Город в котором меня не существует.

             Её лицо было искажено от злости, губы скривились, челюсть сдалась, щеки слегка покраснели, а брови были сведены к переносице создавая несколько маленьких складочек на ровной, чистой, бледной коже, её белые, острые зубы скрипели, казалось что они сейчас сотрутся в порошок. Её глаза, серо-зелёные, столь красивые и понимающие, сейчас метали искры и кинжалы целясь прямиком мне в сердце. Как я могла довести моего любимого и дорогого человека до предела? Мама схватила рядом стоящую белую кружку с мною нарисованным в детской стилистике рисунком двух человечек держащихся-за руки, и эта, любимая ею кружка полетела в мою сторону с силой, но к счастью прилетела в стену рядом с моей головой, разбиваясь на множество осколков, один из осколков настолько сильно отскочил что попал мне в плечо, оставляя порез, из которого тут же медленно начала собираться кровь, она быстра потекла по моей удивительно холодной коже когда я вытащила отломавшийся кусочек кружки. В голове гудело, сердце бешено стучало с большой скоростью где-то внизу, будто бы в ногах, или рядом с ними на полу, рассыпавшись на множество осколков как и та несчастная кружка. Мои руки похолодели, когда женщина, что вырастила, любила и защищала ранее меня, взяла нож, направившись в мою сторону. Я не стала отходить, чувствуя то ли беспомощность, то ли чувство что меня предал самый дорогой мне человек. Одновременно с этим я чувствовала удивление, шок даже, что ОНА направила на меня холодное, колюще-режущее оружие. Моя мамочка, моя любимая, лучшая, заботливая мать, готова убить меня?        Я приложила руку к груди, пальцы были настолько холодные, что было сложно ими двигать, а сама рука безудержно дрожала, почти пытаясь сдаться, защитится, спрятаться от гнева родителя. Она продолжала говорить громкие, обидные, наполненные злобой и ненавистью слова. Я слегка сжала подол своей длинной, уже мятой, фиолетовой футболки от стресса сжимая так сильно, что на мгновение показалось что ещё чуть-чуть и продырявлю своими короткими ногтями эту ничем невиноватую тряпку. Горло сжималось до боли, оставляя желание расчесать, разорвать кожу, глотку, абсолютно всё лишь бы избавиться от этого адского ощущения. Мои глаза слезились, зрение то мутнело, то приснилось, когда слезы собирались а после стекали по щекам. - Мам? - Я ненавижу тебя! Лучше бы я сделала аборт, как и советовал мне отец!        Её слова словно нож который она держала в обеих руках, врезались в моё итак разбитое на осколки , шинкуя на более маленькие пылинки, не оставляя что-либо на то, что бы склеить осколки обратно в цельное, гоняющее по телу кровь, сердце, с помощью супер-клея или изоленты. Однако её нож вошёл не только мне в сердце, но и в живот, что оказалось на удивление почти не больно, по сравнению с более острыми и резкими словами любимого человека. Может из-за бурлящего внутри адреналина, растекающиеся по каждой вене и артерии, не знаю, но холодный метал причинял дискомфорт там, где разрезая кожу, мышцы и даже жир, которого хоть было и не много, но он всё же присутствовал, он находился глубоко не только в теле, но и в душе. - Я люблю тебя, мам! Утро началось так же удивительно резко, как и осознание не сделанного индивидуального проекта. Словно гроза среди ясного неба, раздался мягкий голос мамы, прямо над ухом. - Просыпайся, соня, пора вставать. - Её голос, похожий на тягучий, сладкий мёд, приободрил меня, словно крепкий экспрессо. - Ты же просила разбудить тебя, так что давай, подымайся, собирайся!       Даже не видя её лицо, я слышала в её голосе улыбку, её яркую улыбку. Я подняла взгляд на маму, встретившись с её темно-карими, слегка прищуренными от улыбки, глазами. Однако, неприятная дрожь по телу и вязкая, тупая боль в животе не давали мне начать утро радостно. За окном сгущались серые облака, белый туман не давал разглядеть хоть что-то дальше чем пяти-этажный дом, через дорогу, а маленькие круговые волны в лужах предзнаменовывали неприятный поход по холоду, в сырость до остановки. - Ты до скольки сегодня? - Послышался мягкий, но громкий голос мамы из кухни, на равне с журчанием водой из под крана, бурлением масла в сковородке и тихим бряканьем керамической посуды друг об друга. - До часу. - Лениво и тихо ответила я, и сама испугалась своего хриплого, слегка шипящего голоса. - Всего две пары? Повезло же тебе. - Завистливо, будто бы змея прошипела моя сестра из соседней комнаты, может быть тоже из кухни или рядом, точно понять я не могла.        