Вкус победы

Если бы господин Ямамото был актером, ему бы доставались роли благородных самураев и мудрых сёгунов. Мужественное, породистое лицо не подходило негодяю. За актера его не принимали, впрочем, даже в незамутненных Штатах — он держался слишком величаво, распугивая холодным змеиным взглядом всех, кто сумел заглянуть за спины его личной охраны. По ним, мордоворотам со шрамами и без половины пальцев, даже самые тугие догадывались, что род занятий хозяина — ну, скажем так, не кинозвезда. Вот ни разу. Такие, как он, населяли тень, избегая софитов. Его имя было известно многим, в какой-то степени он действительно был знаменит — только с изнанки. Мешки под глазами и скорбные складки у губ выдавали бы его возраст, даже если бы господин Ямамото брил седоватую бороду и усы, однако возраст не лишал его определенного шарма. Рядом с Александром Пирсом, по крайней мере, он смотрелся принцем. Белоснежное пальто, по-щегольски наброшенное на плечи, он стряхнул на руки охране, даже не взглянув — поймали ли. Остался в дорогом костюме — из тех, оценить которые может только человек, сам одевающийся за баснословные суммы. Пирс — мог. Страйк — нет, но догадывался по статусу гостя. Культурные различия бросались в лицо еще на подлете, впрочем, их никто и не пытался сгладить полностью. Мордовороты из сопровождения господина Ямамото стоически терпели пиджаки, не желавшие сидеть на таких квадратных плечах. Страйковцы в полевой форме смотрелись сиротками, дутой армией островного царька. Будто постучались в дом гости — с иголочки, при параде — а ты не ждал и встречаешь их в домашнем, как был. Впрочем, Брок всегда ценил комфорт выше имиджа. Гостей, конечно, ждали. Культурную программу согласовали заранее, да такую, что у Брока глаза вылезли на лоб. Один ужин чего стоил... Господин чертов Ямамото желал вкушать свои вечерние суши не с плебейской тарелки, а с голого тела. И ладно б с какой титькастой конкубины — подсунули б ему аналог Романовой, были в Гидре умелицы разного профиля. Хуй там. Ямамото оказался мужик затейливый, с придурью. И Пирс, похоже, пошел на поводу. Слился с ним, практически, в экстазе. Как полагается щупальцу с щупальцем. Этот хрен с горы Фудзи что удумал. Выставил самого квадратного бугая из своих, типа бои без правил. Наши против ваших. Слава яйцам, не до смерти — но по-взрослому, с увечьями, по итогам трое в больнице оказались, заебись поужинал дорогой гость. Коллеги из страны восходящего солнца горазды были ногами махать, да только Страйк тренировался аж не с одним — с двумя суперами попеременно, работать на износ привыкли, и что противник порхает как бабочка, жалит как ебаный шершень — тоже. Легко не было, но честь нации не посрамили, японцев отпиздили. Японцы их, само собой, тоже — но в финал вышел Джек со сломанным носярой. Господин Ямамото вылакал свой саке, как воду, полюбовался на кровавые разводы у Джека на груди и затребовал продолжения банкета. Своего бойца выставлять не стал — сделал вид, что признал поражение, — только спросил: — Кто же сумеет одержать победу над таким силачом? Брок без лишних слов сбросил разгрузку, футболку — Джек вломить мог почти как Кэп, но Брок был куда шустрей, этим и брал. — Прости, брат, — сказал он Джеку. Тот сплюнул кровавый сгусток в сторону, кивнул, что, мол, какие дела, командир, и встал в стойку. Ямамото поначалу смотрел скептически — Джек-то был размером с гризли, да и его лучшему бойцу навалял — но это он не знал, что Брок с Кэпом спарринговал на регулярной основе. Получал, понятно, пизды, но упорно совал пальцы в эту розетку — и за последний годик прокачался так, что из Страйка никто уже с ним не решался идти на ринг: исход был, в общем, предрешен. У Джека, уже измотанного предыдущей схваткой — победа далась ему нелегко, — шансов было мало. Они все же задали жару — Ямамото аж раскраснелся, подбадривал гортанными возгласами. — Хороший бой, — сказал он, цокая языком, когда