Ветвь с куста смирения

В кабинет к Троилу Корнелий явился весьма необычным способом: верхом на единороге. Юноша счёл, что дядя настолько удивится его изобретательности, что не станет ворчать. Увы, перебирающий бумаги главный страж лишь мягко улыбнулся, приветствуя племянника, после чего отложил документы в сторону и поднялся. Сильнее всех здесь удивлялся единорог, поскольку в этом тысячелетии на нём ещё не катались. Троил подошёл к волшебному зверю, угостил спелой сливой и ссадил великовозрастного племянника с его спины. Единорог гордо удалился. Против ссаживания Корнелий не возражал, но после спины единорога немедленно перебрался с ногами в кресло. Щуплый юноша вполне умещался и на более компактной мебели, несмотря на то, что ему перевалило за двадцать. Двадцать тысяч. — Как думаешь, зачем я тебя пригласил? — начал Троил, давая возможность Корнелию догадаться самостоятельно. И, возможно, чуть-чуть изменить поведение, поскольку проштрафился юноша серьёзно, но вёл себя не как провинившийся, а как именинник, ожидающий подарков. Однако Корнелий ни о чём таком не думал и продолжал излучать самодовольство. — Наконец переведёшь в гвардию златокрылых? Давно пора, — обрадовался связной света. Причём обрадовался искренне, точно сам верил в то, что говорил. — Я быстро покажу всем стражам мрака, где их место! Троил отрицательно покачал головой. Выводы напрашивались неутешительные. — Нет, моё мнение на этот счёт неизменно. Подумай получше. — Ну, тогда не знаю, — поскучнел юноша. — Если будешь опять читать морали, то я пошёл. Поднявшись, Корнелий направился к двери, но был остановлен тем, что пойман в объятия. Троил притянул его к себе и взъерошил непослушные вихры на макушке. Мужчина понимал, что сам виноват: разбаловал племянника, относился к нему мягче, чем следовало и слишком многое спускал с рук. Так продолжаться не могло, иначе вскоре Корнелий рискует утратить крылья. Корнелий сердито сопел. Ему давно не пять и даже не пятнадцать, чтобы вот так хватали и тискали. — Пусти, а, — встопорщил он несуществующий хвост. — Пойдём, сядем рядом. — Не хочу, — заупрямился было Корнелий, но настойчиво увлекаемый Троилом, был вынужден сесть рядом с ним на диван. Точно, нотациями замучает. Подумаешь, потерял пару писем, с кем не бывает. Корнелий уныло смотрел в пространство, не ожидая от разговора с дядей ничего приятного. — Мне важно знать, что с тобой происходит, — Троил держал ладони племянника в своих и пытался посмотреть ему в глаза, но Корнелий упорно отворачивался. — Раньше ты не терял столько писем. Да, порой забывал доставить вовремя, но терял их все. — Ничего не случилось, — Корнелий насупился. — Может, заболел или утратил желание работать? Нет? — Троил поймал себя на том, что сам ищет оправдание поступкам племянника и мысленно укорил себя. Хорошо, что Корнелий не воспользовался случаем и до вранья не опустился. — Тогда объясни, почему на тебя нельзя положиться, — продолжил он куда жёстче. — Почему нельзя доверить писем важнее переписки ни о чём. Неужели тебе самому нравится репутация такого растяпы? — Я хочу быть златокрылым, — упрямо буркнул Корнелий. Троил вздохнул. Опять. — Хочешь. Но пока заслужил разве что должность младшего помощника смотрителя сада. Если на письме не указать: «срочно», доставишь его через год. Если указать — через неделю в лучшем случае. Необязательный, рассеянный. Как думаешь, в гвардии обрадуются такому бойцу? Как давно ты в последний раз над собой работал? Вместо ожидаемого осознания, Корнелий гордо вскинул голову. Оказывается, смотрел в пол он не из раскаяния, а потому что прятал уязвлённую гордость и гнев. — Мне и не нужно! Я и так расквашу любого тёмного получше, чем какой-нибудь твой заплесневевший златокрылый старикан! Ты меня недооцениваешь! — он вырвал ладони из рук Троила и в ярости сжал кулаки. — Знаешь, на чём я вертел твою переписку? Вот на этом и вертел, да! Никакой я не растяпа, я просто клал на письма, ясно? А последние «потерял» над сектором гномов, потому что подтираться бумагой явно удобнее, чем листьями! Троил не перебивал, молча слушал и внимательно наблюдал за Корнелием. Винил мужчина в происходящем лишь себя. Не уследил, видел в парне только хорошее, не замечая накопившейся грязи. Что ж. Придётся действовать жёстко. Как светлый страж, Троил предпочитал направлять постепенно и ненавязчиво, беседами, собственным примером. Как глава златокрылых — давно расстался с наивностью, а внутренней стали хватило бы применить не только горькое лекарство, но и скальпель. — Всё сказал? — строго поинтересовался он, когда Корнелий утомился выплёскивать в пространство негативную энергию и гадкие слова. Корнелий вспылил снова. — Я ещё даже не разогрелся! Ты занудный, скучный, ленивый старый пень, который только и может просиживать штаны за столом и сочинять писульки! Что ж. Выбор оставался безрадостный. Троил не хотел причинять племяннику боль, но так или иначе придётся: если ничего не предпринять, мальчишка разобьётся о реальность самостоятельно и как бы не насмерть. Слов же он слышать не желал. — Призови крылья, — негромко потребовал Троил. Оскорбления мужчина проигнорировал. Когда кто-то громко кричит и ругается, ругает он в