Последний день

Небо в последний день лагеря всегда какое-то необычное. От него веет свободой, а звезды словно показывают детей, которые уже совсем скоро расстанутся, раскинувшись по разным уголкам страны. Осознание конца проходится по сердцу острым лезвием. Так больно. Те, с кем ты сблизился за пару месяцев, наверняка тебя больше не увидят. Все воспоминания уйдут со временем, и от этого лета останутся лишь фотографии, при просмотре которых, через годика так два, ты будешь пытаться вспомнить имена своих бывших лучших друзей, разве не ужасно? Бачира этого не хотел. В душу запало всë и вся: начиная от красоты окружающей природы и заканчивая их строгими вожатыми. Ах, ну да, и ещё его друг... Наверное, друг. Да, всё-таки друг. Сейчас им дали полную свободу, поэтому компания ребят собралась рядом с рекой, дабы попрощаться и в последний раз обсудить все самое важное. Но говорить никто почему-то не хотел. Лишь Исаги перебирал пальцами струны гитары, но тишине это не мешало, даже наоборот. Мегуру смотрел на небо, потому что если он попробует опустить взгляд, то тогда сразу встретиться с изумрудными глазами. И уж тогда он точно не сможет уехать из лагеря. — Давай останемся друзьями, — это была его последняя фраза. После нее он провел ночь, подкармливая подушку слезами. Исаги потом смотрел на него с особой грустью, всё-таки он единственный, кто знает. Единственный, кто знает о ночных побегах, о теплых объятиях, о совсем мимолетном поцелуе, совершенном в «в пьяном» состоянии, хотя весь лагерь знает: Итоши Рин не пьет, и пить никогда не будет. Йоичи знает, что если Бачира полюбит, то полюбит всем сердцем и навсегда. Он не из тех кто забывает людей через неделю, месяц, год... Нет. Пройдет десять лет, и Мегуру все ещё будет любить. И это его самая большая проблема. Потому что любит он не простых людей, он любит самых невероятных, самых глубоких и прекрасных. Он любит тех, у кого в глазах вселенная, спокойствие и буря вместе взятые. Он любит человека с мягкими черными волосами и с самым особенным взглядом в мире. — У нас ещё десять минут. Мало. — Как? Что? Уже!? — Рео удивлённо косится на Чигири, понимая, что тот не шутит. Кто-то начинает потихоньку собирать вещи, кто-то уже уходит, а Бачира может только уткнуться в колени. С «самым особенным взглядом в мире» все ещё не хочется встречаться. — Пошли, что-ли... — Исаги подаёт ему руку, но юноша не реагирует. Йоичи ждёт ещё чуть-чуть, но потом его кто-то перехватывает и шепотом просит идти. И Мегуру себя проклинает, потому что надо было уходить со своим реальным «другом». — Эй... Вставай давай. Всем грустно, но в жизни всегда так будет, нам приходится расставаться с тем, что мы любим. Этого не избежать, — на его подбородок ложится чужая рука и приподнимает его, заставляя посмотреть прямо в точку конца. Терпеть больше он не может. Без слов бросается на шею, практически задевает своими губами чужие, но боится. Друзья, вроде, не целуются. И вообще, парням любить парней нельзя. Так сказал Саэ, а ему - родители. Поэтому лучше не стоит. Вот только сейчас Саэ сам нарушает свои же правила, причём ещё и с особой тяжестью. Тут, кстати, виноват тоже не он. Руки парень не распускал, чужую талию змеёй не обвивал, в бедра по утрам не целовал, в общем, ничего не делал. Шидо, кстати, по отношению ко всем этим словам, является антонимом. Он в целом не прочь сейчас прилюдно завалить старшего Итоши на стол и... — Оставь свои похабные мысли при себе, хорошо? — отпихнув от себя Рюсэя, парень недовольно встал с кровати. — Если я сейчас буду сдерживаться, то тебе потом хуже будет. — Фу блять, отстань! — Мы все ещё снимаем одну квартиру. — Я вернусь к родителям нахуй. Блять. Родители, — Саэ рухнул на кровать обратно, опуская голову к полу. — Что с ними? — Ты ещё не заметил что-ли? Они буквально ненавидят таких вот, как... — Как мы, угу. — Что я, что Рин шарахались от всего такого с осознанного возраста. Сейчас же меня буквально имеют в пятую точку, а у него наверняка есть что-то с Мегуру. Докатились, — Шидо тяжело вздыхает, обнимая Итоши сзади. — А я ещё с первого дня в универе заметил, что ты пидорас. — Блять, ты!... — Саэ, а где мой...!? — уже на рефлексах рыжий отпрыгнул, но от глаз младшего ничего не укрылось. В шоковом состоянии он остановился в проходе, сверля глазами такого же удивлённо брата и его коллегу. — Рин, это не то что ты поду... — Все он верно подумал. Хватит уже прятаться. Признайся, блять, хотя бы в последний день! — виновато опустив глаза в пол, вожатый начал с волнением теребить пальцы, пока Рин все ещё находился в недоумении, — Короче, родной, вы оба больные, по мнению ваших предков, поэтому не боись. Будете теперь держаться вместе, — усмехнувшись, Шидо подмигнул обоим братьям. — Я... Я чего-то не понимаю... — Чего не понимаешь? Мы встречаемся, трахаемся, не знаю... Чпокаемся? Ну, да в общем. Радуйся! Или не радуйся... А, это ведь не стопроцентная информация относительно тебя... Все равно радуйся! — но не успел Рюсэй полностью завершить диалог, как брюнет стремглав выбежал из помещения, направлясь в противоположную сторону, прямо к своему «другу». Саэ, блять, был последним препятствием, а по итогу оказалось... Сука, почему нельзя было узнать об этом раньше! Но последний шанс Рин не намерен был упускать, именно поэтому он влетел в самую последнюю комнату, помеченную жёлтой ленточкой. Чуть не напоровшись на Исаги, Итоши буквально вцепился в Мегуру, сбивая того с ног и уже без всякого зазрения совести целуя алые губы. Йоичи и Курона, наблюдая за этой картиной, конечно, немного прихуели но и такое бывает, верно? — Ебанный рот... — и прихуели не только они. Вожатые, кое-как догнавшие мистера-слишком-быстрые-ноги, тоже застыли на месте, пытаясь переварить увиденное. Короче говоря, последний день лаге ря выдался очень даже хорошим. Очень хорошим.