***
Отель пользовался спросом. Шутки ради или из желания исправиться, но кто-то все равно приходил. И все же посетителей было немного, оттого Аластор решил, что можно на какое-то время отвлечься. Прогулки по городу его не интересовали более, а посещать старых друзей не хотелось. Было желание достать Чарли, побеседовать с ней или, быть может, подразнить Хаска. Но он подумал, что это скучно и сложно. Ему показалось, что куда интереснее в свои развлечения вовлечь Люцифера, раз они так тесно общаются. А Магне взял и согласился. Они пробовали играть в карты. В этом, в отличие от шахмат, Аластору не было равных. Поначалу Люцифер надеялся победить. Он был серьезен и внимателен; привычно ухмылялся; запоминал карты; никаких эмоций, кроме улыбки, не показывал. Но когда он проиграл в… кажется… шестой раз, чем Аластор его, конечно, подстебнул, то вся его хваленая выдержка начала рушиться. Улыбка стала тяжелее, а взгляд строже. Нет, он не кричал, ни в чем не обвинял, не возмущался и с гордостью терпел подколки Радио-демона. Но после седьмого проигрыша, когда ему выпала честь собирать карты и перетасовывать их, Магне просто хмыкнул и всю колоду кинул куда-то в чужую грудь. — С тобой скучно! — махнул он рукой, оправдывая свой срыв. Аластор гортанно посмеялся, посмотрел на чудную россыпь карт на полу, затем перевел взгляд на соперника. — Примите поражение с гордостью, — хрипло промурлыкал и поднял с пола бубнового короля. — О, ты жульничал, — упрекает Морнингстар и руки на груди складывает. — Вовсе нет, — отрицает, ведь именно сейчас он и правда не жульничал. Карты — это та игра, где ему всегда везет. — И может… поиграем во что-то еще? — скалится и карту на стол кладет. Пальцем по ней ведет, играется, затем переводит взгляд на Магне. Тот, кажется, задумался. Хотел бы предложить привычные шахматы, но осекся. Аластор заскалился сильнее и поцарапал карту в ожидании ответа. — М-м-м… во что же? — вздохнул устало и рукой голову подпер. — Не знаю, не знаю. Вспоминается разве что бильярд. Ох, помню, когда-то мы так весело в него играли. Коротали вечера у стола со стаканом бренди… — мечтательно произносит, прикрывая глаза. Люцифер стучит пальцами по столу, а потом думает, что давненько этим не занимался, оттого соглашается. — Но в бильярдной куда интереснее вечером, — продолжает, а Магне корчит носик и отворачивается. — Вечером и народу больше, — сжимает он губы. Хотелось бы поиграть в приятной обстановке и тишине, а не рядом с кем-то неизвестным и очень активным, раздражающимся из-за незабитого шара. — Я знаю бильярдную, где мало посетителей ночью, — вздернул брови, подначивая согласиться. — И во сколько мы тогда пойдем? — он близок к согласию, но отчего-то все еще мнется. — Часа в три ночи. И до утра, до шести, — хмыкает, а Магне хмурится. — Три часа? Да что там делать можно все это время?! — О, я покажу, что можно. Да и… три часа пройдут достаточно быстро, поверьте, — отмахивается и как-то очень хитро улыбается. Вот он и нашел себе развлечение на ночь, осталось только понять, как можно развлечься сейчас, днем. Чаю, что ли, попить?_____
