Папочкина девочка/Daddy's Girl

      – Здравствуйте, мистер Галпин. – Уэнсдей поприветствовала Тайлера, когда тот, волоча ноги, проходил мимо входной двери. – Сегодня вы вернулись раньше, чем обычно.       Он снял пиджак и повесил его на вешалку, заметив количество бумаг, разбросанных вокруг неё на кофейном столике. Она сидела на полу, скрестив ноги, с ручкой в руке.       Уэнсдей была няней его ребёнка уже почти полгода. Обычно она приходила несколько раз в неделю, помогая во всём, что им было нужно, она купала ребёнка, кормила, укладывала его спать и иногда даже выполняла работу по дому, хотя Тайлер пытался её отговорить, так как это не входило в её должностные обязанности. После ряда неудачных опытов она стала единственной няней, которая могла справиться с его тихим, впечатлительным ребенком. Её, казалось, не пугали его странности, которые иногда пугали даже Тайлера. Нет, Уэнсдей просто ладила с Эйденом, насколько можно ладить с двухлетним ребенком. Иногда он ловил их на чем-то вроде соревнований в гляделки. Уэнсдей всегда побеждала, но его сын, похоже, был не против.       – Свидание прошло неудачно? – осторожно спросила она, глядя на него, и он подавленно рассмеялся.       – Не очень удачно. – вздохнул он. Это было, конечно, преуменьшением. Дама в годах, с которой он ужинал, казалось, была способна говорить только о его режиме тренировок, о своём бывшем муже и восхищаться фотографиями его ребенка. Он ушёл оттуда, как только у него появилась такая возможность. – Но ничего страшного. В любом случае, я пошёл на него, можно сказать, из-за вежливости.       Уэнсдей закатила глаза, отмечая что-то в своих бумагах.       – Это была Нэнси из супермаркета, не так ли?       – Я в долгу перед ней за то, что она помогла мне купить молочную смесь. – Он смущённо пожал плечами, приближаясь к гостиной, где Уэнсдей старательно делала домашнее задание. – Это домашнее задание по математике?       – Тригонометрия, если быть точным. – Она использовала линейку, чтобы начертить треугольник на бумаге перед собой. – Я только закончу с этим и заберу свои вещи.       – Ты всегда можешь задержаться ещё немного. – ему так хотелось сказать эти слова, но он сдержался. – Весьма неряшливо с твоей стороны, – сказал он вместо этого, – ты хуже, чем Эйден.       – По крайней мере, я могу составлять полные предложения.       Он усмехнулся этим словам. Он повернулся к ней спиной, прошёл на кухню и налил себе стакан шотландского виски.       Быть отцом-одиночкой было нелегко, особенно когда наступил ужасный двухлетний возраст, но присутствие Уэнсдей всё упрощало. Впервые за два года он мог полностью сосредоточиться на своей карьере, и, хотя в этом было что-то извращённое, ему нравилось, когда она была у него дома. Втайне он восхищался тем, как хорошо она заботилась об Эйдене. Казалось, ей действительно нравилось проводить время с его ребёнком.       Тайлер знал Уэнсдей много лет; впервые он увидел её, когда она вместе со своей семьёй переехала в дом, находящийся за несколько кварталов отсюда. Вскоре после этого его отец арестовал её семью, что обернулось длинной чередой недоразумений. Между Гомесом и Донованом завязалась крепкая дружба, в результате которой они стали приятелями по покеру. И когда Тайлер начал приходить в отчаяние от приходящих и уходящих нянек, Гомес попросил свою дочь о помощи.       – Она не очень хорошо ладит с детьми, но она достаточно решительна в своих действиях, – немного предостерёг его мужчина. Однако, опасения Тайлера были напрасны. Уэнсдей, странноватой 16-летней девушке с сильной волей, хватило только одного взгляда в глаза Эйдену, чтобы заявить, что она останется.       Когда на той же неделе он поздно вернулся с работы, он обнаружил её спящей на диване, а Эйден крепко спал на ней, свернувшись калачиком в её объятиях. Не желая предаваться эмоциям, он быстро заморгал. Но у него исчезли все сомнения, которые у него были насчёт жуткого подростка Аддамс.       Огромное облегчение ему приносило то, что она не спрашивала его о матери Эйдена. В доме не было никаких фотографий, и он не носил обручального кольца (факт, который соседские мамы повторяли друг другу всякий раз, когда он проходил мимо). Она просто смирилась с её отсутствием, посчитав причину несущественной, и Тайлер не мог выразить словами свою благодарность.       – Кстати, – медленно произнесла Уэнсдей у него за спиной, когда он повернулся, и увидел, как она собирает свои бумаги, – Эйден сегодня был очень разговорчив.       Тайлер склонил голову набок.       – Правда? – спросил он озадаченно. – Ну, он достаточно смышлёный малыш. – Он всё ещё помнил, как его мальчик впервые посмотрел ему прямо в глаза, и назвал его папой.       – Да, – сказала она, смущённо глядя на него. – Он назвал меня мамой.       Даже если бы она ударила его кулаком в челюсть, он не был бы так удивлён, как сейчас. Стакан чуть не выскользнул у него из рук, и он внезапно обрадовался, что стоит, прислонившись к кухонной тумбе.       – О, – выдохнул он, когда его сердце бешено колотилось.       – Да, – согласилась она. Она наклонилась, чтобы поднять свою сумку, занимаясь упаковкой школьных вещей. – Я пыталась объяснить ему, чтобы он не...– она неловко посмотрела на него, собирая вещи, – ну, чтобы он этого не делал, но он смутился и скорчил ту гримасу, которую он делает перед тем, как заплакать, поэтому я сказала ему, что он может так меня называть, – призналась она, глядя на него. – Ничего страшного?       – Эээ, – нерешительно сказал Тайлер. – Я думаю. – Он сделал дрожащий глоток скотча. – Я объясню ему в другой раз, – добавил он почти извиняющимся тоном.       – Не переживайте, я совсем не против. – Она наклонилась, чтобы собрать разбросанные игрушки, и Тайлер уставился на её зад. Она всегда носила смехотворно короткие шорты и юбки даже когда на улице было прохладно, как сегодня. Над ними в небе зловеще клубились грозовые тучи, а на улице уже начинался лёгкий моросящий дождь.       – Это хорошо, – тупо сказал он, – я рад, что это тебя не беспокоит.       Она порылась между подушками дивана в поисках игрушечного грузовика, перегнувшись через подлокотник, и Тайлеру пришлось напомнить себе, как дышать.       Потому что, как бы он ни пытался это отрицать, Уэнсдей показалась ему очень привлекательной.       Он понимал, что это было неправильно, как 50 различных оттенков неправильности. Он знал её с 12 лет. Она была не просто девушкой, присматривающей за его ребенком, она была Уэнсдей, но иногда ему казалось, что в этом было ... что-то. В том, как она смотрела на него. Она всегда надевала эти короткие шорты, всегда заплетала волосы в косички. Иногда у неё могли сорваться с языка оговорки, невинные слова, о сексуальности которых она, по-видимому, догадывалась только после того, как уже произнесла их, покраснев и отведя взгляд. Соседские мамочки позаботились о том, что он не чувствовал себя неуверенно из-за своей внешности, но для него было как-то по-другому, более приятно думать, что Уэнсдей, возможно, была влюблена в него.       Он старался не быть строгим к себе. В конце концов, он был в течение значительного времени одинок. Он только недавно снова начал ходить на свидания, которые все с треском проваливались. И даже если он считал Уэнсдей привлекательной, он вряд ли собирался что-то с этим делать. Иметь фантазии было вполне естественно. Не так ли?       – Конечно нет, – Уэнсдей отвлекла его от внутренней борьбы с совестью, к счастью, она уже перестала так непристойно облокачиваться на диван. Это дало ему время перестать на неё пялиться. – Я имею в виду, что это меня не беспокоит. – Она откинула прядь волос со своего лица. – Я просто рада, что у него пока не хватает словарного запаса, чтобы спросить меня, как его сделали... – она остановилась как вкопанная, оборвав себя и яростно покраснев, осознав, что только что сказала.       Тайлеру показалось, что его душа вот-вот покинет тело и спустится в ад, когда он понял, что у него в штанах затвердело.       Почти по сигналу послышался раскат грома, избавивший его от необходимости отвечать. Вскоре последовал проливной дождь, с яростью бьющий во все окна в доме.       – О нет, – она выглянула наружу, – не думаю, что у меня есть зонтик. Она подошла к окну, убедившись, что оно плотно закрыто.       – Похоже, начинается сильная гроза, - сказал он с недоверием, наблюдая за потоками воды, стекающими по окну. – Я не думаю, что зонтик в любом случае принес бы тебе много пользы. – Он посмотрел на неё. – Я бы отвёз тебя домой, но мне не хочется оставлять Эйдена одного, – признался он, чувствуя себя виноватым. Поездка была недолгой, и он знал, что с его сыном, вероятно, всё будет в порядке. Он крепче всего спал в штормовую погоду. Это была ещё одна из его странных причуд. И всё же с его стороны было бы безответственно оставлять сына дома одного.       – Всё в порядке, я понимаю, – Уэнсдей посмотрела на улицу, а затем снова на него, внезапно показавшись беспомощной.       – Ты могла бы остаться здесь, – предложил он, прежде чем успел это обдумать.       – И переждать бурю вместе? – спросила она, глядя на него, когда он изо всех сил старался выглядеть по-обычному.       – Да, я мог бы написать твоим родителям, сообщить им, что ты здесь, – быстро сказал он, как бы напоминая себе о её юности. Так как он был гораздо ближе по возрасту к её родителям, чем к ней самой.       