No one will love you like I did, Will treat you like I did So go on, wear that scarlet letter No one will love you like I did, Will touch you like I did So good luck finding something better
Никто не полюбит тебя так, как я, Не будет относиться к тебе так же, как я, Так давай же, продолжай носить эту алую букву А Никто не будет любить тебя так, как я, Прикасаться к тебе так же, как я, Так что удачи в поисках чего-то лучшего
Set It Off. The Haunting
Измученные медики собрались в подвале. — Кто как смотрит на предложение прогулять работу? — Не думал, что ты это предложишь, Буччеллати, — усмехнулся Фуго, — если честно, мне уже на всё начхать — пусть хоть штрафуют, хоть выговор влепят, хоть уволят, а сегодня я за станок не встану. — Миста… — плакал Наранча. Лейла практически дремала на плече у Паннакотты. — Только как мы пойдём на улице в таком виде, — устало сказала девушка, — в спецодежде, да ещё заляпанной кровью. Сразу полицию вызовут — банда медиков-убийц зарезала больного. Да и холодно к тому же. — Я придумал. Идём со мной — Буччеллати расстегнул молнию на стене. Все последовали за ним в комнату, где валялась куча старой одежды и обуви. — Красный крест приносит одежду для бездомных. Выбирайте то, что нравится. Конечно, многие вещи вышли из моды. — Да мы и такой рады, — сказала Лейла, стаскивая белые штаны. Терапевты надевали низ от хиркостюма и халат. Мужчины последовали её примеру. Всем было плевать на чужую наготу. Буччеллати спрятал окровавленную одежду в стене, сказав, что они вернутся сюда позже, чтобы забрать постирать и через параллельное пространство Sticky Finger они вышли на улицу. — Мы пойдём пешком, нам недалеко, — сказал Фуго и повёл Лейлу. Буччеллати, Джованна и Наранча сели в автомобиль. Дома у Буччеллати Наранча пошёл на кухню соображать на ужин, а Бруно и Джорно отправились мыться. — Что у тебя на спине? — Да? — ДжоДжо повернулся спиной к зеркалу, но из-за горячего пара стекло запотело. — Похоже на клеймо. — Опиши его. — Человеческое сердце — не та плюшевая жопа, — Буччеллати припомнил анекдот про кардиохирурга, — пронзённое стрелой. — Не шевелится, не ведёт себя странно? — Нет. — Будем надеяться, что это не стенд. Мужчины залезли в ванну. Вода сразу окрасилась розовым. Бруно и Джорно стали намыливаться, смывая грязь и кровь. Из головы Буччеллати все никак не выходил образ клейма, образованный красными линиями. — Наранча, иди прими душ, — сказал Буччеллати, когда они вышли из ванной комнаты. — Хорошо! Только давай сначала поедим! — юноша притащил ужин в зал и включил телевизор. Обычно хирург редко позволял такое, считая, что принимать пищу нужно на кухне. Сейчас они механически пережевывали, уставившись в мерцающий экран. Наранча иногда всхлипывал и утирал слёзы. По каналу показывали какую-то глупую комедию, которая совсем не запоминалась. — Наранча, покажи спину. — А? Зачем? — не понял юноша. — Хочу посмотреть, не выросли ли у тебя крылья, — пошутил Буччеллати. — Ну ладно, — юноша снял водолазку. Кожа спины была совершенно чистой. — Есть у меня крылья? — Нет, к сожалению, придётся тебе без крыльев ходить. Иди уже мыться. Наранче отвели место на диване, Бруно и Джорно пошли в спальню. Все были слишком измотаны, чтобы углядеть в этом что-то эротическое. Буччеллати сквозь сон почувствовал поцелуй.***
ДжоДжо исчез. Полиция волшебным образом проигнорировала тот факт, что пять медиков пропали посреди дня. Больница гудела как улей, обсуждая жестокое убийство главврача, секретаря и охранника. Буччеллати пришлось занять место главврача, потому первое время ему было не до того, куда девался интерн. — Перевели на другую базу, — был ответ, когда его спрашивали. Пришёл новый главврач, к счастью, без стенда. Видимо, судьба решила, что больнице и так выпало слишком много потрясений, и потому настало относительное затишье. Буччеллати из исполняющего обязанности заместителя главного врача по лечебной работе стал начмедом, как неофициально называлась эта должность. Доктор Нери возглавила хирургическое отделение. Поначалу врачи из других хирургических отделений насмехались, как это женщина командует мужиками, но новая заведующая быстро заставила считаться с собой. Буччеллати отметил про себя, что не ошибся, когда