Куча сюрпризов!

Двое влюбленных из отеля «Хазбин» имели обыкновение встречаться ранним утром еще до того, как кто-нибудь другой встанет. В спальне принцессы Чарли образовалась тень, превратившаяся в красноволосого улыбающегося демона с микрофоном в руках. У него не было своего фирменного пальто в тонкую полоску — было 5 утра по причине чего он видимо и не стал утруждать себя «парадным» видом. Он подошел к спящей принцессе, осторожно откинул одеяло, освободив для себя место на большой кровати с балдахином, и пристроился рядом с Чарли, положив трость на прикроватную тумбочку. Кажется, этот звук разбудил еë, потому что она слегка приоткрыла веки, когда он обнял ее за талию и приблизился сзади. — Ты же знаешь, что Вегги придет с минуты на минуту, — неуверенно пробормотала принцесса. Она услышала, как он тихо посмеивается: —И я сделаю то, что делаю обычно, моя дорогая. Каждое утро, если она не заходила к нему в комнату, занимая своë место рядом с демоном на постели,то это делал он. А если бы Вегги постучала, чтобы разбудить ее, Аластор просто растворился бы в своей тени, не оставив и следа своего присутствия в ее спальне в столь ранний час. Однажды его чуть не поймали, когда он оставил трость ближе к ее комоду. Чарли придумала быстрое оправдание, что она спрятала это от него ради шутки, и Вегги каким-то образом поверила в эту невероятную ложь. Он всегда держал эту штуку при себе и никогда не расставался с ней дольше, чем на две-три минуты за раз. Она пожала плечами и уткнулась головой в подушку, одновременно прижавшись бедрами к его. —Ах ах, не так рано, — отругал он ее,— Ты сама сказала, мисс Вагата придет в любой момент. Он не предпринял никаких усилий, чтобы отойти от возлюбленной, вместо этого наслаждаясь теплом толстого одеяла и теплом спины Чарли. —Это не ее имя, — тихо фыркнула она. Прозвище, данное сэром Пентиусом для Вегги, казалось, нашло отклик практически у всех, кто его слушал. —Нам нужно ей сказать,–она зарылась в подушку. «И мы это сделаем», «Желательно скоро». — Скоро, — тихо согласился он с ней. «Могу ли я напомнить вам, что это вы хотели этой тайны?» Четыре месяца назад, после многих недель разрыва со своей девушкой, однажды вечером Чарли подошла к Аластору, полная смелости, и спросила, как он относиться к отношениям. К еë удивлению, он просто дружелюбно улыбнулся и ответил взаимностью, несмотря на настойчивое требование Чарли сохранять секретность. Она объяснила, что не хочет создавать неловкость в отеле, демонстрируя привязанность. Неудивительно, что он с радостью принял именно эти условия — он не хотел физического контакта, тем более, когда все могли его видеть. За закрытыми дверями казалось, что он кардинально менялся: Он не возражал против того, чтобы она обнимала его, трогала его волосы, и не возражал прикоснуться к ней или сделать первый шаг и постучать по макушке своей тростью, например. Находясь рядом с другими жителями или на публике, они возвращались к своим публичным фасадам; на расстоянии нескольких дюймов, но явно достаточно дружелюбные, чтобы быть ближе, чем знакомые. Он позволил себе небольшую руку в локте, когда они посетили Город Каннибалов. Это было обычным делом для мужчин и женщин из-за старомодных традиций его жителей. Там они могли неторопливо попить чаю в кафе по его рекомендациям и с удовольствием устроить какое-нибудь случайное свидание. В течение дня в отеле они никогда не оставались наедине. Обычно что-то происходило, и такие моменты, как эти — объятия на простынях ранним утром — были так редки и так немногочисленны между ними. Продвигать дело дальше этих тайных встреч по утрам было еще труднее. Самое большее, на что они пошли это то, что Аластор затащил ее в свою комнату, чтобы «просмотреть какие-то бумаги», и им удалось провести двадцать минут наедине, когда Чарли чуть не набросилась на ее бедного делового партнера и глупо поцеловала его. Удивительно, как мëртвый олень, сидящий на обеденном столе, не убивал настроения, а напротив, казалось, что его запах и вид повлияли на Чарли. Только тогда, когда наконец раздался стук в дверь она обернулась и увидела, как эта тварь просто сидит там, а Аластор улыбнулся и упомянул, что это его обед. —Что мы делаем сегодня? — спросила она, поворачиваясь и переворачиваясь на спину, чтобы посмотреть на своего парня. Глаза у него были закрыты, волосы казались наполовину убранными, но были признаки того, что на самом деле он лишь провел по ним руками, а не причесал их начисто. Он устало моргнул и встретился с ней глазами, прежде чем снова закрыть их и снова расслабиться. Однако ответь он успел– раздался громкий стук в дверь, вызвав тихий стон двоих, обнявшихся на кровати. —Мы выясним это, когда я выпью кофе, дорогая,— тихо прошептал он, вылезая из кровати, хватая микрофон, растворяясь в своей тени и оставляя принцессу в постели одну. Как только тень исчезла, дверь распахнулась и показалась Вегги, готовая к новому дню и решившую, как будто выполнить личную миссию. Она распахнула шторы и подошла к кровати, чтобы разбудить Чарли: —Тебе не нужно этого делать,—она застонала, когда Вегги начала трясти ее за плечо. Бывший падший ангел пожала плечами: —Мне показалось, что я услышала здесь голос. Чарли заставила себя не реагировать. Она была ужасной лгуньей. —Я разговариваю сама с собой,—лгала она с улыбкой. Вегги подняла бровь: —Ты разговариваешь сама с собой по утрам? И действительно: они же жили в одной комнате в течение многих месяцев… Ложь должна быть правдоподобной. «Не так ли?»