И все-таки не обманул. Привел в бильярдную. Небольшое здание, уютное, теплое, стилизованное под домик лесника. Деревянные стены, камин, ружья на подставках, чучела животных… даже оленьи рога на стене. На них Аластор посматривал весьма двусмысленно. Они, кажется, раздражали его, но Люцифер не обратил на это внимания. За барной стойкой их встретил мальчишка лет четырнадцати. Он натирал стакан для коктейля и на посетителей внимания как-то не обращал. Помимо мальчишки в зале была еще парочка игроков, что катали шары по столам и бесились, когда шар не закатывался в лузу. — Нам бы столик… часа на три, — проговорил Аластор, пока Магне с интересом осматривался и весело поглядывал на огонь, пылающий в камине. Парнишка отвлекся, поставил стакан, достал какие-то бланки и что-то записал. Предложил выбрать стол в этом зале или в ином. Конечно, Радио-демон потащил Люцифера в другой зал, в котором, на счастье обоих, посетителей не было. — О, признаться… я так давно не играл, — напряженно проговорил Магне. Он осмотрел шесть столов, думая, на каком лучше играть. Они все кажутся одинаковыми, но нет, какой-то побольше, какой-то меньше. И все для русского бильярда, а тот, что в углу, для американского. Аластор хотел на русский. Говорил, что американка быстро играется, оттого нет никакого азарта. Но Морнингстар, который едва ли держал кий в руках, лез именно туда. Хотел сначала потренироваться, а потом играть на русском бильярде. — Уф… ну так и быть, — взмахнул рукой и смущенно улыбнулся. — Я уступлю вам эту партию и позволю выбрать стол, — вздохнул Аластор. Глаза Люцифера засветились. Он пошел туда, куда хотел с самого начала, пока Радио-демон стоял у стены и выбирал кий. Сопернику он тоже захватил. Магне старательно собрал шары, небрежно раскиданные по столу, затем выравнил их треугольником и покосился на Аластора, что так тихо и неожиданно подошел со спины. — Думаю, правила вы знаете? — уточняет, вручая кий. — Что-то помню… — покачал головой, затем снял перчатки. Без них ему играть намного удобнее. Затем намазал ладони кремом, что взял с собой, потряс руками и окинул взглядом стол. Аластор с этого только усмехнулся. Он перчатки снимать не стал. Ему некомфортно без них. Хотелось напомнить про кольцо. Ненавязчиво спросить, где оно, куда пропало. Но Люцифер как-то так грустно смотрел на свои пальцы, пока втирал крем. Наверное, в тот день он потерял кольцо случайно. А Радио-демон, как истинный джентльмен, не станет напоминать о потерях, пока его не попросят. Пусть Магне переживет это и забудет. — Ну что ж. Ваши шары обычные, мои с белыми полосами. Кто быстрее забьет свои шары и вот этот, — указывает на последний шар, победный, — тот победил. Забиваете победный шар раньше времени, то партия заканчивается, — постарался объяснить быстро. Люцифер все понял. Ему объяснение и не требовалось, ведь худо-бедно, но он помнил правила. С уступки Аластора, он ударил первым. И с первого хода забил не свой шар, вызывая тихий смешок. Весело им сегодня будет._____
Топает ногой и кажется таким взъерошенным. О, за его эмоциями так забавно наблюдать. То улыбка, то строгость, то, как сейчас, возмущение. Хочется погладить его по волосам, шутливо посюсюкаться и успокоить. Аластор лишь хмыкает горделиво и переводит свой взгляд на шары. Им хватило одного раза в пул, чтобы приноровиться и отточить удары. Дальше они перешли на русский бильярд. Вот тут стало сложнее и интереснее. Стол больше; шары одинакового цвета; лузы слишком узкие, оттого шар залетал в них с трудом или отлетал при неправильном ударе. Он натирает наконечник кия мелом, затем почти что ложится на стол, но ногами твердо стоит на полу. Смотрит на один шар, целится, а бьет по другому. Если нет возможности забить, то он бессмысленно ударит по шару, загонит его к борту, чем помешает противнику. Люцифер с такого бесится. Снова топает, хмыкает, затем резко бьет по одному из шаров, забыв прицелиться и просчитать направление. И шар, отлетев от борта и задев еще несколько, на удивление попадает в лузу. «О», — удивленно хлопает глазами, затем