Remember the day
(Вспомни тот день)
When I left home to buy some food
(Когда я вышла из дома, чтобы купить немного еды)
Myself in that painful February mood
(Я сам в том тягостном февральском настроении)
I did what I could
(Я сделал все, что мог)
Remember the day; Sibylle Baier
'В кабинете так прохладно, сегодня здесь нет той вечной духоты', — пронеслось первым делом в мыслях у Му Цина, когда он переступил порог излюбленного 307 кабинета.
Он довольно часто приходил заниматься в класс, где у него проходили уроки специальности. Тут всегда было очень душно, и первым делом парень шëл открывать окно на проветривание. Сегодня этого не требовалось. Уже наступил апрель. Близился период сессии по групповым предметам, а после неë начинается индивидуальная сдача экзаменов по музыкальной части. В этом году он сдаёт базово три предмета по игре на самом фортепиано и четыре дополнительных. Среди них психология, история, сольфеджио и анализ музыкальных форм. Крайне сложные предметы, требующие максимальной отдачи и вложения сил в предмет. По одной психологии тридцать билетов учить. Скоро он совсем потеряет счëт жизни, утонет в занятиях и подготовке. А там уже и лето не за горами.***
— Синь, стоишь сам не свой. Всë нормально? — спросил Хуа Чэн у младшего бариста. Фэн Синь в последнюю неделю и правда будто был сам не свой. Под глазами пролегли лёгкие, едва заметные синяки под глазами, его взгляд поменялся и приобрёл некий холод, а мысленно он часто выпадал из реального мира. Такого Фэн Синя старший бариста ещё не видел. Энергичный парень, любящий свою жизнь, имеющий пару друзей, работающий и получающий хорошее образование. Казалось бы: что у него может быть не так в жизни? — Да всё нормально, — ответил, как обычно, Фэн Синь, улыбнувшись. — А что? Казалось бы. — Потрошить душу и тебя не буду: не интересно. Но ты поменялся. Разочарую, но в худшую сторону, — на последних словах старший бариста поймал недоумевающий взгляд Фэн Синя, — ох, поясню. Ты стал меньше спать или тебя мучают кошмары, ты стал больше курить, Синь. И я не могу увидеть в твоих глазах то, что вижу почти каждый день. Всё нормально? Что у него может быть не так в жизни? У многих нет того, что есть у него. Квартира в ипотеку, пара друзей, работа, учёба. — Ты пытаешься сказать, что я псих? — Почитай что-то про психологию. Мне не нужен мёртвый работник. Закрыли тему, — отчеканив последние два слова холодным тоном, сказал Хуа Чэн. Фэн Синь понимал, про что говорил его хороший знакомый. Его и правда мучали кошмары. Странные сны, послевкусие от которых имело тошнотворный характер. Он стал больше курить, пачки хватало лишь на два дня. В квартире появляться хотелось всë меньше. Парень стал избегать это место. Он не знал, почему. Не понимал, почему мир начал замирать, будто падающий листок с осеннего дерева, который опускается крайне медленно и обязательно приземляется на землю, но спустя некоторое время. Тогда мир листка останавливается. Мир младшего баристы оторвался от привычного дерева и, раскачиваясь, начал падать. Парень хотел бы осознать, что с ним происходит, но он не видел смысла в этом. Фэн Синь не считал это чем-то особо важным. Обычное плохое настроение и самочувствие — со всеми бывает, что здесь переживать и делать из мухи слона? Только проблем больше. Единственное, что могло заставить Фэн Синя задуматься об этом, так это факт того, что сам Хуа Чэн заговорил об этом. Его хороший знакомый редко обращает внимание на других, чтобы им об этом говорить. Это было вполне понятно, если знать его ситуацию, а Фэн Синь знал. В любом случае сейчас ему не до этого. Надо вернуться в квартиру, подготовить материал для пар, ответить Цинсюаню на его бессмысленные сообщения. – До завтра, Чэн. – До завтра, Синь. Младший и старший бариста вышли из кофейни, закрыв еë, и каждый из них пошëл в сторону своего места проживания. Ведь настоящего «дома» ни у кого из них не было. Только один из них это понимал, а другой нет. На улице стояла лёгкая прохладная погода, дул несильный ветер. Передние пряди волос назойливо падали на лицо, порой закрывая обзор на город, они