Часть 1, Я люблю тебя, Максим — фанфик по фэндому «Топи»

Часть 1

3 марта 2024 г. в 12:28

Настройки текста

Максим не помнит, когда он в последний раз видел солнце. Вновь открыв глаза в тёмной комнате, он потянулся за смартфоном, лежащим на другой стороне холодной кровати и зажмурился от яркого света экрана блокировки. «15:37». Случайно попадает пальцем по иконке «Камера» и тут же видит помятое выражение лица и растрёпанные кудри. Вид настолько уставший, что Кольцов не вытерпел бы и пяти секунд разглядывая своё отражение. Он тяжело вздыхает, нажимает на кнопку выключения и откидывает телефон куда-то в сторону. Вновь просидел до самого утра. Максим боялся закрывать глаза. Боялся, что в светлом, безмятежном сне он вновь увидит его. Такого красивого, такого желанного. Он будет что-то рассказывать с безумно притягательной улыбкой и протягивать руку, чтобы коснуться Максима. Максим сначала поддастся, коснётся словно ощутимо холодных пальцев, а затем отпрянет в ужасе, осознавая, что быть того не может. Мёртвые ведь не улыбаются, сверкая зубами, и не тянутся обнять тебя. И вот Кольцов снова проснётся в холодном поту и застывшим криком боли поперёк горла. Свернётся калачиком, натянет одеяло по самые уши, и стараясь игнорировать озноб, попытается снова уснуть. Но уснуть вряд ли получится. Неделя прошла с момента смерти Дениса Титова. Неделя душевных терзаний и ежедневных слёз сожаления и тоски. Ровно семь дней, как Максим Кольцов практически не выходит из своей маленькой квартирки, где зашторены все окна, да так, чтобы ничего не напоминало о жизни вне четырёх стен. «Кажется, вчера звонила Соня» — промелькнуло в голове Кольцова, глядя в белый потолок. Перезванивать он, конечно же, не станет. Меньше всего сейчас Максим хотел бы выслушивать слова сочувствия и лишний раз окунаться в тот самый день, когда слова доктора отчеканили наверняка заученную за годы практики речь: «Нам очень жаль, мы сделали всё, что могли». Кольцов тогда прикрыл глаза, как ему казалось, на мгновение. Как позже выяснилось, он отключился прямо посреди больничного коридора, и упал в объятия бедного доктора преклонного возраста. Когда рак взял своё, Денис Титов уже мало чем был похож на прошлого себя. И без того стройное тело стало походить на живой скелет, химиотерапия горько сказывалась на физическом состоянии: постоянная слабость, тошнота и головокружение. В очередной раз, скрючившись над белым другом, Титов жалел о том, что поддался уговорам близкого друга, и всё же решился на лечение. Надежды на выздоровление было крайне мало, мотивации лечиться и того меньше, а вот курс терапии сулил быть агрессивным, но не факт, что плодотворным. Но Денису мало что оставалось под напором Максима Кольцова. Он, словно курица-наседка, следил за каждым походом мужчины на терапию, за каждой поглощённой таблеткой. Титова это невероятно раздражало: всю жизнь его пыталась контролировать сначала собственная мать, затем первая жена, теперь вот его лучший друг. Даже умереть спокойно не дают. Но с другой стороны, он, наконец, спустя пару лет одиночества, почувствовал себя хоть кому-то нужным. Когда Кольцов поставил Дениса перед фактом, что тот теперь переезжает к нему жить и неплохо было бы освободить зал от всего барахла, что из-за болезни захламляло всё пространство, Титов мягко сказать возмутился. Если говорить уж совсем честно, то в телефонную трубку раздалось что-то вроде «Ты там совсем ебнулся, старичок?», да с такой интонацией, что другой человек с большой вероятностью бы обиделся и не желал бы иметь с грубияном ничего общего. Вот только Максим был не из таких. Он лишь усмехнулся и повесил трубку. А всего через пару дней на пороге Дениса Титова, с двумя чемоданами, нарисовался Кольцов собственной персоной. — Ну что, Дениска — редиска, теперь я твоя нянька. Титову ничего не оставалось, кроме как сдаться и позволить Максиму хозяйничать в его квартире. Вспоминая их первую совместную ночь, Максим улыбался. Тогда Денис, кажется, впервые за долгое время, смеялся настолько искренне, за просмотром какого-то глупого фильма, что на глазах выступили слёзы. Из-за прогрессирующей болезни и агрессивного курса терапии, Титов редко мог выдавить из себя хоть какие-то эмоции. Что уж говорить о неподдельном смехе. Но рядом с этим кудрявым недоразумением, болезнь словно уходила на второй план. И так с Кольцовым было всегда, даже