Брок уложил Джека на лопатки. — Однако мне обещали продемонстрировать диковинку, против которой не выстоит даже лучший из лучших! Пирс самодовольно улыбнулся. Брок помог Джеку подняться, глотнул воды. Тайком выпил ибупрофен, обезболиваясь заранее. Эта часть культурной программы тоже была согласованной: следующим номером на арену выводили дрессированного медведя. С железной лапой. В спаррингах с Кэпом Брок изредка побеждал — но иллюзий не строил: Кэп силы соразмерял, дрался с ним на его уровне. На что способен супер, когда махается всерьез, — и представлять не хотелось. С Зимним Броку светило максимум выжить — и то только потому, что у Зимнего приказ. Металл протеза загадочно поблескивал, розовели шрамы возле стыка. Из-под нечесаных волос выглядывал не то загнанный зверь, не то психопат — Брок за все время знакомства с Зимним все никак не мог определиться. Для зверя парень слишком много понимал, а психопатам чуждо сострадание. Пирс желал гостя поразить. Выставил их обоих, Брока с Джеком, против своего ручного монстра. Зимнего по этому случаю раздели до пояса, завязали глаза — тут Ямамото аж ослабил воротник. — Пару минут получаешь пиздюлей, — сказал Брок вполголоса, — чтоб позрелищнее. И Джека по носу не бей, там уже и так пиздец. Зимний кивнул. Повязка на глазах ему мало мешала: суперы ориентировались и вслепую, Брок не ебал знать, какой такой эхолокацией. Ямамото этого, конечно, не предполагал, так что первые минуты, пока двое крутых бойцов пиздили инвалида с протезом, наблюдал с изрядной долей скепсиса. Потом Зимний потихоньку разошелся, Джек и Брок все чаще оказывались на полу, на стенах, и стало очевидно, что без ограничений это была бы бойня. Ямамото растерял всю свою ледяную сдержанность, ерзал, подбадривал возгласами. Из идеальной прически выбились пряди, обрамляя его восхищенное лицо. Саке плескало во все стороны, заливая низкий стол и дорогой костюм, рукава которого он безжалостно закатал — видно, дорогого гостя бросило в жар. Первым слился Джек. Остался лежать там, куда его отшвырнуло ударом. Брок пропустил кулак по печени — отвлекся, смотрел, что там Джек. Три молотилова подряд — не шутки, это не на тренировке дружеский спарринг. Сам продержался еще немного, но Зимний, сука, умудрился поднять его над головой, схватив одной рукой за штаны, другой — за холеную шевелюру, и ебнуть с размаху об землю, как звезда реслинга. Из Брока так вышибло дух, что он с минуту вдохнуть не мог, хрипел, царапал пол ногтями. Мозг абстрагировался, наблюдал за этим пиздецом как бы со стороны. Интересовался, осталось ли что-нибудь от любимой прически или Брок теперь будет косплеить Ленина. Если выживет. Краешком рассуждал: вот за штаны — это, конечно, да. Непорядок. Но а как. Снять их, как футболку — древние греки вроде голыми боролись, — так этот мудила за что-нибудь другое бы ухватил. Совсем бы вышка. Как пить дать, остался бы Брок без самого дорогого. Как кукла Кен. Пока он бился, будто рыба на берегу, Зимнего отвели к гостю. Время пришло сервировать ужин. Господин Ямамото этими боями без правил выбирал живую тарелку. Когда Брок пришел в себя и доковылял с Джеком до стола, на голом Зимнем уже раскладывали рыбу и еще какую-то херню. Лежать неподвижно тому было не в новинку, в том числе без нитки одежды. Спокойный, как в гробу, он полыхал жаром разгоряченного тела и вонял потом, кровью и хрен знает чем еще. Пирс про это раз пять переспросил, когда услышал: точно прямо так? Прям с поля битвы? Может, в душ, минутное же дело? Нет, сказал господин Ямамото. Точно прямо так. Гребаный извращенец. — Мои уважаемые предки называли это энергетикой, — сказал он, наблюдая, как по сиськам Зимнего раскладывают горками икру, — они вкушали пищу с тела девственницы, веря, что ее чистая энергия наделит еду целебными и мистическими качествами. Однако это не просто предрассудки: жир рыбы легко впитывает запахи, апокриновые железы во время боя