В последний путь...

Эх, хорошо! Генма Ширануи, возвращавшийся домой с миссии, чувствовал себя совершенно и беззаботно счастливым. Мирный вид утренней Конохи под первыми лучами рассветного солнышка, когда ещё так хорошо дышится прохладным с ночи воздухом, всегда действовал на спецджонина умиротворяюще. Он знал, за что сражался. Да за это вот сонное утреннее спокойствие родного селения! Хотелось петь и дышать полной грудью. Глупо и наивно, но именно в такие моменты Генма верил, абсолютно по-детски и всей душой, что отныне и навсегда, вот прямо с этого солнечного утра, в Конохе и в стране Огня вообще всё будет хорошо. Вот просто замечательно! И не погибнет больше ни один джонин или чунин. И даже раненым никто не придёт. А кричать, драться и плакать будут только напившись вдрызг на свадьбах. И надписи на Чёрном камне постепенно побледнеют и вскорости исчезнут совсем, не подновляемые, не наносимые больше. Да. Глупо. Да. Смешно. Но если жить без надежды в сердце, то зачем тогда вообще жить? Генма возвращался домой! Возле самой Резиденции притормознул поздороваться с первыми ранними пташками — Асумой, Райдо, Гаем… Шиноби сидели чинно в ряд, и Генма поразился… Райдо молча курил одну за одной, судя по горе оплеваных, неумело скуренных бычков возле стоптанных подошв своих сандалий. Райдо, насколько помнил Генма, вообще не курил никогда… Асума же, наоборот, сидел, засунув руки глубоко в карманы разгрузки. Во рту бородатого шиноби было пусто, как в карманах любого шиноби через день после зарплаты. Вообще, весь Сарутоби был какой-то нахохленный, напыжившийся, как голубь-сизарь, обморозивший лапы. Но сильнее всего Генму потряс Гай. Гай, который напялил на себя взамен клоунского зеленого комбеза строгий похоронный костюм-тройку. И потому стоял, а не сидел, очевидно, не зная, как во всём этом теперь нормально себя чувствовать. — А что случилось? — вынул изо рта сенбон Ширануи, когда удивительная троица лишь вяло кивнула ему в качестве приветствия. — Гай-сан проспорил Какаши и теперь будет бегать по Конохе в галстуке и костюме? Шутка юмора, однако же, понимания в рядах сослуживцев не встретила. Райдо тяжело сплюнул на землю. — Отбегался, — нехотя как-то, куда-то себе в бороду пробормотал Асума. А Гай сокрушённо покачал головой. У Генмы как-то разом подогнулись коленки. — Кто… отбегался? — проговорил он губами, ставшими до обидного непослушными. — Хатаке, — без выражения уронил Гай. Генма медленно присел на лавочку. В сердце мгновенно словно сквозняком продуло огромную, вот такенную дыру… Ах, Какаши-Какаши… Как же такое могло случиться? Он же гений Шарингана! Да Генма его перед выходом видал, прямо вот накануне миссии! Шаринган веселый был, с собаками куда-то шёл. Насвистывал. Ширануи его даже, помнится, выпить как-нибудь вечером позвал. Какаши ему, мол, да свидимся ещё, свидимся, посидим… И улыбнулся там, под маской… Вот тебе и увидимся, вот тебе и — посидим… Да что же это такое! Да как же так вышло? Генма почувствовал, как нижняя губа у него против воли заплясала и во рту сделалось горько от непролитых слёз. Какаши Хатаке… Его больше… нет? Ширануи такого себе даже представить не мог! Всегда была Коноха, Хокагэ всегда был кто-нибудь из Сэнджу, саке всегда стоил сотню рё за кувшинчик, и Какаши Хатаке тоже просто был всегда и всё! Как мог мир оставаться таким равнодушно-прекрасным, если в нем больше не было Какаши Хатаке? Вот так просто? Буднично? В такое чудесное солнечное счастливое утро? — Ну? — донеслось до них издалека. — Что там? Генма поднял голову и увидел спешашего к