Земляника и мята

Губы Никкаль отдавали легкими нотками спелой земляники, мягкой, хрустящей травы, выжженной под лучами жаркого знойного солнца, и чистой родниковой воды, что переливалась приятной свежестью во рту. Целовать ее было восхитительно, до безумия приятно, и Ниалл сполна наслаждался этим, медленно смакуя вкус поцелуя: нежно-сладкий, с едва ощутимыми оттенками душистой пряности… и прохладной воды. А она, непривычно мягкая и покорная, позволяла ему это: послушно открывала рот и с охотой отвечала, довольно вздыхая каждый раз, когда его теплые мягкие губы осторожно, почти трепетно, находили ее. И было в этом мгновении — солнечном, теплом и ярком, — что-то такое, что заставляло сердце ее тихо трепетать в груди от волнения, а саму ее — невольно тянуться навстречу. Не только телом, но и душой. Может быть, потому что в его объятиях было так хорошо, что обо всем остальном — ненужном, лишнем, — даже не вспоминалось. Словно весь мир вокруг в один миг исчез, растворившись в этой близости… В его сильных руках, которыми он так крепко прижимал ее к себе. В его зеленых глазах, что смотрели на нее с бесконечной нежностью. В его тихом сбитом дыхании, что ощущалось желанной прохладой в этот нестерпимо жаркий летний день. В его поцелуях и прикосновениях, полных тихой, безмолвной ласки. В теплом океане чувств, что наполнил хрупкое девичье сердце. …и остались лишь они. Их губы снова встретились в легком, будто случайном, прикосновении, которое отозвалось пробежавшей по телу приятной дрожью. Никкаль тихо вздохнула, но следом тут же расслабилась, почувствовав, как Ниалл зарылся пальцами в ее волосы. Осторожно потянул, заставляя слегка откинуть голову назад, и мягким поцелуем прильнул к ее губам. И если Никкаль была сочной сладкой земляникой, разбавленной горной водой и сухой травой, то Ниалл на вкус был мятной свежестью с кислыми нотками лимона и едва уловимым шлейфом молока. Нежно касаясь его губ своими, Никкаль невольно вспомнила библиотеку, тихий шелест страниц и остывший зеленый чай, который он заварил специально для нее… что на вкус был точь-в-точь его мягкие губы. Не выдержав, она ловко перехватила инициативу и углубила поцелуй. Уверенно скользнула языком в рот, осторожно коснулась неба, собирая кислые нотки послевкусия, игриво пробежалась по кромке зубов, пока, наконец, не сплелась в борьбе с его языком, так отчаянно, настойчиво сопротивляясь, что даже Ниалл не выдержал. Рвано выдохнул, а затем тихо застонал. Никкаль довольно улыбнулась и тут же следом укусила его за губу, слегка оттягивая. Одновременно с этим ладонями уверенно по его телу скользнула, под одежду нырнула и настойчиво погладила теплую кожу, ощущая, как под ней приятно напрягаются мышцы… Не глядя, провела по тонкому шраму, уже наизусть повторяя его изгибы, и шумно выдохнула, когда весь мир внезапно перевернулась — это Ниалл мягко, но настойчиво уложил ее на траву. И тут же следом навис над ней сверху, удерживаясь на полусогнутых локтях. Поддавшись внезапному желанию, Никкаль протянула руку и погладила мужчину по щеке, срывая с его губ тихий, судорожный вздох. — Никки… — Иди ко мне, — и не давая опомниться, резко потянула на себя. Ниалл упал, всем своим телом придавив ее к нагретой солнцем земле, но, кажется, никто из них не почувствовал никаких неудобств, потому что уже в следующее мгновение они вновь слились в поцелуе. На этот раз более жадно, напористо, нетерпеливо, позволяя тихой нежности перерасти в горячее, опаляющее изнутри желание, а ягодной сладости во рту Никкаль окончательно перемешаться с насыщенной мятой. Его руки беспорядочно блуждали по ее телу, касаясь везде, куда только могли дотянуться, пока она дрожащими пальцами торопливо пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке. Получалось плохо. Заметив это, Ниалл тихо усмехнулся и ловко перехватил ее руки. По очереди нежно коснулся губами тонких запястий, словно успокаивая, а затем сам молча избавился от ненужной рубашки, с непривычной небрежностью