечер, и «Милано», подсвечивая себе путь только габаритными огнями, тихо садится на площадку на крыше, занимая ее целиком. Едва войдя в поле действия спутников дальнего обнаружения и убедившись, что Земля не только цела, но и живет обычной жизнью, Тони отправляет сигнал Джарвису — по возможности очистить небо или проложить оптимальный маршрут, если это невозможно. Первые полосы газет и вечерние новости подождут, как и визит Нацгвардии посреди ночи, для начала надо осмотреться и разместить гостей. Фьюри так и вовсе о возвращении Питера лучше пока не знать. Квилл не утруждает себя экскурсией по давно знакомому дому, только немного напряженно знакомится с Джарвисом, пока Тони показывает Ракете и Груту, где что. Грут вполне ожидаемо окапывается в небольшой оранжерее. Енот решает зависнуть поближе к холодильнику. Мастерскую на ночь глядя и без собственного присмотра Тони пока открывать для него побаивается. Холл встречает его уютной и неожиданной после постоянного гула «Милано» тишиной. — Мистер Квилл у бассейна, — не дожидаясь вопроса, Джарвис подает голос. — Приятно видеть вас дома, сэр. — Я тоже успел соскучиться, Джей. Тони идет в указанном направлении и успевает увидеть через стекло, как уже наполовину раздетый Пит стягивает штаны вместе с трусами, оставляя их в груде другой одежды на полу. Мелькает подтянутая задница, и в красивом прыжке Питер ныряет почти без плеска. Выныривает на противоположном конце бассейна, а когда находит взглядом вышедшего на террасу Тони, делает испуганные глаза, с бульканьем а-ля утопающий скрываясь под водой. — Пит, прекрати, ныряешь ты не хуже профессионала. Я видел, — Тони повышает голос. Когда секунд через тридцать из воды показывается расстроенная физиономия, Тони только качает головой. В пару мощных гребков Пит подплывает к разделяющему их бортику и упирается в него ладонями, вздергивая себя над водой. Тони, ожидавший, что тот одним слитным движением выберется из воды, и приготовившийся отвести взгляд от обнаженного тела, удивленно поднимает бровь. «Вот ведь мерзавец», — восхищенно проносится в голове. Питер не спешит вылезать, так и болтает ногами в воде, удерживаясь над бортиком на вытянутых руках. По животу стекают искрящиеся в свете вечерних огней капли, мышцы на груди напрягаются, но ничего, чего бы Тони уже не видел, он не показывает. Только дразнит дорожкой волос, что спускается от пупка в низ живота, пропадая из поля зрения в самом интересном, но прикрытом бортиком бассейна, месте. Тони не надо просить дважды, и он с удовольствием разглядывает Пита от прилипших ко лбу волос и связки разномастных подвесок на шее до подрагивающих от напряжения мышц пресса. Даже со своего расстояния отмечает выпуклый косой шрам, что идет от шеи через ключицу к правому плечу. И еще один — серповидный, сразу под левой грудью. — После того, как ты перестанешь меня динамить, как мне лучше звать миссис Старк? Бабушкой или мамой? Вместо ответа Тони только кидает в него полотенцем из стопки рядом. Стоит подойти ближе, и с Пита станется утащить его за собой. Тони не боится промокнуть, но последние четыре года водные процедуры предпочитает все же принимать в одиночестве. — Застудишь почки — будешь звать медсестру. Вылезай, сейчас не лето, — бросает он, возвращаясь обратно в дом. — Тони, — ехидно тянет Пит за его спиной, — неужели это старость? — Это жадность, — он рассеяно прислушивается к плеску воды и шлепкам босых ног, направляясь к своей… кажется, уже их спальне. И улыбается, когда догнавший его Пит утыкается лицом ему в шею.