Чудище

Малефисента сидела на большом раскидистом дереве, которое росло у края обрыва. Отсюда были видны все дальние горные просторы и долины. На такой высоте она почти чувствовала, что летит. Она скучает по возможности летать. Беззвучно рядом с ней приземляется чёрный ворон. Малефисента замечает его, только когда тот издаёт короткое карканье. — А, Диаваль, — произносит фея и смотрит на него с непонятной печалью, с глубокой задумчивостью. Почему-то не спешит превращать в человека и вначале гладит птицу по голове, будто и вовсе забыв, кто это. Малефисента взмахивает рукой, и перед ней сидит уже Диаваль и смотрит недоумённо. В глазах так и читается вопрос касательно странного поведения волшебницы. Но она это игнорирует, «отвечая» лишь короткой улыбкой, что, впрочем, лишь добавляет вопросов. — Что нового? — спрашивает Малефисента непринуждённо, вновь рассматривая дальние пейзажи. — Снова пытались пробраться сквозь заросли. — ответил Диаваль, не считая нужным уточнять что-то. Фея лишь усмехнулась. В здешнем королевстве очень упрямый король. И очень наивный, раз думает, что сможет одолеть её. Появляется ощущение, что разговор зашёл в тупик. Диаваль хотел либо уйти, либо спросить что-то ещё. Что-то внутри подсказало ему не оставлять Малефисенту одну. — Может, стоит убрать эту стену? — Зачем же? По-моему она неплохо смотрится. — фея на секунду перевела взор пониже и чуть вправо. Даже отсюда видны колючие и спутанные ветки, устремляющиеся к небесам. В ландшафт изумрудно-зелёного леса и холодных полей идеально вписываются. Ещё и закрывают от взора жестоких и бессердечных людей прекрасные цветущие долины. Малефисента крайне довольна. Ей непонятно, отчего вдруг Диаваль другого мнения. Иногда казалось, что ему лишь бы поспорить с ней. Неважно, по какому поводу. — Люди гибнут, — пытаясь пробудить в ней сожаление, задумчиво сказал ворон. Хотя сам он почти никогда не чувствовал жалости. Видимо, не умеет. Только голос совести недавно проснулся и всё не даёт покоя. Диавалю будто какие-то невидимые силы ежедневно шепчут, что он должен не просто служить Малефисенте, но и «пытаться направить её на путь истинный». Возможно, этими силами тоже была его совесть. Он не очень понимал, откуда берутся все подобные мысли. Особенности людей. Плохо быть человеком. — Пусть. — Малефисента подняла голову, выражая полное безразличие. — Сами виноваты. — Ну Вы же не чудовище — такое заявление возмутило женщину, но она и вида не подала. Потом ему припомнит. — Тебе откуда знать? — лишь спросила фея с издёвкой. — Да Вы и чудовищ-то настоящих не встречали.— Диаваль слабо улыбнулся одним уголком губ. Наверное, серьёзно поговорить с ней не получится. — А ты будто встречал? — она быстро повернула к нему голову, с вызовом заглядывая в глаза. Не встречала, ну как же. А на болотах с ней только кролики и бабочки живут. Хотя называть обитателей болот чудовищами она бы себе никогда не позволила. Но, фактически, так оно и было. — Да. К примеру, псы того фермера, от которого Вы меня спасли. Просто ужас. — он поморщился. Алые губы Малефисенты слегка растянулись в улыбке. — Только до сих пор не пойму, зачем было превращать меня в человека? Мне и вороном неплохо было, — его тон звучал уже не так обидчиво, как раньше, когда он несколько раз подряд задавал ей этот вопрос. Да и спорил с ней Диаваль теперь действительно только от скуки, совсем не всерьёз. Спорить с ней бесполезно. Он уже смирился. Малефисента вдруг прищурилась, изящно наклоняясь к его лицу. Её губы выглядели ярким пятном на фоне белоснежного лица и даже будто слегка светились. Диаваль через силу оторвал от них взгляд. — В облике человека ты куда симпатичнее, — прошептала она, ухмыляясь. Затем отстранилась, радуясь его реакции. Диаваль чуть с ветки не свалился. — Я..аа...— он потупил взгляд, а затем и вовсе отвернулся. Захотелось спрыгнуть с дерева и убежать, когда раздался громкий, на фоне бесшумного леса, смех. — Ты ошибаешься, Диаваль. — вдруг серьёзно заговорила фея с тенью сожаления. — Я встречала чудовищ. Одного из них даже любила. Диаваль заинтересованно поднял голову и посмотрел на неё. — Люди. Они и есть настоящие чудовища. — добавила, чуть помолчав и слабо улыбнувшись. Её задумчивый взгляд был устремлён куда-то вдаль, сквозь густую листву деревьев, на бледные горы и скалы. — Не все, конечно. — Малефисента повеселела, хитро улыбнулась и посмотрела на Диаваля. Тот скрестил руки на груди. — А, ну понятно, — протянул он, и женщина вновь залилась смехом Необходимо было разбавить слишком весёлую атмосферу чем-то меланхоличным. Она любила так делать. Диаваль всегда становился слегка растерянным. — Аврора, к примеру. Из всех людей, что я встречала, она самая светлая. И такая добрая, чистая. Знаешь, как...