Через тернии к звездам.

— Молитва.. — протянул бархатный голос. — Господь бог слышит молитвы и отвечает на них. Позволь мне поинтересоваться, ты так же как и он считаешь, что все мною сотворенное, цитирую, "пошло по ебаной пизде", а, моя дорогая Лилит? Темный высокий силуэт качнул головой с цилиндром в сторону, однако в этом жесте угадывалось только любопытство. — Порой у меня присутствует желание согласится. — мягко ответил властный женский голос. — Однако не хочется опускать себя настолько низко в своих же собственных глазах. — Ты как всегда права. Я уверен, именно поэтому ты здесь. И именно поэтому ты здесь и останешься, доказав мне то, что эта "молитва" моего сына была слегка…ошибочна. — Адам любит ошибаться. — тон стал более пренебрежительным. — Я верю в то, что не разочарую вас. Можете быть спокойны. Послышался мягкий, журчащий подобно ручью смех, что, впрочем, быстро затих. Темная фигура поднялась и резко стала еще выше и внушительнее. Из под цилиндра сверкнула широкая улыбка, обнажившая ряд белоснежных зубов и спустя паузу чарующий голос снова прорезал звенящую тишину. — По вере вашей да будет вам. *** — Адам! Как я вижу, что-то пошло не так? — Сидящий за столом Аластор развернулся к только что вышедшему из портала Адаму, сразу же устремив на него насмешливый взгляд. — Как же так? Тот закатил глаза. Какие-то положительные эмоции, полученные от недавней встречи с Лют, мгновенно улетучились при виде радиодемона. — Жизнь имеет свойство идти по пизде. Тебе ли не знать? — в тон Аластору ответил Адам. — Иногда приходится мирится с поражением, знаешь же, по своему опыту. Глаза Аластора замерцали зловещим блеском. — Хаха, так ты признаешь, что потерпел поражение, Адам? А как же твоя бесспорная святость? — Завали ебало. — Адам закатил глаза. В отель он прошел как к себе домой, несмотря на то, что возвращаться туда не собирался и место это ненавидел, а затем плюхнулся на диванчик, поставив себе цель игнорировать Аластора. — Как грубо! Надеюсь понятно, почему рай тебе не светит, дорогуша! Искренне рад твоей неудачи, спасибо, ты невероятно развлек меня своей наивностью! Адам бросил на Аластора ненавидящий взгляд. Игнорировать его представлялось чем-то нереальным, хоть сын божий и пытался. — Прекратите. — вмешался Хаск, что со скучающим видом все это время наблюдал за ними из-за барной стойки. — То, что Адам не попадёт в рай — очевидно. Все это понимали. — А ты у нас тут что, самый умный? — Адам мигом переключился на Хаска. — Что еще тебе очевидно, кошак? — То, что ты уебан. — примирительно ответил Хаск. — И поэтому будешь сидеть в аду и не высовываться. — Все вы тут уебаны еще хуже, чем я! — Хаха, я бы не был так категоричен! — отозвался Аластор. — Вот ты блять вообще молчи, я не с тобой разговариваю. — огрызнулся Адам. — Сидишь лыбишься блять, хотя натура у тебя тут самая уебанская. — Я понимаю, что правда глаза режет. — сообщил Хаск. — И не только тебе, Адам. — бармен кинул взгляд на Аластора, что собирался продолжить перепалку. — Но всем остаётся только смирится. — Блять, я не знаю, кто из вас более невыносим! — воскликнул Адам и встал с дивана, топая по направлению к лестнице. — Нахуй пошли. — А ты пошел плакать в подушку? — поинтересовался напоследок Аластор, но ответом ему стал лишь стук подошв об пол. Адам поднялся по лестнице и скрылся в коридоре. — Мдам. — подытожил Хаск. — А кто сказал, что будет легко? — Аластор возник у бармена перед носом, заставляя того немного отшатнутся. — Блять, Ал! Не делай так. — Хаха, не хотел тебя пугать! — Аластор облокотился на барную стойку. — Налей мне, Хаск. Бармен молча выполнил просьбу, и по привычке собирался выпить и сам, прямо с горла. Впрочем, быстро вспомнил о том, что сам себе это запретил и раздраженно вздохнул, ловя заинтересованный взгляд Аластора. — Все еще держишься? Сколько уже дней? — Отвали. — Хаскер! Мне же интересно! — Мне тоже много всего интересно. — Хаха, ну, это уже не ко мне! — Да что ты? — Именно так! — Я не хочу это обсуждать. Тем более с тобой. — Да брось, Хаскер! — рука Аластора преодолела