выделяют особый пот, в состав которого входят гормоны, а у победителя это особый коктейль — тестостерон, эндорфины... Мы имеем возможность в прямом смысле отведать триумф на вкус. Если смыть все вещества с кожи, блюдо лишится смысла. Встав в строй за плечами Пирса, Брок наблюдал, как ломти сырого филе кладут Зимнему прямо поперек свежих ссадин. Одно счастье, что парень суперсолдат и регенерация у него что надо. Какую заразу можно было подцепить от термически не обработанной рыбы, да еще и в раны — он боялся даже представить. Джек рядом аж зеленел — словил однажды сальмонеллу в сушарне, с тех пор кипятил вообще все. — Сильный, мощный, послушный. Идеальный боец. Настоящий победитель. Ямамото пощелкал палочками, как аист — клювом, и ловко принялся за еду. Зимний лежал трупом, похоже, ушел в транс, он умел дрыхнуть на минималках: кажется, спит, а позовешь — готов. Вроде глаза открыты, а сам явно где-то далеко. Брок тоже немного отчалил: господин любитель жрать унаги маки с лобковой волосней хлестал свое саке, аккуратно снимал с Зимнего лакомые кусочки и казался довольным жизнью. Пирс из вежливости составлял ему компанию, хотя палочками есть не любил, а уж с потного мужика — и вовсе не пришло бы в голову. Подцеплял неторопливо и очень осторожно, чтоб не уронить, не опозориться, роллы с максимально нейтральных мест: с широкой груди, с крепкого пресса. Так-то Брок был совсем не против потных мужиков. Зимнего вот облизал бы хоть всего с ног до головы, если б тот не был на голову датый. Зачем портить отличного мужика вкусом еды — вот тут он буксовал, но кто ж их разберет, богатых и изысканных. — Принесите мне веревки, — приказал Ямамото своим людям, когда на теле Зимнего не осталось съестного. — Приготовлением второго блюда я займусь лично. Брок почти физически почувствовал перемену в Зимнем. Будто ветер толчком повернул флюгер на крыше. Спал — проснулся. Из расслабленного — в сосредоточенного. Это никак не отразилось на позе, на напряжении мышц, но Брок знал его. Зимний ждал подлянки, и справедливо. Может, благородные самурайские предки господина Ямамото и не трогали своих девственных ниотамори-гейш, но из-под закатанных рукавов рубашки самого господина Ямамото виднелись татуировки якудза, свидетельствуя о том, что времена и обычаи изменились примерно дохрена. И инструкции Зимнему были выданы вполне однозначные: клиент всегда прав. Зимнего было заранее жаль, потому что одно дело — врагов мочить во славу, так сказать, организации, и совсем другое — вот это хуй знает что. Ямамото разложил вдоль стола педантично аккуратные мотки веревки, размотал один и подсунул первую петлю Зимнему под шею. Руки его двигались легко и привычно, цепляли витки, обвязывали тело. Брок такое видел, не дикарь — им даже мастер-класс когда-то проводили в Щ.И.Т.е, приходила натурально домина, госпожа — или как они там — учила вязать людей, чтоб безопасно и крепко. И как освобождаться из таких пут — агент ко всему должен быть готов, в том числе к плену. То, что делал господин Ямамото, было красиво и очень явно болезненно. И дело не в том, что алые витки ложились на кожу туго, как порезы. Тело выгнулось, почти выломалось, под неприятными углами. Зимнему стало не до медитации. — Многие мастера любят вязать красивых слабых девушек, — с усмешкой сказал Ямамото. — Разве это не бессмысленно — связать человека, который и без того покорен твоей воле? Пирс по-отечески похлопал Зимнего по металлическому плечу: — Уверяю вас, мистер Ямамото, он покорен. Ямамото потянул за одну из петель, и с губ Зимнего сорвался хриплый стон. Ямамото согнул ему ногу в колене, продолжая обвязку. Моток за мотком веревка фиксировала конечности. Со своего места Брок мог видеть безволосую промежность гидровского супера, кольцо чуть более смуглой кожи вокруг сжатого очка. Брок отвел глаза. Повезло же, что Пирс решил продемонстрировать гостю любимую игрушку, иначе это ему самому бы лежать