первую очередь себя. Корнелий, который в порыве злости вскочил с дивана и разве что ногами не топал, оторопел. — Зачем? — Призови. Пожав плечами, юноша с видом всемирного одолжения коснулся бронзовых крылышек, висевших на шнурке на манер медальона. За спиной послушно распахнулись два крыла, но тут же налились такой тяжестью, что Корнелий, ойкнув, упал на колени. Не устоял даже так и упёрся руками в пол. — Что происходит? — в панике юноша вертел головой, не понимая, почему его невесомые прежде, ловкие и быстрые крылья придавило к земле. Зато Троил оставался спокойным. Для него произошедшее не стало шокирующей новостью, хоть она и была неприятной. Главный страж начал подозревать такой вариант, когда увидел, как ведёт себя Корнелий. Третье небо показывало суть вещей, и потому сокрытая прежде болезнь проявилась здесь куда очевиднее, чем на первом небе. Сейчас парню помочь ещё можно. Вовремя успели. Ещё бы чуть-чуть… — Корнелий, тебе известно, что страж света способен стать не только смертным, но и стражем мрака? — Троил сел на ковёр, чтобы посмотреть племяннику в глаза. Не увидев ничего, кроме растерянности, продолжил. — Наполняя себя злом, изгоняешь свет. В итоге остаётся лишь пустота, мрак и отчаяние. Растрёпанные, подобно своему обладателю, крылья, распластались по полу. Троил приподнял край крыла, раздвинул с виду белые перья и показал Корнелию. Внутренние, скрытые от видимости части перьев почернели. — Это не просто чернота, они начали гнить, — констатировал увиденное Троил. Голос дрогнул. Настолько запущенной ситуации мужчина не предполагал. — Посмотри, — главный страж надавил на почерневшую область. Черная корочка лопнула и на ковёр закапала неприятная, густая, грязно-белая жидкость. — Не надо! — Корнелий отпрянул, попытался выдернуть крыло, но оно не подчинялось. Тогда он умоляюще всхлипнул: — Пусти, не трогай его. Больно… Боль была не физической. Однако в грудь будто воткнули раскалённый клинок и пару раз провернули для надёжности. Троил выпустил крыло. — Некоторые стражи мрака ранее были светлыми, по разным причинам предавшими свет. Те, кто похрабрее, отсекли крылья сразу. Те, кто слаб духом, позволили им сгнить. Красноречивая иллюстрация тому сейчас управляет канцелярией Тартара и обладает горбом внушительных размеров. Его горб — сгнившие крылья с осыпавшимися перьями. Корнелий слушал и не верил. Такое не может произойти с ним, не может! Он же… он же просто хотел стать златокрылым и воевать за свет. С ним не могут обойтись так подло! — Отныне ты более не связной, — огорчённый тем, что и сейчас не увидел раскаяния, строго произнёс Троил. — Связному нужны крылья, твои же тяжело больны. Ступай, Корнелий. Тебе найдётся другое, более подходящее занятие. — Нет-нет-нет, нечестно! — юноша чуть не плакал. — Это слишком жестокое наказание, отмени его! — Это не наказание, — Троил встал и отошёл к окну. — И я не в силах его отменить, увы. Ты сам, своими поступками, дошёл до такого. Воспринимай новое дело как возможность переосмыслить… — Да чтоб ты провалился! — Корнелий разрыдался, уткнувшись носом в ковёр. Он уже весь распластался на полу под весом неподъемных крыльев. Всё же было нормально, почему, за что? — Я… теперь… из-за каких-то долбаных писем!.. Троил изо всех сил сдерживался, чтобы не подойти, не обнять и не заверить, что всё будет хорошо. Он любил Корнелия и тот для него оставался всё тем же малышом с разбитыми коленками, липкими от нектара пальцами и счастливыми глазами. Нельзя. Заверить Троил не мог, поскольку хорошо не будет. Корнелий вырос и не мог больше вести себя как заблагорассудится, игнорируя советы и просьбы старших. Ему требовался этот горький урок. Тот самый урок, что показывает последствия неправильных действий. Поэтому Троил невидящим взглядом смотрел в окно, слушая жалобные рыдания и не имея права утешить. — Я что, теперь совсем не смогу летать? — наконец догадавшись отозвать крылья, Корнелий сел и беспомощно посмотрел на дядю. Увидел напряжённую спину и всхлипнул опять. Кажется, видеть его не желали. — Какое-то время не сможешь, — Троил ответил сухо, не поворачиваясь. Опасался сорваться и сгрести мальца в объятия, пожалеть, пожурить, а затем как раньше решить проблемы за него. Однако так было делать нельзя. — Посмотри на ситуацию с другой стороны. Теперь у тебя есть время обдумать своё поведение. На смену отчаянию вернулась злость, Корнелий почувствовал, что вновь закипает. Он вскочил, вытер слёзы и сердито уставился в спину Троила. — Знаю, ты всё это подстроил! Верни как было, иначе… Договорить юноша не успел. Пол под ним вдруг стал не плотнее пуха от одуванчиков, и Корнелий с воплем рухнул вниз, на первое небо, шлёпнувшись спиной на площадку у входа. На него заинтересованно покосились охраняющие врата грифоны. — Что уставились, стражей никогда не видели?! Корнелий по привычке призвал крылья, но под их тяжестью вместо взлёта покатился кувырком. Отозвал, вскочил, отряхнулся и помчался в лес. Побежал как самый обычный смертный. А в это время главный страж Троил устало опустился на стул. Если бы он только мог помочь. Буквально всё внутри выло от боли и тянулось спасать мальчишку, но Троил одергивал себя и оставался на месте. От