Я слегка приподнялась, сжимая в руках ткань, своей фиолетовой, слегка мятой после долгой ночи, футболки. Черт, чувствую дежавю. На футболке были две маленькие капли крови, но приподняв её, оголив гладкую кожу живота, я не увидела чего-либо, что могло бы быть причиной пятен.        Я быстро собралась, позавтракала, умылась, одела контактные ежедневные линзы на замену очкам, а после закинула в сумку две тетрадки - для лекции по биологии и для практики по математики. Чувство чего-то плохого, чего-то до ужаса страшного и опасного преследовало меня, сжимая горло, заставляя слегка нервно, рвано хватать ртом воздух.       Биология должна проходить в кабинете для лекций, на пятом этаже, где среди кабинетов для информатики, наполненных компьютерами, был единственный кабинет для лекций, который я несомненно бы любила, если бы не надо было подыматься с первого на пятый, а на следующую пару идти во второй корпус, что находился в пятнадцати минутах ходьбы от первого. Почти все мои одногруппники, а так же люди из других групп, заняли последние парты, оставив первый ряд рядом со столом для учителя, а так же первые парты почти пустыми, если не считать людей, что были круглыми отличниками и записывали лекции на парах, а не сидели в телефонах как это делали люди на последних партах и рядах. К сожалению, я никогда не была отличницей, да и рядом с преподавателем сидеть желания не было, поэтому взяв всю волю в руки, я повесила пуховик на крючок около входа в кабинет и пошла к пятой парте, как можно дальше от учителя, сев за своё уже засиженное место, ведь когда пара именно в этом кабинете, я часто занимаю эту парту.        Тяжелые шаги, сопровождались стуком каблуков об кафельные плитки, нагоняли удивительный и неожиданный страх, что крался будто бы множество маленьких пауков прямо по моей спине, а ком в горле становился больше, делая дыхание затруднительным. Почему такая реакция? Шаги было сложно определить, но в мгновение я поняла, что кроме этих шагов, я не слышу ничего, ни шуршания листков тетрадей, ни тихих разговоров в кабинете от подростков, что плевать хотели на мораль и манеры, ни даже сильного ветра на улице, который пробивался в кабинет сквозь резину на окнах тихим завыванием.       Я слегка обернулась, будто бы в замедленной съемке, смотря на то, как в кабинет заходит девушка, чуть старше меня, с черными словно шерл волосами со стрижкой каре, и светящимися злым, опасным, хищным блеском красными глазами. В её руках было огнестрельное оружие, вероятнее всего автомат Калашникова, но я не особо разбираюсь в этом, да и сильно задумался об этом не могла, как бы не хотелось. Она тут же направила ствол вверх, на учеников рядом с дверью, делая первый выстрел.        Я пару раз моргнула и вместо крови и мертвого тела одного из моих одногруппников не было ничего. Все резко исчезло, оставив меня одну сидеть в пустом кабинете лекции. За окном была ночь, ветер шумел так громко, будто бы где-то было открыто окно.       Я снова моргнула и все вернулась туда же, где и начиналось, в кабинет вошла девушка, её черные волосы слегка развивались и подпрыгивали с каждым её быстрым шагом, она уверенно вошла в класс, продвигаясь между рядов, останавливаясь рядом с моей партой. - Можно, я присяду?       Я взглянула ей в глаза. Серо-зелёные добрые глаза, слегка прищуренные были установлены на меня, а на её слегка смуглом лице была добрая, яркая улыбка. Я слегка кивнула, улыбнувшись ей. Она представилась как Кассандра, новенькая и удивительно удачно именно в моей группе. Девушка красиво рисует, занимается дополнительно музыкой, а именно играет на гитаре, так же она ходит на уроки по вокалу. Она удивительно творческий человек, мягкий, добрый, заботливый.       Так я её видела, даже когда её нож, слегка изогнутый, скорее всего ритуальный кинжал, проткнул мой живот, когда её лицо было близко-близко к моему и она с безумной, но ужасно красивой улыбкой тихо шептала мне успокаивающие слова. - Не волнуйся, скоро это закончится.        Она двинула рукой вниз, из-за чего лезвие в её луке разрезало мою плоть, а кровь быстро лилась из раны, стекая по моей фиолетовой, слегка мягкой футболке. Не стоило приглашать в гости мало знакомого человека.        Утро началось так же резко, как и понимание, что эти до ужаса реалистичные видения, это нихера не нормально! Сначала мама, теперь какая-то девушка. Кто дальше? Папа? Рита? Может кто-то из подруг? А может уже учителя? Что это вообще значит? Почему это так реалистично? Почему я всё чувствую в этих видениях?        