на столе в лужах пролитого саке, с раздвинутыми ногами, напоказ. — Он был победителем совсем недавно, — сказал Ямамото с благоговением, погладив Зимнего по перетянутым веревками сиськам, — заткнул за пояс всех, испытывал триумф. А теперь — боль, отчаяние. Унижение. — Он стиснул мошонку Зимнего, и все тело под ним тряхнуло, будто током. — Совсем иной вкус у этого блюда. Совсем иной вкус. Люди Ямамото по его сигналу шустро разложили суши на перекрученном связанном теле. Зимний хрипло и с трудом дышал, запрокинув голову. Руки под спиной, ноги под разными углами — непросто ему было сохранять равновесие. Тело подрагивало от напряжения. Ямамото прищемил между палочками для еды его сосок и зафиксировал крохотными резиночками концы. Брок поморщился. Черт, это все было пиздецки неприятно. Не хотел бы он быть на месте Зимнего. Стоило это подумать, как господин Ямамото отвлекся от распростертого перед ним тела и обвел взглядом Страйк, выстроившийся вдоль стены. — Вы двое, — сказал он тоном, не терпящим возражений, и Брок, к своему огромному неудовольствию, обнаружил, что Ямамото обращается к ним с Джеком. — Сюда. Они вышли из строя. Брок после боя успел одеться, Джек в рваной футболке выглядел так, будто его кошки драли. Подойдя к столу, оба замерли в ожидании указаний. К сожалению, им, как и Зимнему, выдали инструкции насчет клиента и его правоты. Ямамото не мог убить и необратимо покалечить, но на этом гарантии, которые давала своим людям Гидра, заканчивались. — Побежденные, — смакуя слово и разглядывая их с Джеком, произнес Ямамото. — Проигравшие. «Слабак, — с готовностью включился в голове голос отца, — трус, лузер, позорище». Брок привычно послал его нахуй, а заодно и Ямамото — разумеется, исключительно мысленно. — Каково вам видеть поверженного врага? — ухмыльнулся Ямамото. Судя по цепкому взгляду, вопрос риторическим не был, так что Брок вернул ему ухмылку: — Для бойцов Гидры видеть поверженных врагов — это обычный вторник. Сэр. — Я хочу, чтобы вы сделали его унижение полным. Брок сглотнул и покосился на Пирса. Тот сладко улыбался — вылитая акула, так и хочется пустить пулю промеж глаз. — Что же вы оробели, Рамлоу? Мне казалось, вам не впервой заниматься сексом с мужчинами... Сука. Не то чтобы Брок питал иллюзии, что история его браузера не попадает в его личное дело. Не то чтобы он прям скрывал Грайндр на своем телефоне. Но вот так, перед всей его командой, перед заморскими гостями хуяк — и одной фразой выставить его голым на помост... Скрежетнув зубами, Брок вздернул подбородок и изобразил на лице максимально пренебрежительную усмешку: — На публику как-то не доводилось, сэр. — Глупости, — сказал Ямамото и щелкнул по палочкам, стиснувшим сосок Зимнего. — Желание доминировать над тем, кто сильнее тебя, у всех у нас в крови. — Здесь все свои, не правда ли? — приторно улыбнулся Пирс. — Приступайте. Свои, конечно. Стоят вон, стены подпирают. Ну а че такого, трахнуть боевого товарища, с которым из одного котелка ели и который спину прикрывать потом будет. Хайль Гидра. Брок обернулся на Джека. Выглядел тот дерьмово, ему б в больницу, а не ебаться. Брок кивнул ему на дальний конец стола, с которого почти свешивалась патлатая башка Зимнего. Джек, как всегда, понял без слов, пристроился, расстегнул ширинку. Хуй у него не стоял, и Брок отвлек внимание на себя, демонстративно облизнув пальцы. Сунул Зимнему в тугую, жаркую дырку. Тот дернулся, аж покатились роллы по плечам. — Аккуратнее, — бросил ему Ямамото, как будто Зимний в этой жизни послушался бы кого-то, кроме Пирса. Джек торопливо запихнул мягкий член Зимнему в рот. Со стороны смотрелось трэшово, как заказывали: Зимний аж уткнулся носом ему в яйца. На его счастье, в нерабочем состоянии у Джека все было компактно, даже дышать выходило. Джек плавно качнулся, больше для вида, положил лапищу Зимнему на горло. Показалось ли, нет — зрачки были разного размера. Весь свет был на