откидывая ее куда-то в сторону. И снова наклонился к ее лицу: нежно мазнул губами по щеке, на короткое мгновение коснулся губ, неспешно скользнул ниже, к подбородку, и следом опустился к шее, оставляя на светлой коже россыпь коротких поцелуев. Ладони Никкаль неуверенно опустились ему на затылок, зарываясь в распущенные волосы, пока сама она, прикрыв глаза, тяжело дышала, чутко отзываясь на каждое прикосновение мягких губ. Ее щеки пылали, волосы ярким пламенем растрепались по зеленой траве, красиво переливаясь в лучах полуденного солнца, а все тело дрожало, изнывая от знакомого ощущения, что сводило низ живота. Так невыносимо сладко и приятно, что почти больно. Но хотелось большего. Ее ладони неторопливо, но настойчиво опустились ниже, огладили широкие плечи, скользнули по спине и бокам, коснулись обнаженной груди, живота, наслаждаясь исходящим от кожи теплом, ощущением твердых мышц под пальцами, короткими, резкими вздохами и той поразительно мягкой нежностью, с которой он целовал и гладил ее в ответ. В этом был весь Ниалл: чуткий, заботливый, осторожный… в каждом своем движении и прикосновении, в каждом взгляде и поцелуе, во всем, что касалось ее. Оторвавшись от шеи, мужчина неспешно опустился ниже, покрывая поцелуями плечи, изгибы тонких ключиц и прикрытую тканью грудь, одновременно с этим пытаясь справиться с завязками на ее платье. Поднырнув ладонью, коснулся ее спины, и Никкаль тут же послушно приподнялась, помогая ему избавить себя от одежды. За что получила еще один тягуче-чувственный поцелуй, оставивший на губах мятное послевкусие. А уже в следующее мгновение внезапно почувствовала, как Ниалл торопливо стаскивает с нее платье. Теплый воздух тут же коснулся ее обнаженной кожи, пуская по всему телу стаю мурашек, но, прежде чем она успела замерзнуть, мужчина снова прижал ее к себе. Наклонился к лицу и, глядя прямо в глаза, тихо произнес: — Такая красивая… А следом накрыл ладонями девичью грудь и несильно сжал. Никкаль прогнулась в спине, прижимаясь к нему еще ближе, и ответила тихим сладким стоном. Но он на этом не остановился: медленно опустившись ниже, коснулся груди губами, слегка оттянул зубами кожу, оставляя легкий укус, но тут же следом, словно извиняясь, нежно зацеловывая. Каждое его прикосновение отзывалось внутри волной восхитительного жара, и Никкаль плавилась под ним, словно воск, медленно теряя рассудок в тягучем мареве удовольствия, что сплеталось из чувств и ощущений, наполнивших ее тело. Было так хорошо… что Никкаль, расслабившись, откинулась назад и прикрыла глаза, целиком и полностью отдаваясь ему — доверяя так, как никому больше. Телом, сердцем, душой. Когда-то Ниалл практически отдал свою душу за нее, и, если бы однажды понадобилось, она, не задумываясь ни на секунду, сделала бы для него тоже самое. Потому что не было в ее жизни человека ближе и дороже Ниалла. Потому что любила так сильно, что уже не могла представить своей жизни без него. Потому что ее душа не стоила ничего по сравнению с ним. Не открывая глаз, она потянулась и коснулась его руки, осторожно переплетая их пальцы в безмолвном жесте. И пусть она не могла этого увидеть, Никкаль почувствовала — он улыбнулся. Улыбнулся и мягко сжал ее пальцы в своих, также без слов отвечая. А затем слегка приподнялся и прижался губами к ее лбу. И дрогнувшим голосом прошептал: — Моя любимая искорка. От старого прозвища, которое он дал ей много лет тому назад, сердце ее тихо заныло, переполняемое любовью. Захотелось что-то сказать, но, как назло, подходящих слов в голове не нашлось, поэтому свои чувства она выразила по-другому: обхватив ладонями его плечи, осторожно потянула на себя и уткнулась носом ему в щеку. Нежно потерлась кончиком о теплую кожу, жадно вдыхая его запах, а затем, искренне улыбнувшись, поймала его взгляд, в котором среди изумрудной травы, вспыхивая легкими искрами, разгоралось настоящее пламя. То самое пламя, в котором сгорала она сама, но правда заключилась в том, что горели они оба. И пламя