обратил на неё внимание, когда она была ещё интерном, хотя хирургия считалась неженской специальностью. «Женщина-хирург — не женщина и не хирург» — смеялись мужики между собой в курилке. Зря смеялись. Жизнь потекла обычным чередом — больные поступали в приёмный покой, а врачи оказывали помощь по мере своих сил. Казалось, что Джорно Джованна был обычным интерном, проходным человеком, который ушёл из отделения, не застревая ни в чьих умах. Так поначалу думал и Буччеллати — не совсем идиот и скальпель держать умеет, до этого скольких бестолковых интернов выжил из отделения. Неловкий до жути и постоянно вляпывался в неприятности, из которых приходилось вытаскивать. Так, смазливый юноша, с которым было приятно проводить время, потому когда Бруно понял, что парень влюбился в него, то встретил это с раздражением — не хватало ещё проблем. Но Джорно не лез со своими чувствами — просто был рядом. И оказывалось, что образ неуклюжего интерна — лишь внешняя оболочка, которая потихоньку слетала с него, как шелуха. Джорно умудрялся выходить сухим из самых безнадёжных ситуаций, оборачивая их в свою пользу. Он не подстраивался под обстоятельства — он интернировал их. Буччеллати не верил в любовь. Да, когда-то он любил Агату, и Агата любила его — и что толку? Жена ушла от него, и теперь не вызывала у него ничего кроме раздражения тем, что посмела потревожить покой. Джованна любит его? Флаг ему в руки и барабан на шею! Всё-таки он бывшую жену не вспоминал, даже когда гулял по парку в тех местах, где они бывали. В отделении ему постоянно мерещилось, что интерн идёт ему навстречу по коридору или в ординаторской склоняет голову над бесконечной документацией или лежит в дежурке на койке, пытаясь выгадать лишние пятнадцать минут сна и вот-вот бросит взгляд зелёных глаз, спокойный, заинтересованный или раздосадованный «Что, опять?». Кафедра прислала нового ординатора, девушку, которая до этого стажировалась в какой-то городской больнице. Габриэль Герра обладала боевым, но не скандальным характером и была настроена решительно. Доктор Нери взяла её под своё крыло. «А этот паршивец исчез и даже не попрощался!». Буччеллати даже приехал на съёмную квартиру Джованны, но оказалось, что предыдущий житель уже съехал и комнату теперь снимал другой человек.***
Паннакотта и Лейла решили пожениться. Денег на свадьбу у них не было — Фуго молодой врач, Абдуль-Кадир так вообще ординатор. С семьями так же не сложилось у обоих — родственникам было плевать на дочь убитого главаря группировки, у Фуго же родня была такая, что лучше родиться сиротой. Семья аристократов точно бы не обрадовалась тому, что Паннакотта женился на безродной арабке. Так что они собрались расписаться в ЗАГСе и отметить в отделении. Но неизвестный благодетель оплатил им аренду в ресторане. Тщетно будущие супруги пытались вычислить филантропа или отказаться от подобного подарка — владелец ресторана молчал как партизан, а отказаться было невозможно, потому что потраченные деньги были бы потеряны зря. — Пошли тогда искать в закромах праздничные балахоны! — смеялась арабка, — не пойдём же в ресторан в джинсах и водолазке! У Паннакотты завалялся костюм-тройка бутылочного цвета, который он собрался надеть на выпускной, вот только он никак не мог вспомнить, почему он пошёл на него в другом наряде. — Даже не поправился с тех пор! — Держу себя в форме! — гордо подбоченился мужчина. — Может, и мне так повезёт? — Лейла стала рыться в узелках и тюках, — смотри! — Разве нельзя смотреть на девушку в свадебном наряде? — Я не верю в приметы. — Я тоже. Но спокойного дежурства мне желать не стоит. Лейла достала светло-голубое платье в пол, расшитое цветами и бисером. — Как это водится у девушек — купила, чтобы когда-нибудь надеть. Вот только в повседневной жизни я предпочитаю спортивный стиль, на работе так вообще белый халат. — Как видишь, платье дождалось своего часа. На работе они не афишировали отношения, поэтому врачи были удивлены донельзя, когда стали получать приглашения. — А говорил, что никогда не женишься! — смеялся Амато, — очень неожиданный выбор, если честно. Я думал о ком угодно, но только не о Лейле! — Только, насколько я знаю, — вставил Сартори, — мусульманка не может выйти замуж за