небольшое расстояние между ними и бесцеремонно потрепала бармена по пушистой голове. — Блять. — Хаск схватил худую руку за локоть и прижал к стойке. Он не прилагал никакой силы, был не слишком груб, и каково же было его удивление, когда неизменная улыбка радиодемона на мгновение исказилась в гримасе боли. Аластор прижал уши к голове и вздрогнул, вцепившись когтями другой руки в барную стойку, и оцарапал деревянную поверхность, а воздух вокруг него затрещал помехами. — Хаскер, дорогой. — голос звучал как-то слишком обычно, и до бармена не сразу дошло, что эффект радио куда-то исчез. — Отпусти меня. — Без проблем. — Хаск разжал хватку, уставившись на Аластора круглыми глазами. Он бы сделал это раньше, однако слишком растерялся. — Сердечно благодарю! — голос вновь нормализовался, и Хаск задумался: не показалось ли ему? Точно нет. — Что случилось? — бармен поинтересовался сразу напрямую, хоть и не надеялся на ответ. — Больно? — Хаскер! Держи свои лапы и вопросы при себе. — Аластор в один глоток выпил содержимое бокала, стоящего перед ним. — Меньше знаешь — крепче спишь. И дольше проживешь. — Как скажете, босс. — настроения возражать не было. Хаск начинал постепенно понимать, что ничего хорошего он от Аластора не услышит, даже если тот ему все расскажет. Может и правда лучше не лезть. — Умничка, Хаскер! — радиодемон шутливо поклонился и переместился к двери. — А сейчас вынужден тебя покинуть. — Только не пропадай опять на несколько дней. — Хаха! Я подумаю! Аластор затворил дверь и нервно вздохнул. Рука все еще болела. Он кинул взгляд на башенку с яблоком. Скорее всего, ненавистный Люцифер сейчас там, отдыхает, и все у него в жизни замечательно. Радиодемон оскалился в улыбке, отвел взгляд и направился гулять по улочкам Ада, без какой-либо цели, шаг за шагом удаляясь от отеля. Аластор знал этот круг гордости наизусть, однако выйти проветрится ему было просто необходимо. Еще немного и он не выдержит одного вида этих лиц. А держать себя в руках было необходимо, чтобы не потеряться в том отчаянии, в которое он сам себя загнал, в той боли, которая была расплатой за его поступки. Наверно, удача постепенно покидает его. Мысль о расплате пугала Аластора, оживляя панику где-то в глубине сознания. Он всегда пытался уходить от ответственности, выкручивая ситуации в свою пользу, но каждый раз что-то сжималось внутри от осознания того, что за все придется расплачиваться по счетам. Видимо, этот момент настает, и как бы Аластор не пытался его отрицать, отчаяние и страх уже прорастают в его сознании черными, острыми, глубокими корнями, разрушая отдельные стороны его личности. Аластор чувствовал, как медленно тонет в грязном, разлагающемся месиве из растерзанных страхом осколков своего разума, теряя возможность мыслить ясно, а вместе с этим всякую надежду на спасение из собственноручно построенной тюрьмы. *** Вечерело. Люцифер открыл окна башни, все еще не теряя надежды получить хоть немного свежего воздуха и в который раз разочаровался, чувствуя одну сплошную духоту. Какое же все-таки ад отвратительное место. Морнингстар выглядывал из окна своей башни, что возвышалась вместе с отелем над этим грязным морем из грехов, пороков, и его опять захватили мрачные мысли. Хуже всего было оставаться наедине с адом, не имея того, кто мог бы его прикрыть от этого ужаса. Люцифер оторвался от созерцания своих владений и перевел взгляд на свою комнату. Какой бардак. Кровать незаправленна, из открытого шкафа высовывается одежда, а по полу, на тумбочках и на письменном столе валяются горы различных уточек. Он безуспешно пытается который год отвлечься от навязчивых мыслей, от чувства вины, пополняя свою коллекцию все более и более оригинальными утятами. Морнингстар осторожно, чтобы не на одну уточку не наступить — все-таки, это хобби ему нравилось, несмотря на то, что возможно было чем-то нездоровым — прошагал к кровати и укутался в одеяло, ложась спиной к открытым окнам. Все, он не видит ад, а ад не видит его. Можно не волноваться. Тишина длилась несколько минут. А может быть часов? Люцифер не