вынуждали доставать руки из карманов куртки, убирая их, но это не имело смысла, ведь спустя каких-то пару секунд они вновь оказывались в другом месте. В такие моменты жизни хотелось отстричь большую часть волос, которые он отращивал около двух лет, периодически, подстригая концы. Классические «шторки», как их называли в простонародье, которые пришлись по душе обладателю каштановых волос. Иногда с ними было сложно. Например, сегодня, когда был ветер. До квартиры оставалось идти около двадцати минут, Фэн Синь достал пачку сигарет и зажигалку. Подкурив сигарету, он убрал вещи в карманы. Он сделал первую затяжку и выпустил дым изо рта, стряхивая пепел. Пачка на два дня. Раньше, когда у него случались приступы 'желания покурить', шарф не успевал пропитаться запахом сигарет. В крайнем случае стиральная машинка всегда была его помощником. В этот затяжной период он вовсе забыл о том, что шарф может впитать запах сигарет, а когда это случайно обнаружил Хуа Чэн, Фэн Синь просто повëл плечами и продолжил свою работу. Кому какое дело до того, чем пахнет его одежда? Также по своей не осторожности он как-то раз случайно стряхнул пепел сигареты на левый рукав куртки, на котором теперь красуются два черных пятнышка, а рукав не подлежит восстановлению. Не так красиво, но и не критично. Ему не мешают носить куртку эти две потертости. До эстетической ценности парню дела не было. Он рос в условиях, где о таких словах даже не слышали. Это всë влияние Ши Цинсюаня и его помешанности на внешнем виде и «трендах». Путь к его квартире пролегал мимо некоторых учебных заведений, одним из которых был музыкальный колледж. Порой, идя на работу, Фэн Синь слышал, как кто-то играет в здании. Оттуда вечно шëл какой-то звук: фортепиано, скрипка, флейта и что-то там еще. Он не был силëн в музыкальных инструментах. Сейчас, в такое время, когда на часах было почти двенадцать ночи, от колледжа шла удивительная тишина. Непривычная для постороннего человека, который привык тут ходить. Свет во всех окнах был потушен, казалось, что само здание отдыхает от вечного шума. На удивление, около колледжа стояла фигура человека. Фэн Синь уже почти прошел мимо незнакомца, как тот его вдруг окликнул. – У Вас не найдется сигареты? Мои в пачке закончились, а магазины уже не работают. Хотелось бы покурить после очередного дня. Если надо – заплачу, – сказал мужской голос. Фэн Синя хватил некий ступор от данной просьбы, ведь с данным он сталкивался первый раз. Он остановился, несмотря на человека, достал пачку и оттуда сигарету, протягивая еë незнакомцу. – О, это ты? – удивленно спросил Фэн Синь, смотря на юношу в бежевом пальто с растрепавшимися волосами от ветра, собранных в небрежный пучок, который заснул у них недели две назад в кофейне. – Я не знаю Вас, наверное, Вы меня перепутали с кем-то, – ответил Му Цин, принимая сигарету из рук Фэн Синя, поджигая еë. – В любом случае – спасибо. – Вы в кофейне заснули в мою смену. Вас будил я, а мой напарник меня подъëбывал, – продолжил свою линию Фэн Синь. Му Цин окинул его с головы до ног, затягиваясь и выпуская дым. – Вот откуда Вы меня знаете, – сказал Му Цин, глядя на тёмную улицу. – Вам не сильно досталось из-за того, что я уснул в этом заведении? – Во-первых, давай на ты, – вздохнув, начал Фэн Синь, который на дух не переваривал обращение к нему на 'Вы'. – Во-вторых, нет, если ты не мешаешь потоку клиентов, всё супер. Ты что тут в такое время делаешь? Двенадцать ведь. – Не люблю на 'ты' обращаться к людям, чьего имени даже не знаю, – начал отвечать парень, который оказался тут же перебит. – Фэн Синь. А тебя как? – Му Цин. Что ж, – пианист сделал еще затяжку, – на 'ты', так на 'ты'. И только из-за сигареты отвечу: поздно закончил заниматься и не успел в общежитие, которое работает до десяти, а после этого времени впускают все охранницы, кроме одной, которая на посту именно сегодня. Подожду шести утра и пойду заниматься. Привык уже. – Ты в этом колледже что-ли учишься? – в шутку спросил младший бариста. – Да. На фортепиано играю. Фэн Синь был удивлён. Парень в бежевом пальто с длинными волосами, пьющий