если вы не уверены в чувствах человека, который нравится вам, обязательно сходите с ним на вечеринку. напейтесь, выкурите несколько сигарет, поплачьтесь подружке в плечо, а в завершении вечера оседлайте чужие бёдра и дело сделано — случай одной вечеринки откроет глаза вам обоим.
очередной дурацкий тикток. никита уже проклял его тысячу раз именно с того момента, как скачал это приложение под мольбы и буквально щенячий взгляд янки. — я хочу скидывать тебе мемы, никит, ну скачай, пожалуйста, ради меня.. а ещё он успел пожалеть о том, что однажды, сидя пьяным на трибунах, будто заранее увидев этот тикток, уткнулся покрасневшим носом в девичье плечо, окутанное рыжими волнами, и позорно рыдал, пока все остальные прыгали под раскаченные биты на футбольном поле, успешно отметив очередную победу их команды с определённо дебильным названием «боги футбола». а перед глазами маячило высокое пятно со светлыми волосами и широкой улыбкой. его причина так стыдливо отводить глаза, что с каждым шмыгом лишь сильнее наполнялись слезами, непрерывным потоком льющимися по веснушчатым щекам. — ты чего, никит? — яна сидела рядом, не понимая, от чего так расклеился её друг. она знала обо всех его проблемах, что он доверчиво рассказывал ей, сидя на незаправленном матрасе в глубинках центра для них, трудных подростков, но он никогда бы не стал так злостно рыдать ей в плечо, ведь на всё это он реагировал лишь тяжёлым взглядом и вздохами сквозь сжатые зубы. агрессия — его путь проявления подавленных чувств. но.. слёзы? такое впервые. — да я не могу так, — всхлип, ещё один, — больше. этот.. заебал меня уже. — кто? — девушка приобняла рыжего за плечо, легко поглаживая с целью успокоить. — макеев этот ёбаный. — вы с ним снова из-за чего-то посрались? — да нет, дело, — очередной всхлип. язык сплетается с нёбом, прилипая к зубам, — не в этом. просто, янк, он, блять, такой.. — что-то новенькое, это истерический смех? — я как-то сказал, что он симпотный. ему. прикинь? какой же я еблан.. — погоди, я правильно понимаю, тебе даня нравится? — он поднял свой расфокусированный взгляд на неё, утыкаясь куда-то в такую же всю в веснушках, как у него, переносицу. — да даже не нравится, блять, я его люблю прям. — яна замерла, отворачиваясь, с широко раскрытыми глазами уставившись теперь уже на скачущего с бутылкой пива по полю макеева. стоило ей посмотреть на него в течение двух минут, тот тут же обернулся, глядя уже на неё с непоняткой. девушка сглотнула и отвернулась к никите. — стой, никит, объясни, я не понимаю.. — да что тут непонятного? — бойко оторвался от яны, прижимаясь спиной к холодной спинке сидения, и сделал глоток из своей бутылки с чем-то явно крепче, чем пиво. — я люблю его, этого придурка, этого красивого как ёбаная венера придурка. — давай так, — девушка взяла себя в руки, — завтра поговорим об этом на трезвую голову, сейчас ты перестанешь пить и я отведу тебя в туалет, тебе надо проблеваться, чтоб протрезветь. никита тогда молча кивнул и на ватных ногах пошёл следом за яной, взявшись за её руку. макеев тогда, что заметила рыжая, но точно не тот амёбный паразит, идущий за ней, долго смотрел им вслед с максимально серьёзным лицом. девушка могла поклясться — она чувствовала эту гнетущую ревность за несколько метров. следующий день встретил никиту сильнейшим похмельем и помощью друга, точнее, яны, что вовремя оказалась рядом с таблеткой аспирина и спасательной бутылкой воды. а вечером этого же дня они сидели на лавке возле центра, втягивая никотин дешёвых сигарет из ближайшей табачки, глядя на яркое, залитое оранжевым цветом, небо, что их обоих видно было за несколько километров. оба рыжие, оба светились, как огоньки. и говорили. долго, мучительно долго для бойко, но остро необходимо для внесения ясности. никита, на самом деле, давно вынашивал в себе это. с самого детства, как и во многих семьях россии, ему внушали, чтотакое, вот, разнообразие.
