Покажи, почему я с тобой

Тим боится смерти, хотя и скрывает это, запирая панику и отчаяние глубоко под рёбрами. Джейсон бы так не смог. Но Джейсон давно не помнит, как это — бояться смерти. Логичным продолжением кажется его падение в могилу, просто и со вкусом. Солдатик с автоматом отслужил своё. Только Тим не потерпит его смерти, вытащит за воротник, заставит продержаться ещё. Но на самом деле он не желает спасения. Никому из них двоих оно не нужно, потому что смерть — рамка на фотографии, ограничивающая обзор, но за её гранью они перестанут быть супергероями, защитниками Готэма. Когда смирятся, больше не смогут бороться. Просто продержаться ещё немного, доделать главное, чтобы не чувствовать себя вырванным из битвы. Просто вытащить своё сердце из груди с концами, перерезав нити. Джейсону понятно чужое сумасшествие, просто в момент, когда острие слишком близко к шее, страх не отличить от нервного возбуждения. Когда переступаешь грань, перестаёшь беспокоиться. Джейсон знает это не понаслышке. Тим бесчисленное количество раз избегал смерти, и это уже привычка — сжимать пальцы в напряжении и следить глазами за каждым движением в комнате, но сейчас он подставляет шею без всякой реакции. Тим откинулся на спинку кресла, руки лежат на подлокотниках, а взгляд скользит по жёсткому контуру плеч. Он предлагает свою жизнь Джейсону, единственному, кому доверяет, кто не станет оглядываться на прошлое, сотрудничество и семью, спросит "точно?" и пристрелит. Пристрелил, если бы Тим не попросил его использовать то орудие, которым он нанёс Тиму первый шрам. Тиму хотелось закончить оборванное когда-то представление, дождаться финала и сгинуть. Жалеть не о чем, все патрули он распределил и дела прелсмертные сделал, а умирать в компании такого начитанного человека само наслаждение. Поэтому он позволяет Джейсону медлить. Тим всю жизнь ждал непонятно чего и сейчас справится, положит голову на плечо почти безмятежно. На нём старая потёртая футболка и короткие грязные шорты, испачканные старыми выстиранными брызгами кофе. Это не похороны, он не собирается изменять своему стилю. Лезвие звучит почти нежно, прорезая плоть. И если он улыбается, когда Джейсон вслед перерезает своё горло отточенным и совершенным движением, пытаясь догнать Тима, то не подаёт виду, притягивая в последний нежный поцелуй. Пока воздуха не станет не хватать по-настоящему. В крепких объятиях умирать легко, несмотря на мучительную боль. Потому что так было всегда, боль обязательно приносит что-то лучшее. Они явно заслужили отдыха на ватных облаках, чтобы закутаться, от мира отвернувшись. Последний вдох это больно, хрипяще и неприятно. Облипает ткань, промокшая в крови, но это освобождающе больно так, что ослепляет, когда он жмурится добела, когда Джей тычется ему в макушку, и позже, наверняка, волосы будут выглядеть ужасно, спутанные кровью, но это уже не будет их касаться. Уходить легко, когда есть с кем. Тим не влюблялся. Никогда не влюбится, запомнит только терпкий вкус крови на губах, подобие заботы в глазах Джейсона и померкшие воспоминания всех взглядов и прикосновений Джея — грузное слайдшоу, опустошающее душу. Но, думает он, может быть это оно, ощущение безграничной любви, окутавшей всё его существо.