вздергивает бровь и глядит на Аластора. И что мешало ему раньше так бить? — Дуракам везет, — ухмыляется Аластор, за что едва ли не получает кием по лбу. Магне не замахивался, но на его лице читалось желание сделать это. Побоявшись за сохранность своего чудесного личика, Радио-демон делает небольшой шаг назад, отходя от стола и не мешая Люциферу сделать еще один ход. И еще… еще… Шары отчего-то сами залетают в лузы, хотя Морнингстар даже не целится. Удар по пятому шару был неправильным, слишком резким, оттого тот ударился о борт и улетел куда-то на пол. С противным шуршанием прокатился по плитке и остановился в нескольких метрах от них. — Штра-аф, — мурлычет Аластор, а Люцифер, напряженный до предела за два с небольшим часа игры, тихо фырчит. Счет одинаковый, равное количество побед. Уступать так не хочется. Хочется быть лучше, хочется победить. Оттого, гордо вздергивая голову, он нарушает правила и отказывается возвращать свой шар обратно на бильярдный стол. — Обойдешься, — откладывает кий, а руки складывает на груди. — Вы похожи на ребенка, что не умеет проигрывать, — предъявляет ему Аластор и подходит ко столу. — Ты тоже, — вынужден поднять голову из-за разницы в росте. Обычно Радио-демон сохранял расстояние в сорок пять, быть может больше, сантиметров между ними. Сохранял в момент общения. На редкие интимные встречи эта дистанция не распространялась. Но сейчас он пользуется разницей в росте, напирает и так гордо глядит сверху вниз. — Шар верни, — звучит угрожающе. Магне не делает это из принципа. Хмыкает и стоит все так же стойко в момент, когда к нему прижимаются, заставляют прогнуться и прижаться к столу. — Ты же не любишь касания? — насмехается и глядит прямо в глаза. — Игра не продолжится, пока вы не вернете… — начал было Аластор, стараясь говорить сдержанно и строго, но был заткнут чужими пальцами, приставленными к губам. Хотелось укусить или оттолкнуть от себя. Но он стерпел и заулыбался шире. — На-аглость, — прохрипел. — Заставь меня вернуть этот несчастный шар. Ну же? Да и играть мне более не хочется, — тянет губы в улыбке, дышит медленнее и глубже. Аластор думал, что да, их игра как-то так и закончится. Закончится детским упрямством, фырчанием, спором на ровном месте. Он был к этому готов. Он неизменно улыбался и не велся на провокацию. — Вообще-то… когда играют с человеком, уровень игры которого преобладает над вашим… его благодарят за партию, — и снова колит фразами, за что получает легкий удар в плечо. Люцифер, причудливо изогнувшись и вывернувшись из-под чужих рук, отходит в сторону и брезгливо поправляет свой костюм. — Ага, пожалуйста, — кивает, хотя знает, что сейчас Радио-демон прав. Но тут уже дело принципа. Из принципа он не согласится и не поблагодарит._____
Они опять не поняли, как все закрутилось. Как один все-таки получил кием по лбу, а второй остался с болезненными укусами под кадыком и выше. Как были вырваны пуговицы белого пиджака. Как оба оказались на бильярдном столе. Магне зудел, что стол грязный, жесткий и ужасно неудобный. Аластор голодно улыбался и игнорировал чужие слова. Это ведь не он лежал на столе. Оттого его не волнует, ему не мешает. На самом деле Люцифер весьма интересно смотрелся в окружении нескольких белых бильярдных шаров на приятном на ощупь зеленом сукне. Смотрелся куда лучше, чем на темных простынях постели. Но Радио-демон об этом не скажет. Он не умеет делать комплименты. Даже не пытается. А партнер как-то не просит, довольствуется взглядом, касаниями, движениями. — Только не здесь, — просит он и вроде бы препятствует продолжению, но… его руки