него сейчас ничего не зависело. Вмешаться можно будет позже, в том случае, если Корнелий ничего не поймёт. Однако вмешательство в разы затянет излечение и уменьшит шансы на благополучный исход. Поэтому сидим и не дёргаемся. Не дёргаемся, сказал! Троил внутренне рявкнул на самого себя и придвинул первый попавшийся под руку доклад, чтобы переключиться на документы. К несчастью, переключиться не помогло, буквы вдруг начали расплываться. Главный страж, ветеран златокрылых, прошедший множество битв, сидел и всхлипывал в кулак, не имея возможности вылечить племянника, заражённого мраком. Корнелий долго бежал. Сначала по ухоженному саду, даже не здороваясь с удивлёнными его способом перемещения знакомыми. Потом через сектор мифических существ, где стражей уже не было, но не было и так необходимого сейчас уединения. Затем, наконец, по лесу, пробираясь в самые скучные и малопосещаемые его части, поскольку в чащобе часто развлекались дети, используя её как причудливую площадку для игр. Добежав наконец на ничем не выделяющуюся поляну, юноша обессиленно повалился в траву под какими-то кустами. Так плохо ему ещё никогда не было. Корнелий лежал, смотрел в переплетение тонких ветвей и думал о том, что натворил. Злость на дядю давно прошла. Падение с третьего неба сказало ему больше, чем все слова Троила и заболевшие крылья. Теперь юноша вспоминал, сколько всего наговорил в порыве злости и только сейчас с болью осознал, до чего опасна злость. Он сам, своими руками уничтожил доверие дяди, швырнул ему оскорбления в лицо, точно в благодарность за всё хорошее, что Троил для него делал. Заврался, намеренно гадил, сделался настолько самоуверенным гордецом, что стал считать себя лучше златокрылых и до последнего отрицал, что виноват в своих проблемах сам. — Даже третье небо отказалось держать на себе… такую дрянь, — тихо всхлипнул Корнелий. — Осталось упасть с первого. А ведь ниже — это в мир смертных. Ещё ниже, в подземье, обитает нечисть, стражи мрака и демоны Тартара. Корнелий до дрожи и судорожных всхлипов туда не хотел. Только что он мог? Когда даже Троил не подсказал решения. Спустя долгое время, устав от слёз, Корнелий наконец осознал, под чем именно лежит, и неверяще потрогал тонкий прутик. Да это ведь кусты смирения! Теперь понятно, с чего так накрыло, что аж подняться не мог. С другой стороны… и хорошо. Хотя бы перестал беситься и винить всех, кроме себя. Однако с крыльями надо было что-то решать. Лишиться полёта, утратить крылья даже на время казалось страшнейшим наказанием из возможных. Хуже — только потерять их навсегда. Способов очистить перья от черноты Корнелий знал несколько. Самый простой — исправить поведение, найти все выброшенные письма и вернуть владельцам, в процессе попросив у всех прощения, — отпадал как невыполнимый. Во-первых, пешком это займёт вечность, а во-вторых, Корнелий не исключал, что некоторыми письмами действительно могли подтереться гномы или же использовать бумагу для розжига костров. Способ сложнее был столь же долгим и почти невыносимо нудным. Необходимо было сесть и делать то, чем поневоле занимался Корнелий, лёжа под кустами. Копаться в себе, осознавать, что сделал неправильно, раскаиваться и… исправлять. Как угодно, да хотя бы взяв другую работу взамен утраченной и исполняя её на совесть. Но полёт… когда при таких обстоятельствах вернутся крылья и вернутся ли вообще, Корнелий не знал. Раньше он не сталкивался с гноящимися перьями, только с потемневшими. А потемнеть они могли из-за любой ерунды, включая ругань и ложь. Гноиться же… не понятно. И тем заманчивее казался третий способ, радикальный, о котором Корнелий только слышал. Его использовали в гвардии златокрылых как наиболее быстрый, поскольку неблаговидный поступок мог совершить любой, а времени на долгое исправление у воинов света часто не имелось. Стражи мрака не станут ждать, а нападут, когда удобно им. Поэтому такой способ был. Быстрый, но при том самый трудный и наиболее болезненный. По тем же слухам, если вина оказывалась слишком велика, можно было не выдержать и угодить на больничную койку, где валяться месяцами, собирая себя в кучку из глубин раскаяния. И этот рискованный способ Корнелий собирался использовать, отгоняя назойливую мысль, что это тоже своего рода гордыня: считать, что справится с тем, что порой не выдерживали златокрылые. Однако Корнелий решил рискнуть. Лишиться крыльев было невыносимо. Сев рядом с кустами, юноша опустил голову и мысленно попросил дать столько прутьев, сколько он заслуживает. Растения в Эдеме существовали в гармонии с миром и знали скрытое, даже то, чего стражи могли не осознавать. А конкретно эти кусты назывались не только кустами смирения. Среди златокрылых их иногда именовали кустами для наказаний. Куст качнул ветвями, соглашаясь. Корнелий с трепетом протянул ладони, на которые один за другим стали падать тонкие прутья. Три, четыре… пять! Руки задрожали, а юноше вдруг стало себя очень-очень жалко, потому что каждый прут означал не менее десяти волн боли, исчезая лишь после полного принятия каждой волны. А пять… полсотни! Он не выдержит, не справится… Может, ну его? Выкинуть и пёс с ним? Шуршание ветвей стало сильнее, а