макееву некому было пожаловаться, некому было пьяному в говно поплакаться в плечо. он не доверял. никому абсолютно. даже если все центровые его друзья, в каком-то плане семья, даже если есть некоторые орионовцы, с кем сохранился контакт. никому из них он бы никогда не рассказал об этой части своей душонки. ему оставалось молча курить, сидя на подоконнике собственной пустой квартиры, глядя на подсвечивающееся красным неоном сердце на одной из труб крыши. он был влюблён. тяжело и пылко. он осознал это, когда чужая макушка светилась на фоне розово-фиолетового заката, а лицо озаряла вспышка зажигалки. даня склонился, зажав фильтр в зубах, и прикурил от сигареты друга. стоило в этот момент посмотреть в чужие голубые глаза, тут же в сердце кольнуло. это было слишком интимным жестом, но таким красивым. он был так близко, считанные миллиметры. но стоило сделать неосторожный шаг и всё тут же обрушилось бы в ударах по телу, в особенности по лицу. для него быть влюблённым в никиту бойко, в этого рыжего тощего скейтбордиста, что постоянно плескался своим ядом и агрессией, что носил эти забавные шапочки в любое время года, что дымил как паровоз, прилипший к никотину как муравей к сахару, что решительно вступал в любую пизделовку за честь и правду, что говорил прямо, что постоянно хмурил светлые брови, что постоянно стрелял своими голубыми глазами и попадал точно в цель, что забавно улыбался, жмуря веснушчатый нос, что зажимал его бёдра и бока острыми, избитыми жизнью и жгучим асфальтом, коленями, которые хотелось оглаживать, пальцами забираясь под шорты и касаясь внутренних сторон бёдер, это всё равно, что целенаправленно лезть на активный вулкан в желании сжечь себя в потоке лавы. и он так хотел окунуться в эту лаву с головой. чтобы тело тлело, пекло, жгло со всех сторон, сам не осознавая такой природы собственных чувств. проблем с принятием себя не было. были проблемы с принятием чувств именно к этому парню. да они же постоянно дерутся, ссорятся на пустом месте, выплёскивают свой яд, пока их не одёрнут с разных сторон и не оттащат друг от друга. а ещё, этот парень ведь.. гомофобен? по крайней мере, даня не раз слышал от никиты высказывания в стиле «пидоры жалкие, фу, блять». в последнее время, конечно, этого нет, но не значит, что пропало на совсем. да как можно было вообще влюбиться в него, в этого пропитанного разрушенными пятиэтажками и полузаброшенными асфальтированными дворами, в этого, чёрт возьми, гетеросексуального парня? в своего друга? на самом деле, очень хотелось жалобно всхлипывать, рыдать, как сука, кричать и биться в истериках. но слёз не было. только кровоточащая рана. та, что не зашить ничем. ни алкоголем, ни дорогими сигаретами, ни таблетками, ни девочками, ничем, абсолютно. даня только, каждый раз, что залазил на этот подоконник, смотрел вглубь сердца — неонового или своего собственного, и продумывал сценарии в голове, а как могло бы быть. мозг гудел, внутренности ныли. — грёбаный ты, блядь, никитос. а бойко сидит, спокойно и равнодушно глядя в экран телефона на эти строчки. меж пальцев тлеет сигарета, солнце подсвечивает обросший рыжий затылок, ноги болтаются в беспорядочности. ну какой, к чёртовой матери, случай одной вечеринки? янка издевается, что ли.. идиллию прерывает несущийся сквозь потоки ветра пацанский гогот. бегут. с новостями. — о, никитос, здоров, — фил, дрочер, макс и платон поочерёдно протягивают руки. платонов достаёт из-за уха сигарету и закуривает, — слышал, даня сегодня всех к себе зовёт? — неа. — бойко отвлекается от бездушного экрана, хмурясь и переводя взгляд на друга. — у него днюха, мы все только что узнали. — надо подарок какой-то замутить. — макс сел рядом с рыжим. — да! давайте ему закажем торт огромный с проституткой внутри? я видел, что это сейчас популярно. — фил усмехнулся, затягиваясь. никита уткнулся взглядом в пол, нахмурившись сильнее. — дрочер, вот ты как скажешь, хоть стой, хоть падай, — егор прижался спиной к плитке, выпуская дым облаком, — можем просто бухла закупить. или я могу подогнать увеселительных таблеточек. — не, давай без них, а то ковалёв пиздов вставит, если снова кто-то решит откинуться. — на лице фила всё ещё была эта ухмылочка. — да, давайте просто бухла. или пиццы можем с собой прихватить. — макс улыбался, чеша в затылке. — ну всё, базару ноль, девчонок только надо предупредить, что скидываемся. — платон затушил окурок и расслабленно направился к центральному входу. остальные поплелись следом. — никит, ты пойдёшь? — макс обернулся на пол пути к рыжему, что всё ещё залипал в пол и курил. — сейчас догоню. вот тебе и случай, блять. серьёзно, у него день рождения? и он сообщил об этом день в день? в центре макеев сегодня не появлялся, видимо, уже начал отмечать. янка глядела на напряжённого друга с открытым беспокойством, но с плохо прикрытой хитростью. будто говорила, что скинула пророческий тикток. никита очень хотел дать ей хорошего подзатыльника, но