Актеры погорелого театра

Едва касаясь чужой кожи, Коннор преобнимает его так нежно, как только может. Джек ему кажется похожим на крылышко бабочки. Столь же хрупким, столь же изящным, удивительно красивым. Он будет, скорее, не крапивницей, а единственным таким видом на всей планете. Им можно восхищаться бесконечно. И страшно даже дыхнуть. Будто от моновения ветра он превратится в труху, в пепел, который невозможно будет восстановить. В то же время хочется вцепиться руками в чужую куртку и прижать к себе так крепко, что бы тела стали сливаться воедино. Хочется втянуть запах, хочется вгрызаться в шею, чтобы услышать вкус. Хокинс просто не знает куда деть свой переизбыток чувств. Внутри у него пылает пожар. А Нельсон, что вроде обязан согласно работе тушить его, кидает туда пару канистр бензина. И уже через секунду этот неумолимый поток эмоций перетекает в горечь. На душе становится так паршиво, что глаза краснеют и выступает пара слезинок. Но Джек - олицетворение спокойствия. Ему просто комфортно. Он чувствует себя счастливым в чужих объятьях и ему большего не надо. Воодушевление любовью уходит в восхищение лесным пейзажем. А внутри все становится так спокойно... Это определенно то - о чем стоило мечтать. Может, если сейчас уснуть, этот момент застынет в янтаре в закромах его памяти? Юноша прикрывает глаза от удовольствия. Уголки улыбки вздрагивают чуть выше, и голосом, заскрипевшим от длительного молчания молчания, он произносит: –ну поцелуй меня пока не поздно. Словно пёс, Коннор послушно торопится исполнить приказ. Но с каждым сантиметром шершавой кожи, проезжающим под пальцами, рыдать хочется все больше. Становится трудно дышать, когда рука доезжает до лица. Обгоревшая мякоть крошится от мизерных воздействий ладони. Но всё же Хокинс заставляет себя взять за подбородок мужчину, повернуть на себя, и зажмурившись поцеловать в необезображенную часть лица.