Он достал свой сотовый и отправил сообщение Мортише. Она быстро ответила, выразив свое одобрение и поблагодарив Тайлера за заботу о её дочери.       – Мы можем посмотреть фильм, если хочешь, – предложил он, подходя ближе к дивану, на котором сидела Уэнсдей, сбрасывая туфли, которые она только что надела.       Она кивнула в знак согласия, когда он взял пульт.       – Я хорошо погладила ваши рубашки? – спросила она, пока он переключал каналы, пытаясь найти, что посмотреть. Когда он посмотрел на неё, она разглядывала его накрахмаленный воротничок, изучая ткань.       – Да хорошо, – заверил он, – ещё раз спасибо тебе за это. Ты знаешь, что тебе не обязательно было это делать.       – Не напоминайте об этом. – теперь она смотрела в телевизор, что позволило ему рассмотреть её профиль, аккуратно рассыпанные веснушки и полные тёмные губы. – Эйден уже уснул, и у меня ещё оставалось немного времени до вашего возвращения. Я хочу сделать всё, что в моих силах, чтобы хоть как-то разгрузить вас.       Он чуть не сломал пульт от того, как крепко он его держал.       Они остановились на старом, нелепом фильме ужасов. Она отказалась от попкорна, так что они просто сидели молча, пока он делал вид, что смотрит фильм. Он комментировал всё происходящее в фильме, например, посмеивался над шутками или вскрикивал от неожиданных сцен, но сам сюжет так и не запомнил.       Уэнсдей сидела рядом с ним, и по ходу фильма он почувствовал, что она придвинулась ближе. Ему это показалось или нет? Запах её духов определенно ощущался сильнее, чем раньше. В какой-то момент она была так близко, что он больше не мог наклонять голову и смотреть на неё так, чтобы она этого не заметила, и поэтому ему приходилось смотреть на неё искоса, пока у него не начали болеть глазные яблоки.       В то время как Тайлер слегка вздрагивал при виде плохо снятых сцен убийства, Уэнсдей хранила молчание.       – Серьёзно? – спросил он, когда на экране разрезали девушку надвое: – Тебе не страшно?       – Это слишком старо, чтобы быть страшным, – пожала она плечами, – кровь слишком красная, а причёски слишком смешные.       – Эй, этот фильм примерно моего возраста. – проворчал он, поднося к губам стакан с виски. – Возьмите свои слова обратно, юная леди.       Она хихикнула, и Тайлер почувствовал, как виски обожгло ему горло сильнее, чем раньше. Она никогда не хихикала.       – Я вас умоляю, – закатила она глаза, когда убийца побежал по лесу, – мультфильмы Эйдена куда страшнее.       – Мне следовало знать, что ты найдешь ужасы забавными. Вы правда с ним очень похожи. – Тайлер произнес эти слова так, как будто делал предупреждение. Больше для себя, чем для неё. Он болезненно осознавал тот факт, что по возрасту она была ближе к его сыну, чем к нему самому. И это становилось проблемой для него, так как он должен был постоянно напоминать себе об этом.       – Я и Эйден? – она издала слабый смешок. – Да, точно.       – Ты правда этого не замечаешь? – спросил он, допивая напиток. – Вы оба чокнутые маленькие нарушители спокойствия.       – Ну, один из нас потом прибирает за собой.       – Ты права, – кивнул он, – Эйден действительно только начинает знакомиться с коробкой с игрушками.       – Он делает это только для того, чтобы произвести на вас впечатление, – запротестовала она. – Он знает, что папе не нравится, когда он приходит домой и видит беспорядок.       Тайлер с трудом сглотнул. Он уставился на экран.       – Похоже, ты просто доказываешь мою точку зрения, – сказал он, чтобы заполнить тишину, – ты также начинаешь убираться, как только я прихожу домой.       – Думаю, вы правы. – Она вздохнула. – Мы оба не хотим расстраивать папочку.       Должно быть, она делала это нарочно.       Некоторое время они не разговаривали, пока несколько ничего не подозревающих подростков на экране не начали целоваться в своей палатке, вскоре сняв одежду. Он с опаской на неё посмотрел, заметив сильный румянец на её щеках.       – Извини, – пробормотал он и поставил фильм на паузу. – Я не знал, что в фильме есть такая сцена.       – Всё в порядке, – пробормотала она, глядя на свои пальцы.       – Это неправильно, – настаивал он, выключая телевизор. – Я прошу прощения.       – Всё в порядке правда. – Она посмотрела на чёрный экран. – Я думаю, что это выглядит фальшиво. Такое ощущение, что настоящие пары так себя не ведут.       Его брови взлетели вверх так же быстро, как сердце ухнуло вниз.       – Ммм, – сказал он после долгого молчания, – я не знаю, как тебе это сказать, но...       – Вы знаете, что я имею в виду, – она закатила глаза, её лицо всё ещё было красным, но она была полна решимости продолжать притворяться, что это не так. – Конечно, люди целуются и всё такое, но в фильме это преувеличено. Я думаю, что целоваться и тереться не так уж приятно, чтобы оправдывать всё это нытье и стоны... – она снова сделала паузу и отвернулась.       – Уэнсдей, – медленно произнес он, осознание этого было столь же ужасающим, сколь и горячим, он ощущал, как в штанах его член пробуждался к жизни, благодаря мысленному образу, который начал заполнять его разум. – Ты говоришь по собственному опыту?       – Не говорите моим родителям, – быстро выпалила она. Она повернулась к нему лицом и бросила на него умоляющий, отчаянный взгляд. – Это было всего один раз с моим парнем, и теперь мы всё равно расстались.       – О. – это всё, что он мог сказать, уставившись на неё. – Мне жаль это слышать, – добавил он, не зная, что ещё сказать.       – Я ничего не рассказывала своим родителям о Ксавье, потому что они просто раздуют из мухи слона. – Она вздохнула, заправляя прядь волос за ухо. – Но это... ну, - она посмотрела на него сквозь тёмную чёлку. – По какой-то причине с вами легче разговаривать.       – Я рад, что ты так считаешь, – сказал он, ещё не слишком уверенный, к чему это приведёт, и очень болезненно ощущающий, как его эрекция натягивает брюки.       – Просто вы отличный отец, – сказала Уэнсдей, застав его врасплох. – Я вижу, как сильно вы заботитесь об Эйдене. – её голос звучал искренне. – Я не знаю, что случилось с мамой Эйдена, – она наклонилась ближе, когда заговорила, её слова перешли почти в шёпот, – но она не понимает, от чего отказалась.       – Спасибо тебе, Уэнсдей. – Его голос был очень эмоциональным, наполненным благодарностью. Он знал, что был хорошим отцом, но услышать это от неё значило больше. – И да, – добавил он, – ты забудешь этого парня Ксавье в мгновение ока.       – Он бросил меня, – мрачно ответила она, выглядя скорее раздражённой, чем обиженной. – В любом случае, это была пустая трата времени.       – Ну, это просто делает его идиотом. – сказал он и именно это имел в виду. – Любой парень был бы счастлив с тобой.       Она смущённо пожала плечами. Он почувствовал, как её плечо потерлось о его руку, когда она это сделала.       – Я серьёзно, – настаивал он. – Если ты захочешь, ты сможешь найти кого-нибудь другого достаточно быстро. Ты очень привлекательная девушка.       Эти слова показались ему роковой ошибкой, и он тут же прикусил язык.       Уэнсдей просто смотрела на диван, опустив голову. Затем её глаза медленно поднялись по его фигуре, пока они не достигли его лица. Он приготовился к тому, что она сейчас скажет "спасибо", "вы действительно так думаете" или смене темы, но ничего этого не произошло.       Вместо этого она просто посмотрела ему в глаза и спросила:       – Так вот почему у вас затвердело в штанах, мистер Галпин?       Казалось, она выбила воздух из его лёгких.       – У меня что? – он пытался заговорить, – Я не знаю, о чём ты...       – Я видела, как вы смотрите на меня, мистер Галпин. – Её голос был тихим. Она прислонилась к дивану, прижавшись к его плечу, а ноги поджала под себя, так что её колени касались его бедра. – Но я понимаю. Должно быть, вам иногда бывает одиноко.       Он не верил, что это всё происходит на самом деле.       – Уэнсдей, – начал он, собираясь извиняться до посинения, когда заметил, что её глаза опущены к передней части его брюк. Она зачарованно уставилась на выступающие очертания его члена, как будто была околдована.       И вместо извинений он услышал, как с его губ слетели следующие слова, хриплые и низкие.       – Ты хочешь потрогать?        Она быстро покраснела и отвела взгляд, резко прикусив губу, как ребенок, пойманный за чем-то запрещённым, но она не пошевелилась, оставаясь прижатой к его боку.       – Уэнсдей. – Повторил он, на этот раз твёрдо. Когда она по-прежнему не смотрела ему в глаза, он коснулся указательным пальцем её подбородка, её кожа была прохладной и мягкой на ощупь. Заставив её поднять глаза, он потребовал: – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.       – Да, – призналась она, когда их глаза встретились, и её голос звучал почти умоляюще. – Можно?       – Я гожусь тебе в отцы Уэнсдей, – сказал он, с трудом выговаривая слова. Она смотрела на него большими круглыми глазами, ёрзая, пока не села на колени, и её руки, скользнувшие по его бедру, не заставили его застонать. – Ты всего лишь ребёнок...       – Тогда почему ты такой... твёрдый, – последнее слово было выдохнуто с благоговением, когда её пальцы нашли его длину. Он затруднённо дышал от её прикосновений, её пальцы были такими явно неопытными, что это заставило его пульсировать.       