ним взмыленного Эбису. Элитный джонин явно свалился с дивана только что и потому выглядел как с пожара. Даже очки свои дурацкие надеть не успел и размахивал ими как ветряная мельница. Подойдя поближе, остановился, точно налетел на невидимую стенку. На лице Эбису застыло отчаяние напополам с безумной надеждой. — Наглухо, — с исказившимся лицом сказал Райдо элитному. Плечи элитного джонина упали. Он сокрушенно поправил свою бандану, хотя она-то единственная была надета на Эбису правильно, без перекосов. — Эх, какой мужик пропал… Генма поперхнулся. Долго откашливался, и все смотрели на него так, словно бы от состояния Генмы ещё хоть что-нибудь зависело. — А это я ведь должен был пойти на миссию вместо Хатаке, — с трудом справившись с приступом, с усилием проговорил Генма. — Но попросился на день позже. Ребята! На его месте должен был быть я! — Ну, — усмехнулся нехорошо Райдо, — влюбишься — будешь. Давай, ребята, пошли, пора. — Что? — оторопел Генма. Из дверей Резиденции вышел, дымя неизменной трубкой, Хокагэ. — Ну, и где? — скрипучим голосом осведомился старик, обводя взглядом своих джонинов, склонившихся в поклоне. — Идём! — раздался позади голос, услышав который, Генма вторично похолодел. Какаши Хатаке, как ни в чём ни бывало, легко, чуть ли не пританцовывая приближался к Резиденции и при этом вёл под ручку штабного чунина Умино Ируку. Ширануи разинул рот. Нет, конечно, после всего того, что Какаши вытворял в штабе со своим куратором, он просто обязан был как порядочный человек жениться на Ируке. Но что б вот так буквально? И это-то самый старый холостяк в Конохе? — Не передумали? — с отеческим мягким неодобрением прошамкал Хокагэ. Хатаке с самой идиотской счастливой ухмылкой на роже, что было видать даже через маску, покачал головой. В толпе шиноби послышались сдавленные всхлипы. Эбису утёр очками набежавшую было слезинку. — Лучшие уходят первыми, — философски, чего раньше за ним не наблюдалось, вздохнул вполголоса Райдо. Асума покаянно опустил голову. Это он первым нарушил священные принципы холостячества и дурно повлиял на умонастроения среди шиноби. О чём ему не уставал напоминать всяк встречный-поперечный при любом удобном случае. Одно время даже Райдо вдруг принялся косить лиловым глазом в сторону Ширануи! Но Намиаши и всегда-то был как говно в проруби, морально неустойчив то есть. Но чтоб вот так прилетело Какаши Хатаке? Уж на него-то холостяцкое шинобье лобби привыкло уповать как на каменную гору. И поди ж ты! «А знаете, каким он парнем был?» — слышались шепотки в скорбной кучке джонинов во время свершения тягостной церемонии. Гай не стесняясь плакал. — Да поможет тебе Сила Юности, мой вечный соперник. Хотя… ничто тебе теперь уж не поможет… Хатаке, нечувствительный к посторонним эманациям, стоял с гордо поднятой головой, как подбитый фрегат уходит под воду, не спуская флагов! Чунин Ирука, чья темноволосая голова едва доходила Хатаке до плеча, счастливо и влюблённо улыбался. Ещё бы! Подбил журавушку да прямо в глаз! Кто же знал, что главная опасность для сердца джонина тихенько таилась себе в штабе, а вовсе не в девичьих покоях, коих джонин всемерно и очень предусмотрительно избегал. Но сколь веревочке не виться… — Объявляю вас супругами! — возгласил Хокагэ. Генма стащил с головы мятую бандану и сжал локоть окончательно сникшего Райдо и Намиаши, шмыгнув носом, благодарно накрыл ладонь Ширануи своей ручищей. Вот и отбегался Хатаке… Всё… А утро в Конохе по-прежнему было солнечным и великолепным. Хотя сегодня они проводили в последний путь лучшего из лучших.