так приятно скользят от чужих плеч до груди… легко упираются и как-то совсем не отталкивают. Он не пытается сопротивляться. Выглядит смущенным и даже пристыженным, но не противится, ведь понимает, что следующей возможности встретиться и переспать у них может просто не быть. Аластор какой-то излишне гордый. Не нуждается в близких контактах, подтверждает свой статус асексуала. А вот Люцифер очень даже нуждается, из-за чего порой виснет на чужих плечах и принуждает. Но вот сегодня все произошло как-то слишком неожиданно и быстро. Никто никого не принуждал. Они сами сцепились. Фраза «только не здесь»; интонация, с которой она была произнесена; ненавязчивые поглаживания и сбитые вздохи — все это наоборот заставляет не останавливаться и продолжить. — До закрытия еще… м… чуть больше получаса, — хмыкает хитро и руками залезает под чужую одежду, нагло щупая. Но Люциферу так же гладить и трогать он не позволяет. Отталкивает его руки и всем своим видом показывает, что ему не очень приятно, но он старается бороться с этой неприязнью. — Тогда пора собираться? — так наивно говорит и, быть может в качестве вызова, раздвигает в стороны бедра. Он хочет уйти, но делает все, чтобы задержаться. — Нет уж. Сейчас я буду заставлять вас вернуть тот шар, как вы и просили, — усмехается. Перехватывает его руки, прижимает к столу над его головой. Люцифер чисто для приличия дергает кистями, а потом принимает такой грустный вид, будто не может выбраться. Все он может. Он не хочет. Иногда приятно чувствовать себя игрушкой в чьих-то руках. Только в его руках, только пока он осторожен. Любая глубокая царапина на его теле или душе повлечет за собой разрыв всех связей. Оба это понимают. Магне лишь для вида ворчит, что ему все это не нравится, что нет смазки, а использовать крем неудобно. А потом будто специально прогибается, открывая свою шею и грудь, позволяя трогать и кусать. Он знает, что с ним будут осторожны. Осторожны не так, как с фарфоровой куклой или дорогой вещью. Осторожны так, как умеют. Аластор старается сдерживать свои порывы. Пальцы проникают в чужое тело с затруднением. Молчит; кусает губы; порой забывает дышать, а когда вспоминает, то судорожно вздыхает, чем еще больше накаляет обстановку. Закрывает глаза в попытках отвлечься и отдаться. Иногда позволяет себе вздрогнуть или нетерпеливо поерзать. Чужие гулкие шаги в другом зале он игнорирует. Конечно, ему будет стыдно, если их увидят, но… осознание этого будоражит. Наполовину раздетый; грубо прижатый к столу; изящно изгибающийся и одним своим видом требующий еще. Он не выглядит Королем Ада. Слишком пошло. Но и на потаскуху не похож. Намного лучше, благороднее, дороже. Аластор оценивает его тело. Одобряет эту напыщенную покорность. Подавляет свой страх и проникает. Люцифер дергает руками, вырывается. Аластору не хватает сил, чтобы сдержать. Но хватает пары секунд, чтобы расслабиться и принять статус жертвы. Магне сам скрещивает руки над своей головой, позволяя себя схватить и держать. — С женой вы были таким же? — не может сдержать колкости. С другой стороны… это не колкость, это серьезный вопрос, который не так давно стал волновать Радио-демона. — Нет, — обидчиво хмыкает. Аластор находит в этом ответе очередной повод для гордости. Сначала он двигается так, как удобно ему. Грубо, но медленно. Легко пинаясь, Магне заставляет его изменить темп и глубину проникновения. Без слов, без колкого взгляда. Одним только легким ударом стопы по бедру и болезненным всхлипом. И Аластор без возмущения повинуется. Сжимает сильнее его запястья, вторую руку укладывает на