прутья, что держал Корнелий, начали медленно растворяться в воздухе. Словно говоря: «Не хочешь, не надо. Возвращай тогда». — Нет, постой! Мне нужно, пожалуйста, — спохватился Корнелий, сжав полупрозрачные прутья в ладонях. — Я струсил, прости. Юноша, не замечая того, говорил вслух, но куст услышал, перестал угрожающе раскачиваться и не забрал прутья. Они вновь приобрели нормальную текстуру и вес. Корнелий нервно всхлипнул, прижав к груди свою единственную призрачную возможность привести в порядок крылья. По информации от тех же златокрылых, кусты смирения не давали прутьев дважды. Получил раз и жди минимум месяц, если натворил что-нибудь слишком скоро. Срезать насильно тоже было нельзя, в таком случае розги теряли волшебство, становясь обыкновенными ветками. В общем, нюансов хватало. Начиная от добровольности таких мер — попросить прутья мог только взрослый страж и лишь для себя, и заканчивая невозможностью наказать себя самостоятельно. Обязательно требовалось идти к кому-нибудь старшему, чей авторитет являлся непререкаемым в собственных глазах. Желательно ещё и к тому, перед кем виноват, но идти к Троилу Корнелий боялся. Не потому, что дядя будет слишком строг, а потому что скорее откажет, чем согласится высечь: рискованно ведь. И Корнелий отправился в прозрачные сферы, к стражам-хранителям. Именно с ними шла переписка, которую намеренно «терял» горе-связной. Идти к ним было чуть менее стыдно, чем к дяде, но всё равно мучительно. Если бы не угроза лишиться полёта и непонятный гной, Корнелий никогда бы не решился на такое — явиться к старшему стражу-хранителю с прутьями в руках (а прятать их тоже запрещалось, чтобы не исчезли раньше времени), и при всех, не скрываясь, признать, что виноват и попросить помощи. Армисаэль долго смотрел на Корнелия, точно не в силах поверить, серьёзен ли он. Но не увидев и тени насмешки или намёка на розыгрыш, наблюдая настоящие прутья куста смирения у юноши в руках, вздохнул и попросил своих товарищей выйти. Корнелий напрягся: уже скоро. — Погоди с ними, успеется. Розги действуют сутки, прежде чем исчезнут, — к протянутым дрожащими руками прутьям Армисаэль не прикоснулся. — Хотел бы я знать, какой… инициативный олух раззвенел о скоростном очищении перьев на весь Эдем. Этими бы прутьями его, и гнать до самой казармы, — пожаловался он вслух, падая в кресло. Корнелий растерянно моргал. — Думаешь ты первый? Щаз. Молодости свойственна спешка и потому не будь ограничения в месяц, кусты ощипали бы до основания в поисках лёгкого пути. — Это плохо? — Корнелий сел на краешек соседнего кресла. Ощущал он себя до сих пор нервно, с прутьями в руках и в ожидании заслуженной порки. — Хуже некуда. Вместо того, чтобы притормозить, сесть и задуматься: а что я сделал не так, почему перо почернело? Вместо того, чтобы осознать ошибку и больше так не поступать, они выпрашивают у несчастного кустарника розги и идут к учителям, офицерам златокрылых или сюда с требованием надавать по заднице. Вот правда! Не расти кусты смирения по всему Эдему, их следовало бы пересадить в оранжерею и запретить трогать под угрозой лишения сладкого лет так на триста. Мужчина тяжело вздохнул. — Хотя обычно несут один, реже два прута, а у тебя их вон сколько. Что натворил? Корнелий опустил голову и начал перечислять. Было страшно, стыдно и до ужаса себя жаль, но юноша не обращал внимания на эти чувства и продолжал говорить до тех пор, пока не дошёл в рассказе до кустов смирения и о том, как пришла ему в голову идея выбрать столь опасный путь. — В твоём случае, — кхекнул Армисаэль потрясённо, — я бы не рисковал с этими прутьями. Если перья аж гниют, а розог пять… Ты не выдержишь, парень. — Они только начали гнить! — Корнелий в отчаянии вскинулся. Надежда, что не всё потеряно, истаивала как туман под лучами солнца. — Неужели совсем ничего нельзя поделать? Я… я больше так не буду. Правда, — он всхлипнул, не обращая внимания на тонкие струйки слёз, скользнувшие по щёкам, — Я исправлюсь. Армисаэль никак не комментировал сцену, но и утешать не спешил. — Почему ты пришёл с этим сюда при наличии такого дяди, как Троил? От закономерного вопроса Корнелию захотелось провалиться под пол ещё раз. Семейную сцену он не описывал, ограничившись прочим. Он покраснел, но тем не менее тихо выдавил: — Потому что ужасно виноват перед ним. Не могу. — Не можешь что? — Пойти к дяде, — Корнелий одной рукой неловко вытер слёзы, удерживая розги во второй. — Тогда тем более нужно идти к нему, — Армисаэль был беспощаден. — Пересилить себя и попросить прощения у того, перед кем виноват — куда полезнее для крыльев, чем все эти прутья. Страж-хранитель встал и строго посмотрел на всхлипывающего Корнелия. — Вставай и пошли. Провожу, чтобы ни во что не вляпался по дороге, раз лететь не можешь. — Но может лучше вы? Перед вами тоже виноват, — испуганно зачастил Корнелий. — Письма… — Да ладно, все и так в курсе какой из тебя связной, — отмахнулся Армисаэль от такой вины как от мелочи. — Естественно, для подстраховки я отправлял дубликат с… кхм… с другим связным, — запоздало поняв, что может обидеть непутёвого мальчишку, Армисаэль смягчил выражение. Он хотел сказать: «С нормальным». Несмотря на