Я знаю о тебе все

Иногда немое признание будет лучше нескольких тысяч слов. Наверное, так решили и они, когда молча заботились друг о друге. Когда-то Дань Фэн подарил Инсину особенные наручники, связывающие двух владельцев, а Инсин сделал для Дань Фэна особенное копье. С тех пор они были неразлучны со своими сокровищами. Иногда Дань Фэн задумывался, что драгоценными считал не физические проявления своей привязанности, а саму привязанность или точнее самого Инсина. Для него любовь никогда не была связана с желанием владеть, пусть он и был весьма сложного характера. Нет, намного важнее была возможность наблюдать за тем, что искренне приносило удовольствие и радость. Так он часто смотрел за Инсином, кующим очередное оружие, а тот, отвлекаясь, спрашивал в чем дело. Конечно, видьяхара увиливал от ответа с предельной серьёзностью на лице говоря что-то важное, но абсолютно бессмысленное. Пусть Инсин и был серьезным по натуре (впрочем, так же как и Дань Фэн), но от такого ребячества даже у него расцветала мягкая улыбка. Так же, как и дракону нравилось наблюдать за объектом обожания, так и этому «объекту» нравилось изучать поведение дракона. Например, когда он был заинтересован, то его хвост непроизвольно качался из стороны в сторону. Чем выше интерес — тем неестественнее раскачивался хвост. Когда ему что-то не нравилось, то глаза щурились, а ещё он часто старался выглядеть серьезнее, чем был на самом деле. Гордость заставляла его поднимать подбородок повыше, всегда держать идеальную осанку, а руки, пряча в рукава одежд, скрещивать на груди. Как не взгляни — идеальная поза для гордой статуи величественного дракона. Такое поведение забавляло Инсина, что Дань Фэн старательно игнорировал. Это не значит, что они запоминали только движения. Не меньше внимания они уделяли мнениям друг друга и предпочтениям. Оба внимательно слушали собеседника, даже по самым пустяковым темам. Знали когда можно высказаться, а когда лучше промолчать. Что касается еды, одежды или других мелочей, то тут они знали о любимом/нелюбимом друг другу, чуть ли не больше, чем каждый о своем. Не сказать, что Инсин был хорошо знаком с тканями или ароматами, но это не мешало безошибочно определять любимые вещи Дань Фэна. Дань Фэн не силен в понимании какая кисточка на меч, какое значение имеет или чем может помочь в бою — всё-таки он сражался копьем, — но для Инсина он всегда выбирал самую подходящую. И что не говори, но они любят друг друга и любили так нежно, так тихо, что только слепой не заметил бы этого. Тем не менее они долго решались, прежде чем признаться. *** Дань Фэн сидел возле искусственной речушки, посреди каменного сада. Солнце было высоко в небе, когда к дракону, развалившемуся на песке, подошел мужчина. Инсин сел рядом, осторожно дотронувшись до чужих рогов. Обычно Дань Фэн предвидел такие движения от колебания воздуха и явно пребывая в не самом лучшем расположении духа, грубо говорил прекратить. С Инсином он даже не пытался пошевелиться, хотя знал, что тот при малейшей просьбе уберет руку и больше никогда не коснется чужих рог. Так они и сохраняли тишину, каждый думая о своем, пока Инсин не начал разговор. — Дань Фэн, — видьяхара отзывается одним махом хвоста, задевая чужое плечо. — Я люблю тебя. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга, но сейчас каждый хотел сказать одно. — Я тоже люблю тебя.