тонкую талию. Царапается, щипается сквозь слои одежды. Двигается глубже, как и хотел партнер. Замечает, что с каждым таким движением чужие ноги подрагивают все сильнее, а дыхание все больше сбивается. Люцифер вынужден кусать губы, лишь бы не стонать, но порой сдерживаться не получается. Судорожные постанывания доносятся до Аластора. Он лишь смущенно улыбается. Множество изгибов, слабые подергивания руками. Кровь пульсирует где-то в висках, а глаза немного слезятся. Он бы вырвался, притянул к себе партнера, сжал его в цепких объятиях и никуда не отпускал хотя бы пару минут. Но получается лишь сжаться, запрокинуть голову, прошептать смятое «блять» и закончить куда-то на свою одежду. Они могли бы растянуть процесс, насладиться им сполна. Аластору не хватило зрелища. Не хватило вида Люцифера на этом многострадальном бильярдном столе. Они были вынуждены торопиться, чтобы не быть замеченными. Касаться себя как-то неприятно и даже оскорбительно. Пока Морнингстар пытался отдышаться и унять дрожь, Аластор искренне не понимал, как помочь себе, ведь он еще не закончил. И все же… противная пульсация заставляет переступить через принципы и прикоснуться. С шумным вздохом закончив в кулак, он еще какое-то время смотрел на испачканную перчатку и не верил, что сделал это. — Ой, да ладно… — фыркнул Люцифер и одним легким движением стянул с его руки перчатку. Потом выкинет. Аластор сразу спрятал ладонь. Не любит кому-то показывать свои кисти, свои ногти. А его и не просили показывать. Пока не просили, но потом, когда они окажутся наедине, может, попросят. — Протри стол, пока я привожу себя в порядок? — просит и едва ли находит в себе силы сползти со стола. На ногах стоять тяжело. Еще тяжелее прямо идти. Но с Магне и не такое бывало, оттого с гордо поднятой головой он убегает в уборную. Возвращается через пару минут и отчего-то опять возмущается. — И что мне с ним делать? — показал на безбожно испорченный пиджак. Все-таки… рвать пуговицы не стоило. — Тебе не идет белый, — взмахивает рукой равнодушно. — Допустим, но что мне делать сейчас? — разводит руками. Прикрыться рваным пиджаком не получится. Да и мятая рубашка сейчас выглядит как-то непрезентабельно. А если обратить внимание на искусанную шею… хотя ладно… на нее внимания лучше не обращать. — Не знаю, — усмехается и старательно протирает стол. Использованные салфетки вслед за испачканными перчатками улетают в мусорное ведро. — Зато я примерно знаю, что будет с тобой в следующий раз из-за такого, — и он опять глядит на пиджак, стараясь понять, что с ним сделать. — Не бухти, — улыбается Аластор и решается помочь. Без какой-либо брезгливости он стягивает с себя фрак, легко кидая его в чужую сторону. — Прикройся, — хмыкает удовлетворенно. Люцифер не спорит и без сомнения надевает чужую одежду. Во-первых, у него выбора нет. Надо ведь как-то скрыть следы на своем теле. А во-вторых… Аластор ведь такой неромантичный и совсем не интересуется чужими проблемами. Подобный поступок от него редкий и неожиданный. Магне благодарен.***
Они как-то… не смотрятся вместе. Напыщенная белизна, яркость белой нетронутой кожи. Пока что нетронутой, а после испещренной укусами и царапинами. Мягкость, ангельская нежность. Даже без одежды он кажется святым и чистым, только вот острые зубы и дерзкий взгляд выдают его. А Аластор не пытается выглядеть безгрешно. Он таковым никогда не был, в отличие от Владыки. Его бледно-серое, больное тело, усеянное шрамами, как-то некрасиво смотрится рядом с партнером. А Люциферу эти шрамы так нравятся. Трогает везде и всюду, иногда надавливает и