Друг мой

– Это даже к лучшему. Меньше глупостей будешь успевать говорить. Крош не обиделся на комментарий. Он без того был доволен, что его очередная мечта осуществилась. К тому же, парнишка привык, что взрослые часто ворчат, реагируя на его задумки. Вот и сейчас самодовольно ухмыльнулся, потёр запачканной солидолом ладонью нос, с удовольствием чихнул: густая масса была едкой. – Ладно, я пошёл! – сообщил Крош взрослым друзьям. – Хочу Ёжику похвастаться. И, может, даже напугать его! Парнишка хихикнул и вприпрыжку убежал с берега, бережно держа транслятор. Его ждали новые идеи и проказы. Двое на песке пляжа проводили его слабо заинтересованными взглядами. Потом, не сговариваясь, единодушно вздохнули. – Хоть кому-то повезло сегодня! – Ja. Его это радовайт. Очередная неловкая пауза. Общее нежелание обсудить случившееся. Во всяком случае, в эту минуту. Потом Пин, не в силах терпеть усиливающееся напряжение, вытянул из кармана кожанки коробку сигарет. Хотя бы дымом на время уймёт неприятный зуд внутри. Зуд скованности и смущения. – А мне можно одну? – заметив коробок, мигом осведомился Лосяш. – Ты же не курить! – удивлённо воззрились на него. – Пожую краешек хотя бы, – оправдался учёный. – Травинки все в лесу остались. Пин пожал плечами, но протянул тому сигарету. Сунул себе в зубы вторую, ловко прикурил из самодельной зажигалки. Краем глаза покосился на сидящего справа друга. Лосяш действительно задумчиво покусывал конец фильтра сигареты, размышляя невесть над чем. Конечно, Пин догадывался о ходе мыслей того, но из деликатности не лез пока с вопросами. Заодно понимая, что молчать всю ночь не получится. Но... "Но" было много. Непонятно, за которое хвататься, дабы разрешить хоть одну проблему. Точнее, вопрос. Мозг изобретателя привык издавна решать оные по очереди и первостепенности. Как и у сидящего подле учёного. Не выдержавшего напряжения первым. – Друг мой, – нерешительно начал Лосяш, в своей нервозности почти дожевав фильтр сигареты до предела. – Я... поражён тем, как... – Как мы понимайт друг друга? – в возникшей опять паузе договорили за него, выпустили в ночной воздух очередное колечко дыма. – Да! – Лосяш оживился, едва не выплюнул сигарету на песок, но вовремя одумался и сдавил её остаток в кулаке. – Вы уже достаточно долго живёте в нашей долине, а только сейчас я узнал вас с другой стороны! Это непостижимо! Я... Я сожалею, что так поздно разглядел в вас те же черты, что есть и у меня! Хотя должен быть заметить их раньше! Раньше, вы понимаете!? Сколько времени упущено, сколько возможных совместных проектов!.. – Разве? – невольно улыбнулся Пин, видя, как учёный в порыве чувств растрепал и так непослушные волосы до состояния гнезда. – Что вы хотите этим сказать, друг мой многозначительный? – вместе с вопросом к нему прянули невероятно близко, оказавшись впереди и на коленях. Отметив искренний интерес в глазах Лосяша, изобретатель с трудом подавил улыбку. Больше нервозную, чем смущённую: редко перед ним оказывались в таком положении, очень редко! Но смог подобрать слова для ответа: – Я хотеть сказать, что наше сотрудничество начаться ранее. Ja, некоторый идея уже иметь свой льогичный итог. – Напомните, какие! – учёный не сводил с Пина горящий взгляд. – Боюсь, при своей некоторой рассеянности я мог кое-что подзабыть. Короткий смешок, который Лосяш издал на последних словах, против воли заставил улыбнуться и немца. Главным образом потому, что видеть коллегу в радостном смущении оказалось невероятно приятно. – Mein Gott, что би привести в качестве пример? – задумался Пин, почёсывая начинающую пробиваться щетину на подбородке. – Может, слючай с... Разговор затянулся до утра. Наговорившись уже в домике до хрипоты, повспоминав всё пережитое как вместе, так и в компании с другими, мужчины поняли, сколько времени, только с первыми лучами солнца. – Что, уже утро? – щурясь и тщетно подавляя зевок, Лосяш покосился на окно, затем поднялся со стула и отошёл задвинуть занавеску, на ходу протирая сонные глаза. – Мы проговорить вся ночь, – усталый охрипший голос Пина только подтвердил очевидное. – Я и раньше зналь, что ты – отличный собеседник, но чтобы говорить обо всё в мир так увлекательно!.. Я приятно поражён! – А можно об этом... по-немецки? – тот смущённо хихикнул, изрядно тронутый подтверждением о своей начитанности. – Признаться, услышать об этом на вашем языке, мой дорогой друг, было бы тоже неплохо. – Ja. Das ist fantastisch, mein Freund! Довольно прижмурившись, учёный поднял голову выше, провёл жилистой ладонью по непослушной гриве волос, сделал глубокий вдох. Учуял, как надымлено в комнатке. – Друг мой... курящий, – осторожно начал Лосяш, дабы не ухудшить настроение изобретателя. – Вам не кажется, что здесь слишком сильно пахнет сигаретами?