недосказанность, фраза больно уколола Корнелия. Он сразу вспомнил о чём говорил Троил. «Нельзя положиться», «репутация растяпы», «рассеянный, необязательный». Сейчас эти слова всплывали в памяти и безжалостно били, попадая в цель. Корнелий как-то быстро осознал, что нет, ему такое совершенно не по душе, но ведь и не исправить!.. По крайней мере, в скором времени. — Пошли, — поторопил Армисаэль. — Тебе нужно поговорить с Троилом. — Не могу, — Корнелий упрямо замотал головой. — Он не простит… — Идём, говорю, горе луковое, — Армисаэль больше спорить не стал. Вместо этого подхватил ойкнувшего Корнелия на руки и взмыл в небо, выйдя через балконную дверь. — Вы не можете-е-е-е! — возопил парень, и этот вопль потерялся в облаках. Армисаэль летел быстро и без усилий, будто налегке, протесты его не беспокоили, потому не прошло и десяти минут, как впереди показались памятные грифоны-охранники. Приземлившись на мост между ними, Армисаэль на всякий случай взял паникующего Корнелия за руку и повёл за собой. — Нет, стойте, — вырывался увлекаемый наверх молодой страж. — Не надо, да стойте же! Я упал оттуда, нельзя мне. Не заслуживаю теперь, — Корнелий, которого наконец перестали тащить, остановился и грустно посмотрел на хранителя. Армисаэль поражённо крякнул, в который раз за сегодня. — Хочешь сказать, тебя отторгло третье небо? — в то, что это случилось с племянником самого Троила, ветерана с поистине безупречной репутацией, верилось с трудом. — Именно это я и сказал, — губы парнишки вновь мелко задрожали. — Меня не простят за всё, что сделал и наговорил. Он всё-таки заработал лёгкий подзатыльник от Армисаэля. — Перестань решать за других и не раскисай. Раньше ты выглядел куда увереннее. — Самоувереннее, — буркнул Корнелий, поправляя. Пролежав несколько часов в лесу, он успел подумать о своем поведении столько, сколько не думал за предыдущие несколько лет. — Хотел стать златокрылым, представляете. Сейчас над собственной мечтой хотелось разве что несчастно посмеяться. Куда теперь-то лезть. С подгнивающими перьями на крыльях… Армисаэль, однако, не смеялся. — Достойно, — оценил он, одобрительно глядя на Корнелия. — Уверен, что станешь, если займёшься всерьёз. Не успел Корнелий обрадоваться, как его опять подняли в воздух, на этот раз перекинув через плечо. — Лучше отнесу, — Армисаэль опять не слушал возражений. — Не то таким темпом доберёмся на третье небо аккурат через год. — Но меня же не пустит! — Не пищи, — хранитель хлопнул вырывающегося Корнелия по заднице, чтобы перестал извиваться. — Попробуем зайти вместе, а не выйдет — приведу Троила сюда. Юноша притих, болтаясь на плече Армисаэля как тряпочка. Прутья он из рук не выпускал, и потому избегал смотреть на проходящих по мосту стражей. Достаточно и того, что его видели они. Корнелию казалось, что все только на него и смотрят, однако стражи занимались своими делами, замечая странный способ перемещения, но не фиксируя на нём внимания. На третьем небе Корнелию стало не по себе, он опасался снова шлёпнуться отсюда вниз. Поэтому больше не пытался скатиться с плеча хранителя и удрать, вместо этого хватаясь за него как неумелый пловец за бортик бассейна. Вскоре впереди показался коридор, ведущий в кабинет главного стража. Троил не запирал дверь, поэтому посетители обычно вежливо стучали в дверной косяк, привлекая внимание, или же сразу здоровались, если Троил не был занят. Сейчас же вторжение удивило даже много повидавшего ветерана. В распахнутые двери кабинета влетел, размахивая руками и голося, Корнелий, которого мощным броском зашвырнул туда Армисаэль. Корнелий шлепнулся на ковёр, так как летать без крыльев малость несподручно, а Армисаэль помахал ошеломлённому Троилу и телепортировал в прозрачные сферы. Прутьев Корнелий до сих пор не выпускал, хоть соблазн потерять их по дороге был крайне велик. — В чём дело? — поинтересовался Троил. Внезапное появление племяша снесло тщательно выстраиваемые внутренние заслонки, и потому мужчина не смог удержаться от того, чтоб хотя бы не подойти и не положить руку на плечо Корнелию. — Я… ну… короче, вот, — представив, что вскоре придётся получать по заднице, Корнелий зарделся и всё же протянул прутья дяде. Троил приподнял подбородок парня, чтобы заглянуть ему в глаза. На этот раз увиденное выглядело куда лучше, а Корнелий смотрел так виновато, что желание обнять и утешить пробило потолок. — Что — вот? — тем не менее, состраданию Троил не поддался. — Розги с куста смирения используют златокрылые, когда нет времени на тщательный разбор ошибок, потому что их навыки требуются свету в бою. Метод болезненный и в твоём случае крайне рискованный, поэтому нам стоит сесть и поговорить, если ты наконец угомонился, а не пороть горячку. — Нет, не отказывай сразу, — вскрикнул Корнелий, лучше других понимающий, что если дядя откажет, то убедить его изменить данное слово почти невозможно. — Пожалуйста, дай мне шанс. Я, правда, сожалею. Его лицо исказилось гримасой еле сдерживаемых слёз. Троил вздохнул и всё же поддался чувствам, обнял Корнелия и сел на диван, усадив племяша к себе на колени. Раньше мальчишка на них запросто умещался, теперь же смущённо пискнул и дёрнулся встать, но вдруг передумал