Значит хочешь?

      Аура чистой ненависти витала вокруг Кида. Под нос летели оскорбления, угрозы и чистая ненависть.              Убить кого-нибудь — мало. Хотелось устроить геноцид всего. А потом и себя можно было бы.              — Что случилось? — был в какой-то мере восхищён угрюмостью Капитана Киллер.              Старпома разрезал взгляд Красноволосого. Видно, что сейчас он не выдержит и начнёт изливать душу — всё недовольство — на него. Но Кил готов. Не хочется признавать, но раньше было хуже. Например, когда Юстасс гулял с Мугиварой на центральной площади. По неизвестной причине Кид напал на людей в радиусе нескольких метров. Повезло, что их там было не так много. Его Капитан до сих пор не рассказывает о мотивах, да и пострадавшие будто воды в рот набрали.              — Это всё Мугивара. — сжал кулаки до хруста Юстасс.       — И что он? — совершенно спокойно проговорил Киллер.       — Он блядь лежал и пусть лежит, а он выёбывается, кто вообще так поступает?! — бесконтрольно кричал на непонятно кого Кид. — И ещё это его "значит хочешь?" бесит меня.       — В смысле? Он сделал то, что тебе не нравится? — не терял надежды на здравое объяснение от говорившего Светловолосик.       От этих слов Юстасс неожиданно притих. В голове один за другим стали прокручиваться отрывки прошедший ночи, собираясь в цельную картину.                                                         * * *                     Матрас дал волю мышцам, позволив раствориться в мягкости. Напряг чувствовался ощутимо, давя на опорные точки. В лёгких поселилась тяжесть, не позволяя сделать нормального вдоха. Казалось, что если промедлить на миг и расслабиться, то Кид расплывётся в раздробленную лужу.       И всё это из-за лишнего напоминания о том, как невыносимо общаться с людьми. Все чего-то хотят, наровят из кожи вот вылезти, дабы попросить первым об одолжении. То доски перенести, то побыть телохранителем какой-то знатной дамы. Не хватало только задания траву в зелёный покрасить.       Некоторые наглецы даже не спрашивали его мнения, а ставили постфактум, что сегодня Кид будет у мусоросжигателя, потом на лесопилке, а дальше в оранжерею, которая находится за три пизды, четыре хуя и неизвестно ещё за сколькими гениталиями.              Вывод дня был таков — слишком сложно быть полезным обществу. Собственно из-за этого Кид и стал пиратом.              Красноволосик не отказал в помощи только из-за способости выполнить эти поручения. Потому что он, Капитан Юстасс Кид, в состоянии быть добрым и помочь гражданам.       Гораздо сложнее пользоваться не собственной силой, а коммуницировать. Приходилось слушать разъяснения, говорить про недостатки в конструкции или вообще брыкаться с охранником сторожки, чтобы дал инструменты.       Это было похлеще, чем битва, ведь тут никого пиздить нельзя. Только словами выиграть можно, а он так не привык.       Зато в награду его знатно накормили. И песен туземных попели, мотив которых Кид не слышал никогда. Также ему предлагали девушек. Признаться, дамы были неплохи — как и все жительницы Вано, — но он поспешно отказался, как только заметил прожигающий ревний взгляд от Луффи.              Шебуршание под одеялом привело в чувство. Он тут не один и забыть об этом — катастрофа.              — Сегодня будем ебаться? — облокотился на подушку Луффи.       — Н-нет. — смутился Красноволосик.              Блядь. Опять этот вопрос про секс. Так просто, почти буднично. Как вообще Монки может говорить в подобном ключе об этом? Да ещё с весёлой, невесомой ухмылкой.              Похоже Кид взял всю долю смущения Луффи на себя и отыгрывается, краснея, за двоих.              В системе координат Юстасса согласиться на голый, неприкрытый вопрос — бесстыдство. Надо как-то по-особенному, чтобы не просто хочу или не хочу. Чтобы не было как в плохом романе. Чтобы не просто взяли и потрахались.              