очень хочет услышать хотя бы недовольный вздох. Но Радио-демон привычно молчалив и сдержан, привычно улыбчив, аж тошно становится. «Ну неужели после всего произошедшего ты будешь просто улыбаться?» — где-то в сердцах всхлипывает и царапает его живот. Уголки чужой теплой улыбки дрожат. Аластор не просто улыбается. Не давится этой ухмылкой, не старается скрыть свои чувства. Он улыбается, потому что ему нравится. Просто он не хочет это признавать. Попросту не умеет. Восседает на нем так красиво, горделиво. И Аластор даже как-то не против быть прижатым к постели. Он смотрит на чужие плавные изгибы снизу вверх, восхищается и не пытается перехватить инициативу. Люцифер особо и не доминирует, хотя может. Он лишь красуется, изящными руками проходясь от своей груди по бокам и до бедер. Там его ладони останавливаются. Пальцы напряжены. Владыка из-под полуприкрытых ресниц строго следит за тем, чтобы за ним смотрели. И за ним смотрят. За его руками, спокойно вздымающейся и опускающейся грудью, гордо вздернутым подбородком, сжатыми губами. Поднять взгляд выше, заглянуть прямо в глаза Аластор отчего-то не решился. Нет, не испугался. Ему ничего не страшно! Просто внутри что-то затрепетало и заставило закрыть глаза. Магне хмыкнул, руки поднял обратно к своей груди, огладил. Одну ладонь прижал к сердцу, вторую возложил на свою длинную шею, демонстративно сжал. — Хватит! — срывается и глубоко вдыхает. — Останови? — урчит и сам протягивает свои руки, лишь бы его поймали и остановили. Конечно, Аластор хватает. Грубо, больно, до белеющих следов. — Вы меня извратили… — трещит Радио-демон, к себе притягивая его руки. Люцифер с удовольствием опускает свои ладони на чужую грудь. Радуется, что сейчас ему не то чтобы позволяют касаться… его просят коснуться. Вымаливают каждым движением, каждым взглядом, каждым громким вздохом. — А чего ты еще ожидал от Короля Ада? Я должен прививать безгрешным грехи. Ты, конечно, не безгрешен, но… — рассуждает и так сладко улыбается. — Но похоть это далеко не тот грех, который вы должны нести в массы. — А какой тогда? Да и разве тебе не нравится? — улыбается еще шире, играется. Улыбка Аластора впервые меркнет на фоне ухмылки Люцифера. Или не впервые… просто сейчас это ощущается и даже не оспаривается. Его подавили, затмили, но он не чувствует себя оскорбленным. Проиграл в одном, победил в другом. Нет привычной скованности и брезгливости. Это не доверие. Быть может, интерес? Желание, жажда? Что-то, что заставляет касаться и притупляет страх прикосновений к себе. Что-то приятно пульсирующее в груди. «Бьется…» — как-то так робко и неуверенно, одними губами, беззвучно. Он укладывает когтистую ладонь на чужую грудь и чувствует биение сердца. — И у тебя тоже бьется, — кивает Люцифер, осторожно надавливая ладонью на чужую грудь, чтобы ощутить слабый ускоренный стук. А казалось, что у них обоих нет сердец. — И все же… я испорчу столь романтичный и трепетный момент, чтобы приступить к тому, для чего повалил тебя, — и он опять хитро улыбается. — Ра-азвра-ат… — стонет и прикрывает глаза, позволяя с собой делать все, что вздумается. И с ним делают. Магне давится стоном, напрягается, но уверенно насаживается на чужой член, показывая свои умения. Аластор поглаживает его бедра и чувствует себя расслабленно. Или даже заинтригованно. Но не омерзительно, нет. Он легко царапает чужие бедра и наслаждается видом. Восхищается кем-то, помимо себя. Двигается медленно, дышит глубоко, иногда позволяет себе расслабиться и тихо проскулить. Аластор старается как-то помочь, толкнуться ему навстречу или надавить