обещал больше не поднимать руку, даже если она кулаком впечатывается в стену, возле которой девушка стоит. — девки, у макеева днюха сегодня, всех позвал, так что давайте, скидывайтесь на общее дело. — платон занял роль организатора всей деятельности, что забавляло. — а что вы собрались дарить? — вмешалась женя, потягивающая из трубочки какую-то приблуду. — думаем бухла и пиццы взять. — а получше ничего не нашлось? — ленка оторвалась от телефона, что нещадно вибрировал. — нет, если у вас есть варианты — пожалуйста, — только яна хотела открыть рот, как егор тут же её заткнул, — таблетки уже отмели. все рассмеялись, даже на лице никиты проскользнула улыбка. — так, группа б, что столпились? опять какую-то хуйню задумали? — ковалёв спускался с лестницы со сведёнными к переносице бровями. что только не творили эти дети, честно, он уже даже не боится того, что может произойти. он только хочет быть предупреждённым, что что-то произойдёт. — вадимыч, ты нас за кого принимаешь? — платон раскинул руки в стороны, будто глубоко поражён недоверием тренера. — за вас же. — ой, герман, молодец, такую фразу подогнал. — да всё в порядке, на этот раз у дани день рождения, вот, сборы. — о, мелюзга, — антон остановился в паре ступенек от детей и достал кошелёк, отсчитывая определённую сумму, — держите, — протягивает явно серьёзные купюры, — повеселитесь там. но так, чтоб завтра все к обеду пришли живые, и чтоб ничего не натворили за ночь, поняли? — никит, ты же точно пойдёшь? — прошептала яна, заглядывая другу не то, что в глаза, а в самую душу, куда-то вглубь. она получила неуверенный, рассеянный кивок. старшего проводили аплодисментами, улыбками, смехом и обещаниями, что в этот раз всё точно пройдёт спокойно. единственным, кто не обещал, был никита. он вообще не знал, чего ждать от сегодняшнего вечера. потом, катясь по потресканному асфальту на доске, на ходу закуривая, решил забить. как пойдёт, так и пойдёт. просто повеселится вместе со всеми, нажрётся, может, будет блевать, заглотнёт волшебную таблеточку, что платонов всё же захватил, и будет втыкать, сидя в углу. ничего не случится. вечерело. дверь ожидаемо быстро распахнулась и вся компания с криками и поздравлениями влетела в чужую квартиру, хозяин которой был поддат, но не настолько, чтоб совсем. даня, голый по пояс, стоявший в пижамных штанах и тапках, каждому отсалютовал, отдельно задержав свой взгляд на никите и улыбнувшись ему явно ласково, и, прихватив пакеты, унёсся в гостиную, совмещённую с кухней. ребята быстро стянули обувь и прошли следом. кто-то откинулся на диван, тут же утыкаясь в телефон или рассматривая обстановку, кто-то принялся разгружать пакеты, кто-то просил подключиться к колонке, а кто-то уже разглядывал крышу за окном. никита же задержался в прихожей вместе с яной, что похлопала поддерживающе его по плечу. — всё нормально будет, не парься. — она улыбнулась и унеслась за ребятами. бойко передёрнул плечами, скинул рюкзак с поддетым на нём скейте и ушёл за ней. хоромы хоромами, ей богу, сразу видно, мажорово логово. вечеринка шла полным ходом. дрочер с женей сидели на диване, громко болтая и целуясь следом, лена танцевала рядом с яной, выгибаясь так, словно это был самый последний её танец, чем сильно привлекала внимание фила, прижавшегося спиной к стойке и потягивающего пиво из бутылки. рыжая, будучи под несколькими бокалами дорогого вина из коллекции макеева, прыгала и двигала руками, то разбрасывая их в стороны, то сгибая в локтях. платон сидел рядом с максом, разгоняя очередную темку своих кентов и попутно рассказывая о своём знакомстве с варей, о том, как он её завоёвывал, явно приукрашивая какие-то детали. а максютка впитывал, подмечая некоторые вещи, чтоб так же красиво выпендриться перед владой, что сидела на диване, уткнувшись в телефон и переписываясь с кем-то, попутно улыбаясь и потягивая что-то слабоалкогольное из бокала. сам макеев, именинник, ужратый до невероятной степени, танцевал рядом с девчонками, двигаясь очень странно, в собственно придуманных движениях. никита, будучи под чем-то таким же крепким был рядом, просто стоял и наблюдал, иногда покачиваясь из стороны в сторону, пока чужая рука не легла на его плечо и не прижала к крепкому телу. даня не особо себя контролировал, поэтому приобнять за плечо, а затем за талию, парня, в которого он влюблён до беспамятства, было ебейшей идеей. ему так показалось. они вместе стали прыгать, еле попадая