странный напиток, который называется «американо», курящий, так ещё и пианист? Это всё курение. Только из-за него всë привело к этому разговору на улице в такое время. Бариста искренне в это верил. – Ладно, Фэн Синь, не смею задерживать. Ты ведь работаешь, со смены шёл. Доброй ночи, – сказал Му Цин, вырвав собеседника из нот мыслей. – Стой, тебе ведь негде переночевать? – Да, мне есть восемнадцать, не поверишь, не заберут в отделение. – Я прозвучу странно, но пошли ко мне в квартиру? Я живу один, можешь переночевать. Район не самый благоприятный. Я тебя не убью и не ограблю, а у меня из квартиры выносить нечего. Фэн Синю показалось, что на него посмотрели с некой теплотой, но как на идиота. Он понимал, что парню надо время, чтобы взвесить какие-то решения в голове и дать ответ. Хотя на его месте он бы уже согласился. – Я не знаю, – выдал Му Цин спустя несколько минут молчания. – Я тебе кофе сделаю. И покурим. Му Цин усмехнулся. – Ты сам пригласил. Не видел бы тебя в кофейне так часто, подумал бы, что ты маньяк. Но я правда устал, – несколько тише сказал последние два слова пианист. – Пошли. Парни выкинули остатки сигарет в урну и отправились в сторону квартиры Фэн Синя. Он не понимал, почему позвал незнакомого человека к себе, тем более в такое время суток. Но мало ли что в жизни бывает. И парень не выглядит как тот, кто может что-то украсть. Он выглядит уставшим. 'Как и я сам', – подумал про себя бариста. Парни шли рядом друг с другом вдоль проезжей части по тротуарной тропинке для пешеходов. Машины в такое время не ездили, из-за чего шума не было даже от них. Город и правда уснул. Лишь два студента: маркетолог и пианист не спали и вместе куда-то шли. Тишина была окутывающей, она утягивала за собой, и, если бы не шаги двух парней, тишина бы правда поглотила каждого из них, но по одиночке. Фэн Синь несколько раз глянул на Му Цина, но тот просто шëл за ним, не обращая внимание на него самого. Парень слишком устал, чтобы на это реагировать, поэтому просто забросил идею разговора со странной личностью. Через двадцать минут ходьбы они пришли к многоэтажному дому, где находилась квартира Фэн Синя. Он вызвал лифт, чтобы подняться на двенадцатый этаж в сто четвëртую квартиру. Владелец жилища открыл дверь, прошёл первым во внутрь и включил свет. Му Цин прошëл за ним и закрыл за собой дверь. Это была просторная однокомнатная квартира, где на кухне мог спать ещё человек, а может и два, как и в самой комнате. Они сняли верхнюю одежду, обувь оставили у входа. Фэн Синь достал плечики для одежды, взял пальто Му Цина, которое тот держал в руках и не знал, куда деть, и повесил на напольную вешалку в коридоре, где висела его одежда. С собой у парня был чёрный шоппер, в нём, наверное, лежало что-то для учёбы. Пианист был одет в белые классические брюки, держащиеся на ремне, а наверху была чёрная рубашка. 'Просто, но со вкусом', – отметил про себя Фэн Синь. – Смотри, ванна и туалет в одной комнате, они здесь. Выключатель слева от двери. Там кухня, комната – моя. Могу постелить на кухне, могу в комнате со мной. Есть разница, где? – Как тебе удобно, – ответил Му Цин. – И у тебя найдëтся какая-то одежда, чтобы можно было переодеться?– спросил парень и почти сразу же, неловко добавил. – Если тебе.. не жалко. – А, конечно! Сейчас поищу что-то в шкафу. Фэн Синь окинул взглядом Му Цина, сравнивая с собой. Они были почти одного роста, но он был более худощавым. С одеждой проблем не должно было возникнуть. Хозяин квартиры достал зелёные штаны с чёрными кругами разных размеров, белую футболку, и дал Му Цину. Тот кивнул с небольшой улыбкой и ушёл в ванную комнату переодеваться, захватив с собой шоппер. Фэн Синь посчитал это странным, но ничего не сказал. Он достал телефон и решил кинуть несколько строк Хуа Чэну. Синь: Помнишь того спящего парня в кофейне? Хуа: Помню. И? Синь: Он сейчас у меня в квартире переодевается в мою одежду. Будем ночевать вместе. Хуа: Я рад, что ты признал свою ориентацию и чувства, но с чего вдруг такие перемены? Синь: ... Синь: Иди нахрен. 