ангел. — Малефисента остановилась, раздумывая. Вдруг заметила, что звучит сейчас слишком оживлённо, почти с восхищением, и оттого теряет всё своё хладнокровие. — Впрочем, наверное, я преувеличила. Нет, конечно. Она просто глупое и наивное дитя. — Тогда почему Вы зовёте её чудищем? Снова провокация, на этот раз очевидная и не скрытая. Диаваль улыбается, слегка обнажая зубы. Она проигнорировала этот вопрос. Не видела смысла на него отвечать. Да и что ему объяснять? Глупая птица. Ничего не понимает в этимологии. Впрочем, Малефисента, скорее всего, сама себе придумала эту интерпретацию: Чудище от слова «чудо». И действительно, чудо. То, какой счастливой и беззаботной она выросла, к тому же доброй, чуткой и миролюбивой, учитывая, кто её отец. Чудо то, как она вообще выжила с этими тремя дурочками, (не без помощи Малефисенты, конечно). И чудо то, как скоро Малефисента начала жалеть о своём проклятии, потому что чувствовала, как привязывается к Авроре. Теперь это уже очевидно. Диаваль всё прекрасно видит. И все его вопросы — это одна сплошная провокация. Он так забавляется. А Малефисенте не смешно. Зная, что она своими руками совсем скоро погубит того, кого полюбила, как родную дочь. Кто бы знал, что всё так обернётся. Диаваль иногда замечает глубоко в зеленеющих время от времени глазах бесконечную печаль. Конечно, к ней в душу он лезть не пытается (она всё равно не скажет прямо), но старается помочь. Хотя бы тем, что заканчивает свои постоянные усмешки. Малефисенте они ни к чему, она и без него знает, что совершила непозволительную ошибку. Дала слабину, размякла и просто стала чувствительной. Хотя пообещала себе ещё давно, в тот момент, когда проснулась без крыльев, что больше никогда ни к кому не привяжется, никогда не проявит человеческих чувств и тем более не полюбит. Нельзя быть слабой, наивной и доброй. Потому что всегда найдётся тот, кто этим воспользуется. Малефисента давно усвоила этот урок. Пыталась внушить его и названной крестнице, но та не понимает и не слушает. Аврора, милая и жизнерадостная Аврора. Как многого она ещё не знает о жизни и о людях. Как много разочарований и слёз ей предстоит пережить. Были бы у Малефисенты крылья, она бы укрыла её ими навсегда ото всех бед, спрятала бы от всего мира. … Фея наблюдает за юной девушкой издалека, скрываясь в густых зарослях. Отчего-то сегодня не хочется показываться на глаза Авроре. Может, потому что завтра её шестнадцатилетие. Диаваль появляется сзади ещё бесшумнее, чем в облике ворона, и тоже устремляет взор на Аврору. Малефисента не сразу замечает его и слегка дёргается. Тот скрывает лёгкую усмешку. — Это завтра, Диаваль, — холодным тоном произносит женщина, а у самой внутри всё разрывается от чувства вины и беспомощности. Вчера она попыталась снять собственное заклятие. Не получилось, разумеется. Теперь Малефисента почти смирилась. Она даже готова принять бой, если вдруг король Стефан опомнится и найдёт виноватого. Теперь она готова на всё. Диаваль понимающе хмыкает и облокачивается на ствол дерева. Затем переводит взгляд на строгий, почти начерченный по линейке профиль Малефисенты. Он никогда не видел её настолько обессиленной и опустошённой. И без того острые скулы сильнее виднеются из-за впалых щёк, глаза не горят едким зелёным огнём, алые губы бледнеют на несколько тонов. И во всём её белом худом лице нет ни одного признака жизни. Впервые ему так сильно захотелось помочь. Не из чувства долга, не из принципов, а просто так. Потому что сердце отзывается глухой болью, когда он видит Госпожу в таком состоянии. Только вряд ли он ей чем-то поможет. — Я могу чем-то помочь? — наконец тихо произносит Диаваль. Малефисента вначале не реагирует, ему даже кажется, что она не слышит. Затем тихо произносит, не сводя глаз с Авроры: — Нет. Спустя некоторое время она озвучивает собственные мысли: — Любви не существует, Диаваль. И её никто не спасёт. — голос звучит обречённо и безнадёжно, со слабой дрожью. — Так считаешь только ты. — вдруг возражает он. Малефисента смотрит со злостью и слабым удивлением. Нечасто он решается перечить ей. Ещё и так уверенно. И нечасто обращается к ней на "ты", только когда забывается. Она угрожающе взмахивает рукой, которая светится золотистым блеском, ожидая, что Диаваль тут же замолчит. — Можешь делать что-угодно, преврати меня в кого хочешь. — Женщина опускает пальцы, так и не применив никакого заклинания. Её злит собственное бессилие и то, что Диаваль отчасти прав. Аврора явно кого-то ищет. И они оба знают, кого именно. ... Малефисента каждый день винит себя