в бит, крича строки, что текли в памяти как тот же алкоголь в крови, срывая голоса. пьяный в ноль, никита не был ошарашен, скорее, он просто охуенно проводил время, вскользь касаясь чужого торса, что макеевым замечено не было, зато яной — очень даже. а владой, что уже явно впивалась непонятливым и ревностным взглядом в рыжий висок, так тем более. только одна песня закончилась и парни отлипли друг от друга, громко смеясь, пытаясь отдышаться, глядя друг другу в глаза, совершенно не скрывая, будто, всех своих нежных чувств друг к другу, началась вторая. влада встала. её высокие каблуки зацокали по полу, она хищно подошла к дане, приобняв его за плечо, острыми ногтями касаясь слегка ошпаренной кожи, отвлекая от другого парня. никита отпрянул и влетел в диван, приходя в себя. что только что было? ему не причудилось? даня смотрел на него так.. словно..нет. не смотрел.
или смотрел всё же? от его взгляда мурашки табуном, словно водой холодной окатило после жаркого дня. так приятно.. и до дрожи внутри пробрало. яна подскочила тут же, хитро щурясь и улыбаясь так же. ну лисица, ничего не скажешь. — ты видел? — начала она громко, перекрикивая музыку. — что? — ну, как он на тебя посмотрел? и как обнимал? — ну.. видел.. — слишком смущённо для него. твою мать, да что происходит здесь? — вот! а я тебе о чём! следуй совету из тиктока и не останешься в пролёте. — а что там было-то? — он пьяно улыбнулся, повернувшись к ней. — последнее — оседлать. — шепнула уже на ухо, но так, что бойко услышал. он отвернулся, сглотнул и нахмурился, пытаясь переварить сказанное. пьяным это делать было практически нереально. а затем яна, быстро оценив обстановку, тягуче медленно поцеловала его в щёку, от чего ошарашенный никита сначала повернулся к ней, пытаясь понять, зачем и почему, а затем девичья ладонь развернула его лицо за подбородок обратно, приподнимая и заставляя уже посмотреть на другое. даня. серьёзный, с неверящими глазами, что одним своим видом выражают ревность и праведный гнев. никита раскрыл глаза ещё шире в изумлении и.. извинении? — вот теперь, я надеюсь, ты точно видишь. рыжая отлипла, возвращаясь к лене, но блондинке, очевидно, это не особо было нужно, её уже облепил фил, уложив ладони на бёдра, сжимая их так сильно, будто никого кроме них здесь нет и они тут же потрахаются. зато выскочившей жене — да. дрочер ушёл в туалет, она осталась одна. теперь нет. снова девичий смех и разнесённые волосы от движений. ревность прожигала каждую клетку пропитого организма. даня ненавидел ревновать. ещё больше он ненавидел янку, что своими бледными губами только что касалась его щеки. как долго они встречаются? в какой момент это началось? ай, даже знать не хочется. хочется только вынести свою злостью куда-нибудь. и он выносит в вовремя поданную бутылку виски, жадно глотая, чувствуя, как жжёт абсолютно всё. теперь ещё противнее. никита подплыл к парням, всё ещё обсуждавшим отношения платона. он не решился на наркотики сегодня, только на водку, смешанную с соком. в голове всё слишком сильно плыло, а координация была нарушена настолько, что макс его ловил несколько раз с барного стула. он не мог переваривать информацию ни в каком виде. даня исчез из поля зрения, как и яна, что было странно. даня вообще сегодня странный. можно спихнуть на алкоголь, но разве все гетеросексуальные парни обнимают других парней за талии, сжимая ладони там же, разве все прижимаются и чуть ли не сталкиваются лбами, крича очередную строчку, вылетающую из колонки, разве все так смотрят? бойко уже нихуя не понимает, от этого закипает ещё сильнее, крепко сжимая стакан, насколько может. что же, блять, происходит? — ян, нахуй ты меня выдернула? — даня прижался голой спиной к прохладной стене в прихожей, раздражаясь. мало того, что у неё явно какая-то интрижка с его же влюблённостью, так она ещё и выдёргивает его из объятий девушки, что танцует как обвивающая змея, такая хищная и красивая. — мне же не показалось, макеев. — та почему-то улыбалась. — что тебе не показалось? — он выдохнул, стараясь не вскипеть раньше времени. открутил крышечку бутылки воды, такой нужной, стоявшей тут, на комоде, и начал жадно пить. — тебе нравится никита. пробитие. полное. он от неожиданности даже поперхнулся, глядя в чужие блестящие глаза. он ждал чего угодно, но не этого. и ведь она даже не злится, что было бы правильно в её положении. она только держит руки, скрестив на груди, и