Вновь живой
3 марта 2024 г. в 20:20
Темная тропинка сопровождалась звуком одиноких шагов, эхом разносившихся по пустым улочкам дряного города. Ночь, темная и безоблачная, была до безумия красивой. Чего только стоил этот пейзаж из тысячи звёзд, усыпавших индигового цвета небо, размеренных покачиваний стареньких деревьев, со звуком скрипящей агонии и яркая луна, освещающая каждый уголок до боли знакомого и ненавистного пути. Чем красивее была ночь, тем удручающе подавляющими становились мысли.
Он сбился со счету того, сколько же раз подобный сценарий повторялся, будто временная петля изо дня в день разъедала черной дырой в центре грудной клетки.
Когда это началось? Он и сам не знал. Это будто было с ним всю жизнь, преследовало по пятам словно призрак темной ночи, не собирающийся отпускать жертву из своих тисков.
Он перестал верить в свое существование. Личность его исчезала, растворялась в безмолвной агонии сквозь тонны звездной пыли, пронизывающей его голову.
Он перестал считать дни. Это было тщетной тратой столь же бессмысленного времени, лишь зарождая в глубине сознания новые черные дыры.
Он перестал надеяться. Надежды в лучшее обращались крахом, топтались гнетом ежедневных оскорблений, и улетали на ветру, подобно его листам со сценариями к шоу, так горячо любимых, но все же больше не спасающих.
Он перестал пытаться. Это была безвыходная ситуация, он просто смирился с этим как с данным того, что счастья в его мире не существует.
Он перестал доверять. Говорили люди, стекло можно склеить клеем, вновь собрать воедино. Как жаль, что на дребезжащие, измельчённые осколки это правило не действовало, ведь только это и осталось в его грудной клетке слева, где ранее лежало чистое, незапятнанное волею судьбы молодое сердце.
Он перестал пытаться искать друзей. Все это было бессмысленно, только давая ему мизерный шанс, каждый раз этот шанс оказывался просто издёвкой, чтобы посмеяться над ним, разрушить его доверие ещё сильнее, высмеять его за то, что тот вообще хоть как то верит, что такой чудак, как он, может иметь друзей.
Он перестал бегать от своих эмоций. Невидимые слезы защипали глаза, а грудь сжало в тиски от недостатка кислорода лишь при мысли о том, что выхода нет, он обречён, он будет навеки покоиться в своих же мыслях, хоронить себя изо дня в день.
Разве мог он считаться человеком, если личность его давно была стёрта и забыта? Отчаяние? Нет, принятие. Принятие собственной неизбежно стёртой жизни, собственного одиночества.
Темная тропинка сопровождалась звуком шагов двух людей, эхом разносившихся по пустым улочкам родного города. Ночь, темная и безоблачная, была до безумия красивой. Чего только стоил этот пейзаж из тысячи звёзд, усыпавших индигового цвета небо, размеренных покачиваний стареньких деревьев, со звуком мягкой колыбели и яркая луна, освещающая каждый уголок знакомого и любимого пути. Чем красивее была ночь, тем радостнее были мысли.
Это был новый сценарий, чистый лист, рутина которая не съедала заживо, а лишь оживляла вновь и вновь.
Когда это началось? 281 день назад, сознание безошибочно подсказывало. Неизведанные чувства устилали мягкий звездный путь на встречу лучшему.
Руи вновь начал вспоминать себя. Руи любил создавать шоу, прописывая каждому персонажу удивительный и неповторимый характер, наделяя их собственными чувствами и разумом. Руи любил театр, яркие пьессы были подобны вдохновляющей музе для его рукописного творчества. Руи любил создавать роботов, делать все сам, с нуля, преображая никому не нужные железяки в функциональные творения, идеи на которые подсказывал он. Руи любил Акито Шинономе.
Руи вновь завел календарь. Руи стал отмечать важные для него даты, это помогало ему держать мысли в ясности и не путаться во времени. Скоро у Руи был день рождения, но это было отмечено во вторую очередь. Скоро их годовщина. Руи любил Акито Шинономе.
Руи стал надеяться на счастье. Для Руи было странным то, что каждый его день не был пропитан страданиями, что мысли Руи оставались позитивными в течение многих суток, не сбиваясь самобичеванием. Счастье, что то такое неуловимое, но что то пойманное, что то, что Руи держал в руках прямо сейчас. А держал он чужую руку. Его руку. Руи любил Акито Шинономе.
Руи пытался наладить свой режим. Руи чувствовал себя счастливым после 9-ти часового сна и хорошего завтрака. Уход за собой вошёл в привычку, и даже сама мысль что этого не было раньше приводила Руи в безмолвный ужас. Без лукавства, все получалось не идеально, но он помогал Руи. Руи любил Акито Шинономе.
Руи понял, что верить- это не страшно. Никто раньше не предупреждал Руи, что стекло можно переплавить и сформировать из него новое изделие. Теперь в его груди, слева, покоилось новое сердце, и кажется он, совершенно случайно, добавил туда частичку себя, приплавил маленький кусочек. Руи любил Акито Шинономе.
Руи обзавелся новыми друзьями. Оказывается, не все люди хотели издеваться над Руи, конечно, число было скромным, но одно его присутствие давало Руи больше веры, что мир не такой уж и плохой. Он познакомил Руи с удивительными людьми. Руи любил Акито Шинономе.
Руи принял свои эмоции. Теперь Руи не было стыдно за то, что он вел себя гиперавктивно и взволнованно, Руи научился выражать свои искренние эмоции без ненужных масок, обременяюших ранее, и облегчённо канувших в лету. Неужели давать повод эмоциям на людях всегда было так легко? Он всегда принимал Руи таким, какой он есть. Руи любил Акито Шинономе.
Наконец то Руи вновь стал человеком, его личность восстанавливалась кусочками звёзд, нейтрализующих прошлые воспоминания, оставляя простор для свежих моментов, слоями откладывающихся в долгосрочной памяти Руи, и Руи был уверен, что не позволит ни одному ценному моменту выскользнуть оттуда. Ещё 281 день назад Руи окончательно отчаялся, да, отчаялся. Но жизнь, такая непредсказуемая штука, будто в самый переломный момент хождения по грани, подарила ему чудо, его яркий подсолнух, такой же яркий как и на витрине в тот день. Правда его подсолнух он предпочитал называть нежными кличками, тискать по утрам, шептать на ушко нежности и мягко зацеловывать до потери пульса. Рыжик смог сотворить с Руи что то немыслимое, восстановить его из талого пепла, вновь вселить жизнь в угасающего пленника мыслей. Как этот яркий паренёк смог вернуть Руи веру в человечество и счастье, оставалось большой загадкой. Но Руи не хотел задавать лишних вопросов, это было нелепо, когда это рыжее чудо сейчас согревало его в объятьях в постели, бормоча весёлым тоном что то едва разборчивое, кажется вновь игривые жалобы на то, какой же Руи мерзляк, на что сам Руи отвечал мягким смехом и парой сладких поцелуев. Руи снова чувствовал себя человеком. Жалость? Нет, принятие. Акито принял его, заставил вновь дышать. Руи любил Акито Шинономе.
Акито тоже любил его, любил до последнего вздоха, до последней иссыхающей клетки головного мозга, до последнего опавшего лепесточка искусственного цветка..
Примечания:
ура любите акируи