на чужие бедра сильнее, вжать в себя. Получается как-то так неумело и растерянно… но он старается и этим вызывает смущенную улыбку на лице Люцифера. И правда извратил. — Кажется… кто-то стучится? — отвлекается Аластор. На его лице опять эта противная дежурная улыбка, когтистые руки до боли сжимают чужие бедра, а глаза пристально глядят на дверь. — Тебе ли не все равно?.. — стонет Люцифер, запрокидывает голову и двигается быстрее. Двигается так, будто трахает он, а не его. Уверенно и с нескрываемым удовольствием. — А если это… — больших усилий ему стоит не застонать, ведь Магне так приятно сжался. — Чарли?.. И у нее что-то важное к вам? — и все же он старается вразумить. — Я был бы счастлив встретиться со своей дочерью… но не сейчас, — похотливо улыбается и не замедляется. Ему все равно на усиливающийся стук. Он двигается красиво, быстро, стонет сам и из партнера выбивает стоны. Ему не стыдно, нет. Ему нравится, как член внутри давит на стенки, иногда и вовсе проходится по простате и заставляет едва заметно дрожать. Аластор кусает губы, доверчиво закрывает глаза, расслабленно опускает уши. Он доверяет и совсем не ожидает удара. А Люцифер не будет нападать и бить. Он тоже расслабляется, забывая о проблемах и делах. Позволяет себе скулить, стонать, вскрикивать. Быть может, именно из-за этого стук за дверью затихает. И им потом никто не задаст глупых вопросов, хотя всем будет интересно. Или не всем. Едва ли кто-то узнает о подобном. — Поцелуешь меня? — его просьба не звучит серьезно. Сам Магне не верит в то, что его поцелуют. — Обойдешься, — усмехается и вместо поцелуя оставляет несколько кровоточащих царапин на чужом бедре, заставляя болезненно вздрогнуть и прогнуться. — Когда-нибудь… ты сдашься, — хмыкает Морнингстар. — Когда-нибудь, но не сегодня, — легкомысленно бросает. После валит его на постель, подминает под себя и двигается в ином темпе. Владыка сначала сопротивляется, но потом скрещивает лодыжки за чужой поясницей и не препятствует.***
Его бросает из крайности в крайность. То он веселый, экспрессивный. Скачет по отелю и поддакивает любым просьбам дочери. То, как сейчас, ведет себя слишком тихо и спокойно. Мирно сидит за столом, помешивает ложечкой сахар в чае. Аластор, сидящий рядом, искренне не может понять очередную смену настроения. — Задумались о чем-то? — так ненавязчиво спрашивает. Только потом он замечает, что Люцифер глядит не на остывшую чашку чая. Он глядит на свою руку, обтянутую перчаткой. Кажется, чего-то не хватает. Кажется, когда он снимал и надевал перчатки, то что-то обронил, забыл, потерял. И без этого его рука выглядит обнаженной, некрасивой. Магне и сам это понимает. Он шевелит пальцами, будто не понимая, чего на руке не хватает. Радио-демон улыбается. — Что-то потеряли? — уточняет. Морнингстар глядит на него с каким-то недоверием и даже возмущением. После всех теплых ночей, проведенных вместе этот взгляд кажется противным и неуместным. — Откуда ты знаешь, что я что-то потерял? — видимо, кольцо и правда для него очень важно. — Это что-то я раньше видел на вас. А теперь не вижу, — они все ходят вокруг да около, не говоря вслух того, о чем думают. — И когда ты видел? — он прячет руки под стол. Ему неудобно. Неприятно. — Ну… уже давно не вижу. А вы только сейчас заметили пропажу? — усмехается и большими глотками выпивает все содержимое чашки. А Люцифер вздыхает и продолжает ложечкой помешивать остывающий чай. Где-то около них снуют остальные. Хаск с ящиком чашек бежит на бар; Чарли вместе с Вегги что-то осматривают, а потом уходят куда-то на второй этаж; Даст