улыбается. по-доброму. — с чего взяла? — на попятную, молодец, только янка смотрит в душу, что тут бесполезно врать, что понимает он слишком быстро для плывущей головы. — я вижу, как ты на него смотришь, — она начала загибать пальцы, — как обнимаешь, как ревнуешь, как бегаешь за ним.. — стой-стой, ладно, — вздох, — да. но я думал, вы встречаетесь, разве нет? — та рассмеялась. — дань, мы с ним лучшие друзья. и я хочу ему, как настоящая подруга, помочь. и тебе заодно. потому что так вы эту телегу тащить и будете, как долбаёбы. — стой, а почему ты.. — он расфокусированно и неверяще уставился на неё, — .. погоди, он.. тоже.. — думай, дань, думай. — серьёзно? ты не пиздишь сейчас? — в груди что-то разорвалось. будто тысяча фейерверков. камень с души сброшен, сердце приятно ноет. ноги еле-еле держат весь груз тела. — да, — яна потёрла виски, осознавая всю тугодумность обоих, — слушай, какой план. никита вылез на крышу, трясущимися от переизбытка алкоголя руками вытягивая сигарету из пачки, к слову, даниной, и поджигая её, зажав между губ. ему было немного одиноко. без янки, вечно трущейся рядом. или дани, что очень странно себя сегодня ведёт. голова не варит от слова совсем. в нос бьёт сигаретный запах, на языке вертится вкус ночного майского воздуха, на губах шоколад. он утыкается затылком в стену, разглядывая звёздное небо. пиздецки красиво. всё таки охуенная у дани квартира с этим местом. интересно, а где он сейчас.. его бы. рядом. с оголёнными, покрытыми росписью солнечных пятен плечами и острыми ключицами. с широкой улыбкой и одним прикрытом глазом, второй бы глядел в это же небо. с придурным смехом и сгибанием в кашле. боже, блять, как же хочется.. просто сказать, хотя бы, ему обо всём. рассказать о себе и своих чувствах. почему он сейчас так хочет этого? пиздец, никита бойко, во что ты превратился? почему ты сидишь и думаешь об этом придурке, что сейчас точно крутится возле влады, обнимая её и кружась с ней в танце? глаза щиплет, внутри что-то разрывается, подкатывает тошнота. он снова думает о том, что влюблён в парня, что это неправильно, он сам неправильный. он — вечный хулиган с раздробленными в мясо костяшками и синяками по всему телу, с многочисленными шрамами, злой, готовящийся нанести решающий первый удар. даня не такой, точно, нет. он, конечно, со своими тараканами, но точно лучше. как никита может вообще ему понравиться? с таким-то характером. и ебалом. и телом. и полом.ответ: никак.
рядом кто-то присаживается, вытягивает из той же пачки сигарету и щёлкает зажигалкой. — ты чего тут один? — янкин голос. такой весёлый, такой нужный сейчас, заставляющий доверять. глаза предательски наполняются слезами в именно этот момент. — тут красиво просто пиздец. — шмыгает носом и тут же заливается смехом. господи, какой ты жалкий. — ты чего, никит? — обеспокоенно звучит над ухом. — да просто я заебался уже думать, устал от самого себя. — щёки снова жжёт, он закусывает их изнутри, пытаясь сдержать поток, но никак не удаётся. как и в тот раз, когда он изливал в пьяном бреду ей душу. яне хочется вверить всё, что гниёт внутри. хочется ей доверять так сильно, так отчаянно. она никогда не предавала, лишь раз, когда обещала завязать и снова сорвалась, с истерикой вырывая злосчастный пакетик с синей таблеткой. она самая близкая ему. она поймёт и примет, что бы ни было. надо было влюбляться в янку. она ведь солнце в совершенстве. и девушка, что является решающим фактором. — а ты не думай, — затягивается и тут же выпускает дым изо рта, — ты действуй. — какое, нахуй, действуй? мне, блять, по совету твоего ёбаного тиктока, оседлать его? вот просто взять, свалить, сесть сверху и выебать? что? — отличный план, на самом деле. — охуительный, — никотин в лёгких жжётся ровно так же, как и солёные дорожки, оглаживающие красные щёки, — я просто ненавижу себя. за это всё. за него. его тоже ненавижу. — просто признай уже, что он тебе нравится, и это норма. и главное, признайся ему. — лицо никиты падает в раскрытые ладони в отчаянии. — не могу я, понимаешь? не могу, ян. я столько раз думал об этом, что одна только мысль заставляет меня чувствовать себя полнейшим говном. он же просто с первой секунды начнёт ржать и пошлёт меня к хуям. а мне что потом делать? я же с ума сойду нахуй. это не искоренить, это уже глубоко где-то сидит. парень не может любить парня. тем более я и кого.. макеева, блять? этого мажора, что сорит деньгами дальше, чем