Клинья направляются домой (Белые журавлики)

Нанами помнил теплые руки на своей спине в прохладной сумрачной комнате. В тишине он не различал собственного дыхания и всхлипов, шмыганья носом от глубокого ровного дыхания Сугуру. Гето не собирался его отпускать. Не собирался заставлять Кенто снова смотреть на одну вторую часть, оставшуюся от его друга. Сугуру не умел поддерживать словами. Они оба знали, что любые слезы, крики, всхлипы будут такими же бесполезными, как и слова. Они оба ощущали общность: ненужные, забытые богом, Тенген, да любым сверхъестественным началом — они были теперь оба одинаково одиноки, их сердец видали небеса. Они молча стояли, даже не обнимаясь — прислонившись к друг другу, не в силах вообще что-либо делать или говорить. Гето закрыл глаза, черные ресницы легли на темные круги под глазами. Сугуру снились кошмары о Рико, варианты, когда он мог бы спасти ее. Нанами думал, что Хайбары нет. Это ведь нормальная практика для шаманов — терять тех, кого любишь и ценишь? Кенто сам не понял, как мысли сорвались с губ и разрезали тишину на до и после. Нанами услышал, как сердце Сугуру пропустило удар, и он сделал шаг назад. — Ненормальная, Нанами-кун, — его голос прозвучал набатом. — Это ненормально, терять тех, кого любишь. Прошу. Не относись к ним, как к норме. Хайбара не был простой куклой, наделенной душой. Он был человеком. — Я и не собирался вов… Гето-семпай, вы… — Кенто спешно пригладил свою растрепавшуюся челку и опустил голову, кулаками проходясь по глазам. — Хотите побыть наедине с Юу? — Нет. Я помолюсь за него вечером. Пойдём, я куплю тебе что-нибудь сладкое. — Мне не хочется, — Нанами поднял на спокойное бледное лицо Хайбары взгляд. — Останешься? Кенто кивнул, садясь на стул, и Гето вышел из зала морга. Он бродил бесцельно по коридорам, зашел в душ, рассказал вернувшемуся Годжо о случившимся — но он едва ли повел бровью. Сам Сугуру не был другом для Хайбары. Не был даже приятелем или знакомым — они едва ли друг друга знали. Они могли общаться, как друзья, но чего-то конкретного друг о друге — нет, не имели малейшего понятия. Сугуру больше гложила мысль, что когда-то на месте Хайбары окажутся они сами. Уже чуть не оказались. Гето выжил чудом, а Годжо едва ли умер, не блистанув своими техниками. Сейчас он стал в разы, если не в сотни раз сильнее. Сугуру не знал границ его проклятой энергии, не видел смысла стоять рядом с ним. Он ему больше не ровня. Он больше не сильнейший. Он больше не хочет быть шама… — Сугуру, — протянул Сатору, хватая его за плечо. — Мм? — Гето обернулся. — Третий раз мимо меня круг наворачиваешь. В каких облаках ты завис? Я тоже хочу, — хихикнул Годжо. — Тебе лучше не знать. — А что случилось? — Годжо вдруг обеспокоенно глянул на него. Гето думал, что ему соврать. — Все нормально, если не хочешь говорить, — фыркнул Годжо. — Мне не хочется тебя напрягать. Посмотрим фильмы? — Ты опять надыбал режессерских версий? — Ага! — Сатору заулыбался. — Ты мог на эти деньги вылечить кариес. Ладно, давай… Сатору попытался запрыгнуть ему на плечи. — Ура! Там такие есть горячие сцены! — Верю, Сатору, — усмехнулся Гето. — Ну, хватит хандрить! После просмотра фильма отчего-то заклонило в сон. Годжо мог не спать сутки, регенерируя энергию для мозга из проклятой. Гето же только временами переставать думать о плохом и хандрить. В последнее время особенно. А если он не сильнейший? Ведь не смог победить человека без проклятой энергии? Не смог спасти девушку? Не смог коснуться ее руки, когда она ее ему протянула. Сугуру слушал тишину, Сатору возился за стенкой, и Гето подложил под затылок ладони, сжал волосы и закрыл глаза. Спать не хотелось, хотелось