до страшного недуга. Стоило Денису попасть в передрягу, не важно будь то проблемы с финансами или драка в ночном клубе, как Кольцов лишь одним своим присутствием словно снимал всё напряжение и тревогу. А Максим был только рад помочь. Когда дурацкий фильм закончился (они даже не поняли о чём была речь), каждый разошёлся по своим комнатам. Оказавшись в холодной постели, вновь наедине с самим собой, в объятиях ноющей головной боли и окутывающей с ног до головы слабостью, он не смог заснуть. Всё думал о том, что в соседней комнате находится тот, с кем его проблемы растворяются. А вместе с ними, кажется, растворяется и сам Денис Титов. Он ворочается непозволительно долго, не желая знать даже примерное время. Не выдержав, он откидывает одеяло куда-то в сторону и тихо, на цыпочках, крадётся в комнату, где давно мирно спит Макс. Окна зашторены, а потому в комнату не поступает и толика света. Денис наощупь пробирается к разложенному дивану, как вдруг спотыкается об оставленные после просмотра фильма бутылки газировки. Те с характерным дребезжанием падают на ламинат, и уже через секунду слышится недовольное «Ден, ты че?» Денис тушуется, уже думает, как оправдать своё присутствие в комнате спящего друга глубокой ночью, но переживать приходится не долго. Максим всё понимает. Он протирает глаза руками, стараясь разглядеть хотя-бы силуэт виновника его пробуждения. А когда это наконец получается, Кольцов двигается на противоположную сторону дивана, прямо к стенке, дабы Денис мог расположиться рядом. Денис осторожно опускается на нагретый диван и стараясь не касаться Макса, сворачивается калачиком. Максим хмыкает, и парень чувствует, как тёплая мужская рука опускается на его плечо, аккуратно приобнимая. В тот же момент, напряжённое тело Титова, словно зефирка, опущенная в горячий шоколад, обмякает. И в миг становится спокойнее. Он улыбается, когда слышит нежное «Спокойной ночи, Денька» и наконец прикрывает глаза в полном умиротворении. С тех пор они регулярно засыпали вместе. Порой Максиму, в связи с его работой, приходилось возвращаться домой за полночь, оттого Денис всё ворочался в постели, пытаясь уснуть в одиночку. Но в одиночку не получалось. А если и получалось, то сон был крайне беспокойным. Как-то раз Кольцов снова задержался в офисе с очередным поручением от босса. Когда он, наконец, оказался в квартире, то сразу заметил что-то неладное. Обычно, Денис даже не выключает свет в спальне, смотрит что-то по телевизору или безразлично листает ленту вконтакте, покорно ждёт Максима с работы. Но сегодня во всей квартире царила кромешная тьма. И как сначала показалось Кольцову — тишина. На цыпочках подкравшись к двери спальни, парень прислушался. И уже через мгновение, винил себя за то, что оказался дома так поздно. Войдя в комнату, он застал беспокойно спящего Дениса. Он мучительно стонал, тяжело дыша. В этих стонах слышалось «Макс, Макс, пожалуйста». Одеяло откинуто на пол, а на лбу бедняги выступила испарина. Не мешкая, Кольцов скидывает с себя одежду, оставаясь в одних боксерах и опускается на кровать рядом с Денисом. Тот снова стонет, но почувствовав такое долгожданное присутствие мужчины, приоткрывает глаза. — Макс -Тшш, Денька, спи. И Денису не нужно повторять дважды. Организм настолько измучен, что хватает одних крепких объятий Максима, чтобы он вновь погрузился в сон. Когда Максим впервые услышал, что курс химиотерапии был напрасным и болезнь захватила организм Дениса настолько, что тому оставались считанные недели, ему казалось, мир ушёл из-под ног. Казалось, будто грудную клетку пронзили тысячи острых мечей, а затем ударили кувалдой в солнечное сплетение. Моральная боль превратилась в физическую. И вроде бы, Кольцов был готов к такому приговору. Врачи изначально не давали ложных надежд, объяснили, что шанс очень мал, но если есть хотя бы один процент, что рак отступит, нужно попробовать. И они попробовали. Через истерики Титова, что он хочет спокойно умереть, через невероятную боль во всем теле от терапии, через душевные терзания от осознания неизбежности своей гибели. Неужели всё зря? Выходит, что так. Теперь, когда от Дениса осталась лишь тень, настолько он был вымотан, Максиму предстояло взять себя в руки и позволить парню прожить счастливо хотя бы его последний месяц. — Ты же останешься? Денис смотрел на Макса печальными, выражающими только сильнейшую