видит? трахает всё, что движется? — делает паузу, затягивается и снова утыкается лицом в ладони. рядом раздаётся ещё один щелчок зажигалки. — я люблю его просто до одури, я, блять, даже не знаю, как это получилось. и мне страшно, янка, мне так страшно, меня колотит. я даже спокойно спать не могу последнее время, всё время он. весь такой распиздатый со своими блядскими глазами, губами, руками. да он весь такой. блять, мне так стыдно, что я сейчас это всё несу. это же пиздец, услышать такое от меня. но я просто уже не знаю, что.. — ты меня любишь? — голос. его голос. рыжий резко замолчал. он оторопело поднимает лицо, словно в замедленной съёмке, раскрывает заплаканные глаза, слишком резко затягивается и начинает кашлять. а затем поворачивается.сколько он тут просидел..?
— сколько ты здесь уже сидишь? — озвучивает. — со слов «парень не может любить парня», но я слышал вообще всё. — ёбаный твой рот.. — оба одновременно затягиваются. в какой-то момент никита начинает пьяно смеяться, снова истерически, пытаясь осознать происходящее, даня подхватывает. — так ты меня любишь, получается? — ты слышал. — и ты реально считаешь меня красивым? — распиздатым, я сказал. курят, глядя друг на друга. дым уносится вперёд, разметаясь и тая в воздухе. руки никиты подрагивают, как и он сам. даня всё слышал. видимо, от начала до конца. и как янка умуд.. точно, янка.. сучка.. — вы с ней сговорились? — типа того. глаза уносятся вновь в это звёздное небо. и всё же, тут пиздец красиво. но всё так расплывчато. алкоголь и слёзы — несовместимое. — я тебя тоже люблю. бойко разворачивается и тут же попадает. точнее было бы сказать, пропадает. в чужих, пропитанных табаком и привкусом шоколада, губах. а затем ладонях, скользящих по щекам с неприятными следами, оставленными истлевшими слезами. светлые ресницы подрагивают, ветер сметает пряди, превращая их в нечто, напоминающее гнездо. никита пьяно скользит языком по нижней губе и кусает, остервенело, почему-то, кусает, а затем снова мягко утыкается губами в чужие и целует очень мягко, в какой-то степени смазано, теряясь. он не может осознать происходящее, понять, но ему так нравится. целовать его. здесь. вдали ото всех, слыша лишь шум музыки и грохот голосов. а там, где-то, шумят проезжающие автомобили, проносятся надоедливые насекомые, едва нарушая ночную тишину. даня быстро согласился на авантюру, предложенную яной. иначе быть не могло. он, едва услышав о том, что нравится никите, был согласен на что угодно. ему оставалось лишь выждать несколько минут, а затем сменить яну и стать слушателем. затея могла провалиться, но в какой-то момент бойко так был охвачен своими эмоциями, что не заметил подмены. макееву оставалось лишь переваривать каждое слово, сказанное этим рыжим, дослушать до конца, но в моменте он просто не выдержал. парень, в которого он был влюблён, буквально признался ему в собственных питаемых чувствах, не осознавая этого. сложно было выдержать. самое главное, что слышал он и диалог с яной. девушка, как только сошла на подоконник, похлопала даню по плечу и пожелала удачи. она умчалась к ребятам, что всё ещё не уходили. они праздновали во всю, не замечая отсутствия двух человек, что сейчас, именно в этот момент, целовали друг друга с такой силой, будто не виделись тысячу тысяч лет, сжимаясь в собственных руках. окурки были оставлены где-то неподалёку. — знаешь, — даня оторвался первым, переводя дыхание, улыбаясь в ночи всё так же ярко, что однозначно могло заменить солнце, — я, как именинник, выражаю своё желание видеть в качестве подарка тебя на себе. — никита откровенно заржал. — ебать ты джентельмен, как ты это только выгов.. выгоро.. выговорил? — макеев только улыбнулся и схватил его за руку, поднимая за собой на ноги. оба пьяные и такие счастливые. с облегчёнными душами. молодые и влюблённые по уши. с переплетёнными пальцами. пройдя сквозь толпу пьяных подростков, они вошли в одну из комнат этой квартиры, предварительно закрыв за собой дверь. макеев свалился на кровать, подгребая к спинке, присаживаясь. никита следом, сдёрнув с головы шапку и скинув её на пол. даня улыбчиво приглашает его, бойко трясётся то ли от смеха, то ли от волнения. — серьёзно? — он прикрывает ладонью рот, обнажая зубы в улыбке. — на полном, — тот даже поднимает брови и раскрывает глаза, — или ты ждёшь особого приглашения? — даня указывает ладонью на свои бёдра. — так я приглашаю, будьте добры. — блять, какой же