Cœur fondu

Запах сигарет, разлитого, обжигающего горло алкоголя разносился по бару, что будто резал нос. В баре много недоумков и каких-то сриптизерш, которые потом уводились какими-то богатыми мужчинами, да делали невесть что. Высокий мужчина, в чёрном плаще, что блестел в тусклом свету, заходит в бар, идя тяжёлыми шагами за стол, поправляя чёрные очки и лезшие черно-белые пряди волос, садясь на деревянный стул, снимая с плеч тяжёлый, мокрый плащ. Серые глаза блуждали от полу обнажённых женщин, танцующих на шестах, до мужчин, которые пускали от них слюни. Акутагава одарил их холодным, в какой-то степени высокомерным взглядом, заказывая виски. Нет, он не пил раньше, просто... Так получилось. Получилось так, что дошёл до такого. Там работа в Мафии, эмоции, гребанное состояние и тому подобное. Просто хотелось выпить, забыть все страдания. Принесли виски, поставив темно-оранжевый напиток на стол, где плавал большой шарик льда. Акутагава поднял стакан, мрачно и быстро изучил содержимое и отпил. Напиток приятно обжег горло, что тот нагнулся, приложив запястье к губам, зажмурившись. Снова поднялся, отпил на этот раз залпом. Голова закружилась, словно юла, а в горло подступил неприятный комок тошноты, что так колол горло и, казалось, сейчас вырвет. Акутагава снова нагнулся, сжимая стакан, что тот чудом не треснул, а волна некой эйфории наполнило сознание и правда стало легче, как ни странно. Хотелось ещё и ещё... — Рюноске, остановись... — прошипел сам себе, открывая мрачные глаза, поднял голову вверх. Медленно, даже пьяно встаёт с места, протягивает бармену мятую купюру, которую нашарил в рваном кармане и, шатаясь, ушёл. Шагал по мокрому асфальту, шаркая тяжёлыми ногами, засунув руки в карманы, опустив пьяную, тяжёлую голову, стиснув зубы, думая о чем-то, какие-то неприятные мысли крутились вокруг него, не давая покоя, хотелось просто кричать, не просто кричать, а орать. Но не покажет же свою боль... Скользкое, такое мокрое под ногами, что Рюноске по пьяне грохнулся лицом в лужу. Не в силах встать, просто отключился, лёжа, словно труп, упавший буквально в грязь лицом...

***

— Ты никто... Ты жалок, —доносилось из того глубокого сна в отключке. А голос больно знакомый, до жути знакомый... Следом показалась ядовитая, пронзящая душу ухмылочка Дазая Осаму. Картинка стала чёткой, но можно было понять, что это чёртов паралич... Ухмылка становилась ещё более гадкой, пронзящей и невыносимой. Угольный глаз пронзал, словно меч, медленно входящий в больное место. Одного глаза Осаму достаточно, чтобы сделать больно, а если бы не повязка на слепом глазу, то было бы намного хуже. — Хватит ныть, соберись. Ты как тряпка, тобой только полы вытирать, — ледяной тон, казалось, от этого становилось ещё холоднее, а льдины терзали так, что, казалось, скоро образуется хорошенький такой шрам, да ещё и на всю суку жизнь... И тут... Все закончилось, послышался нежный, даже в какой-то степени ласковый голос... Женщины? — Проснитесь, Акутагава-сан, — мафиози не мог поверить этому, а под головой было что-то мягкое, пахнущее женским одеколоном со вкусом ванили. Медленно помотал головой, еле открыл глаза. По лбу и вискам тёк холодный пот, а в глазах двоилось, голова гудела паровозом, и болела, как будто ударили ста килограммовой гирей. Показалось улыбающиеся лицо, а карие глаза сияют каким-то обожанием, светлые волосы завязаны в небрежный пучок... — Акутагава-семпай, это я, Хигучи. «Черт возьми, что за хрень? Хигучи?!» — первая мысль пришла к голову Акутагавы и он полностью открыл глаза, холодным взглядом посмотрев на девушку, которая все ещё улыбалась ему. — Ты? Где я? — хрипло спросил, приподнимая тяжёлую голову. Это точно был не сон... — Вы у меня дома, все хорошо, господин Акутагава, — сказала Хигучи с обнадеживающей улыбкой, а бледные щеки покраснели. — Что произошло? — Вы упали в лужу, я проходила мимо и подобрала вас, принесла домой, вы долго кряхтели, издавали какие-то звуки, кажется, кошмар приснился. Но сейчас вы проснулись. Не переживайте, Акутагава-семпай, не так долго спали, всего пару часов. Акутагава промолчал, губы изогнулись в непонятную линию, а взгляд стал холоднее, но в душе правда благодарен за такое спасение, хотя лучше бы остался на улице мёрзнуть в луже. — Спасибо. — Выплюнул Рюноске, прикрыв глаза. Хигучи только широко улыбнулась ему, поправив светлые волосы. — Не за что, Акутагава-семпай. Вы не голодны? Не хотите есть? — спросила девушка, наклоняя голову в бок, снова улыбаясь. Видимо, правда хотела помочь, но тот лишь что-то прорычал, мол, не надо, не голоден, и повернулся на бок, смотря в белую стену пустым взглядом. — Зачем ты помогаешь мне? Неужели я тебе настолько не безразличен? — спросил Рюноске, слегка повернувшись к девушке, которая покраснела, опустив голову. — Просто... Зачем вам мёрзнуть на улице? Тем более, мы же работаем вместе, надо же помогать своим коллегам, — ответила она, сжимая край своего пиджака, смущённо улыбаясь. Акутагава просто фыркнул, ничего не ответив. Ему особо не нужна помощь, вот и всё... — Но, ещё... Я давно хотела сказать вам это, Акутагава-семпай, — тот сразу повернулся, ложась на спину, серьёзно смотря на нее. — Что ты хочешь? — Хочу сказать, что... Я не просто помогаю вам, потому что коллеги по работе, все дела. Но ещё и есть причина. Ради вас я пришла в Мафию, хоть для такой работы совершенно не подхожу, слишком я для неё добрая. Ради вас остаюсь, готова помогать, несмотря ни на что, и делать все, чтобы вам было лучше... Я восхищаюсь вами, Акутагава-семпай. Вы — мой предмет обожания, тот, кто показывает мне, что, несмотря ни на что, нельзя сдаваться. Я люблю вас, Акутагава-семпай, — после этих слов Мафиози совершенно потерял способность говорить. Серые глаза расширились, а на щеках... Черт возьми, это жар? Они определённо покраснели, а холодное сердце будто растопилось, стало тёплым, а уголки губ дрогнули вверх. Ничего не сказал, лишь приподнялся, заключив девушку в тёплые объятия, погладив по шелковистым волосам, от чего Хигучи покраснела, обнимая в ответ дрожащими руками. — Я тоже тебя люблю, Хигучи, — Акутагава, возможно, впервые за долгие годы улыбнулся, приложив руку к её подбородку, посмотрев в добрые и любящие прекрасные глазки, опустил взгляд на губы и нежно прижался своими губами к её, притягивая ближе в нежном поцелуе, что сердца бились одновременно, казалось, все проблемы ушли только рядом с ней. С тем, кто любит ее так, как никто другой...