за то, что нарушила своё же обещание. Причём в двойном размере: привязалась и к девчонке, и к птице. Просто смешно. Диавалю об этих душевных муках знать совсем ни к чему. Тем более многое он и сам видит и понимает. Слишком проницательный для птицы. Пожалуй, одно из обещаний она пока сдержала: защищать Аврору. Ровно до этого момента. … Наверное, жизнь просто так устроена. Всё, что ты когда-либо скрывал, может однажды само собой всплыть на поверхность. И Малефисента начинала это понимать, когда видела в родных глазах прекрасной Авроры ненависть и страх. Когда её нежный и всегда мягкий голос вдруг, словно нож, режет каждым словом. — Ты и есть то зло, про которое сама же мне говорила! Ты — то чудовище, от которого хотела меня спасти! Прежде чем Малефисента успела сделать хоть шаг, девушка резко отпрянула назад и сорвалась на бег. Фея не пыталась остановить. Уже ничего нельзя поменять. Почти. — Найди мальчишку! — Диаваль, до этого стоявший за деревьями, лишь интуитивно успел понять, кого она имеет ввиду. А потом обратился в ворона и полетел на поиски. … — Я не считаю Вас чудовищем. Уверен, и Аврора тоже. — Да что ты понимаешь?.. — против своей воли Малефисента осеклась и резко замолчала. В тот миг, когда она нервно вскинула голову, их лица оказались слишком близко. Он выглядел серьёзным, в глазах читалось понимание и сочувствие, ничего кроме. Своё собственное волнение ему как-то удалось скрыть. Хотя, если бы фея чуть подольше вгляделась, она бы обязательно заметила и это в его взгляде. Но ей вдруг захотелось спрятать глаза, спрятаться самой, убежать. Сделать что-угодно, чтобы только никому больше не причинять зла. — Вы не способны на зло, я это знаю. — он перешёл на тихий шёпот, от которого по коже Малефисенты почему-то пробежали мурашки, и невесомо расположил руки на её пояснице, как будто она собирается вот-вот сбежать. Кто знает. Фея не двигалась, даже не пыталась избавиться от этих прикосновений, лишь металась взглядом по бледному и неподвижному лицу напротив, по кустам и деревьям, будто ища укрытия. От кого? От Диаваля? А может, от самой себя… — Вам было больно и страшно. Вам больно и страшно сейчас. Но я могу помочь. Фея инстинктивно слегка опускает веки, когда его дыхание слишком отчётливо чувствуется на лице. Он дышит ровно и размеренно. Она почти задыхается. Не отдавая себе отчёт в том, что творит, женщина подаётся вперёд и больше не может отвести взгляд от чёрных глаз; проводит пальцами по его щеке, от виска со шрамами и до скулы. Малефисента не успевает заметить, как вдруг их губы медленно соприкасаются, и она отвечает на поцелуй. Такое забытое и почти незнакомое чувство рождается внутри. И столько вопросов. Самый главный, пожалуй: где он этому научился? Откуда вообще ворон мог такое знать? Должно быть, подсмотрел в городе, пока летал на разведку. Не полетит больше. Малефисента хотела его оттолкнуть и знала, что должна его оттолкнуть. Но руки на её талии и спине, до этого ощущавшиеся тяжёлыми цепями, вдруг подарили чувство тепла и защищённости. Стало так спокойно, что она даже почти забыла про Аврору и своё собственное заклятье. Но резко возникшая растерянность заставила фею всё-таки отпрянуть назад. Диаваль посмотрел на неё с пониманием. Он послушно отошёл назад и выпустил её из объятий, но отпустить бледную холодную руку был не в силах. Малефисенте нужно во всём разобраться. Слишком много вопросов. Да что с ней происходит? Зачем она снова доверяет? Зачем поддаётся эмоциям и чувствам? Куда делась та грань, что была между ними все 16 лет? Он так легко и смело переступил её, что Малефисента не сразу заметила. Но это позже. Сейчас не до этого. Может, пора оставить прошлое в прошлом и попытаться не упустить будущее? Будущее (причём, не только её собственное) сейчас полностью зависит от Малефисенты. И во многом от Диаваля. Она знает, что не справится одна. Хоть и храбрится перед огромным замком бывшего возлюбленного. Он тоже знает это. Так, словно бы все мысли феи были озвучены ей самой. Пора найти в себе силы и решиться вновь довериться. Хотя она не раз доверяла ему. Он никогда не подводил и не разочаровывал, с первой встречи и его клятвы, вплоть до этого момента. Он был верен ей. Но никогда до этого риск не был таким огромным. Никогда до этого она не доверяла ему свою жизнь. Малефисента смотрит на порядком измученное, но всё такое же уверенное лицо. И всё, будто написанное в книге, видит в его глазах: Он пойдёт за ней до конца. И она решается. Чувствуя за плечами огромную силу, она делает шаг вперёд. Малефисента вновь доверила свою жизнь, своё сердце. На этот раз точно зная, что не ошиблась. Наверное, это и есть чудо...?