***

Остальные жители, как обычно, не были мудрее; Аластор еще раз вежливо поприветствовал Чарли в вестибюле, как будто впервые видел ее в тот день, и она ярко улыбнулась, как всегда делала для всех. Наконец он как следует проснулся, выпив кофе и позавтракав перед спуском. Он просмотрел несколько бумаг, в том числе бюджеты и некоторые идеи его дорогой Чарли по привлечению покровителей: «Доверие снова падает... игры,..» хм–м–он вероятно, просто наблюдал бы сверху, как обычно. Лично он не находил никакого развлечения в участии в мероприятиях, если только не мог заключить стоящую сделку, но это не было целью истеблишмента; он мог найти удовлетворение, просто наблюдая, как его красавица улыбается и радуется, как неуместная радуга, которой она была. Казалось невозможным, как кому-то удавалось так долго оставаться в таком мрачном месте столь веселым, но милая принцесса действительно была единственной в своем роде. Кроме того, в последний раз, когда он участвовал в одной из их игр, в невероятно знакомой игре в шашки ни у кого не было шансов. Только Хаскер, казалось, имел правильное представление о том, как играть в простую игру, Аластор каким-то образом умело забрал все фигуры Ангельской Пыли одним махом - его обвинили в жульничестве, но на самом деле он не зачаровывал фигуры. Возможно, сегодня ему сойдет с рук пробежаться в свою башню, чтобы обрести столь необходимое уединение вдали от хаоса отеля. Да, он бы это сделал. Он смотрел, как Чарли внизу излагает свое мнение о сегодняшнем мероприятии. Она такая милая, такая счастливая. Надо оставить ее здесь с ее вещами. Он на мгновение привлек ее внимание взмахом руки и указал радио тростью на свою башню. Она помахала ему на прощание громким «пока», когда он улыбнулся и отступил в свою тень. Чарли потребовалось около четырех часов, прежде чем она нашла его в радиовышке. Она терпеливо ждала, пока он закончит свою трансляцию, и в тот момент, когда нажатием кнопки, это случилось она уже отодвинула его стул и бросилась к нему на колени. Его улыбка из обычной превратилась в озорную: "Вы пропустили меня?"– его руки нежно легли на ее талию по обе стороны. Он все еще привыкал к внезапным и более частым сексуальным действиям, которые она совершала по отношению к нему. Еще несколько недель назад он по-настоящему держал ее только за руку, держал ее руку на сгибе своей руки и небрежно обнимал всех, кого она одаривала. Она оседлала его в кресле, осыпая поцелуями его лицо, как делала, когда была в одном из своих наиболее возбужденных настроений. Женщина была по сути суккубом как в метафорическом, так и в физическом смысле; она была энергична и безумно нуждалась в любом физическом контакте, но ни один из них не был уверен, было ли это следствием того, что она была так полна позитива, или наследие ее матери время от времени выглядывало наружу. Тем не менее, он позволил себе стать добровольной жертвой ее бесконечной привязанности, словно выполняя миссию, пока она пыталась углубить их поцелуй. Бросилась, нащупала руками свою красную куртку и отбросила ее в сторону, где она упала кучей возле вешалки. —Почему так торопишься?— спросил ее, когда они поднялись подышать воздухом. — Не торопись, — он убрал ее волосы в сторону и притянул ее обратно к себе. Ее руки бродили и крепко прижимались к его рубашке, ощупывая его как можно лучше поверх пуговиц и жилета: — Тебе следует чаще снимать пальто, — выдохнула она, слегка царапая его жилет. «Я тебе нравлюсь без этого? Я считаю себя довольно крутым», — поддразнил он ее. Он снял куртку и повесил ее, когда пришел в свою башню ранее, но ему очень понравилось ощущение, что жилет сидит поверх нижней рубашки. Вместо того, чтобы ответить на его вопрос, она расстегнула пуговицы черного жилета и бросила его в кучу вместе со своей курткой. Он почувствовал прилив уверенности в чистом ненасытном голоде, который наполнил глаза его Чарли. Он знал, что он красив; он не отказался от своих джентльменских привычек из своей земной жизни. Вся его одежда была сшита так, чтобы подходила ему и только ему. Мать внушила ему, что хорошо одетый джентльмен всегда лучше, несмотря ни на что. Думаю, тогда это правда. Если бы Чарли могла раздеть его только глазами, его одежда была бы разорвана в клочья. Аластор старался сохранить нормальное дыхание и контроль сердечного ритма. Но она заставляла его нервничать, когда так на него смотрела; как будто ей хотелось сорвать с него одежду и