душевную боль, глазами. Он старался не показывать своих чувств, но взгляд выдавал всё. И то, насколько Титов устал, и то, как он хотел, чтобы друг провёл рядом с ним всё оставшееся время. Максим не смог вымолвить и слова. Внутри было так неспокойно. Словно тысячи кошек скребли когтями изнутри, раздирая в клочья весь и без того хрупкий, израненный мир Максима Кольцова. Конечно же он останется. Останется, и каждой клеточкой тела будет верить, что это ещё не конец, что у них впереди ещё столько всего яркого и прекрасного. Но где-то в глубине души, Кольцов всё понимал. Что этот месяц — последний. Поцеловав Дениса впервые, Максим думал, что вот он — момент, когда для него всё станет ясным. Он надеялся, что путает свои чувства, и странное тепло в груди и тянущее чувство внизу живота, при виде полуголого тела Титова после душа, это на самом деле крепкая мужская дружба. Вот только в крепкой мужской дружбе, как правило, отсутствует желание проверить свои чувства нежным поцелуем в губы. К слову, ни Максим, ни Денис, проверку не прошли. И вместо ожидаемого Кольцовым удара в челюсть, он получил мягкие прикосновения к шее кончиками пальцев и сбитое дыхание Дениса, усаживающегося на колени парня. Сначала это казалось чем-то диким и необычным. Максим был осторожен, слишком боялся спугнуть Дениса и потерять его, раньше времени, да ещё и по такой глупости. Но Денис, кажется, не из тех, кого мог «спугнуть» поцелуй с лучшим другом. Тем более тогда, когда ему оставались жалких пара недель жизни. Теперь перед сном Денис не сворачивался клубочком где-то на краю кровати, а нагло прижимался всем телом к Кольцову, заставляя того расправить руки для крепких объятий. Теперь он не закрывал дверь ванной комнаты, не задёргивал шторку, позволяя Максиму зайти в любой момент, и лицезреть обнаженного Титова. А Макс, в свою очередь, не позволял себе задерживаться на работе, оправдываясь перед боссом семейными обстоятельствами. Поцелуи с каждым днём становились всё напористее, всё жарче. А Денис для Максима, становился всё желаннее и привлекательнее. Растворяясь в чувственном поцелуе, водя руками по чужому телу, Максим плавился, совершенно забывая о недуге Дениса. Его тело явно хотело большего, хотело того, чего Титов дать не мог. И Денис это чувствовал. Понимал, что поцелуй и жаркие объятия — максимум, на который способно ослабленное тело. Кольцов был согласен и на это. Он был согласен просто находиться рядом, чувствовать такой родной запах, сплетать их руки перед сном в замочек. Но так же, как с каждым днём росли чувства Макса к Денису, так и болезнь Дениса всё сильнее давала о себе знать. Забыться становилось всё сложнее. Попытка нащупать рядом худое тело не увенчалась успехом и Максим вновь открывает мокрые от слёз глаза. Мама всегда говорила, что мужчины не плачут. Но уточняла, что если ситуация из ряда вон выходящая, то слёзы — не слабость. Бесполезно. Максим всё равно считал себя слабым. Но дело было не в горьких слезах утраты, не в том, что он уже неделю не может дойти дальше, чем до входной двери, дабы встретить курьера, не считая дня похорон, и даже не в том, что игнорирует уже, кажется, сотый звонок от близких. Сейчас, всё ещё находясь в квартире Дениса Титова, где они прожили ни один месяц вместе, он понимает, насколько же слаб и ничтожен. Последние слова по телефону перед тем, как Дениса забрали на скорой, перед тем, как его тяжелые веки закрылись навсегда, были «Макс, я люблю тебя». А Макс впал в ступор. — День, ты чего, ты держись там, я сейчас приеду. И он сбросил трубку, не сумев совладать с эмоциями. Он не смог собрать себя в кучу и сказать заветное «И я тебя». Растерялся, дурак. Садясь в такси, Макс ещё надеялся увидеть Дена живым. Надеялся, что в палату зайдёт доктор в белом халате и с улыбкой сообщит, что болезнь отступила, и Титова можно забирать домой целым и невредимым. Но поднимаясь на нужный этаж городской больницы номер семь, его грёзы и надежды разбились об айсберг суровой реальности. Максим снова смахивает выступившие капли слёз тыльной стороной ладони и делает то, что стало привычкой в последние дни — открывает диалог в телеграмме с Денисом. Наверху чёрным по белому «Был в сети «13.07.2021». Кольцов пробегается глазами по последним сообщениям от него же самого.

13.07.2021

Я люблю тебя, Денис. Я должен был ответить тебе, я должен был сказать раньше. Я люблю тебя.