немусульманина. Или ты принял ислам? — Нет, конечно! — возразил Фуго, — да и Лейла, как выяснилось, не сильно религиозная. Хиджаб носит по привычке. — Все мы рабы привычек, — завершил Сартори. В ординаторской терапии. — Почему ты мне ничего не говорила?! — Мария возмущенно размахивала руками, — а ещё подруга называется! — На свадьбу я же тебя пригласила, — спокойно отвечала арабка, — кстати, будешь моей свидетельницей? — Буду! Но того, что ты скрытничала — никогда не прощу! — Простишь-простишь, никуда не денешься. В хирургии. — Я знал, что вы созданы друг для друга! — улыбался Наранча. — Правда? А вот другие уже замучили вопросами, почему именно она, — недоумевал Фуго. — Не обращай внимания! Лейла — девушка что надо! — У тебя отыщется приличная одежда или придётся обращаться к Красному кресту? — В смысле? — В смысле ты будешь моим свидетелем? — Что? Правда?! Тогда, конечно, отыщу! Вскоре вся больница знала, что врач из хирургии и интерн из терапии собираются заключить брак. И, к сожалению, этому были не все рады. Однажды, когда Лейла вернулась с обхода и собралась писать дневники — праздник праздником, а рабочие обязанности никто не отменял, в ординаторскую пришли два посетителя. — Добрый день, Лейла. — Добрый, — сухо ответила девушка, признав в двух женщинах бывших пульмонологов — Наталию Дамико, которая носила длинную юбку, скрывая протез, и Елену Коста, которая уже сняла гипс. Джулия Понтедра получила тюремный срок и отбывала его в колонии. — Поздравляем тебя с предстоящей свадьбой. — Благодарю. Только подозреваю, вы пришли не только за этим. — Да. Лейла, почему ты не пригласила нас? — спросила Коста, — забыла? — Вам не приходила в голову такая простая мысль, что я ничего не забыла? — прошипела девушка. — То есть… — Да-да, именно! Что я не хочу видеть вас на своей свадьбе! Я сочувствую вашим несчастьям, но это не отменяет того, что вы успешно портили мне жизнь, пока я работала в пульмо! — Как портили? Работать заставляли? Ты никогда ничего не хотела и делала работу спустя рукава! Тебе было плевать на больных — а ладно, пускай сдохнет! — с Дамико Лейла враждовала больше всех, так как врач сильно её недолюбливала. — А раз я такая плохая, что ж вы с собаками начинали меня искать, когда я уходила на учёбу? Я всё-таки ординатор, а не девка крепостная, учиться пришла, представьте себе! Интерн резко встала из-за стола, разбросав бумаги. — Убирайтесь отсюда! И только попробуйте появиться на свадьбе! Вышвырну вас оттуда, и не пожалею, что одна из вас инвалид!!! — девушка не заметила, как сорвалась на крик. — Лейла, Лейла, успокойся! — в ординаторскую сбежала Мария, — а вам лучше действительно уйти отсюда. Монти настойчиво выпроводила пульмонологов. — Да не стоит из-за них переживать! — Просто настроение испортили. Привет из прошлого. — Нет, ты расстроена. — Да, я расстроена, — не стала отрицать девушка. — Давай, сходи в хирургию, я напишу за тебя дневники. Расскажи Фуго, что стряслось. Возражения не принимаются! Паннакотта был удивлён, когда Лейла пришла в ординаторскую, а когда услышал, что её привело, принял боевую стойку. — Не грусти! Они получили сполна, а если всё-таки припрутся, мы обольём их смолой, обваляем перьями и заставим пойти по улице в таком виде, лишь бы ты улыбнулась. — Какой ты жестокий! — хихикнула терапевт. — Сама-то добротой и гуманизмом не отличаешься, — усмехнулся хирург.***
Фуго и Наранча стояли у ЗАГСа. — Лейла не опоздает? — беспокоился свидетель. — Нет, она скорее убежит ненакрашенной и ненаряженной, но не опоздает. По правде говоря, она терпеть не может все эти женские штучки, даже помадой пользуется редко. Так что Марии лучше поторопиться, если она не хочет, чтобы её сожрали живьём. Вскоре и в самом деле подъехал автомобиль, откуда вышла недовольная невеста и что-то выговаривающая ей подруга. — Причёску можно было и красивее выбрать. — Меня и такая устраивает! — отрезала Лейла, — на свою свадьбу хоть семиярусную делай, а у меня нет времени и желания! — Девушки, не деритесь! — засмеялся Фуго, — а ты и так красивая! — Вот, жених со мной согласен! — Много чего он понимает в красоте! — надулась Мария, — свадьба всего лишь раз в жизни! — У кого-то и не один раз! — съязвила арабка. — Всё-таки я надеюсь