это — распаленное желание, влечение, острая необходимость друг в друге — другая сторона любви, ее физическое воплощение. То, чего они оба так сильно хотели… Секунды промедления сожгли остатки терпения в пепел, и Никкаль сдалась первой. Поддавшись вперед, неловко столкнулась с ним лбом и жарко выдохнула, опаляя горячим дыханием его губы: — Пожалуйста… Его выдержка рухнула следом, рассыпаясь раскаленным песком, и Ниалл, наконец-то, позволил себе сорваться, утонуть и окончательно раствориться в своих ощущениях, чувствах, желаниях. Не говоря больше ни слова, он молча подхватил ее под бедра, уверенно притянул к себе и одним медленным, плавным движением сделал ее своей. И в ту же секунду их голоса слились в унисон: мягкий, сдавленный стон Никкаль смешался с глубоким, протяжным Ниалла, — посылая по всему телу приятную дрожь. На мгновение остановились и замерли, глядя друг другу в глаза. Так честно, так открыто…словно обнажая душу. Она невольно им залюбовалась. Такой красивый и сильный… Ее. Он ее, а она его. Целиком, полностью, без остатка. Всем своим сердцем, что было переполнено бесконечной любовью к нему. Поддавшись особому моменту, Никкаль прижалась губами к его шее, оставила россыпь чувственно-мягких поцелуев и, уткнувшись лбом в плечо, прошептала: — Люблю тебя. А уже в следующее мгновение сама толкнулась бедрами навстречу, принимая его до конца. Резко и глубоко, так, чтобы воздух из легких выбило. Так, чтобы перед глазами вмиг потемнело. Так, чтобы внутри все вспыхнуло, заискрило, волною сладкого жара прошибло. Все мысли в голове мгновенно исчезли. Остались лишь обострившиеся ощущения. Накаленные нервы. Расплавленное в разгоревшемся пламени желание. Обнаженный инстинкт. Никкаль зажмурилась, выгнулась всем телом… и внезапно задохнулась, почувствовав, как его пальцы грубо, почти до боли, стиснули ее бедра в ответ. Протяжный стон сорвался с ее губ и повис в воздухе, лишая Ниалла оставшегося рассудка. Перестав сдерживаться, он на мгновение отстранился, но лишь для того, чтобы следом снова заполнить ее собой. Резко, быстро… до предела. До боли. До изнеможения. До тягучего, сладкого удовольствия, жаркими волнами растекающегося по всему телу. Идеально. Они оба потерялись друг в друге. Утонули в омуте собственных чувств и желаний. Забылись в этом моменте, что был всего лишь коротким мгновением их жизни — песчинка посреди бесконечной пустыни… но почему-то все равно оставил след в памяти. Отпечатался изнутри, выжигая собой сознание. Тогда как все остальное резко утратило свой смысл. Жадные губы. Горячие руки. Длинные пальцы, запутавшиеся в волосах. Все проносилось перед глазами короткими, ослепительно яркими вспышками, не позволяя сосредоточиться на чем-то одном. На одном конкретном ощущении, заставляя чувствовать все и сразу. Одновременно. Сбитое дыхание. Беспорядочный шепот. Путающиеся слова. Еще. Быстрее. Глубже. Сплетенные между собой тела. Бедра, прижатые к бедрам. Внутри. Хорошо. Очень. Слишком. Пустота в голове. Бешеный пульс. Напряжение. С каждым движением постепенно приближаясь к краю. Жарко. Душно. Невыносимо. Еще немного. Почти. Чуть-чуть. Цепляясь кончиками пальцев за ускользающее удовольствием. Жар внутри сменился сладкой истомой, которая собралась в тугой узел внизу живота. Напряженные мышцы резко скрутило, вывернуло, и в ту же секунду все тело накрыло, смело волной оглушительной силы, утянуло на самое дно и поглотило. И вмиг стало так восхитительно хорошо, словно весь мир сконцентрировался в одном этом ощущении, без остатка заполнившем тело. И не осталось ничего больше, кроме чистого пронзительного наслаждения, взорвавшегося внутри. Утонуть в нем было все равно что погрузиться в горячую воду, разбавленную ароматным маслом… до одури приятное блаженство. Никкаль утонула первой. Все ее тело обмякло, расслабилось и растворилось в окутавшей ее неге. Совершенно обессиленная, она прикрыла глаза и замерла в его руках не в силах пошевелиться. Лишь жадно хватала ртом воздух, отчаянно