поглотить его всеми способами. У него был некоторый опыт, но он не мог сказать, что его было достаточно; живьем он прикасался к паре женщин, но не более того. Его ум был слишком занят всем остальным, чтобы действительно желать сексуальных или романтических отношений. Чарли, ох, Чарли, она была другой: трудно было найти кого-то столь непринужденно привлекательного, трудно найти кого-то столь естественно игривого и позитивного, но в то же время столь собственнического и властного. Он с радостью позволил бы ей взять бразды правления в свои руки в любое время, как она делала сейчас. Он едва успел заметить, как она расстëгивает его ремень и играет с краем его штанов–они были слишком увлечены поцелуями. Тяжелое дыхание и переплетенные языки.... Было так легко потеряться в Шарлотте, так легко потеряться в ее бедрах, прижимающихся и теревшихся о него. Подлокотники кресла раздражали. Он мог видеть, как Чарли поерзала на подлокотниках, поправляя голени и пытаясь прижаться к субъекту вожделения, а не к нему, но она не предприняла никаких усилий, чтобы встать со стула на более подходящую поверхность, а скорее сильнее прижалась к растущей выпуклости в его брюках. — Милая, — выдохнул он, когда она особенно грубо прижалась к нему. Она продолжала это движение, время от времени поворачивая бедра и перемещаясь, чтобы он плотно прижался к ее корпусу. Тогда она действительно начала шлифовать. Шарлотта положила голову ему на плечо, всё сильнее и сильнее сжимая в руках его рубашку, а ее дыхание постепенно становилось тяжелее. В основном оно было текучим; она сильнее прижимала к нему ноги с той или иной стороны (вероятно, избегая болезненных подлокотников) и пыталась восстановить ритм. В конце концов, решив, что ему окончательно осточертело это не гибкое кресло Аластор без особых усилий поднял ее и отнëс в свою маленькую спальню, которую держал в башне, когда хотел большего уединения. Она ахнула, когда ее подняли на руки, захихикала, и не смогла сдержать улыбку, пока он шел к двери, которая отделяла радиовещательную комнату от его личной спальни. —Ты неисправима, дорогая, — поддразнил он, войдя в спальню и захлопнув дверь. Он плюхнул ее на свою кровать, наполз на нее и снова поймал ее губы. Поначалу сохраняя их несколько целомудренными, пока Чарли не схватила его за волосы и не потянула. Вся самообладание вылетело в окно, когда боль охватила; он схватил ее запястья, прижал их к бокам и потянулся к ее обнаженной шее, посасывая и царапая ее острыми зубами по коже. — Ал , — выдохнула она, извиваясь под ним. Она не была уверена, осознавал ли он, что делает его колено между ее ног, но оно идеально прилегало к ее корпусу. Свет, льющийся через окна с красными стеклами, прекрасно создавал настроение в его комнате, темной, но соблазнительно сексуальной по своей природе. Даже если он не хотел, чтобы все было именно так. Для мужчины, который утверждал, что у него нет сильных сексуальных желаний, он наверняка знал, как придать сексуальность всему… Свободной рукой он расстегнул оставшуюся часть ее блузки, и она упала на его простыни. Прежде чем она успела что-либо сделать, один из его когтей прорезал середину ее бюстгальтера, освобождая ее маленькую грудь и открывая ему доступ. Он не стал тратить время на поиски, а вместо этого решил грубо пометить засосами еë ключицу. Внезапно большая вспышка света почти ослепила их через многочисленные окна башни. Он замер, но не отстранил губ. Чарли заметила, как дëрнулись его глаза, но не сдвинулся с места. Когда он не выказал никаких признаков отступления или беспокойства, Чарли на мгновение остановилась Он отпустил ее запястья и подошел, чтобы посмотреть на нее полуприкрытыми глазами: —Все в порядке, не обращай на это внимания, — сказал он ей, положив руки по обе стороны ее головы. «А что, если это плохо?» —Если будет плохо, мы услышим крики, я уверен,— Он успокоил ее и еще сильнее прижался к ней коленом,—Наконец-то мы остались одни, и нас никто не беспокоит, давайте насладимся этим. Она тихо застонала от давления внизу и закусила губу. Она в последний раз выглянула в окно и, не увидев никаких других проблем или поднимающегося дыма, снова сосредоточила свое внимание на возлюбленном над ней. —Если есть еще, мы пойдем,—он пошëл на компромисс, тоже выглянув наружу. Они не чувствовали под собой дрожи, так что все не могло быть так уж плохо–если бы кто-то напал на отель, один из них увидел бы дым, как это часто случалось.