Он сидел, откинувшись на спинку дивана, и у него голова пошла кругом от позы, в которой сидела она. Она всё глубже и глубже проникала в его личное пространство, его палец всё ещё был у неё под подбородком, её руки двигались медленно и неуверенно, когда она ощупывала его через брюки.       – Мы совершаем ошибку. – Тайлер выдохнул ей в лицо. Теперь она была почти у него на коленях.       Губы Уэнсдей изогнулись.       – Возможно, – сказала она, и её беззаботный голос заставил его обхватить её подбородок.       Его взгляд скользнул вниз к её губам.       – Определённо, – пробормотал он, прежде чем их губы соприкоснулись, его светлая щетина шершаво коснулась её нежной кожи, и когда она захныкала ему в рот и забралась к нему на колени, он понял, что обречён.       Её тело было до смешного маленьким, когда она наклонилась к нему, и в то время как одна рука была занята тем, что держала её лицо наклонённым под таким углом, который позволял ему скользить языком по её губам, другая нашла её изящную талию. Он крепко притянул её к себе, заставляя их промежности встретиться в затяжном толчке.       – Нам нужно остановиться, – выдохнул он, оторвавшись от поцелуя, всего секунду глядя на её пухлые, влажные губы, прежде чем снова наброситься на них, а его рука обхватила её спину. Её руки были прижаты к его груди, цепляясь за воротник.       – Но я не хочу, – захныкала она, когда он поцеловал её в шею, неистово двигаясь у него на коленях. Она издала громкий, бесстыдный стон, когда он обнажил зубы и начал посасывать её шею. Её спина выгнулась дугой, а бедра обхватили его талию, двигая бедрами по его выпуклости.       – Тебя подтолкнул фильм, да? – не мог он не прошептать ей на ухо. – Во всём виноват твой неумелый парень, милая, – его рука схватила её за задницу, заставив её вскрикнуть и снова прижаться губами друг к другу. Её поцелуй был беспорядочным и отчаянным, и жадным.       – Чёрт, – простонал он, когда оторвал её лицо обеими руками от себя, его сердце бешено колотилось в груди. – Уэнсдей, мы должны остановиться, мы не можем.       Она только крепче прижалась к нему, её пальцы начали расстегивать пуговицы на его рубашке, пока он не схватил её за оба запястья одной рукой.       – Уэнсдей. – прорычал он.       В её глазах был вызов.       – Почему нет?       – Ты знаешь почему, – простонал он, чувствуя, как она снова двигает бедрами, внезапно осознав, что только трусики защищают её промежность от него, а юбка задралась почти до самых бёдер молочного цвета.       – Нет, я не остановлюсь, – проговорила она, с силой вырывая свои руки из его хватки и кладя их на спинку дивана по обе стороны от его лица. – В чём проблема? Я знаю, ты хочешь меня, – выдохнула она ему в лицо, игнорируя свой собственный неистовый румянец, – я чувствую это.       – Боже, ты заставишь меня сказать это, не так ли? – проворчал он, его пальцы впились в её бедра. – Я не могу трахнуть тебя, – выплюнул он эти слова, – ты слишком молода, я буквально наблюдал, как ты росла на улице, боже…       – Я достаточно взрослая, – наполовину потребовала, наполовину умоляла она. Её пальцы нашли пряжку его ремня, потянув за неё с пугающей решимостью. Он не мог остановить её разговорами, поэтому снова поцеловал её в шею, прикусив за горло и заставив её скулить и корчиться. Она реагировала на каждое легкое прикосновение, на неё оказывали воздействие его дыхание и слова, как будто она коснулась провода под напряжением.       – Я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе, – пробормотал он ей в шею, словно цепляясь за спасательный круг, давая себе и ей последний шанс остановиться.       – Но, мистер Галпин, – прошептала она ему в губы, запустив руки в его волосы, чтобы приблизить своё лицо к нему. – Вы заботитесь обо мне.       – Ах, чёрт, – выругался он и сорвал с неё топ, пуговицы упали и загремели вокруг них, хватая её в охапку, пока она тяжело дышала и стонала, издавая сладкие тихие звуки, которые отдавались прямо в его члене. – Похоже, что я уже отправляюсь в ад, – пробормотал он себе под нос, прижимаясь ртом к её набухшему соску и слыша её стон.       – О боже мой! – она громко вскрикнула, когда он укусил её, она впилась ногтями в его плечи, образовывая на них отметины в виде полумесяцев, а затем вздрогнула и заёрзала у него на коленях.       – Теперь тихо, – приказал он, – ты же не хочешь разбудить Эйдена, не так ли?       Она прикусила губу и заскулила, и он вдруг заметил, как низко ему пришлось наклониться, чтобы дотянуться до её упругих маленьких грудей. Такой маленькой она была по сравнению с его большим, взрослым телом.       – Если ты хочешь это сделать, тебе придется хранить молчание, ты поняла? – Он схватил её за подбородок и свирепо уставился на неё. Он должен был сказать ей это, прежде чем он окончательно потеряет самообладание. – Не только сейчас. Никто не должен знать об этом, – он просунул руку ей под юбку. – Ты будешь держать свой прелестный ротик на замке?       – Да, – выпалила она.       – Обещай мне, – он со стоном вдавил пальцы в мягкую плоть её попки. – Обещай, что это останется секретом.       – Обещаю, – захныкала она, её глаза были большими и требовательными, когда она смотрела на него в ответ. – Наш маленький секрет.       – Хорошая девочка, – он почувствовал, как окончательно и уверенно слова слетают с его губ, как будто он переступил порог, через который не сможет вернуться. Прежде чем он осознал это, он схватил её хлопчатобумажные трусики, стягивая их с её задницы. Они остались зажатыми между ними на её бедрах, и он почувствовал пульсацию, когда они прижались к её промежности, понимая значение этого. – Мы взволнованы, не так ли? – спросил он, наблюдая, как её лицо краснеет ещё сильнее. – Скажи мне одну вещь, детка, - он не остановил её руки, расстёгивающие его ремень и брюки, и у неё перехватило дыхание при виде его выдающейся длины, – ты давно этого хотела, не так ли? Признайся.       – Да, – призналась она, поглаживая его длину через боксеры, и делая восторженный вдох. – О...       – Эти оговорочки, эти наклоны, – он провёл пальцем по её входу, цокая языком от скопившейся там влаги, – К чёрту шорты, – он прошёлся рукой вокруг её холмика, пока не нашел клитор, – сегодня, ты называла меня «папочка», – он щёлкнул по нему, и она заскулила громко, закатив глаза: – Всё это было нарочно, не так ли?       – Да, – захныкала она, пока он играл с ней, лаская и засовывая в неё свою руку, она была уже такой скользкой, что испачкала его брюки.       – Чёрт, какая же ты грязная маленькая девчонка. – Он застонал, отдёргивая руку и смеясь над её хныканьем. Она выглядела такой смущенной и беспомощной, пытаясь оттолкнуть его руку бёдрами, и от этого зрелища у него закружилась голова. – Я заключу с тобой сделку, сладкая моя, – наконец он стянул с себя боксеры, обнажая перед ней свой член и наблюдая, как её глаза становятся круглыми, как монеты. – Будь хорошей девочкой, – он схватил её за бедра и придвинул к себе, – и папочка научит тебя парочке вещей, что показывают в фильмах.       Она лихорадочно закивала, держась за его плечи, её ресницы легли веером на щеки, когда она посмотрела вниз.       – Пожалуйста, – умоляла она его, её пухлые губы готовы были обхватить его всего. Не в силах больше сдерживаться, он схватил её за задницу одной рукой, а свой член – другой, направляя её, пока не нашёл её дырочку, и его кончик не проник в неё.       – О, о, чёрт! – Она застонала и обвила руками его плечи, уронив голову ему на шею.       Когда он медленно вошел в неё, её тело содрогнулось, её стенки сдавили его член, каждый следующий дюйм внутри неё заставлял его испытывать блаженство. Когда он вошел наполовину, она к тому времени уже тяжело дышала и хныкала, слезы выступили у неё на глазах, когда он приподнял её голову, чтобы на неё посмотреть.       – Ещё немного, детка. – проворковал он ей.       Её глаза расширились, и она заскулила:       – Ещё?       – Я собираюсь войти в тебя до конца, – простонал он, обхватив её лицо ладонями, – Ты будешь моей хорошей девочкой и примешь меня?        Она кивнула и прикусила губу, её брови сошлись вместе, а глаза заблестели в тусклом свете.       – Я знал, что ты сможешь, – похвалил он, отводя бедра назад, а затем толкаясь вверх до упора, заставляя её вскрикнуть “О, боже!”, уговаривая её на ухо. – Вот так, мы тебя хорошенько растянули. Ты моя девочка.        – Т-ты, – выдохнула она, её глаза закатились, когда он снова вошел в неё, погружаясь в неё глубоко, пока снова не достиг дна. – Ты... так глубоко внутри, – заикаясь, произнесла она, её глаза потеряли фокус, лицо раскраснелось, было напряжено и казалось маленьким в его руках.       – Каково это? – он застонал, когда снова приподнялся.       – Это ощущение, – простонала она, – такое... – Она прикусила губу, держа его запястья рядом со своим лицом. – Грязное, – прошептала она.       – Это потому, что так оно и есть. – Его голос был диким, каким-то незнакомым ему – мрачным и животным. – Ты вот-вот по-настоящему станешь грязной, детка, если я продолжу. Ты хочешь, чтобы я продолжал?       – Да, – она умоляюще посмотрела ему в глаза. Чёрт, она была в отчаянии, такой же нуждающейся, как и он. – Пожалуйста!       Его руки опустились на её задницу, и он схватил её, давая ей то, чего она хотела, начиная врезаться в неё снизу.       – Пожалуйста, что?       – Пожалуйста, папочка, – захныкала она, её лицо горело от стыда. Его лицо исказила ухмылка при виде того, как она дрожит и скулит, когда он входил и выходил из неё. Его руки были такими большими на её теле, что он мог схватить её за задницу под юбкой и дотянуться до её влажности большими пальцами. Он захватил её клитор между ними и потёр.       – О, о...– она раскрыла глаза глубоко, затем зажмурила их, а её руки повисли на его теле. – Что... это похоже на... – её стоны были пронзительными, встревоженными и смущёнными.       – О, детка, – мягко протянул он, осознание поразило его. – Твой незрелый парень, вероятно, не делал этого с тобой, не так ли?       – Пожалуйста! – простонала она, напрягшись. – Я... не знаю... – когда он ускорился, её слова были невнятными, и она смогла только вскрикнуть: – Я уже собираюсь...!       – Давай моя сладкая, дай мне почувствовать, как ты кончаешь.       Уэнсдей уткнулась лицом ему в грудь и застонала, содрогаясь в конвульсиях, когда она, наконец, позволила своему первому оргазму вылиться наружу.       Её первому оргазму за ночь. И, возможно, её первому оргазму вообще.       – Папочка, – захныкала она, когда пришла в себя и волны удовольствия утихли настолько, что она смогла говорить. На самом деле, он не должен был чувствовать себя таким гордым, таким собственником, услышав, как она вот так выкрикивает его новый титул. – Это было так... приятно, – её грудь быстро поднималась и опускалась. Она отодвинулась на его коленях, заставив их обоих застонать, когда он переместился под определённым углом внутри неё. Её глаза были едва открыты, затуманены.       – Ты хотела бы почувствовать это снова? – проворчал он, спихивая её со своих колен. Она протестующе заскулила, но он поставил её на четвереньки, расположившись позади неё. Он задрал ей юбку, впервые взглянув на её задницу. От этого зрелища он издал стон. – Ты хочешь, чтобы я снова заставил тебя кончить?       – Да, – призналась она через плечо, позволяя ему прижать её торс к дивану. Он не смог устоять перед желанием побаловать себя, схватив её за бедра и раздвинув их. Он застонал, когда его руки раздвинули её липкие половые губки. – Да, пожалуйста, – повторила она, прикусив губу и снова толкая бёдра в его руки. – Пожалуйста, доставь мне ещё один оргазм, Папочка.       Он застонал, когда снова погрузился в неё. Было грешно наблюдать, как она принимает его, как выгибается её спина, а похожие на клейкую массу стенки сжимаются, когда он входит по всей длине. Она задыхалась и хныкала, издавая жалобные звуки, когда он проникал в её нутро. Его темп был быстрым и грубым, и она сразу же начала так громко стонать, что даже проливной дождь никак не мог заглушить её крики.       Позиция позволила ему полностью снять с неё юбку и трусики, и вскоре она осталась голой, в одних белых носках с оборками. Её маленькие ступни обхватили его колени, когда он раздвинул её ноги.       Он усмехнулся, ускоряя темп, видя, как она кусает угол подушки.       – Хорошая девочка, – проворчал он. – Веди себя хорошо и тихо.       Она обхватила ткань ртом, заглушая свои стоны, крепче прижавшись к нему. Ей мешала подушка, но гортанный и протяжный звук, который она издала, когда кончила, был очень похож на «пожалуйста».       Она была такой маленькой под его руками, такой хрупкой, что внезапно он не смог продолжать вбиваться в неё с той же грубой силой. Тайлер схватил обе её ноги и поднял их вверх, заставляя её скулить от смущения, балансируя на одних коленях.       – Ты думаешь, ты такая большая девочка, да, детка? – он наклонился, чтобы прошептать ей на ухо. – Трахни себя на моем члене.       – Что? – выдохнула она, глядя на него с подушек. Её зрачки расширились, косички почти расплелись. Её голос был хриплым и запыхавшимся. – Я не знаю, как, – призналась она униженным шепотом.       – Знаешь. – соблазнительно пробормотал он, целуя её позвоночник. Он отстранился, оставив внутри неё только кончик. – Я знаю, ты сможешь. Покажи мне, на что ты способна.        Она нерешительно отодвинулась, издавая стон, когда он входил в неё всё глубже и глубже.       – Вот так, теперь быстрее, – простонал он, ставя ногу на пол, чтобы позволить ей трахать себя лучше. – Если у тебя всё получится, ты заставишь себя кончить снова.       Вскоре её бедра начали дрожать, а темп ускорился.       – Прикоснись ко мне, – захныкала она, – пожалуйста! пожалуйста, я уже близко…       – Да? – Его рука нашла её клитор. – Собираешься испачкать весь папочкин член?       Она вонзилась в него раз, потом второй раз, прежде чем дрогнула и сжалась вокруг него, воздух наполнили влажные хлюпающие звуки, сопровождаемые только её хриплым криком.       Он пробормотал проклятие, когда отстранился и увидел блестящий кремовый слой, который она оставила на его члене.       – Чёрт, детка, – он заставил себя выйти, перевернув её на спину. – Посмотри, какая ты грязная – Он провел кончиком пальца по тыльной стороне её бедер.       – Я всё уберу, – захныкала Уэнсдей, пытаясь схватить его за руки, прижаться к нему всем телом, чтобы заставить его вернуться к ней. – Я знаю, что папочке не нравится, когда здесь беспорядок.       От её слов в его мозгу произошло короткое замыкание.       – Чёрт, ты нужна мне, – выдохнул он, забираясь на неё сверху, – Я хочу почувствовать твою сладкую киску на себе.       – Возьми меня, – умоляла она, – возьми то, что тебе нужно, папочка, позволь мне дать это тебе.       Они оба застонали, когда он вернулся в её горячую сочащуюся киску. Она посмотрела прямо на него затуманенными глазами, но взгляд всё ещё был сосредоточен на нем, её рот приоткрылся, когда он низко наклонился, чтобы прижать её.       – Папочка, – простонала она ему на ухо, заключая его в объятия. – Ты снова заставишь меня кончить...– Она со стоном выгнулась ему навстречу.       Он прижался ближе, почти не оставляя пространства между их телами. Его губы прижались к её рту, заглушая её всхлипы, их языки соприкасались и переплетались, когда она согнула колени, чтобы позволить ему лучше проникнуть в неё. Он прервал поцелуй и у него голова пошла кругом, а она издала тихий печальный звук.       – Не останавливайся, – захныкала она, её глаза и губы были влажными. – Пожалуйста, папочка, – её ладони легли ему на плечи, она вцепилась в его руки, когда он погружался в неё снова и снова.       – Ты такая хорошенькая, неряшливая штучка, – выдохнул он, когда сверкнула молния, – всё для меня, да?       – Да-да, – говорила она нараспев, когда он начал сильно врезаться в неё, их бёдра двигались и страстно тёрлись друг о друга. – Твоя, только твоя, – прохрипела она.       – Чёрт, детка, я сейчас кончу, – простонал он, пытаясь удержаться достаточно долго, чтобы выйти, но он не смог, и она тоже этого не хотела, держась за его спину и сцепив ноги у него за спиной. – Нет, Уэнсдей, я не могу... кончить в тебя, чёрт...!       – Пожалуйста, папочка, пожалуйста, дай мне почувствовать, как ты кончаешь! – захныкала она, – покажи мне.       Её слова заставили его замедлить темп. Он почувствовал, как его член запульсировал, яйца напряглись.       – Ты хочешь, чтобы я залил тебя своей спермой? – выдохнул он, выругавшись, когда она кивнула. – Ах, чёрт... это опасно, ты знаешь, что может случиться...       – Я хочу этого, – умоляла она.       – Я сделаю это, сладкая моя, – проворчал он, – я могу сделать тебе ребёночка – простонал он, – Чёрт, собираюсь наполнить тебя, из тебя получится такая милая маленькая мамочка...       – Чёрт, да, папочка! – закричала она, когда он врезался в её шейку матки, начиная изливать себя в неё.       Он мог ответить только гортанным рычанием, чувствуя, как его семя покрывает её внутри, пока оно не начало вытекать, струясь по их бёдрам на диван.       Тайлер ожидал, что, когда он сможет отдышаться и мыслить здраво, его охватит паника. Но этого не произошло. Он медленно открыл глаза, чтобы посмотреть на неё, и обнаружил, что она смотрит на него, покрасневшая и измученная.       Некоторое время они оставались в таком положении, глядя друг на друга. Затем она вздрогнула, и когда он опустил взгляд, то увидел, как по её коже побежали мурашки, а соски затвердели и заострились. Он протянул руку и схватил одеяло, накинув его на них обоих.       – Давай спать, детка, – пробормотал он ей на ухо, крепко прижимая её к своей груди. – Мы... разберёмся со всем этим утром. – неловко сформулировал он.       – Спасибо тебе, папочка, – это был слабый шёпот, как будто за пределами блаженства возбуждения ей вдруг стало стыдно произносить это. – За то, что позволил мне остаться. – Она прижалась к его груди.       Их ноги переплелись под мягким одеялом, и его руки крепче обхватили её. Она заснула гораздо раньше него, вид её блаженных, ангельских черт не давал ему уснуть, ни одна связная мысль не приходила ему в голову. Вместо этого в голове всплывали крупицы понимания. Секрет. Беречь. Моя.

***

      Тайлер проснулся перед рассветом. Он был уверен, что слышал, как плакал его сын, но когда он полностью проснулся, вокруг была тишина. Холод тоже контрастировал со следами тепла от тела, которое он всё ещё ощущал рядом с собой.       Он откинул одеяло и тихо прошёл по коридору, бесшумно открыв дверь.       На Уэнсдей не было ничего, кроме белой рубашки, расстегнутой прошлой ночью, Эйден крепко спал у неё на руках. Она приложила палец к губам.       Тайлер не обратил на это внимания. Он вошёл в комнату, обнял её за талию и наклонился, чтобы поцеловать, её губы были теплыми и податливыми на его губах. Его сын тихо и одобрительно промурлыкал что-то во сне, уютно устроившись между ними.