Зимнего, хуй разберешь. Учитывая сломанный нос, сотрясение — это уже по умолчанию. Собираясь на эту встречу гидровских голов, Брок не предполагал, в общем, что все реально обернется оргией. Обещаные суши на голом теле, однако, наводили на подозрения, поэтому он как единственный в отряде — ну, вероятно, — знающий толк в жопоебле, затарился на всякий случай химией. Прибрав под прикрытием широкого бедра Зимнего салфетку со стола, он выудил из кармана флакончик с попперсом и плеснул не глядя. Одной рукой было дохренища неудобно, но он справился, скомкал салфетку и прицельно пульнул вдоль бока Зимнего к Джеку. Пирс со своей стороны стола спалил его возню, проследил путь бумажного шарика мимо своего бокала, но ничего не сказал. И на том спасибо. Умница Джек даже пришибленный следил за командиром достаточно пристально, чтобы не пропустить знака. Брок коснулся носа, кивнул на Зимнего. Амилнитрит на коже — приятного мало, пальцы и то щипало от химического ожога, но на Зимнем все легко заживало, а небольшое раздражение все же лучше, чем рваная жопа. Джек кивнул, ловко спрятал салфетку в лапище, как заправский шулер, и перекрыл ею Зимнему дыхалку. Зимний распахнул глаза, явно не понял, но хуй с ним, лишь бы сработало. Учитывая, сколько всякой суровой химии было у него в крови, попперсы могли вообще не действовать, все же штука из легких. По хватке жопы было пока не понять, но и ждать времени не оставалось — а ну как высокий гость изволит гневаться, что тянут время. Брок вынул пальцы, плюнул на ладонь, свободной рукой расстегнул ширинку. Чем раньше господин Ямамото получит свое, тем скорее Джека можно будет сдать врачам. Зимний не заслужил всей этой хуйни, но от того, что ему будет немного менее больно, ничего в принципе уже не изменится. Размазав слюну по головке, Брок надрочил член до условной упругости и вдавился в тесное, неготовое отверстие. Зимний сжался на миг, да так, что у Брока было больше шансов вставить столешнице, чем ему. Потом расслабил дырку — с самосохранением у него было все хорошо, а уж сопротивляться из принципа не пришло бы в голову и вовсе. Брок аккуратно толкнулся вглубь, стараясь, чтоб от его фрикций не шатало чужое тело. Мышцы натягивались при малейшем смещении равновесия. Лицо Зимнего было мокрым от слез — единственное, что он не мог контролировать, это непроизвольные реакции тела на боль. Брок не обольщался: лучшее оружие Гидры заставил плакать не его член. Ебаные веревки и положение тела делали это куда успешнее. Наверняка где-то зажимало нерв, и как следует. Ямамото поймал катящуюся по щеке слезу краем ролла и отправил в рот. Ебаный гурман, чтоб ему дристать отсюда и до Токио. Ужин продолжился. Брок ебал, Джек терся яйцами о переносицу Зимнего, Ямамото жрал все то, что не успело скатиться с тела. Страйк и охрана гостя глазели из первых рядов. Пирс смотреть избегал. Он, конечно, был мудак тот еще, но гетеросексуальный. Групповуха с потными мужиками его аппетит не возбуждала. Никакой. — Чтобы его унижение было полным, — сказал Ямамото, — недостаточно причинить боль, подчинить и обесчестить. Он должен получить от этого удовольствие. Только тогда блюдо приобретет вкус полного, абсолютного падения с вершины. Ну охуеть теперь. Член Зимнего вяло лежал среди кусочков копченого угря. Брок испытывал непреодолимое желание стукнуться головой обо что-нибудь твердое и желательно фатально. Гладить сведенное от напряжения тело было без толку, его перекосоебило от судорог, какое уж там возбуждение. В принципе, Брок бы отсосал, когда б не при начальстве и не при команде, хотя тут тоже не факт, что поможет. К счастью, оставался чисто механический способ — у него шансов было больше всего. Ухватившись за те веревки, которые ничего никуда не тянули очевидно, он слегка приподнял Зимнего и заработал бедрами снизу вверх. Тело вздрагивало от неглубоких толчков. Сползала по груди оранжевая горка икры, застревая в