Скажи мне, кто твой Бог?

Как думаете, боги существует? О, я дам точный ответ на этот вопрос, но он вам не понравится. Как не понравится вам и лицо Бога, обитающего среди людей. Бог создал человека по своему образу и подобию. Он легко может смешаться с толпой, раствориться и потеряться в ней, но Бог никогда не станет частью толпы. Солнце пламенными лучами плавит асфальт. Воздух слегка преломляется от жара. Середина дня и улицы города наполняют голоса людей, сигнальные визги машин. Лето. Примерно июль. Обычный день в такую пору. Обычно капает растаявшая глазурь на пончике коренастого полицейского. В соседнем квартале гремит взрыв. Чигур неспешно удаляется от взорванной им машины, он не оборачивается и не ускоряет шаг. За ним никто не гонится, зачем же тогда спешить? — Сэр, вы видели что-нибудь? — спрашивает подошедший полицейский. Его пальцы липкие от сладости. Щёлкает зажигалка. — Нет… пожалуй, ничего необычного, — отвечает ему Антон, склоняя голову вбок. Встретите однажды бога — назовёте его психом, будьте уверены. Только высшие не ведают страха, сострадания и усталости. Только высшие существа и сумасшедшие. Лампочка жужжит, заливая комнату противным желтоватым светом. В сколотой раковине жалобно звенит уже третья брошенная туда пуля. Последняя. Очень удачный рикошет от мудака-мексиканца и не очень удачный для самого Чигура. На обстоятельства перестрелки, в конечном счете, это не повлияло. Теплым вечером в лунном свете крысы уже поедали тело молодого парня в цветастой рубашке. Мимо проезжали машины, прохожие стыдливо отворачивались или переходили на другую сторону улицы. А кровь все текла и текла вдоль тротуара. Ему снова проиграли. И все равно как-то неприятно доставать свинец из руки. Антон не особо аккуратен, копаясь в собственном теле длинными спицами. Металл застрял глубоко. Приходится тратить несколько минут, чтобы только вытащить одну из пуль. И всё же руки не дрожат. Не дрожат, когда мышцы сгорают от боли. Не дрожат, когда в глазах уже начинает темнеть. — Готовься умереть, американская шлюха, — слишком самоуверенно для смертного бросил Чигуру тот мексиканец. Сам ведь потом ползал по пыльной, ещё горячей земле у ног Антона. Лицо и глаза его покраснели и опухли от рыданий, плечо кровоточило. Парень хватался за кирпичные стены, оставляя на них отпечатки своей беспалой руки. Истеричную мольбу, однако же, договорить он не успел. Слова, смешанные с соплями и слезами, расползлись по улицам и в них же растворились. Вы не верите в Бога, потому что не видели его. Те, кто видел Бога, не смогут об этом сказать. Разве что червям под землей. — Никто не слышал выстрелов. Уборщица обнаружила тела лишь с утра, — тараторит щуплый офицер какому-то усатому мужику с блокнотом. — Никто ничего не видел? — переспрашивает тот. Парнишка лишь кивает. В ковровое покрытие грязно-бежевого цвета впиталась кровь. Теперь, кроме уродливых десятилетних пятен и прожженных сигаретой дырок, на полу красовалась ещё и слегка подсохшая лужа. Несколько тел валялись мешками на полу, ещё одно тело — в ванной комнате, ко всему прочему в неестественной позе. Нелепое зрелище. Нелепое, но до жути кровавое. Страх въелся в это место, пропитал его, но стены не услышали и крика. — Сюда на гастроли будто приехал мясной завод. Соседи точно уверены в своих словах? — усатый брезгливо переступает через один из трупов, стараясь не запачкать ботинки. Ваш Бог не мертв. Ваш Бог не похоронен на ветхих страницах книг, не плывет по небу, наблюдая за жизнью человеческой с высоты своего могущества. Ваш Бог на земле вместе с людьми, не сомневайтесь. Вам придётся молиться вашему Богу, чтобы никогда его не встретить.