на оптимистичный вариант, — сказал Паннакотта, — так что давай пойдём на регистрацию. Жених и невеста представляли собой любопытный контраст — белокожий блондин с фиолетовыми глазами и смуглая брюнетка с чёрными миндалевидными глазами. Внешность Лейлы кроме упомянутого светло-голубого платья была примечательна чёрными волосами, заплетенными в косу «рыбий хвост». На голове у неё была короткая фата с венком из голубых цветов. — А я думала, она наденет платок, — сказал Амато. — Видимо, это был сюрприз для всех, — ответил Сартори, — наряд необычный, но очень красивый. Фуго и Абдуль-Кадир встали перед залом с гостями, и специалист ЗАГСа стала зачитывать традиционную речь про лодку, полную любви, которую Лейла выслушивала с ехидной улыбкой и даже пыталась закатить глаза. Паннакотта слегка щипал её, чтобы вела себя прилично. Только тогда они и заметили Джорно, сидящего на самом заднем ряду. Фуго ущипнул Лейлу ещё сильнее — с неё сталось бы рвануть посреди регистрации. — Можете обменяться кольцами! Мария протянула подушечку с кольцами. Закончив с необходимыми процедурами, семейная пара подошла к неожиданному гостю. — ДжоДжо, ты всё-таки пришёл! — Лейла обняла его на радостях. — Не мог же я пропустить такое событие! — Джованна поцеловал ей руку, — ты сегодня ослепительна! — Только не говори Марии, что платье купила на распродаже в Турции, — хихикнула невеста, — а то она и так мне всю плешь проела, что я припёрлась на свадьбу чуть ли не в джинсах и водолазке! Лейла оглянулась на мужа. — Пятнадцать минут позора — и мы женаты! Пошли в ресторацию отмечать! — Вот же ты язва! — Фуго показал головой. — Сарказм — признак высокого интеллекта. Смирись, — «утешил» Джованна. Ресторан был обставлен в соответствии со вкусами этой пары — никаких финтюфлюшек в виде воздушных шаров, пластиковых цветов и прочего мусора. Паннакотта имел утончённый вкус, и Лейла в своё время получила хорошее образование. Неизвестный филантроп каким-то образом узнал их музыкальные предпочтения, и из колонок стереосистемы доносились классические композиции в рок-обработке, перемежаясь с восточными инди-группами. — ДжоДжо, это ты ведь оплатил свадьбу! — догадалась Лейла. — Считайте это моим подарком. — Благодарю, но не стоило. Мы бы и так отметили… — Чтобы мои друзья праздновали свадьбу как нищие студенты? — Я и так нищая студентка! Когда я осталась одна, — Лейла предпочла не упоминать смерть семьи, — я уже стала думать снимать квартиру с соседкой, чтобы не выходило так накладно. Когда суета немного улеглась, невеста обратила внимание на одежду Джорно — костюм-тройка угольно-чёрного цвета. Хотя Лейла и не разбиралась в одежде, она поняла, что костюм не из дешёвых — высокое качество не бросается в глаза, но ощущается. — Ты куда-то пропал. Чем ты занимался всё это время? Откуда нашёл деньги? Уж точно не зарплату ординатора ты всё это устроил! — Это вам знать не обязательно, — взгляд Джорно оставался доброжелательным, но в глубине зрачков словно загорелось предупреждение — не лезь, куда не просят. — Во многом знании — многие печали, — философски сказала девушка. — Екклесиаст, — ответил Фуго. Медики пользовались возможностью пообщаться друг с другом в неформальной обстановке без белых халатов и звонков «Вас в приёмный покой!». Женщины выгуливали свои наряды. Буччеллати из вежливости поддерживал беседу, если кто подходил к нему поговорить. Как правило, собеседники не задерживались у него надолго и шли дальше, чтобы пообщаться с другими знакомыми. Бруно заприметил Джорно ещё в ЗАГСе, но не стал к нему подходить, тем более семейная пара пошла приветствовать гостя — не станет же он лезть к ним. Только тогда у Буччеллати участилось сердцебиение, но он списал на реакцию узнавания. Свидетели со стороны жениха и невесты отошли в сторону. — Я хочу выучиться на медбрата, — делился Наранча. — А почему не на врача? — спросила Мария. — Потому что для меня это слишком сложно, да и очень долго. Аббаккио в одиночестве тянул вино. К нему подошла Габриэль в красном платье-футляре: — Чего сидишь такой мрачный? — Я тот самый гость, которого приглашают только из вежливости и который портит всем настроение кислым видом, — сказал Аббаккио. — То есть, если напьешься, будешь выглядеть