знал. Его разум блуждал где-то среди звезд, высоко, выше земли, рая, уносясь в прекрасную, манящую даль. Он любил свет. Яркий, манящий и разрушающий огонь красных звезд. Чистый, острый как лезвие, и прозрачный, как сама святость, белый цвет. Голубой — далекий, не от мира сего, заставляющий застыть и задуматься о бескрайней пустоте. Творческая ангельская натура стремилась чувствовать, и чувства эти были глубокими, искренними, стремясь цвести даже под отравленной адской коркой грязи. *** — Знаешь, Вегги. — задумчиво проговорила Чарли, сидя на кровати и замотавшись в красное одеяло со змейками. — У меня такое предчувствие будто…нехорошее. — Не хочу тебя расстраивать.. — немного встревожено отвечала ей Вегги, что сидела на подоконнике и смотрела в окно. — У меня тоже. В воздухе будто пахнет.. чем-то плохим. — Все сегодня какие-то странные. — Чарли расстроенно вздохнула. — Только что вернулся Энджел, опять ему Валентино лицо разбил. Я так хочу вмешаться, но он мне запрещает! И с Хаском они поругались тоже сегодня.. Черри вообще, как из Рая вернулась из комнаты не выходит. И Адам тоже. Его выгнали, но это же наоборот повод начать лучше относится к нам! — Не начнёт он. — вздохнула Вегги. — Мы все друг друга раздражаем и ненавидим. Что-то изменить будет сложно. А у Хаска с Энджелом ломка, они же теперь в завязке, как мне Черри сообщила. Вот и бесятся все. Чарли тяжело вздохнула. — Папа, как Адама отправил в рай с утра, все из комнаты не выходит.. — она устремила пустой взгляд на Вегги. — Мне кажется, что все становится хуже, но я не могу понять, что. Это так…я боюсь, Вегги. Та ничего не ответила, молча слезая с подоконника, подходя к кровати и заключая принцессу в объятия. Чарли слабо улыбнулась и положила голову ей на плечо, укутывая в одеяло вместе с собой. — Я просто.. я будто весь день бегаю, что-то делаю, а никому лучше не становится. Аластор тоже..пришел ночью, даже позже Энджела. — Грешников не изменить так просто, Чарли. Особенно таких как Аластор. — она горько усмехнулась. — не трать свои нервы на то, что исправить не в твоих силах. — Столько негатива вокруг.. — Чарли закрылась носом в шею Вегги. — Но я все еще верю в лучшее. *** Слабый шелест занавесок за спиной и тихая поступь вырвали Люцифера из размышлений. Сердце его замерло, а потом забилось быстрее. Он вслушивался в шаги, ощущая подкрадывающееся чувство слабости. Ему же не кажется? Морнингстар почувствовал, как эта загадочная личность села на кровать и закинула ногу на ногу, таинственно улыбаясь. Хотя, позвольте, как можно было это почувствовать, не видя? Люцифер внезапно обнаружил что видит. Видит высокую, стройную фигуру, облаченную в воздушное чароитовое платье, и от нее тянется шлейф дурмана, моря и лилий, такой свежий, что с непривычки закружилась голова. — Здравствуй, Самаэль. — она мягко улыбнулась. — Ну как ты? — Лилит.. — владыка ада уставился на нее широко раскрытыми глазами. Она в ответ на этот взгляд рассмеялась так, как будто зазвенели серебрянные колокольчики. — Моя дорогая, я думал что мы с тобой…еще не скоро увидимся. — начал Люцифер, не открывая от нее взгляда. — Судьба сложилась иначе. — ответила она внезапно серьезно, и колокольчики резко замолчали. — Конечно, я скучала по Чарли, и по тебе. Однако… в свете последних событий мне просто необходимо с тобой поговорить, Самаэль. Люцифер вздохнул. — Я знаю, но мы не виделись так долго.. Может, отложим эти нудные разговоры? — Ахах, мой дорогой. — она протянула руку и Морнингстар почувствовал нежное прикосновение к своему плечу. — Я вижу, что ты как прежде хочешь откладывать решения проблем, жить настоящим, но я сомневаюсь, что в той игре, что ты теперь поддерживаешь, такой вариант возможен. Люцифер слегка нахмурился и отвел глаза. Он понимал о чем она говорит. — Зачем ты здесь? — тон Морнингстара прозвучал более холодно и собрано. — По какому делу ты решила покинуть рай и прийти меня навестить? — О, это дело довольно очевидное. Ты же помнишь мои условия сделки с Адамом? — Помню. Но ты же не хочешь заставить нас передумать? — Люцифер