Даже не смотря на то, что прошлое видение или что-либо это не было, закончилось, неприятная, тупая боль в животе осталась.        Я выглянула на улицу через окно, смотря на ярко светящие сквозь серые облака солнце, на уже высохший асфальт, на иногда встречающиеся в поле зрения лужи и на проходящих мимо дома людей. Подкрапывающего дождя нет. Тумана тоже нет. Все мои мысли дыши забиты множеством вопросов, на которые ответ было сложно найти, либо его даже не было видно на горизонте.       Стоя у автобусной остановки, я мелко притоптывая ногой смотрела вдаль, на дорогу, в ту сторону откуда должны приехать либо нужные автобусы, либо троллейбусы. Однако, мой взгляд быстро был перенаправлен на подошедшую и вставшую не далеко от меня девушку, чьи черные волосы, подстриженные под каре развивались на ветру. Меня пробил озноб, хотя чуть раньше в теплом пуховике было жарко, теперь же было до ужаса холодно, когда я встретилась взглядом с её серо-зелёными глазами. Она улыбнулась мне, но её глаза не улыбались, будто бы её улыбка была такой же фальшивкой как и она сама. Я не могла смотреть на неё из-за начинающей пробирать меня дрожи, поэтому теперь я смотрела в перед, надеясь что сейчас, поскорее приедет автобус, я даже не пожалею заплатить побольше или поехать на маленьком, лишь бы поскорее уйти от неё подальше.        Удача была на моей стороне, ведь когда казалось, что Кассандра собирается подойти ко мне, к остановке подъехал троллейбус, раскрывая двери по середине и сзади, давая мне возможность, заскочить раньше чем мне придется снова встретиться лицом к лицу с черноволосой. Я спела на свободное сидения, садясь около окна, совершая большущую ошибку, оставляя второе сидения рядом свободным.       Кассандра села рядом со мной, удивлённо приподняв брови, наклонив голову чуть в бок и положив её руку мне на плечо. - Всё в порядке? Ты выглядишь бледной, ты хорошо себя чувствуешь ? Или я тебя чем-то расстроила?        Её добрый, сочувствующий и расстроенный голос заставил меня чувствовать себя плохо, ведь я повела себя так по-идиотски, ведь видения могут быть просто галлюцинациями моего больного мозга, а я так поступаю с ничем невиновным человеком.        Но не успела я ей что-либо ответить, успокоить её или извиниться, как вокруг снова всё , стало тихим, а её рука теперь медленно ползла по моей ляжке вверх, ощупывая, сжимая, приближаясь к месту, куда я не позволяла трогать даже маме. Я сжала челюсть, перед тем как растерянно взглянуть на Кассандру, но она меня заткнула перед тем как я смогла сделать хоть что-то, затыкая меня грубым поцелуем, держа одну руку у меня на шее, а другую у меня на ноге, прижима меня к стеклу окна троллейбуса.        На языке я почувствовала что-то теплое, что быстро приобрело металлический вкус, после чего я оттолкнула девушку, испуганно и быстро вытирая кровь что стекала с моих губ, по подбородку. Я сжалась, когда поняла, что в троллейбусе все обратили внимание на меня. Их глаза уставились прямиком на меня, не оставляя воздуха в легких, сжигая меня прямо на месте. Их серо-зелёные глаза... Подождите... Серо-зелёные. Это глаза Кассандры! Что за чертовщина происходит? Я снова моргнула и оказалась снова прижатой к стеклу, в совершенно пустом троллейбусе, в котором кроме меня и Кассандры не было никого, а за окном была ночь, темная, опасная, что не была мне защитником как раньше.        Она воткнула мне нож в живот, и на этот раз боль оказалось чуть более ясной, когда холодный метал оказался у моих внутренностей. Я слегка захрипела, когда её рука оказалась у меня на шее, сжимая, не давая вздохнуть ещё немного воздуха. - Почему ты это делаешь?.        Тихо спросила я, пытаясь оттолкнуть её, но страх что это всё нереально, что сейчас я пытаюсь оттолкнуть кого-то или что-то чего возможно даже нет, в полном людей троллейбусе, не давал мне делать это слишком активно. - А почему нет?        Хихикнула она и я больше не узнавала в её лице человеческих черт, нет, это был зверь, хищник, что был готов разорвать свою жертву на несколько кусочков. Её серо-зелёные глаза сверкнули в последний раз, перед тем как она вытащила нож из моего живота, вонзив его мне в грудь, выбивая болезненный хрип.       