Дракон на троне

Люди шептались: Четвёртый Председатель изменился. Стал совсем не таков, как до вступления в должность. Тот, прежний Кирю Казума, был хорошим парнем, а этот председатель… Но все шепотки замолкали, когда поблизости оказывался Маджима — себе дороже судачить о председателе в присутствии его пса. И тем не менее Маджима об этих слухах, вполголоса передававшихся от одного члена Тоджо к другому, знал. Ответить на них он мог бы только саркастическим хохотом — да что вообще эти люди знали о том, каким был Кирю? И что они знали о том, как и из-за чего изменился его взгляд на вещи? На вкус Маджимы, Четвёртый Председатель наконец стал достоин того дракона, которого носил на спине всю жизнь. Во главе клана непременно должен стоять дракон — иначе клану конец. В кабинет, расположенный в самом сердце штаб-квартиры Тоджо, Маджима зашёл без стука. Сидящий за столом Кирю поднял на него хмурый взгляд и тут же вернулся к разложенным перед ним бумагам. Бюджет клана полетел к чертям с тех самых пор, как произошла кража десяти миллиардов иен, и новый председатель с присущим ему усердием разбирался, как сохранить уже имеющиеся средства и заново наполнить казну. — Нанял бы ты толкового дурачка, чтобы он тебе бумажки обсчитывал. Я себе так, например, Нишиду завёл, — протянул Маджима, подходя к столу и вальяжно опираясь на него. Кирю даже головы не повернул, когда ответил: — Чтобы в карманы этого дурачка вдруг провалился ещё миллион-другой? — он потёр виски, откладывая очередную отчётность. — Не хочу, чтобы снова возникли вопросы, куда испарились деньги. Да уж, история с десятью миллиардами, рассыпанными теперь по улицам Камурочо, здорово научила его заботиться о благосостоянии клана. Вдруг в дверь постучали, и сразу за этим, не дожидаясь разрешения войти, в кабинет ворвался Шиндо. Он бросил взгляд на стоящего у стола председателя Маджиму и поспешил склониться перед Кирю. Видно было, как у него от ярости подрагивали руки, и он стискивал кулаки, чтобы хоть как-то себя унять. — Четвёртый Председатель, — разгибаясь, он напоролся на молчаливый взгляд Кирю, в глубине глаз которого, казалось, зарождался смертоносный тайфун. — Я-я прошу простить столь внезапно вторжение, но… — он сглотнул, тряхнул головой. Сколь бы ни было в нём решимости, когда он влетал в кабинет, перед Четвёртым он тушевался и терялся, как пугливый подросток. Немудрено — он уже однажды пострадал от этих кулаков, и одним богам известно, к какой каре может прибегнуть Кирю сейчас, со своей-то властью. — Мы так не договаривались, господин. Никогда не шло речи о разделении семьи Нишикияма… — Вы получили мой приказ, Шиндо, — Кирю отвёл от него взгляд, словно этот человек больше не представлял для него интереса. — Почему же вы медлите с исполнением? — Потому что это не приказ, а… — вспылив, Шиндо снова скосил взгляд на Маджиму и прикусил язык. Тот, хмыкнув, небрежно положил в мгновение ока вынутый танто на стол председателя. — Я хочу сказать, что это сильно ударит по нашей семье. По моей семье. Нишикияма взращивал её долгие годы, сделал одной из самых влиятельных в Тоджо, а сейчас… — Сейчас настало время и вам показать, что вы не хуже Нишикиямы, — отрезал Кирю. — Это решение окончательное. Вам остаётся только треть людей и треть территории. Из остатков вашей семьи и семьи Шимано будут сформированы новые семьи. На днях я объявляю, кто станет их патриархами. Шиндо стиснул зубы. Понял, что спорить с председателем бесполезно. И что, попробуй он пойти против его воли, у него не останется ни этой трети, ни поста патриарха, ни мизинца на левой руке — в лучшем случае. — Как вам будет угодно, господин, — выдавил он из себя, снова через силу поклонившись, прежде чем выйти. — Запри за ним, — велел Кирю Маджиме, когда дверь захлопнулась. — Надоело, что ко мне заходят, как к себе домой. — Может, проще заменить этого Шиндо? — ухмыляясь, спросил Маджима, проворачивая ключ в замочной скважине. По правде говоря, патриарх семьи Нишикияма его волновал теперь не больше, чем