'Хуа как обычно', – подумал Фэн Синь и переоделся сам в домашнюю одежду. Он пошёл на кухню, решил посмотреть, что есть из еды и понял, что голоден и Му Цин, скорее всего тоже. Надо подумать, что можно приготовить. Тут гость вышел из ванны, переодевшись в его одежду. Как и ожидалось, она была несколько велика, но он ему шëл свободный крой в одежде. Волосы были распущены, несколько взъерошены, падали на плечи. Они были крашенные, часть волос была светлой, блондинистой. Второй оттенок был шоколадным. На улице Фэн Синь даже и не заметил это. Тёмная часть волос была скрыта под основной светлой массой. Кто бы думал, что сегодня вечером на его кухне будет стоять такой парень. – Предложение о кофе в силе? – спросил Му Цин. – Господь с тобой, время видел? Скоро час ночи, тебе ведь вставать завтра. Как можно пить кофе в такое время? – искренне и недоуменно спросил Фэн Синь. – Вставать уже сегодня. И меня не бодрит кофе. Моему организму всë равно на него. Пью, потому что вкус нравится. – Да есть этот кофе.. Тебе как в кофейне сделать? – А можно? – Можно. С тебя тогда готовка. – Договорились. Фэн Синь не ожидал, что тот согласится готовить. Му Цин задал несколько вопросов о том, что имеется из продуктов, где лежат они и посуда для готовки. Через десять минут на кухне уже во всю шëл процесс: что-то тушилось на сковородке, что-то варилось в кастрюле, около всего этого хлопотал Му Цин, периодически поправляя волосы. Через время он принёс шоппер и достал китайскую палочку, закрутив на неё ещё более небрженый и свободный пучок, чем был у него на улице. На плите кипела и готовилась еда, которую помешивал пианист. Фэн Синь просто молча наблюдал за этим. На миг он поймал себя на ощущении, что он будто дома, где мама вновь готовит ему ужин после школьного дня. Это ощущалось как что-то родное, но такое тоскливое. – Могу музыку включить? – неожиданно спросил Му Цин. – Да, колонка на окне стоит. – Она мне не нужна. Не люблю громкую музыку. Му Цин достал телефон, пару минут что-то набирал и через время заиграла мелодия, до боли знакомая Фэн Синю.Over and over I keep going over the world we knew,
(Снова и снова я продолжаю вспоминать мир, который мы знали,)
Once when you walked beside me,
(Однажды, когда ты шел рядом со мной,)
That inconceivable, that unbelievable world we knew,
(Тот непостижимый, тот невероятный мир, который мы знали,)
When we two were in love..
(Когда мы двое были влюблены друг в друга..)
And every bright neon sign turned into stars,
(И каждая яркая неоновая вывеска превратилась в звезды,)
And the sun, and the moon seemed to be ours,
(И солнце, и луна, казалось, были нашими,)
Each road that we took turned into gold!
(Каждая дорога, по которой мы шли, превращалась в золото!)
But the dream was too much for you to hold..
(Но эта мечта была слишком велика для тебя, чтобы удержать ее..)
The world we knew; Frank Sinatra.
Му Цин помешивал овощи, подпевая, и Фэн Синь тоже начал петь. Его голос был ниже, чем у пианиста. – Не думал, что ты знаешь эту песню, – удивлённо сказал Му Цин в проигрыш, повернувшись к собеседнику. – Не думал, что ты включишь эту песню сегодня, – ответил в том же духе Фэн Синь, смотря на парня. – Можешь напитки делать, минут через пять ужин будет готов.***
Час ночи. На его кухне стоит крашенный блондин, поёт песни, готовит ужин. А ещё они совершенно не знают друг друга. Фэн Синю хотелось выйти в окно от того, что с ним происходило сегодня в конце дня. Но всё же он отправился варить кофе Му Цину, а себе сделал чай. – Паста с курицей и помидорами. Приятного аппетита, – сказал Му Цин, ставя тарелки себе и Фэн Синю. – Я будто в ресторане. Пахнет восхитительно. И тебе приятного аппетита. На фоне играла фоном музыка с телефона Му Цина. Большую часть треков бариста знал, и был удивлён. – У нас вкусы в музыке совпадают. Я знаю почти все песни, что у тебя в плейлисте. А ты слушаешь Лампабикта? – поинтересовался Фэн Синь. – Конечно, ещё Элли на маковом поле. У неё недавно был концерт в Москве с Лампабиктом, оттуда очень красивые ролики люди в социальные сети выставляли, – с неким интересом к диалогу сказал Му Цин. Голоса красиво