веревках. Зимний, кажется, скулил. Заткнутый членом, как кляпом, он не мог толком издавать звуков, Брок угадывал их по обрывкам, ошметкам, которые то вырывались, то нет. Приласкать бы, да ублюдок Ямамото такого не простит. «Давай, детка, давай», — шептал Брок одними губами. Мог ли Зимний в принципе кончить от долбежки в простату? Это отнюдь не всем нравилось, даже в той среде, где в жопу давали охотно. Ямамото пил саке и заедал роллами, хватая их уже не палочками, а руками, оглаживал мощное тело Зимнего, вылизывал его подмышку. Когда он зачерпнул на кончик пальца жгучего васаби, Брок понял, что с этими извращениями пора срочно кончать, спрятал от греха подальше член Зимнего в собственный кулак и поддал жару. Аллилуйя! Из-под пальцев брызнуло. От морального облегчения аж закружилась голова. Зимний смог. Он извергался долго, заливая спермой живот, налипшие куски лосося и алые веревки. Ямамото довольно хлопнул себя по ляжкам и торжественно поднял на ладони нигири с обкончанным щупальцем осьминога. — Вот он — вкус человеческого падения. Горечь поражения. Покорность. Но не та, что дается даром — а доставшаяся ценой сломанного человека! Он смаковал это блюдо с таким упоением, что Брок вдруг все о нем понял. Этот чертов ублюдок тупо хотел мужика. Статус, культура или еще какая-нибудь надуманная хуйня не позволяли ему долбиться в жопу, и он компенсировал, сука, в поте лица. Он занимался вот этой вот ебаниной вместо того, чтобы тупо отсосать. Он мучил людей, потому что какие-то больные ублюдки решили, что это лучше, чем трахаться. Подводили — годами, веками — какие-то ебанутые философские базы под то, что изначально было простым и совершенно не требовало усложнения. Пирс от угощения с трудом отбрехался, переведя стрелки на Брока как самого заслужившего. Тоже ублюдок. Брок ему эту подставу собирался когда-нибудь припомнить. Не с обкончанными суши, да господи, делов-то — съел и забыл; со всем вот этим вот ебаным ужином. Порядок через боль — это ладно. Но вот беспредел через боль... Чтобы освободить Зимнего от веревок, понадобилось всего лишь потянуть за одну хитрую петлю. Джек свой обмусоленный хрен успел вынуть — предусмотрительный парень, Брока как тисками зажало. Зимний не орал, не дрожал, просто окаменел весь и дышал через раз, да глазищи стали черные — так зрачки разнесло. Господин Ямамото почти сразу утратил к нему интерес, не без труда поднялся на ноги — сколько саке плескалось в его желудке, омывая все философские суши с энергиями победы и поражения, знали только пустые бутылки. Ужин закончился. Развозить августейшие щупальца Гидры по теплым постелькам было уже делом не Страйка — личной охраны. Стоило большим шишкам покинуть помещение, Брок выдохнул. Осторожно вытащил натертый член из Зимнего и кое-как застегнул штаны. Зимнего даже пытаться не стал привести в какое-то подобие порядка — тот был грязным с головы до ног. Парню нужен был душ. Весь в икре и рыбе, залитый саке, обкончанный, потный, в пятнах крови своей и чужой — он на боевых миссиях и то не всегда до такой степени уделывался. — Ну вот что, — сказал он, жестами разделяя команду на группы, — вы двое — отвезите Роллинса в больницу, проследите, чтоб ему там башку просветили или что, и смотрите, чтоб по дороге не вырубился. Ты — на склад, чистый шмот на меня и на Зимнего. Вы — со мной. Подняли, понесли. Двое здоровых страйковцев взвалили Зимнего на плечи. Легко сказать — «понесли»: он весил центнер со своей граблей. Брок поплелся за ними, чувствуя, как отпускает адреналин и накрывает усталость. Под ногами мерзко чавкали объедки, как после оргии римских патрициев. — А че, командир, как он, «вкус победы»? — Едва не хихикая, как школьницы, и пихая друг друга локтями, оставшиеся потянулись следом. — Тебе продемонстрировать? — огрызнулся Брок, моментально закипая. — А то я как раз не кончил, давай, открывай рот, будет тебе победа со вкусом солдатской жопы! Языкастый Гарри