сорвавшийся с клёна во дворе последний жухлый лист — когда Кирю просил его закрыть двери, его переставало хоть что-либо волновать. — У него есть авторитет среди его людей. К нему привыкли, — Кирю продолжал разглядывать бумаги, но смотрел словно бы сквозь них. — Ни одна семья не должна иметь больше власти, чем штаб-квартира Тоджо, но избавляться от него окончательно будет неразумно. — Если он решит предать тебя… — Маджима неторопливо вернулся к его столу и, не обращая на бумаги внимания, уселся на столешницу. И наконец получил в ответ взгляд Кирю — такой же хмурый, каким он только что смеривал Шиндо, но куда как более заинтересованный. — Это будет его последняя глупая ошибка, — он даже соизволил поднять голову. — Ты ведь узнаешь об этом первым, не так ли? — его рука легла на так и не убранный танто. — Сомневаюсь, что мне вообще в таком случае придётся о нём беспокоиться. — Придётся, господин председатель, — Маджима как бы невзначай положил свою ладонь поверх его. — Я могу приволочь его избитое до полусмерти тело, но выносить приговор придётся тебе. Думаю, ты бы и сам захотел лично расправиться с ним. — Тебе всегда так хорошо известно, чего бы я хотел. Глаза Кирю сверкнули тёмным пламенем, и он, встав с кресла, оказался напротив Маджимы — сейчас он возвышался над ним, сидящим; губы потянулись к губам. Выдохнули: — Чего бы мне хотелось сейчас, лейтенант Маджима? Тот не ответил — был уже занят исполнением председательской воли. Целоваться за последнее время Кирю стал куда лучше и увереннее. В нём стало больше напора и страсти, и Маджима упивался этим, привлекая ещё ближе голову председателя и чувствуя, как зубы того опасно проходятся по его губе. Одно неловкое движение, малейшая попытка бунта, хоть что-то, что председателю придётся не по душе — и прольётся кровь. Играть с таким опасным драконом стало гораздо, гораздо интереснее. Неразборчиво промычав что-то в их ещё сомкнутые губы, Кирю потянул Маджиму на себя, заставляя слезть со стола и утягивая к креслу. Разорвав наконец поцелуй, он опустился на сиденье и принялся рассёгивать пряжку; в глазах гуляли всё те же мрачные огоньки. Бровь Кирю изогнулась, когда Маджима вместо того, чтобы покорно склониться перед своим председателем, стал и сам стаскивать штаны. — Ты же не… — А ты будто против? — хищно усмехнувшись, Маджима, уже практически нагой, забрался ему на колени. Широкие ладони обхватили его бёдра, и рот Кирю поражённо приоткрылся, когда он ощутил холод смазки, чуть вытекшей из подготовленного прохода. — Ты сумасшедший, — прошептал он, поднимая на Маджиму взгляд и лишь усиливая хватку. Тот ответил торжествующей ухмылкой. Сумасшедший, но кое-что ещё соображающий. Легко догадаться, чего хочет председатель после того, как с самого утра возился с прошениями патриархов мелких семей, а затем упрямо старался разобраться в дырах кланового бюджета. Ему хочется снять стресс, расслабиться — и что значат мелкие неудобства лейтенанта перед душевным спокойствием Четвёртого Председателя? Это даже сильнее Маджиму заводило — как и всё, от чего дурно несло авантюрой. — Из-за тебя придётся пачкаться, — прикусывая губу, ещё будто бы сам с собой спорил Кирю, но было очевидно, что он затеей Маджимы увлечён не меньше. Тот в довершение вынул из маленького нагрудного кармана — впервые в жизни тот пригодился! — пакетик с презервативом и, дразня, прикусил его, поглядывая на Кирю с превосходством мошенника, который обвёл вокруг пальца всю финансовую систему и сорвал джекпот. — Сумасшедший, — повторил Кирю, отбирая у него презерватив. Очень скоро он мог лишь изредка выдыхать тихие ругательства в такт энергичным движениям Маджимы, который, оседлав председательский член, не был намерен слезать с него, пока искры из глаз не посыпятся и небо не обрушится на них. Сильные руки Кирю, всё ещё державшие его под бёдра, лишь помогали ему окончательно лишиться рассудка от наслаждения, приподнимая выше и насаживая глубже, на всю нескромную длину. Сам Маджима, вцепившись в плечи