Красноволосик по сей день припоминал бесцеремонность Монки, когда тот, после их первого раза, на центральной площади громко выкрикнул "Колючка, будем сегодня опять заниматься сексом?"              Лицо Кида в тот момент приняло цвет его волос.              Юстасс не понимает, как тогда не убил Луффи на месте, ведь это же надо было так проебаться в ключевом аспекте их интрижки — сохранение секрета о существования интрижки. Если все будут знать, что вы трахаетесь, то чем это отличается от простого, старого секса ради секса?       Поэтому все присутствующие были устранены. Повезло, что их там было не так много.              — Почему нет? — сделал абсолютно невинное лицо Мугивара.       — Не хочу. — закрыл глаза Кид, не желая показывать панику.       — Тогда мы можем позаниматься этим завтра? — с неким предвкушением спросил Луффи.       — Не знаю. — продолжал жмуриться Юстасс.       — Хорошо, значит решим позже. — чмокнул в лоб Красноволосика Монки. — Спокойной ночи.       — И тебе.              Почувствовав, как Чернушка отвернулся в другую сторону, он открыл глаза. Темнота быстро расплылась и взгляд зацепился за задницу, как будто для него подогнанную, выпрямившуюся, смотрящую точно на него.       Назло, одежда прикрывала всё самое сладкое — тот самый изгиб, полюбившийся Киду с самого начала. Который выделял пластичность, эластичность и в то же время невиданную мягкость, запоминающуюся надолго своей неповторимостью.              Рука потянулась к подолу. Но остановились.              — Если трону, то это можно будет расценивать, как готовность на секс. — подумал Кид. — Но я же отказался от него..       Когнитивный диссонанс противно раскалывал голову.       Коснувшись — он потом не сможет остановиться и полезет дальше. А для Монки это явно будет знаком похлеще, чем согласие. Но если продолжит томить себя, то возбудиться. Дрочить идти сейчас некуда, а делать это тут — идиотизм высшего качества. Лучше уж тогда просто поебаться.              — Хмх. — Монки, лежащий на животе, перекатился на бок, прислоняясь задницей к его бедру.              Когнитивный диссонанс окончательно расколол Кида. Все оставшиеся силы полились рекой к центру принятия решений, пытаясь искоренить новую волну возмущения, возбуждения, воображения. Но она не спасла. Река наоборот смешала всё в одну чашу, получая ужасный коктель чувств.              Теперь эти три эмоции бурлили вместе.              Возмущение давило в совместную с воображением, рисуя перед глазами картину того, как он злостно ударит по заднице, услышав удивлённый вздох от Луффи.       Воображение строило интриги с возбуждением, изъявляя свои намерения при помощи действий — пальцы приблизились к вставшему члену, хватаясь, сжимая, доводя до последней капли и заставляя думать о том, что это вовсе не его рука, а того, кто спит.       Возбуждение заигрывало подле возмущения, подталкивая к краю, принуждая решиться, забыть отказ, данный им совсем недавно. Забыв о совестливой чести, весе слов. Забыв о подуманном пять минут назад.              Шлепок эхом раздался в полупустой комнате.              Пальцы остались, стискивая, как и всегда остро, чтобы уж наверняка Монки почувствовал свирепость Капитана. Хотелось полезть дальше. Наконец уже содрать эту ебучую одежду, дать волю не только возмущению, возбуждению и воображению, но и остальным чувствам. Дабы все насладились этим прекрасным моментом победой эмоций над убеждениями.       Но, как ни странно Луффи не двинулся, даже глаза не открыл. Может тоже устал за сегодня? Или он специально игнорирует?       И сразу же после этих мыслей знакомая резиновая кожа поглотила его собственную, не давая пошевелиться. Руки и ноги были спихнуты в оковы растягивающихся конечностей.       Голос пересёк его раздумья, пронзая, как в первый раз, но казалось, что в последний:       — Значит хочешь?