растворится в кровати и не существовать. По левую руку он слышал очень приглушенные рыдания — это была комната Нанами. Гето открыл глаза и посмотрел в потолок. Через розетки, по проводам сочилась проклятая энергия Кенто, расползалась по кровати Сугуру. Гето не трогал ее, и она не трогала его. Это было горе без воздействия. — Как я… теперь… буду жить? — услышал приглушенно Гето. Все в груди моментально сжалось, Гето затаил дыхание. По проклятой энергии, плывущей по комнате, будто раздавалось эхо этой фразы. Сугуру не знал, как заставить свое сердце биться, как заставить себя вдохнуть, как заставить себя уснуть. Он не может пойти и утешить Нанами — тогда он никогда не научится воспринимать смерти. Гето холодило осознание. Что они с Кенто в одной лодке. Рико не была ему никем, но душа болела. Он не представлял, сколько тысяч лезвий сейчас ранило душу Нанами, сколько он терпел, чтобы вот так разрыдаться и дать волю эмоциям. Кенто никогда не отличался эмоциональностью и не был эмпатом. Сугуру сел на кровати. Ему показалось вдруг, что Кенто затих, но услышал сдавленный вздох, окончившийся хрипом. Ему показалось, что вся эта боль льется сквозь него, что проклятая энергия заседает где-то в сердце и кучкуется возле солнечного сплетения. Его боль от смерти Рико была такой же. Такой же громадной, такой же тяжелой и такой же красной, будто разлитая на полу кровь, настоящая, не проклятий, а человеческая. Это была боль от потери, с которой они оба не могли справиться самостоятельно. «Кенто мог бы,» — думает он, задыхаясь от давления в груди и черепе. Он лежал смирно, почти неподвижно. Гето поднимается, шагает в сторону двери твердо, уверенно, в тишине напоминая себе, что он к Нанами и его горю не имеет отношения. Задерживает дыхание у него под дверью, вдыхает и… Кулак замирает около крашенной деревянной двери. Он выдыхает и стучит. В комнате все стихает. Нанами подходит к двери, замирает. «Думает Яга…» — проносится в голове. — Нанами-кун, — шепчет Гето. Кенто открывает дверь лишь на пару сантиметров. — Семпай, что-то случилось? — он упорно пытался скрыть «говорение в нос». — Да нет… Я просто… Видел твою проклятую энергию? Ее остатки. У себя в комнате. Нанами замер. Затаил дыхание, словно за ним охотились. Гето отвел взгляд и замер. — Знаешь, я, — Сугуру прервался, видя, как дверь перед ним закрылась. — Нанами-кун? Кенто затих. Гето постучал. В ответ распахнулась дверь, и Сугуру по инерции зашел. Он не был тут никогда. Нанами никого не пускал в свою обитель, кроме Хайбары. Следы его присутствия все еще здесь. Следы проклятой энергии, его любимая чашка с молнией и белая футболка на стуле. Нанами взял это из его комнаты? — Я сомневаюсь, что смогу жить дальше, — вдруг смиренно говорит Нанами. — Он был моим единственным другом. Его глаза болезненно сухие и красные. Он плакал много тогда, не сейчас. Холодное, мертвенное осознание наполняло его разум. Сугуру понимал его. Как бы их не учили уважать смерть, умирать без сожалений, они все еще любили людей, которых знали, которых боялись потерять. Сугуру стоял, не в силах пошевелиться, когда Кенто затих и его глаза медленно наполнились блестящими в свете настольной лампы слезами. — Почему его послали туда? — прошептал сломленно Нанами. Гето никогда не знал ответов на эти вопросы. Сугуру сам для себя неожиданно шагнул вперед. — Чем больше ты задаешь вопросов, тем больше ты себя винишь, Нанами. Губы Кенто задрожали, он отвернулся. Гето почувствовал себя чужим и ненужным, пустым. — Вы ведь понимаете меня, семпай? — Понимаю. Даже лучше, чем ты думаешь. — Не могу поверить… Ведь еще вчера мы виделись… Перед его заданием… Почему вдруг… Что… Сугуру молча стоял и