Кирю, рвано и загнанно дышал, порой припадая к губам председателя, который удовлетворённо порыкивал в ответ — совсем как дракон, которого объяло пламя страсти, и от этого Маджима забывал, что ютиться даже на широком кресле неудобно, домой придётся ехать с саднящей задницей, а следы от председательских «ласк» сойдут разве что через пару дней. Всё это было не важно, пока дракон принадлежал ему, а он принадлежал дракону. Вдруг Кирю, подхватив Маджиму и удерживая на весу, встал с кресла и опрокинул его на стол — бумаги клана разлетелись едва ли не по всему кабинету. Маджима издал предательский стон и тут же прикусил губу: в прошлый раз за то, что он был на вкус председателя слишком громким, ему чуть не выбили пару передних зубов. Губа вскоре закровила, потому что то, как остервенело и жёстко вторгался в него председатель, было выше сил Маджимы. Увидев, как закатился его единственный глаз и как дрогнул его член, Кирю нахмурился и, наклонившись к лицу Маджимы, приказал: — Ты не посмеешь, — пальцы сжали член у основания, снова едва ли не заставляя Маджиму скулить. — Ты не кончишь, пока я не позволю. — Да… да… Дай-те мне… М… Мой гос-поди-… -ин… — слова путались на языке Маджимы, прерывались каждым новым беспощадным толчком, но свой эффект возымели: Кирю снова глухо зарычал и отпустил его, сам накрытый волной оргазма — и Маджима уже был недалеко от него. Когда они хоть немного привели себя в порядок, важнейшие для клана бумаги всё ещё были беспорядочно разбросаны по полу. — Собери тут всё, — откидываясь на спинку кресла, велел Кирю, доставая из ещё расстегнутых брюк пачку сигарет. Маджима недовольно сморщился, но принялся поднимать документы, складывая их в неаккуратную пачку. — Если возомнишь, будто я твоя секретарша, я тебе горло вскрою, — предупредил он. — Что ты. Ни одна секретарша не скачет так резво на коленях у начальника, — мрачно хмыкнул Кирю, уже затянувшись и выдыхая облачко сизого дыма. Маджима растянул губы в ехидной, но довольной улыбке. Приятно осознавать, что он единственный, кто имеет доступ к телу председателя. Особенно учитывая, как долго и упорно он этого добивался. — Мне больше нечего здесь делать. Поеду обратно в город, — он шлёпнул пачку на стол перед Кирю, который лишь кивнул в ответ. Направился к дверям и вдруг, кое-что вспомнив, остановился, так и не отперев замок. — И если ты собрался до ночи тут штаны просиживать, я бы мог заехать за Хару-чан и отвезти её домой. — Нет, — жёсткое слово хлестнуло Маджиму, заставив на мгновение скривиться. Благо, он отвернул лицо от Кирю, так что тот этого не увидел. — Я говорил это уже не один раз. Тебе нельзя даже приближаться к Харуке. Если узнаю, что ты всё равно к ней поехал… Маджима обернулся и выдержал тяжёлый взгляд председателя. — Не узнаешь. Потому что я не поеду, — коротко бросил он, наконец открывая двери и покидая кабинет. Возможно, клятые разносчики слухов были в чём-то правы. И Маджима, даже зная, через что Кирю пришлось пройти, даже убеждая себя, что его всё устраивает, был вынужден признать: Четвёртый Председатель изменился. Пускай он допускал Маджиму к своему телу, к своей жизни он не подпускал вообще никого. Удивляться тут нечему. Он просто больше не мог доверять людям. Не после того, как узнал, что человек, вырастивший его, заменивший ему отца, на самом деле хладнокровно убил его родителей. Не после того, как брат, вину которого он взял на себя и за которого отмотал десять лет за решёткой, предал его десятками самых подлых способов. Не после того, как женщина, которую он любил, сошлась с каким-то скользким политиком и родила от него ребёнка. Эта девочка, дочь Юми, осталась последней, с кем Кирю мог позволить себе быть «прежним»: заботливым, надёжным и добрым. Остальные получали лишь Дракона, бесстрастного в решениях, ужасного в гневе. И хотя Маджиме перепадало достаточно страсти и ни разу не случалось столкнуться с гневом, он тоже подчинялся Дракону, в котором больше не разглядеть мягкого — слишком, слишком мягкого — Кирю-чана.