скрестил руки на груди. — Я не откажусь от идеи Чарли, зная что она работает. А ты… — А я настаиваю. — Лилит убрала руку и ее глаза сверкнули ледяным блеском. — Я…я вынужден тебе отказать. Нет. — Самаэль. — она перешла на полушепот. — Мы же оба понимаем, что ничего из этой затеи не выйдет. Ты сам видел, сколько душ в аду. Вы не сможете искупить их. Не успеете. Я прошу тебя, откажись. — Тебе легко говорить. — голос Люцифера слегка дрогнул. Лилит озвучила все его мысли и тревоги. — Я не могу.. Чарли, она верит в них. А я верю в нее. — Любовь моя. Послушай голос разума. Чарли милая и добрая душа, однако это ставит ее в опасное положение. А ты потакаешь этому. Ты думаешь, эти грешники не попытаются причинить ей вред? А даже если так…она разочаруется. И сердце ее будет разбито, как твое. Ты желаешь ей такой судьбы? — Лилит, хватит. — Люцифер встал с кровати и сделал два шага ближе к окну. — Зачем ты обвиняешь меня? Я лишь пытаюсь сделать лучше, пытаюсь ее поддержать, пока ты отдыхаешь в раю и поддерживаешь то, против чего мы сражаемся. — Самаэль. — голос Лилит стал более властным. — Обвиняешь меня здесь только ты. Я пытаюсь вас защитить, и не только от душевных потрясений. Вы оказываете сопротивление тем, кто сильнее вас. Рай собирается продолжать зачистки, Самаэль. — Что?! — Люцифер развернулся к Лилит. — Мы же доказали.. — Тихо, тихо. — изящный палец прижался к губам Морнингстара, призывая его к замолчать. — Ваша идея не решает проблему с перенаселением. Раю легче будет послать архангелов и серафимов чтобы устранить тебя с Чарли, чем давать вам шанс. Поэтому я призываю тебя сдаться, Самаэль. — Почему ты сама не пойдешь к Чарли? — воскликнул тот, убирая руку Лилит и отходя ближе к окну. — Я не хочу быть в ее глазах плохой. Ты должен понимать, что ребенку нужен светлый образ матери. — А я? Я тоже не хочу быть плохим отцом. Я… — Самаэль, успокойся. — рука Лилит легла Морнингстару на плечо. — Ты будешь плохим отцом, если допустишь развитие этой идеи. — Я не хочу рушить ее мечты. — Люцифер посмотрел на Лилит в полном отчаянии. — Ее мечты разрушит этот мир, если ты не возьмешь на себя эту роль раньше. У тебя есть шанс разрушить ее мечты более мягко. Люцифер не ответил и молча уставился в пол. Нет. Лилит не заставит его снова отвернутся от дочери. — Пусть присылают, кого хотят. — наконец сказал он и взял Лилит за руку. — Я со всеми справлюсь. — Самаэль..давай ты послушаешься меня? Не нужно идти на жертвы, если все можно решить одним разговором. — Нет, ничего не решится. Чарли не сдаться. И все, кто здесь сейчас находятся, не сдадутся. — Ты хочешь сказать, что готов поручится за этих отбросов? — ладонь Люцифера крепко сжали. — Какой ты упрямый, Самаэль. Упрямый и гордый. — Такой, каким вы все меня сделали. — огрызнулся Люцифер. — Я все сказал. — Очень глупо. — насмешливый тон Лилит прозвучал слишком небрежно и она разжала руку. — И ты сейчас увидишь, почему. — В смысле? — смутная догадка мелькнула в сознании Люцифера. — Ты о чем? — Ты сказал, что со всем справишься, верно, Самаэль? Лилит отошла к окну, присаживаясь на подоконник и свешивая ноги вниз. Осознание пронзило Люцифера, будто стрелой. — Постой. Ты не можешь. Лилит! — Ты сам это выбрал, Самаэль. — Не надо! Сверкнула яркая вспышка и Лилит исчезла, мило улыбнувшись напоследок. Люцифер бросился к окну и уставился в небо, чувствуя, как паника захватывает его разум и надеясь, что оказался неправ. Его надежды не оправдались. Красное небо ада разверзлось и из трещины хлынула толпа ангелов-экзорцистов. Люцифер замер, чувствуя как бешено стучит сердце. Высоко, в самом центре портала показалась высокая фигура. Только теперь она была облачена не в пышное платье, а в блестящую, ангельскую броню, и за спиной у нее развивались два острых крыла, цвета стали. Она подмигнула ему и надела маску истребителя, ныряя в крылатой толпе вниз, к отелю. Люцифер сжал кулаки, чувствуя как тело сотрясает сильная дрожь. Он отчаянно пытался прийти в себя и вдохнуть свежего воздуха. Однако, к сожалению, в аду такого удовольствия никогда не было.