не мог выдавить и слова. Он тоже не понимал. — Мы на следующей неделе хотели сходить в новую пекарню! — вдруг воскликнул Нанами, будто это было особое событие. — С кем мне теперь туда идти?! Гето не двигался. — Переживи его смерть, как считаешь нужным. Если ты хочешь — иди снова к нему прямо сейчас. Я открою дверь в морг. Нанами безэмоционально посмотрел на Сугуру. — Откроете? — Да. Открою. Хочешь? — Хочу. — Забрать какие-то его вещи хочешь? — Да. — Идем, — Гето открыл дверь. Они покрались по коридору к комнате Хайбары. Она не была заперта. Отворили дверь, и Сугуру включил фонарик на своем телефоне. Нанами захлебывался от слез, смотря на все, что тут лежало так, как и было оставлено владельцем — застеленная кровать, на стуле пару кофт и шорты, на шкафу коробка и чемодан. На столе лампа, подключённая в розетку, полный стакан его любимых ручек — он пользовался только одной фирмой и только определенной моделью ручек. Нанами знал ее название наизусть. Scrinova Punkt-B. Он захватил парочку себе. Взял его записную книжку на резинке с кучей заметок. Взял книгу — ее корешок был сломан, весь вид потрепан, но Кенто знал, что она была настольной. Маленький кулончик «на удачу», который Хайбара так и не надел в последний раз. Они покинули его комнату, как только Нанами взял, что хотел. Спрятали в комнате Кенто и направились в морг. Гето открыл дверь с помощью проклятия, подстраивающегося под пространство. Не прилагая особых усилий, он приказал ему приобрести форму ключа. Дверь, скрипнув, открылась. Тревожная темнота захватила их тела. Они наощупь нашли стул, и Нанами сел. Гето оставил приоткрытой дверь — лунный свет освещал закрытые холодильники. — Прокляни его напоследок… — Куда уходят наши души? Гето затих, втянул воздух носом. — Некоторые превращаются в проклятия, другие в птиц… Клинья направляются домой, — прошептал Гето, призывая проклятье со слабым свечением. — Я помолился сегодня за него. — Я тоже, — слабый голос Нанами едва заметно стал громче. — Если он стал журавлем… Я не против. Ему так… Лучше… — Годжо отговорил Иджичи идти на второй курс… Сугуру почувствовал, что сказал лишнего. — Может… И тебе нужно уйти? Пока не поздно? — Если я стану журавлем, то все в порядке, Гето-семпай. Если в этом и есть моя судьба, то я согласен… А вы, Гето-семпай? Голос Нанами стихал и в конце концов исчез в эхе голых стен. — Я уже ничего не знаю, — Сугуру вздохнул. — Я бы хотел не умирать. Кенто всхлипнул. — Тут слишком темно… Я не хотел бы тут оказаться. Запертым в холодильнике. — Вы уже будете птицей. Какая вам будет разница? — Я бы не хотел быть птицей… — вдруг прошептал Сугуру. — Хотел бы я оставаться человеком до конца… — Я бы хотел стать журавлем. Хайбара, наверное, тоже хотел. — Пора спать. Нанами кивнул. — Пойдете? — спросил он. — Надо. И тебе тоже. — Останьтесь со мной… — произнес он, немного погодя. — Нанами, я не твой друг, — выпалил Сугуру, сам не зная зачем. — Я знаю. Но вы прекрасно заменяете его. В груди кольнуло обидой. Будет ли он в этом мире чем-то лучше, чем заменой? Они ведь оба не из кланов, не имеют наследственных техник. Они сошки. В семье Нанами больше нет магов, как и у Гето. Разве они должны тут находиться? Разве есть смысл во всем этом, если все по итогу Годжо всегда будет лучше их? Готов ли Нанами с этим смириться? — Меня не устраивает эта роль, — улыбнулся Сугуру, прислонившись к холодной стене. По рукам пробежали мурашки. — Меня тоже… Я не могу освоить расширение территории. — Я тоже. — Вам она и не нужна. — Тебе тоже. Кенто встал со стула и повернулся лицом к Гето. Его взгляд всегда был спокоен и рассудителен. Но сейчас что-то искал с интересом. Его не обидели слова