и завалился обратно, а в плечо Троилу уткнулся всхлипывающий нос. — Не прогоняй. Прости, — шёпотом попросил Корнелий. — Я такой дряни наговорил, что самому противно. — Но ведь я и не прогоняю, — смягчился Троил, поглаживая заплаканное недоразумение по спине. — Я только хочу, чтобы ты задумался и понял… — Я уже, — перебил его Корнелий, ойкнул и замотал головой. — Ничего, продолжай. — И что понял? — Троилу стало любопытно. Прежде заставить непоседливого Корнелия задуматься мог лишь сборник детских загадок. Корнелий посопел, но всё же рассказал о неутешительных выводах, к которым пришёл, лёжа на поляне. А под конец упрямо попросил высечь. — Не терпится опять летать? — под проницательным взглядом Троила Корнелий заёрзал. — Ради этого всё затеял? — В том числе, — покраснел парень. Но тут же вскинул подбородок. — Но не только. Я заслужил. Даже если крыльям не поможет, это не отменяет того, что я вёл себя как… как тот, с кем хотел сражаться. Как страж мрака. Злился, пакостил, завидовал. Грубил. А ещё надулся как индюк. Сделай это, а? Не хочу превратиться в такую гадость. Слушая, как Корнелий искренне сердится на себя прошлого, Троил мягко улыбался. Теперь с парнем всё будет хорошо, и ведь сам до всего дошёл! Прекрасно. Одно смущало: Корнелий продолжал настаивать на наказании. И пусть в разумных пределах, но методом златокрылых. Слишком жёстким для вчерашнего мальчишки, незнакомого с армейской муштрой. — Уверен? — ещё раз уточнил Троил. Он признавал за Корнелием право решать, но давал возможность передумать. — Это ведь больно, очень. Будет тяжело. — Именно поэтому и прошу, — загнав поглубже страх, заявил юноша. — Так выпорешь? — Куда я денусь, — кивнул Троил, сдаваясь. В конце концов, он всегда может остановить порку, если заметит, что Корнелий не справляется. — Готовься и ложись ко мне на колени. Корнелий, который до сих пор на них сидел, поспешно вскочил и завозился со штанами. Было не просто неловко — настолько стыдно, что чуть пар не пошёл из ушей. Притом, что парень ничуть не стеснялся своего тела, раздеться для наказания оказалось настоящим испытанием. Гордость приходилось запинывать ногами. Штаны Корнелий чуть приспустил, оголяя верхнюю часть ягодиц, бочком подошёл к дяде и неловко перелез через его колени. Пояс при этом пришлось отпустить, чтобы опереться в пол для равновесия. И тут пояса штанов коснулась тёплая рука. — Может не на… Ой! — М? — мужчина, стянувший мешающую воспитательному процессу ткань, недоумевающе остановился. — Передумал? — Нет, я про штаны, — теперь всё лицо Корнелия, а так же уши и даже шея покраснели до степени лепестков мака. — Может не надо их снимать? Ну, хотя бы не так низко… Он помнил и сам, что стыд — важная составляющая, так как даёт весомый стимул больше такого не повторять, но… но… в настолько беспомощное и неловкое положение юноша попал впервые и оказался не готов его принять. — Мне казалось, ты знаешь, чего просишь, — Троил не услышал возражений в целом, а детали его занимали мало. Поэтому спустя секунду штаны Корнелия оказались в районе коленей. — Давай так, если почувствуешь, что больше не можешь — скажи, и я сразу остановлюсь. Вдруг сам не замечу твоего состояния, — решил подстраховаться Троил. Дождался тихого: «угу» и кивнул. — Договорились. А теперь послушай внимательно. Метод жёсткий, предназначен для гвардейцев, поэтому сначала я тебя подготовлю. Будет немного больно, но с розгами не сравнить. — Что ты имеешь в виду? — обернулся Корнелий и ойкнул, когда его шлёпнули по ягодице. Ладонью. — Это не прут! Мне не пять! Ну дядя!.. Волна стыда прокатилась по телу и окрасила щёки в малиновый. Корнелию стало слишком жарко лицом и он начал прижимать к щекам ладони, изо всех сил не концентрируясь на происходящем сзади. А сзади его продолжали шлёпать. Щадяще, звонко и до ужаса смущающе. — Д-я-я-дя… — захныкал Корнелий уже через минуту. Он ждал боли, а получил… Это! Долбаный стыд. — Сейчас ты чувствуешь примерно четверть стыда и едва ли десятую часть той боли, которую принесёт прут. Более того, сверху на это упадёт мощная волна раскаяния. Привыкать стоит постепенно. Кажется, Корнелий понял. Получить розгами ему теперь хотелось всё меньше с каждым шлепком. — А… долго ты собираешься? — Шлёпать? Пятьдесят раз. Столько же, сколько будет ударов розгами, если ты хочешь задействовать все. Больше Корнелий не задавал вопросов, сосредоточившись на том, чтобы выдержать достойно хотя бы подготовку. Шлёпал Троил не сильно, поэтому парню вполне удавалось смирно лежать, но под конец он ощутимо вздрагивал и елозил, ненамеренно пытаясь уползти от источника лёгкой, но постоянно обновляющейся боли. Закончив, Троил почти невесомо погладил Корнелия по спине. Разогрев смягчал начало настоящей порки, а ещё давал оценить, точно ли нужна настоящая. — С подготовкой закончили. Не передумал? Однако юноша упрямо мотнул головой. — Нет, я справлюсь. Очень постараюсь справиться, — поправился Корнелий. Вздохнув про себя, главный страж взял один из прутьев. Он положил их заранее в пределах досягаемости. Прут казался тяжёлым, а брать его не хотелось категорически. Не для Корнелия. Однако своё наказание паренёк выбрал сам и попросил о нём, и отказать в