ты ужратый. — бойко уже спокойно залазит на кровать и садится сверху, расставив те облюбленные взглядом колени по обе стороны. — как и ты. не задёрнутые шторы подсвечивали их лица и силуэты. рыжий склонился над чужим лицом, целуя. резвее и смелее. он сам от себя не ожидал. только дали ему зелёный свет, и он уже этим пользуется. с этим наглым вся тревога и паника, весь страх и ненависть к самому себе улетучиваются, оставляя только спокойствие и некий трепет. с ним такое впервые. он впервые чувствует под собой напряжённые крепкие ноги, на теле — холодные ладони, что шарят под футболкой, сначала изучающе, затем в грубых ощупываниях. а никите нравится. он впервые вырывается из контроля над собой и отдаёт этот поводок другому, ведущему. это лучше, чем пиздить друг друга, наваливаясь всем телом и сдирая кожу в кровь. это приятнее. его пальцы сцепляются за шеей. даня уже вгрызается в чужие губы, шаря по тощим рёбрам, затрагивая выпирающие лопатки. будто чувствует, что так надо. едва он касается поясницы, раздаётся болезненное мычание. он извиняюще сбавляет обороты и пальцами перебегает по коже нежнее. такой контраст раздаётся в голове гулом, а по телу мурашками. макеев отрывается и переходит на шею. и снова в том же остервенелом темпе стирает любой чистый кусок, на который только наткнётся. никита выгибается навстречу и приподнимает подбородок, вытягивая шею, а дане только это и нужно было, чтобы оставить как можно больше пятен. он совершенно не нежно кусает, больно втягивая кожу. она ярко алеет. бойко заранее матерится и думает, чем это скрывать. негоже ему с фонарями в центр заявляться. его футболка за края приподнимается, он согласно приподнимает руки, ткань летит на пол. пальцы вплетаются во всегда идеально уложенные волосы, губы так и бродят по его телу, открывая для себя всё новые и новые участки, как и руки, касающиеся груди, торса, приподнимающие резинку шорт и проникающие вниз, сжимающие выпирающие косточки, переходящие на ягодицы. если бы никита знал, что его так нагло облапают этим вечером, он бы обозлился и никуда не пошёл. или, может, пошёл, но точно набил бы имениннику морду. а сейчас не хочется. сейчас они оба пьяны. сейчас он спокойно прижимает голову дани к своей шее, стремясь на утро разглядеть новые синяки, но не от побоев, а от его искусанных губ. затем, ладони оглаживают широкие плечи, касаниями подушечек пальцев считывающих веснушки, переходят на руки, на пресс, просто бродят, куда приходится, вновь возвращаются на шею. даня отпрянул, ласково зацеловывая каждый засос, оставленный на груди, ключицах и шее. оценив свои старания, он заглядывает в голубые глаза, перебегает от них к зацелованным и кровоточащим губам. оба тяжело дышат, пытаясь прийти в себя. смотрят вниз, осознавая суть проблемы, но только макеев сталкивается с чужим взглядом снова, с вопросом, на что получает отказ. бойко не готов. не сейчас, не сегодня, нет. ему хочется лишь целовать, лежать в обнимку, сплетясь конечностями, но трахаться — увольте. макеев реагирует спокойно, улыбкой и приподнятием головы просит поцеловать его в шею. никита чуть пригибается, облизнувшись, и мягко целует его. тут же находится кадык, что он кусает, втягивает тонкую кожицу, оставляя наливающееся пятно. он не спешит оставить следов так много, как сделал это даня, явно из ревности ко всему и вся, но только вспоминает про владу, тут же не жалея словно вгрызается, улавливая шипение и последующие тяжёлые вздохи. макеев сдерживает стон. хотя музыка гремит так, что их и не услышали бы, но он не хочет услышать пугающего стука в дверь. не сейчас, только не сейчас. рука русого касается чужой, облюбованной его взглядом коленки, аккуратно устремляясь выше, проникая под шорты и добираясь до желанной внутренней стороны бедра. никита вскидывает голову, тяжело дыша, а дане наблюдать за ним одно удовольствие. он хотел бы видеть это всегда. каждую ночь, которую после этого им просто придётся проводить вместе. он не желает упускать возможность усаживать на себя эту чистейшую веснушчатую ярость, что в его руках так плавится. сжимает, поглаживая кожу большим пальцем, проходится ладонью и снова сжимает. грубо, до синяков. они вновь находят губы друг друга и целуются. глубоко. словно сейчас оба исчезнут. и ни никиту, ни, тем более, даню не смущает теперь, что они оба парни, что они влюблёны друг в друга, в собственные уебанские характеры и привычки, в собственные лица, тела и