сдулся, набычился: — Командир, ну че сразу... Я ж пошутил... — Ну да, это ж охуенно смешно — выебать своего бойца по слюне на потеху богатеньким садистам. Никому не приходило в голову, что на его месте мог быть буквально любой из вас? Гарри споткнулся, шедший рядом Грег слегка позеленел. В молчании дошагали почти до самой душевой. Брока немного отпустило, и он уже пожалел, что не дал этим придуркам разрядить атмосферу — в конце концов, на миссиях мрачный юмор их буквально спасал. Поржешь над собой — и уже как-то легче... — Если я после этих сушей рожу гибрид суперсолдата с тунцом, на колледж этому будете скидываться вы, — сказал он примирительно, толкая дверь в раздевалку. Шутка была далеко не так хороша, как можно было бы подумать по ответному хохоту, парни, видно, все же понервничали. Идиотский вечер. Пока страйковцы вполголоса охотно обменивались теориями, через какое место командир будет рожать неведомую зверушку, Брок раскатал на полу душевой коврик-пенку, прихваченную из раздевалки, и включил горячую воду в ближайшем душе. Парни аккуратно сгрузили Зимнего на коврик. Отпечатки веревки на теле были четкими, как вырезанные на камне. — Пиздец или так, половинка? — спросил Брок, присаживаясь рядом. Из-за плеча высунулся Гарри: — Не ссы, Зимний, ща командир поцелует, где болит, и все пройдет! — Судороги в мышцах, — отозвался Зимний глухо, — состояние не критическое, готов нести службу. — Чушь только не неси. Ноги? Руки? Он потискал живое плечо, осторожно массируя мышцы, напряженные до каменной твердости. Судя по тому, что у Зимнего при этом замерло лицо, будто посмертная маска, массажик выходил дохрена болезненный. С Броком он обычно вел себя менее скованно, наедине много чего позволял себе: и глаза закатить, если что не по нему, и хмыкнуть на шутку, но до сих пор такой хуйни, как публичная жопоебля без смазки, с ними не случалось, а это дело такое — пошатнуть может даже доверительные отношения. Мнения Зимнего о ебле в целом и мужиках в ее контексте Брок знать не знал, но догадывался, что каким бы оно ни было, сегодняшний опыт в эти рамки вряд ли укладывался. — Давайте, что ли, по домам. — Брок обернулся на притихших парней. — Хватит ему зрителей на сегодня. Бойцы потоптались на месте, но не стали спорить, хотя наверняка осели в раздевалке — охранять: он слышал за шумом воды глухие голоса. Зимний все пытался сжаться в клубок, для него отлежаться было естественным способом справляться вообще со всем, вот только со сведенными мышцами это так не работало. — Давай, боец, работаем помаленьку. Ща прогреешься, я тебя помацаю, будешь как новый. Брок перебрался к ногам, с удовольствием полапал крепкие бедра, разминая. Зимнего, кажется, действительно потихоньку отпускало — теплая вода помогала расслабиться, массаж, да и в целом он со своим телом договориться умел. Когда он перестал сворачиваться, как еж, Брок решил, что кризис миновал. По душевой плыл туман пара. Футболка успела намокнуть, штаны и ботинки пока держались. Подумав, Брок разделся. После валяний по полу и топтаний коленями по сырой рыбе беречь ему было нечего, кроме содержимого карманов, но в мокром было тупо неприятно. К тому же в душевой было жидкое мыло, но мочалки и прочую херню каждый таскал свою, по необходимости, а из футболки выйдет отличная тряпка. Он намочил ее, отжал, выдавил мыла и вернулся к Зимнему, взбивая пушистую пену. Сквозь мокрую ткань рельеф мышц чувствовался не хуже, чем при массаже. Гладить красивого мужика было приятно, но Брок старался не заигрываться: его эрегированного члена Зимнему на сегодня явно хватило с лихвой. Ссадины, полученные в драке, уже затянулись — к счастью, все богатство микрофлоры из сырой рыбы иммунной системе суперсолдата было нипочем. Следы от веревок тоже сошли. Брок особенно тщательно намылил подмышку, вылизанную господином Ямамото, и живот в пятнах уже засохшей спермы. Зимний подставлял бока, поворачивался, куда велели. После