опять пристает к Хаску и мешает ему работать. И вроде столько ушей рядом с ними, но никто не подслушивает. Все заняты чем-то своим, чем-то более важным, чем подслушиванием разговора двух соперников. Уже не соперников. — Нет… просто я искренне верил, что смогу его найти. А оно все не находится, — качает головой и принимает такой грустный вид. — Вы просто не там искали, — беззаботно дергает плечами и как-то странно глядит на пустую кружку. — А ты знаешь, где искать? — его глаза загораются. Глаза Аластора тоже горят. Только они горят разными огнями. Радостью и… быть может… ревностью? — Давайте будем честны… оно вам надо? — насмехается Радио-демон. Да, он знает, где искать, но из принципа не покажет. — Да, надо! — его глаза горят ярче. — Нет, не знаю, — давится своей улыбкой и отводит взгляд. А он-то думал. Хотя нет. Не думал. Никогда не позволял себе думать о чем-то таком. Обманчивое ощущение доверия. — Жаль… — вздыхает и опять мешает ложечкой чай. И больше ничего не говорит. Нечего сказать. Прячет руку без кольца под стол и глядит куда-то вдаль. — С вами как-то так скучно стало, — бросает грубо, поднимаясь из-за стола. — Отчего же? — хмурит брови в наивном непонимании. — Не люблю, когда говорят о ком-то помимо меня, — прямо говорит Аластор, показывая свое отношение к этой ситуации. На лице Люцифера появляется смятение. Пару секунд он переваривает фразу, обдумывает. Стучит пальцами по краю чашки. — Погоди?.. — хотел что-то сказать, возразить, остановить. Аластор туманной тенью растаял в нескольких метрах от него, показывая, что сейчас продолжать разговор не намерен. — Не, постой… Ты что?.. Обиделся? — нервно усмехнулся, а про себя подумал, что чуть позже обязательно продолжит разговор.***
Как-то уж очень неловко обнимаются. Видно, что Радио-демон старается сохранить гордость и дистанцию между ними. Старается быть чуть дальше, старается не касаться своей грудью чужой груди. Старается, но прижимается. Гнется, изворачивается. А Люцифер такой теплый, мягкий, маленький… При желании полностью уместится в его руках. Он ничего не говорит и даже не смотрит, но так быстро и поверхностно дышит, и сердце его бьется громко. Аластор слышит абсолютно все, чувствует эту беззащитность и открытость и решает, что все-таки может позволить себе расслабиться, как расслаблялся рядом с ним когда-то. Он кладет голову на его плечо и замирает. Оба не дышат. Как напрягаются чужие плечи. Как Аластор прикусывает губу в попытках сохранить молчание, ни в чем не упрекнуть и не задеть. — И все-таки… — хотел спросить что-то про кольцо, но проглотил фразу. Посмотрел на свои руки, на то, как их сжимают и никуда не пускают. Разве это важно? Слова о любви, признания, клятвы… В их случае это все лишнее, броское, розово-тошнотворное. Они не будут клясться друг другу в чем-то. Между ними едва ли будет романтика. Но их это устраивает. Они этого хотят? Им это удобно? Удобно склонять головы и доверять? Удобно держаться за руки, сжимать до отека пальцев? Удобно. Приятно. Необходимо. — И все-таки — что? — спустя затяжное молчание спрашивает Радио-демон. Он отрывается от его плеча. На лице нет улыбки. Есть сосредоточенность, строгость, желание слушать и слышать. Нет улыбки, нет пренебрежения. И Магне тоже не улыбается. — Да черт с ним, с этим кольцом, — легкомысленно бросает, рукой вплетается в чужие алые волосы, сжимает и тянет обратно к себе. Аластор даже не противится. Довольно хмыкает и приобнимает. — А если я покажу, где оно? — проверяет. — Зачем? — сжимает губы. — Это ведь дорогая и памятная вещь? — Больше нет, — и оба усмехаются.