касания. не думается об этом. рыжий валится, теряя последнюю координацию, сбоку, подтягивая к себе макеева. бойко слишком быстро засыпает под градусом, всё ещё кипящем в крови и мозгу, а даня ещё изучающе смотрит на него, разглядывает раскиданные по лицу рыжие пятнышки, светлые брови и ресницы, растрёпанные отросшие волосы, синяки, залёгшие под глазами, оголённое тело, верхняя часть которого слилась в одно бордовое пятно. он влюблён однозначно бесповоротно. этот парень с синяками и шрамами по всему телу, с искрящейся агрессией, с вросшими в скейт ногами, с пропахшими куревом запястьями, теперь его. полностью. парень облегчённо вздыхает. это, в самом деле, лучший его день рождения. даже папа со своими ключами от этой квартиры не сравнится. рядом лежит его лучший случай одной вечеринки и одного центра трудных подростков. тот, за которого он, честно, жизнь отдаст. да всё отдаст, лишь бы чувствовать это. ему хватает десяти минут, чтобы уснуть, утыкаясь носом в чужую грудь и подтянув к себе парня поближе. в квартире ещё недолго играла музыка, а затем послышались шаги, пьяные переговоры, аккуратный стук в дверь, ещё один, а затем еле слышимый хлопок двери. потом бесконечная тишина. соседи, наверное, счастливы. — пиздец, — утро, никита с гудящей головой стоит перед зеркалом, изучающе смотрит на собственное тело, — я тебя убью, серьёзно. — и бойко не шутит, он хмурится, глядя на эту картину. — вчера ты не был против. — даня пожал плечами, мимолётно целуя, будто клюнув, в плечо, и уносясь на кухню за спасительным пенталгином. рыжий, проснувшись первым, не мог поверить собственным глазам. он лежит в макеевской кровати с ним в обнимку. а рядом этот. посапывает. ёжится от холода. одеяло было под ними, накрыть его было нереально. но сейчас даже не это. никита, на удивление, всё помнил, но не мог до конца осознать.. они правда лежат вместе? и всё, что было вчера, ему не приснилось? это подтвердилось, когда сухие губы коснулись его кисти. даня улыбался, пальцами чувствуя чужую тёплую кожу. всё таки правда. не приснилось. — что нашим говорить будем? — интересуется бойко за кружкой чая. — правду, — макеев повернулся к парню, — что ты на меня так смотришь? вряд ли они поверят в то, что мы оба нашли кого-то на ночь, когда пропали одновременно, да ещё и припёрлись вместе. они же не совсем тупые. — я всё ещё в ахуе. — немного погодя, отвечает. — я тоже, но знаешь, это самый приятный ахуй в моей жизни. — в моей тоже. — я думаю, они спокойно примут. ну, поржут, пошутят, как про женьку с дрочером, но нормально всё будет. — спокойствие, исходящее от макеева, было как нельзя кстати, как скользящее масло на душу. — значит, мы вместе? парочка, типа? — типа того. — никиту вплетают в объятия и тут он понимает, точно, вместе. вдвоём. без утаек, пьяных истерик, слёз в подушку и плечо янки. его.. любят? никита притягивает даню, заставляя наклониться, и теперь уже, будучи абсолютно трезвым, ну, может, с лёгким наплывом похмелья, и целует. осторожно, аккуратно касаясь и так побитых жизнью и им самим вчерашней ночью губ. а русый наоборот, берёт инициативу на себя, цепляясь за чужую спину, касаясь каждого позвонка, скрытого тканью его же кофты, взятой в пожизненную аренду. углубляет поцелуй, ведёт, скользит языком внутрь, касаясь нёба, сталкиваясь с зубами и языком. бойко позволяет. больше ему ничего не мешает отдавать себя в эти руки, без навязчивых угнетающих мыслей. тренировка, они идут вместе, не держась за руки, но слишком близко для того, чтоб все сразу всё поняли. не сказать, что русый совсем не волновался, наоборот, очень даже. но рыжий, загоняющий очередную шутку и улетающий с неё с диким смехом, внушает уверенность. — и всё таки, тикток был прав. — первое, что говорит завидевшая их яна, хитро улыбающаяся, как обычно. — не понял, у нас типа какое-то обновление? — платон недоумевающе уставился на парней. — что это за пополнение в рядах любителей горбатой горы? — так ты всё таки пидор, — последнее, что сказал дрочер перед тем, как попрощаться с жизнью, потому что тут же в него полетел рюкзак никиты, а следом и сам рыжий, — стой, стой, ну я же был прав! — крики гены слышал, кажется, весь центр. они отправились в забег отдачи пиздюлей вокруг здания под громкий смех ребят. — я даже спрашивать не буду. — ковалёв, оглядевший двух ребят, удивлённо вскинул брови, но тут же забил. сами разберутся, не его дело.случай одной вечеринки. работает, зараза.