Утро... Не началось. На дворе была ночь, часы в телефоне показывали пол третьего. Я сжала телефон в руке, пока слёзы бесконтрольно потекли по щекам, падая на простыню, оставляя мокрые пятна. Я прищурилась, вглядываясь сквозь полутьму в комнате, оглядывая помещение и вещи. Почему-то они казались знакомыми, но не моими, они были чужие. И люди были мне незнакомы, даже моя мама не была мне моей мамой. Я наконец-то поняла, что кроме введения где моя "мать" меня убивает, я не могла вспомнить ничего ранее. И сестра, Рита, разве у меня вообще была сестра?       Я сжала челюсть, сдерживая растерянный горький крик, что комом застрял прямо в горле, желая освободиться. Что это за место? Кто эти люди? Где я и где мой настоящий дом?        Я тяжело вздохнула, когда в комнату кто-то вошёл, шаги босых ног медленно приближались ко мне вместе с их хозяином. Я обернулась у же растерянно глядя на Кассандру, что без стыда и совести, ярко улыбнулась, наклоняясь ближе к моему лицу. - Знаешь, а ведь игры с тобой слаще и лучше чем с любыми другими.       Её улыбка переросла в хищную ухмылку, когда она села рядом со мной на кровать. Я хотела накинутся на неё, избить её, убить её, её же ножом, но понимание что возможно это галлюцинации и рядом может сидеть мама или кто-то ещё, не давали мне сделать даже шагу, сковав меня на месте. - Ты спрашивала, почему я это делаю, да?        Наклонившись ближе к моему лицу, пока я сидела на кровати, слегка согнув и поджав ноги к себе, прошептала она. Я слегка кивнула. Страх, будто бы наковальня на груди, не позволял дышать не давал вздохнуть воздух полной грудью, успокоится и предпринять хоть что-то. И она знала об этом, она знала что я сейчас, словно приготовленная еда поданная на тарелке с золотой каёмочкой, прямо ей в руки. - Потому что ты мне нравишься. Я питаюсь страхом и эмоциями людей, загоняя из в угол с помощью искусственной созданных временных петель.        Она обняла меня одной рукой за талию, приближая меня ближе, смотря своими серо-зелёными глазами прямо мне в глаза, перед тем как коснуться губами моей шеи, слегка наклонившись. Я слегка вздрогнула и оттолкнула её, быстро спрыгивая с кровати на пол, убегая из комнаты. Я забежала в ванную комнату, заперся дверь на щеколду, сев около стиральной машины на пол, начиная тихо молится. Я забежала сюда настолько быстро, что даже не удосужилась включить свет, поэтому пару раз ударившись об углы я всё же сжала руки вместе, сев более удобно. Я начала молиться. Молится, надеждой на то, что всё происходящее это просто галлюцинации, сон больного мозга. Но шаги в самой комнате прервали мои мысли и тихий шёпот всех молитв что я знаю. Слегка светясь на меня сверху вниз смотрела пара серо-зелёных глаз. - Пожалуйста... Пожалуйста, отстань от меня! - Прошептала я, когда почувствовала холодный метал слегка прижимающийся к моей шеи. - Неа! Это ведь так весело смотреть как человек загоняет себя в угол. Никакой бог тебя не спасёт. - Шептала Кассандра мне на ухо, наклонившись ко мне, перед тем как перерезать мне горло, пуская на свободу поток крови.        Утро началось с удивительно яркого солнца, что слепил мне в глаза сквозь стекло окна, пока лучи освещали комнату приятно ярким, теплым светом. Сердце неугомонно быстро стучало прямо в грудной клетке, намериваясь разломать рёбра. Я поднялась, медленно и опасливо оглядывая комнату на наличие чёрноволосой девушки, медленно шагая на встречу новому дню, новой смерти. Я вошла на кухню, за столом сидели мама, папа и моя младшая сестра. Подождите... разве онан е была старше меня или моего возраста? В прошлый раз, она сказала что завидует тому, что у меня всего две пары, это означало что она знает и понимает значение слово "пара", но та девочка, что сидела за столом вряд ли могла с точностью понять значение этого слова. Она выглядела не старше двенадцати лет, может даже младше. Рита. По маленьку воспоминания с этой девочкой начали прояснятся, да, это точно моя сестра, моя родная, младшая, любимая сестра, что несмотря на то что съедала мои нервы, она всё ещё была МОЕЙ младшей сестрой.       Я тяжело вздохнула, садясь на стул, рядом с сестрой. Странное чувство непонятного мне дежавю мешалось с чувством чего-то странного, непохожего. Вроде это называется жамевю*. Мама и папа мне что-то говорили, но я не могла их слышать, ведь гул вопросов мешали сосредоточиться на настоящем. Я смотрела на Риту, видя в ней что-то забытое, но такое родное. Внезапно под руку попалась листовка, листовка была разукрашена в различные розовые тона, а золотым с белым цветом были нарисованы слова "Фестиваль на 14 февраля, День всех влюблённых".