веселее? — съязвила интерн, — пошли танцевать! — и потянула Леона за руку. Жених и невеста вышли на танец. Фуго давным-давно получал уроки вальса, Лейла же от природы обладала звериной пластикой, так что получилось вполне прилично (Не опозорились и ладно! — девушка снова выставила шпильку). Классику сменил дробный перестук барабанов, сопровождаемый флейтой. Лейла вышла на середину зала и исполнила танец одалисок перед султаном. Мужская половина сопровождала особо фривольные пируэты свистом и улюлюканьем, а Лейла бросала на Фуго столь жаркие взгляды, что тот розовел от смущения. — Вот это да! — Наранча кричал от восторга. Мария недовольно поджимала губы. Она была не единственная, кому не нравилось столь пристальное внимание мужчин к невесте. Извечное женское соперничество, никуда не денешься. К счастью, Лейла завершила танцевальный номер и обратилась к Буччеллати: — Насколько я знаю, у вас принят танец отца и дочери, которую выдают замуж. Но моего отца нет в живых. Можно попросить вас исполнить этот танец? Бруно сглотнул ком в горле, но взял невесту за руку. Как раз играл меланхоличный вальс. — Можно и мне попросить подарить танец? — сказал ДжоДжо. — Конечно! Гости на свадьбе последовали примеру Джорно, и по очереди приглашали на танец Фуго и Лейлу. Наконец, устав, муж с женой отправились в сад отдохнуть. — У вас случайно нет знаков на спине? — Есть, — удивилась Лейла, — сердце, пронзенное стрелой. Притом он появился после боя с Дьяволо. — И у меня тоже, — сказал Фуго, — наверно это последствие Linkin Park Requiem. — Нет, он появился не у всех. У Наранчи его нет, хотя его тоже затянуло. — Послушайте… А тогда ещё доктор Вебер не задавала вопрос «Готов ли ты отдать свою жизнь за того, кого любишь?», — спросила Лейла. — Да, задавала! — воскликнул Фуго. — Мне Гертруда сказала, что только двое прошли испытание, но у них не хватает воли, чтобы владеть силой Requiem, — вспомнил Джорно. — А у тебя тоже есть знак? — Да. — Ох, — только и вздохнула невеста. — Ничего страшного, я психически стабильный мужчина. — Да кто ж спорит, я верю, что ты силён духом, раз тебе дарована сила Requiem. — Мне казалось, что Буччеллати искал тебя, — сказал Фуго, — иногда он смотрел на Габриэль и не понимал, почему она на твоём месте. — Как вам интерн? — Бой-баба, как и доктор Нери. Они уже неплохо спелись. — Пожалуй, я оставлю вас. — Хорошо, ДжоДжо! Джорно стал искать Буччеллати. Тот сидел в беседке, увитой плющом. — Добрый вечер. — Добрый, — ответил Бруно, — ты ведь не случайно исчез? — Мне пришлось пойти на это, чтобы не подвергать друзей опасности, но я наблюдал за вами всё это время. — Ты работаешь в мафии, — догадался мужчина, — на должности капореджиме? — Бери выше. — Неужели… — Да, я возглавил мафию. Покойная доктор Вебер была права — у всего есть светлая и тёмная сторона, но нельзя позволять опускаться до бессмысленной жестокости. У Дьяволо же в мафии работали больные на всю голову садисты. Да хотя бы тот же самый доктор Икс. Буччеллати невольно поморщился. — Как же ординатура? — и сам же понял, насколько это дурацкий вопрос. С нынешним влиянием Джованны ему ничего не стоило заставить профессора принести сертификат в зубах, преданно заглядывая в глаза. — Нет, конечно, я собираюсь вернуться в больницу, правда только дежурантом, когда всё более-менее утрясется. Мафиози ничем не должны выделяться из толпы, и я первым должен подавать пример. Джорно посмотрел Буччеллати в глаза. — Хочешь знать, откуда у меня это клеймо на спине? — Да. — Доктор Вебер искала человека, которому можно доверить силу. Linkin Park Requiem не убивал людей — он затягивал в себя их души. И Гертруда стала задавать им один вопрос. Тех, кто отвечал на этот вопрос искренне, Linkin Park Requiem отмечал этим знаком. — Кто-то ещё имеет такое клеймо? — Да, Паннакотта и Лейла, но доктор Вебер не доверила им силу Requiem. — Что же это был за вопрос? Джорно взял Бруно за руки, словно собрался измерить пульс — большие пальцы охватывает запястье, а сомкнутые кончики остальных пальцев на поверхности предплечья. — Готов ли ты отдать свою жизнь за того, кого любишь? — Что?! — Я был искренен. — Жизнь? За меня? — Да. По щеке Буччеллати скатилась слезинка. — Ты заставил моё мёртвое сердце биться.