живота Брок как-то резко перешел к ступням, но ноги Зимнего хоть и казались бесконечными, а все равно сводились к тому месту, которое надо было ну как минимум проверить на целостность. — Покажи хоть, что там с твоей жопой. Не болит? Он совершенно не готов оказался к тому, что Зимний, не мудрствуя лукаво, сложится пополам, закинув колени на уши. Вид этой позы, в которой пристойного не было ничего, кроме каменной рожи Зимнего, ударил прямиком в член. Стараясь не выдать лицом все мысли, промелькнувшие у него в голове, Брок аккуратно, кончиками пальцев развел в стороны края дырки, приоткрыв розовое нутро. — Порядок вроде, — сказал Брок хрипло. У него неумолимо вставал член. Зимний, разумеется, спалил происходящее даже из той позы, в которую был загнут, он вообще был парень наблюдательный, особенно как для киборга, по бумагам неспособного отличить жопу от головы. — Агент Дреер сказал, что если поцеловать, где болит, то пройдет, — сказал Зимний как-то неожиданно осторожно, будто выбирал слова. Ноги он все же наконец опустил, но приземлился жопой Броку на колени, поэтому лучше если и стало, то ненамного. — Агент Дреер мог бы и придержать язык, — отозвался было Брок, но Зимний капризно поджал губы, будто ждал какого-то другого ответа. — Ну чего ты скис? Поцеловать? Я ж могу. Зимний прикусил губу и задрал ноги обратно, открывая доступ. Брок погладил его кончиками пальцев — дрогнувшее под прикосновением очко, шов, едва заметный на промежности, но четко видный на мошонке. Зимний был красивый в плане мужских причиндал, член у него тоже был просто на зависть. Ровный, гладенький — просто конфетка, сосать не пересосать. Брок наклонился, приподнимая навстречу себе тяжелые бедра, и повторил путь пальцев языком. Нежная кожа пошла мурашками, яйца подтянулись. Зимний дернулся, грудь заходила ходуном, глаза распахнулись. Брок фыркнул, обдавая дыханием мокрую кожу: — А что тебя так удивляет? Я, вообще-то, с мужиками ебусь только в путь. По взаимному согласию. У нас взаимное согласие? Зимний глянул искоса, будто взвешивал. Усмехнулся уголком рта: — Отчет — по результатам. Пожав плечами, Брок занялся любимым делом. Не то чтобы он не понимал, почему Зимний осторожничает со словами. У парня не было особого повода доверять кому-либо. Пирса он слушал в плане идеологии и всякого такого, шел убивать, когда приказывали, но чтоб прям доверять? Групповуха в качестве развлечения гостя — это было даже не самое уебищное, что мог с ним сделать глава американского филиала. А тут какой-то Брок. И Страйк пасется за стенкой. ...Зимний кончил дважды, прежде чем на лице появилось сытое довольство, а тревожность ушла на глубину. Сам он отсасывал отлично, Брок в полной мере насладился скрытыми талантами модифицированного организма. Теплая вода барабанила по плечам, как тропический дождь. Когда Брок решительным шагом вышел в раздевалку, на ходу обтираясь полотенцем, парни обернулись к нему, как подсолнухи к солнцу. Гарри, переглянувшись с Грегом, поднялся навстречу: — Ну че там, командир, какой во рту вкус — поражения или победы? — Взаимности, боец, — назидательно сказал Брок и от души щелкнул дурня по лбу. — Экипируйтесь. Кто не успел свалить — едет со мной и Зимним на дело. — Какое?! — В смысле — какое? Ямамото валить! Страйк в безмолвии с полминуты наблюдал за тем, как Брок упаковывается в сухую одежду, потом все резво зашевелились, шнуруя ботинки и поправляя ремни. Соглашаясь работать на Гидру, они подписывались на многое — но уж точно не на тот ебаный беспредел, который на их глазах творили дорвавшиеся до власти больные ублюдки. Смерть Ямамото обставили как ритуальное самоубийство: гордость потомка самураев не вынесла поражения его бойцов от рук презренных гайдзинов. Купился ли японский филиал — неизвестно, но там началась грызня за место под солнцем, и всем стало тупо не до того. Следующим в списке Брока был Пирс. На любую силу найдется другая сила.