таком случае было бы неуважением. Придерживая юношу одной рукой за поясницу, оберегая от внезапных рывков, Троил с небольшим замахом хлопнул прутом по ярко-розовым сейчас ягодицам. Это не было поркой в земном понимании, а боль от удара не являлась определяющей. Даже просто прикоснись розга к наказываемому месту провинившегося — он испытал бы сильнейшую смесь стыда за своё поведение, раскаяния и боли, причём в руках наставника такая процедура увеличивала полезный эффект. Корнелий, всё это время морально подготавливающийся к боли, к настолько продирающему чувству оказался не готов. Боль застала его врасплох: яркая, ошеломляющая. Более не получалось думать ни о чём постороннем, лишь вспоминать, насколько и в чём виноват. — А-а-ай, — захныкал Корнелий, принимая и пропуская через себя каждую подобную вспышку, расходящуюся по телу вверх и вниз. — Больно… Его намерения вытерпеть молча не хватило и на первый прут, юноша айкал и всхлипывал, впрочем, не пытаясь слезть с дядиных колен. Спустя ровно десять слабых, но тем не менее крайне болезненных щелчков, розга рассыпалась на частицы света и исчезла. Троил не спешил брать следующую, давая время прийти в себя. — Продолжа-ай, — прохныкал Корнелий, подумав, что дядя не станет наказывать дальше. Помимо больных крыльев, которые хотелось исцелить так отчаянно, что любое наказание в сравнении с этим меркло, Корнелий чувствовал, что ему необходимо принять всё без остатка, чтобы впредь не стыдиться себя самого. — Не спеши, отдышись сначала от первой ветви, — мужчина внимательно следил за дыханием племянника. И взял второй прут не раньше, чем тот задышал более-менее ровно. — Вот теперь соберись. Розга вновь едва ощутимо щёлкала ягодицы, со стороны не напоминая ничего серьёзного. Однако Корнелия снова захватил внутренний шторм, подхватил и носил по волнам раскаяния и боли до тех пор, пока и этот десяток не был принят до последней капли. На этот раз перерыв пришлось делать почти вдвое больше. После третьего десятка — ещё. Корнелий дрожал и тихо плакал, но прекратить не просил, и Троил, оценивая его состояние как сносное, продолжал наказывать парня. На четвёртой розге юноша разрыдался навзрыд. — П-прости… Прости, пожалуйста, — сквозь слёзы бессвязно лепетал он. — Мне так жа-а-аль!.. Троил мог лишь молча поглаживать это несчастье по спине, так как уверений в том, что его давно простили, Корнелий сейчас не услышал бы. Пауза затянулась почти на полчаса, прежде чем юноша перестал сотрясаться в безудержном плаче. Троил помог ему подняться и пересадил на диван, обнимая. Однако долго Корнелий не просидел — увидел последний прут и изменился в лице, но быстро взял себя в руки. — Ещё один остался, — прокомментировал Корнелий очевидное и с надеждой заглянул Троилу в глаза. — А потом ты простишь меня? Я переживу, если не смогу летать, но… Но я думаю, что не смогу вытерпеть мыслей о том, что подорвал твоё доверие. «И не только твоё», — огорчённо добавил он про себя. В ответ мужчина лишь обнял это взъерошенное чудо покрепче. — Конечно. Давно уже простил, — негромко произнёс Троил, менее всего желая опять прикасаться к пруту с куста смирения. Корнелий прижался в ответ и сидел так какое-то время, прежде чем отстраниться и попросить: — Давай поскорее закончим. Думаю, я готов принять последнее. Он подождал дядиного кивка, встал и самостоятельно устроился в прежнее положение поперёк коленей. Боль не заставила себя ждать. — Винова-ат, — вскрикнул Корнелий тот час же, подхваченный куда более сильным раскаянием. Боль и прочие ощущения накапливались по мере порки, поэтому юноша громко кричал и плакал на каждый удар, не в силах выдержать молча. — Не буду больше! Я испра-авлюсь!.. Такие выкрики сопровождались рывками непослушного тела, полностью контролировать которое Корнелию не удавалось. Однако несмотря на вопли, дрыганье и зарёванное лицо, он сумел принять наказание полностью. Ему дали время проплакаться, а затем Троил осторожно, но уверенно помог встать и вернуть штаны на их законное место. Корнелий вновь смутился, на этот раз оттого, что ему помогали в такой, казалось бы, мелочи. Но принял помощь и не пикнул, после чего сам прижался к Троилу, крепко его обняв. Какое-то время они так сидели. Ветеран, прошедший многое, и вчерашний мальчишка, не видевший ничего, кроме просторов Эдема. Троил гладил племянника по голове, а тот сидел, прижавшись, и мысленно обещал себе больше работать над собой, чтобы измениться в лучшую сторону. — Я, наверно, пойду, — предположил Корнелий, когда вдоволь наобнимался. — Призови сначала крылья, — улыбнулся ему Троил. Корнелий вздрогнул. — Что? Мне тоже интересно. Понимая, что вопрос болезни перьев очень важен, мужчина не стал откладывать проверку. И пусть Корнелий испуганно мялся, не отваживаясь их призвать, он тоже хотел знать правду, какой бы она ни была. Потребовалась минута, чтобы решиться, и вот за плечами распахнулись два крыла — не идеально белых, с несколькими чёрными вкраплениями, но вновь воздушных и невесомых. Вкраплений, впрочем, тоже заметно поубавилось. А ещё исчез гной. — Ура, — всхлипнул парнишка и сел на ковёр: от счастья его не держали ноги. Троил улыбался тоже, радуясь победе вместе с