сливаются, подходят друг другу. – О, это точно. Жаль, что в наш город она приедет без Лампабикта. Но и еë концерт тоже интересно будет послушать, – поедая пасту, говорил Фэн Синь. – Ты знаешь про еë концерт в нашем городе? – уточнил Му Цин. – Конечно! Я ещё в январе билет купил, пойду в мае. А что? – Просто спросил, – уже более холодным тоном ответил парень. Спустя несколько минут он решил продолжить диалог. – Ты учишься на кого-нибудь? Или только работаешь? – Учусь, на маркетолога в университете. Второй курс. А ты пианист из музыкального колледжа около моего дома? – Да, на третьем курсе учусь. – Так я старше тебя, выходит, – сказал Фэн Синь, делая вид, что он не знает этого. На год. – Мне восемнадцать. – А мне девятнадцать. На этом их диалог прервался и каждый продолжил есть свою порцию пасты. Она была приготовлена хорошо: мясо прожарилось, спагетти пропитались подливом, помидоры давали долю кислинки, создавая определённый вкус. Кофе был сварен хорошо: бариста варил. А чай Фэн Синь любил любой. Главное, чтобы был тёплым или горячим. Когда с едой было покончено, Фэн Синь постелил импровизированное спальное место Му Цину на кухне, чтобы не смущать парня. После этого он ушëл к себе в комнату и сразу уснул, как только лëг на кровать. Он сильно устал за день. Этого нельзя было сказать о Му Цине. Его мучала бессонница, и он знал, что ближайшие пару часов ему сон не светит, хотя последние несколько дней он спал по два часа в сутки. А ещё здесь не было его акулы, которую он часто обнимал во сне или использовал, как подушку. Без этого было ещё сложнее уснуть. Но сам факт лежачего положения помогал немного телу отдохнуть. Поставив телефон на зарядку, он принялся листать социальные сети. За телефоном он провёл около двух часов. И когда на часах время перевалило за четыре утра, парня начало немного клонить в сон, но тут он услышал звуки из другой комнаты. Сначала он не понял, что это. Но прислушиваяаь, понял, что это Фэн Синь говорит во сне. Он решил проверить парня на всякий случай. Люди просто так не курят и не приглашают к себе домой незнакомцев. Му Цин сразу начал подозревал, что у парня что-то не так. Он аккуратно пошëл к спальному месту другого. – Нет, я не хочу, я не буду, оставьте меня в покое.. Нет, нет, нет! – крайне напряжённо во сне бормотал Фэн Синь, говоря каждое слово громче. 'Кошмары. Ясно', – сделал выводы Му Цин. Му Цин решил принести кружку воды и постоять рядом на всякий случай, чтобы если он проснётся, то был не один. Услуга за услугу. – Я не хочу, уйди, замолчи. Замолчи. Отвянь! Я.. – чуть не кричал Фэн Синь, и тут он проснулся, задыхаясь. Он не мог восстановить дыхание и не видел чётко, что вокруг него. Какой-то силуэт непонятный был рядом.. Это кто? Пианист, почти впихивая, заставил Фэн Синя выпить содержимое стакана. Тот всë ещë был не в себе. И в какой-то момент ухватил его руку, а теперь не отпускал. 'Услуга за услугу, значит', – нервно пронеслось в голове у Му Цина, не переваривающего прикосновения других. – Пожалуйста.. Останься со мной. Я боюсь. Му Цин не знал, что делать. Он не остался ночевать на улице, с комфортом поел, полежал и даже чуть-чуть отдохнул. Ему было сложно принять помощь такого плана, тем более от незнакомца, так ещё и от баристы, который варит его любимый кофе. Его просили о помощи, но идея ложится в постель к незнакому парню в чужой квартире явно напрягало его. – Пожалуйста, я не сделаю ничего плохого, – уже более осознанно, но всё ещё не в трезвом рассудке попросил Фэн Синь. – Утром напоминать не буду, что ты меня сам затащил к себе.. В постель, – сказал Му Цин, ощущая некое отвращение к тому, как он сказал последние слова. Му Цин отодвинул одеяло и лёг рядом с Фэн Синем, ложась спиной к нему и смотря в ту же стену, что и его сосед по кровати. Спустя время он почувствовал, что Фэн Синь уснул. Пианист мог уйти, но он сам захотел спать. Было удобно, тепло, хоть и очень странно. Удобно в кровати с другим человеком? Не представляя, что он будет делать завтра со всем тем, что произошло под утро, Му Цин позволил векам своих глаз опуститься и провалиться в сон.