прятки…
казаки-разбойники…
Зимой мы строили целые крепости и воевали… А главное, мы были так увлечены…будто игра важнее жизни…
***
Утро начинается не с бодрящего кофе, как привык Дима, а с больной головы. Он кое-как приподнял веки, словно налитые свинцом, пытаясь разглядеть окружающую обстановку. Не понадобилось много времени, прежде чем Масленников распахнул глаза шире. Напротив него, на широком столе, в два ряда лежали аккуратно сложенные стопки спортивных костюмов бирюзового цвета. И на каждом из них было написано число. Перед каждым костюмом стояла пара чистых белых спортивных кроссовок. Мозг Димы всячески отказывался воспринимать информацию. Для него вся ситуация казалась полнейшим абсурдом. Они уже давно отсняли «Игру в кальмара», так почему же Масленников вновь видит эту форму? Неужели Лига решила его так разыграть? Дима огляделся. Как оказалось, он был в достаточно небольшой комнате, где места хватало только столу, зеркалу, висевшему над ним, и металлическому креслу, в котором проснулся сам Масленников. Как только Дмитрий понял, что неизвестно сколько времени он проспал в неудобном положении, как все тело заныло. Приняв решение размяться, Масленников решительно встал, однако организм таких порыва не оценил. В глазах тут же растеклась тьма, где весело заплясали разноцветные мушки. Руки неловко нашли опору в виде стола, стараясь не потерять равновесие. Прошло несколько мгновений, прежде чем Масленников вернул себе зрение. Его взгляд упал на одежду, и Дима настороженно замер. Костюмов было шестнадцать. Все было очень и очень странно. В тех играх, что устраивал Дмитрий, даже в той, где участвовал сам, игроков всегда было всего лишь пятнадцать. Неужели кто-то решил ещё слегка изменить правила игры? Внезапно громко всхрапнул динамик, отчего у Димы чуть сердце не остановилось. Пока он пытался придти в себя, на миг послышался писк, после чего зазвучал механический голос, на удивление, безо всяких помех. — Здравствуй, Дима Масленников, и добро пожаловать на «Игру в кальмара». Отрадно, что ты решил присоединиться к нашему веселью. — Ребят? — Громко позвал Дима, предполагая, что за всем стоят его друзья. — Конечно, вы классно задумали, но какого хрена я тут делаю? — Неужели не помнишь? — Проскользнула нотка удивления в голосе. Или все же показалось? — Ты сам уснул в этом кресле. — А как тогда одежда оказалась на столе? Думаю, ранее я бы увидел ее, — заметил Масленников, пытаясь понять, с кем же он всё-таки разговаривает. — Из-за того, что ты уснул в этой комнате, пришлось заносить вещи во время твоего сна. Повезло, что все прошло тихо, и ты не проснулся. — Ну-ну, — хмыкнул Дима, решив не углубляться в подробности, понимая, что никто не даст ему настоящего ответа. — На столе перед тобой лежат шестнадцать костюмов. Предлагаю тебе выбрать один из них и надеть на себя. — И для чего это все? Мы же уже отсняли две серии игры, зачем нам ещё? — Было принято решение, что спустя два года напомнить о такой игре будет довольно интересно, не находишь? — Вот теперь точно было слышно смешок в голосе! — Ну допустим… Дима не стал медлить и решил просмотреть все номера, которые были. Всего костюмов было шестнадцать, однако числа были не по порядку, как и на его играх. На первой же кофте, взятой в руки, оказались написаны цифры ноль-ноль-один. Один взгляд, и Дима вспомнил, как на второй игре ходил с этим номером. Решив себе не изменять, Масленников быстро одевает на себя спортивный костюм. Аккуратно сложив свою одежду и обувь, Дмитрий кладет все это на освободившееся место. — Пожалуйста, присядь в кресло, — прозвучал голос, едва Дима отошёл от стола. Решив не перечить указаниям ребят, а он точно уже был уверен, что это всего Лига подстроила, Масленников садится. Только руки ложатся на подлокотники, как внезапно вылетели цепи, приковывая руки и ноги к креслу. — Ребята, блять, какого хера? — Заорал Дима, яростно дергая конечностями. — Пожалуйста, будь аккуратен, игра предстоит насыщенная, не стоит травмировать себя раньше времени, — прозвучал по-прежнему механический голос, пока помещение заполнял неприятный запах, похожий на сероводород. Последним, что запомнил Дима — то, как загадочно блеснуло зеркало…