Сугуру — лишь стали любопытны. Гето никогда не видел, чтобы Нанами был в чем-то так заинтересован. — Мы ведь похожи. Сугуру чувствовал, будто его мысли читают. Он молчал. — Не слушайте меня. Они замолчали. Сугуру отвел взгляд. — Ты любил Хайбару? — Да, — Гето услышал, как его голос дрожит, как он сжимает кулаки. — Да! — Что бы ты хотел сделать в последний раз? — Я хотел бы… Гето-семпай… — Кенто отошел и захныкал. — Представь, что я — это он. Все хорошо, если это будет что-то странное. Это было спусковым крючком. Нанами быстрым шагом подошел к Сугуру, неуверенно просунул свои кисти между его руками и боками, прижал к себе и зарыдал. Гето почувствовал его тепло, его слезы, впитавшиеся в хлопок футболки. Нанами терся лицом о его грудь, и Сугуру обнял его в ответ, закрыл глаза, слыша, как Кенто едва ли дышит. Что-то шепчет. Гето склонил голову. Запели сверчки. Он почти что засыпал. Обычно он ложился в одно и то же время. — Кто-то из вас был в морге этой ночью? — Яга ходил перед доской, и Гето на секунду замер. Забыли дверь. — Йоу, у нас завелся некрофил? — выпалил Годжо и тут же получил по седой голове. Сугуру скучающе водрузил голову на руку. — Иейри? — Яга кивнул на девушку. Она крутила волосы на палец. — Вы издеваетесь? — она улыбнулась. — Вон Гето сегодня проспал — что он делал всю ночь? — Я знаю что! — Сатору хлопнул в ладоши. — Дро…! Еще удар по голове и хныканье. Сугуру молчал. — Я доверяю вам, и считаю, что это были не вы. Даже Гето, который какого-то черта опоздал! Сугуру улыбнулся. То, что он делал вчера ночью — это строжайший секрет. — Пожалуйста, — просит Нанами. Сугуру почти что не в силах ему отказать. Они осели на траве около входа. Нанами сидел на пятках, а Гето просто на траве, прислонившись к зданию спиной. — Пожалуйста! Гето почувствовал невыносимую усталость. Его заклонило в сон. Нанами осел рядом с ним и положил руки на свои колени. Сугуру закрыл глаза. — Нет, — твердо ответил он. — Я иду спать. Сугуру встал и побрел к общежитию. Нанами остался. Гето слышал его всхлипы, видел поднятое к небу лицо, а может это лишь шепот ветра и его воображение. Он не знал, сколько там сидел Нанами, он не слышал, чтобы он возвращался в комнату. Через два часа он открыл глаза от ощущения чужого взгляда на себе. При свете настольной лампы, которую Гето забыл выключить, сидел Нанами. Его глаза были красными, с полопавшимися капиллярами. — Нанами, что за? — прошептал он. Кенто опустил взгляд. — Я не могу уснуть. Сугуру вздохнул, взглянул на время. — Ладно, блин, ложись, — Сугуру отодвинулся к стене. Кенто неуверенно встал, подошёл к кровати и лег. — Рядом с вами я будто бы в белом море. Мне не больно, не страшно, не холодно. Мне снился Юи. Он говорил, чтобы я выгнал его из своей головы. Сугуру смотрел в потолок, выдернул из розетки лампу. — Освободить его… Разве я могу? — Не сожалей ни о чем. Тебе нужно просто прожить его смерть так, как тебе хочется. — Мне не хочется его отпускать. — Значит, пока не нужно. Сугуру закрыл глаза. — Спокойной ночи. Гето смотрел на Ягу, который пытался внедрить им что-то про безопасность и приватность. Повторял, что они не причастны. Сугуру поднял руку. Яга кивнул в его сторону. — Можно выйти? Учитель кивает. Гето покидает класс, выходит в туалет и поднимает глаза к потолку. В техникуме находится было невыносимо. Рико в его голове танцевала и пела. Тоже просила выгнать. Гето покинул уборную, увидел в конце коридора идущего Кенто. Он мигом оживился и пошел к Сугуру. Они в один голос произнесли: — Освободите меня от этой реальности! — Освободи меня от этой реальности… Этим вечером Сугуру будет в комнате с Нанами. На следующий день алиби у него уже не будет.