пытаясь наполнить легкие необходимым кислородом. Пламя внутри затихло и погасло, сменившись непривычной пустотой и… усталостью. Все остальные чувства внезапно исчезли, словно их никогда и не было. А мгновением спустя за ней последовал и Ниалл. Потерявшись в собственном удовольствии, рухнул, всем телом вжал ее в землю и, уткнувшись носом в шею, сдавленно, на выдохе, прошептал ее имя. Ненадолго замер, пережидая, пока охватившее его наваждение окончательно спадет, а затем опустился рядом и осторожно привлек ее к себе, оставляя нежный поцелуй на взмокшем виске. Медленно провел пальцами по лицу, бережно откидывая в сторону волосы, и заглянув в глаза, все еще немного поплывшие, мягко спросил: — Все хорошо? Никкаль ласково потерлась щекой об его щеку и, совершенно искренне улыбнувшись, негромко ответила: — Лучше и быть не может. — Честно? — Угу, — довольно вздохнув, Никкаль устало откинулась ему на плечо. Снова прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. Как же хорошо было вот так просто лежать на траве и ни о чем не думать… Ну почти ни о чем. Кое-что в ее мыслях все же было. Или точнее сказать… кое-кто? Лениво приоткрыв один глаз, она покосилась в сторону и заметила, что Ниалл не сводит с нее глаз. — Что-то не так? Ниалл резко моргнул, но тут же покачал головой. — Нет, просто… — он поймал ее взгляд и улыбнулся, — любуюсь тобой. Никкаль сама не ожидала, что такие обыкновенные слова заставят ее смутиться. Ее щеки вспыхнули, разгоревшись румянцем. Но сама она, пытаясь это скрыть, наигранно дерзко спросила: — И как? Нравится? — Очень. Одно единственное слово, но оно прозвучало так искренне и честно, что Никкаль невольно смутилась еще сильнее. Не зная куда себя деть, она сделала первое, что пришло в голову — просто взяла и поцеловала его. А Ниалл, тихо рассмеявшись ей в губы, покорно ответил. Некоторое время они так и лежали, обнаженные и счастливые, лениво целуясь и болтая о какой-то ерунде, пока Ниалл вдруг не опомнился, заметив, как Никкаль вздрогнула всем телом, когда резко подул ветер. Он тут же сел и, схватив свою рубашку, молча натянул ей на плечи. А затем, взглянув на небо, задумчиво заметил: — Погода портится. К вечеру пойдет дождь. Никкаль разочарованно вздохнула и села следом, удобно устраиваясь у него под боком. Прижалась всем телом, пытаясь согреться, и почти умоляющим голосом спросила: — Но нам же не обязательно возвращаться прямо сейчас, правда? Словно маленький ребенок, у которого собирались отнять любимую игрушку. — Нет, у нас еще есть несколько часов, — Ниалл покачал головой и снова повернулся к ней, — Но, думаю, нам все же одеться. Однако заметив, как девушка явно расстроенно поникла, тут же торопливо добавил, пытаясь ее приободрить: — Так почему бы нам не сходить и не набрать еще земляники? Я как раз тут неподалеку знаю хорошую полянку. Уверен, тебе там понравится. Всего несколько секунд, и Никкаль опять расплылась в довольной улыбке. — Звучит хорошо. — Тогда поднимаемся и идем? Не говоря больше ни слова Никкаль резво вскочила и начала одеваться. А вот Ниалл снова слишком увлекся ею, опомнившись лишь тогда, когда в него прилетела его собственная рубашка. И следом штаны. — Не отставай, — уже полностью одетая Никкаль весело подмигнула ему и, звонко рассмеявшись, первой бросилась в сторону леса. Закатив глаза на это ребячество, Ниалл решил подыграть и отправил ей вслед волну теплого воздуха, однако лениво и очень не точно — она успела отскочить прежде, чем поток воздуха настиг ее. Что еще сильнее ее раззадорило, и она, обернувшись, громко прокричала в ответ: — Кто последний, тот сегодня готовит ужин. И уже в следующую секунду исчезла среди деревьев. Обреченно вздохнув, Ниалл торопливо оделся, но вместо того, чтобы помчаться вслед за ней, легким движением оттолкнулся ногами от земли и взлетел, стремительно поднимаясь на высоту. Что ж если кому-то и предстоит сегодня готовить ужин, то точно не ему. И с этой веселой мыслью Ниалл направился в сторону поляны.