ним. Вскоре крылья Корнелий отозвал и плюхнулся на диван рядом с дядей. — А… кем я всё-таки теперь буду? — юноша в тайне надеялся, что ему позволят опять стать связным. Раньше он не считал это занятие заслуживающим внимания, но лишившись не только дела, но и крыльев, осознал, что хочет поменять к себе отношение. И это прекрасно читалось на его лице. — Корнелием, — хмыкнул Троил, увернулся от прилетевшей в лоб диванной подушки и хмыкнул ещё раз. — Стражем света? — Да ну тебя! — насупился юноша так потешно, что Троил не устоял и весело растрепал ему волосы. — Ну дядя! Ты же понял, о чём я. — Понял, понял, — поднял руки главный страж, будто сдавался напору своего шебутного племянника. — Будь тем, кем хочешь быть. Я ведь не запрещаю. — Златокрылым быть запрещаешь, — Корнелий вздохнул и сразу помотал головой. — Забудь, я продолжу передавать письма. Это всё-таки чуть веселее, чем стать младшим помощником садовника. Никак не прокомментировав новую волну грусти племянника, Троил помолчал, смотря в даль, а потом продолжил не с того, о чём они говорили. — Понял, почему крылья не просто почернели, а начали гнить? Не ожидавший вопроса Корнелий чуть смутился. — Наверное. — И почему? — Ну… я долго держал в себе злость. Накопил так много негатива, что он перестал помещаться. Смотреть на дядю сейчас Корнелий избегал, и напрасно, потому что во взгляде Троила читалось нескрываемое одобрение. — Всё так. Значит, если опять начнёт заносить, то в следующий раз?.. — К тебе приходить? — Корнелий поёрзал крепко отшлёпанной пятой точкой по дивану. Как бы дядя не взял этот метод на вооружение. Не тот, что с прутьями — это вряд ли, а который «подготовка». — Именно, — кивнул Троил. — Что касается мечты стать златокрылым, — тут Корнелий заинтересованно навострил уши, — я не запрещаю тебе попытаться попасть в отряд в общем порядке. Протаскивать тебя туда только потому что ты мой племянник, не стану. — Как будто в общем порядке меня возьмут, — юноша сразу скис. Этот спор шёл между ними не впервые, и потому Корнелий прекрасно знал, что просто так золотые крылья ему не дадут, не даст даже родной дядя. — Возьмут, если будешь долго и упорно тренировать физическую форму, боевые маголодии и дисциплину. В корпус подготовки златокрылых я мог бы записать тебя хоть сейчас, но ведь не соглашаешься учиться! — Потому что в этом корпусе одни занудные стариканы, которые заставляют ходить строем, летать только по расписанию и учить устав, — пробурчал Корнелий. Спохватился. — Ой. Я не то… — Всё в порядке, я понял, о чём ты. Думаешь, в гвардии иначе? Напротив, в подготовительном центре облегчённые условия. Там нет риска для жизни, как в боевых вылетах. — Зато можно сражаться с мраком. Видя, что Корнелий не до конца осознаёт опасность стражей мрака, Троил решился. Он давно планировал отпустить племянника в мир смертных, но было особо не с кем. Сейчас же там жил Эссиорх. — Вот и какая тебе гвардия при таком неприятии дисциплины и порядка? В отряде важна слаженность и беспрекословное подчинение командиру. Послушай, Корнелий, — Троил поймал взгляд загрустившего племяша. — У тебя уже есть талант, развив который, можно получить золотые крылья. Твой полёт как дыхание, легкий, свободный. И это без обучения, на одной интуиции. Добавить немного тренировок, научиться сосредотачиваться на задачах и выйдет прекрасный связной. Ну не кривись. Отвечать за связь не менее важно, чем стрелять в стражей мрака маголодиями. Особенно при таких способностях к скорости и виражам. — Златокрылый-связной? — чуть больше заинтересовался Корнелий. Ему не нравилась идея засунуться в строй, а такой вариант открывал широкие перспективы. — Связной, которого не могут опередить или догнать. Который передаст приказ другим златокрылым раньше, чем тёмные его хотя бы заметят. Троил был рад, что его наконец услышали, Корнелий же воодушевлённо сверкал глазами. — А чтобы убедиться, насколько опасны и сильны тёмные, я отпущу тебя в мир смертных, — продолжил мужчина. — Будешь передавать послания между Эдемом и Землёй, справишься? — Ага! — радостно воскликнул Корнелий. Он не ожидал столь быстрого повышения и… и такого доверия. В него верили и это было прекрасно. — Спасибо! Он кинулся обнимать дядю. — Тише, уронишь вместе с диваном, — рассмеялся Троил, обнимая веснушчатое недоразумение в ответ. Недоразумение обещало вырасти в хорошего стража, и не важно, златокрылого или нет. — Жить будешь вместе с Эссиорхом, он из прозрачных сфер и сейчас как раз в мире смертных. — Понял, — Корнелий не думал, где будет жить, он был рад самому факту нового приключения. Если же у кого-то, то ещё лучше. — Напишу ему послание, не забудь передать, — попросил Троил, очень надеясь, что легкомысленности на Земле в племяннике немного поубавится. В крайнем случае можно попросить Эссиорха использовать так здорово впечатливший Корнелия метод воздействия со шлепками ладонью. Лучше это, чем если Корнелий полезет в драку с тёмными и героически сгинет. Нет, определённо надо поговорить с Эссиорхом лично, если подробности письма по какой-то причине к нему не дойдут. А уж Эссиорх сумеет вовремя притормозить и вразумить любого подопечного, даже Корнелия. На то он и страж-хранитель.