Необратимость

Город Шаосин в провинции Чжэцзян. 18 августа 2087 года. [03:11 утра] — Держись! Не смей падать, мать твою! — выкрикивает Цзян Чэн, изо всех сил впиваясь онемевшими пальцами в запястье Вэй Ина и в очередной раз пытаясь подтянуть его наверх. Всё тело внутри и снаружи горит от перенапряжения, боли и усталости, а ещё от страха. Потому что затащить брата обратно на крышу, на краю которой они оказались посреди ночи в оцеплении заражённых, никак не получается! Сил хватает только на то, чтобы самому не свалиться, держась свободной рукой за хлипкое металлическое ограждение. А оно и так уже трещит и шатается, в любую секунду готовое сломаться под их общим весом и позволить упасть с высоты четвёртого этажа прямо в кучу подступивших к зданию мертвецов. — Ты меня не удержишь! Отпусти, А-Чэн! В расширенных зрачках Вэй Ина Цзян Чэн видит усталость, панику, своё размытое отражение, ни капли надежды, и… что-то ещё. — Удержу, — сквозь зубы выдыхает он, напрягая руку до хруста костей и тупой боли в мышцах и суставах. — Совсем сбрендил? Думаешь, я позволю тебе подохнуть?! — Мы же сейчас вместе свалимся! — почти истерически орёт в ответ Вэй Ин, покачиваясь из стороны в сторону. — Не свалимся, если ты заткнёшься и направишь все свои силы на то, чтобы выбраться! — Да не могу я! — Через «не могу», идиот! Подтянись и зацепись за меня хоть как-нибудь! Пальцы на руке брата скользят от пота и крови, и удерживать его становится всё труднее. Голова начинает кружиться, вонь разложившейся плоти бьёт по обонянию, а пространство внизу размывается. На мгновение перед Цзян Чэном остаются только широко распахнутые глаза Вэй Ина, а в ушах, помимо бешеного стука собственного сердца, отдаются его слова: — Ничего не выйдет. Послушай… ты должен отпустить. Кому-то нужно присмотреть за Вэнь Цин и А-Нином… Мы не можем оба их бросить. И мы не в сраном романе, чтобы позволить себе парный суицид! — Что ты несёшь… — Я очень люблю тебя… — это брат произносит шёпотом, его губы почти не шевелятся, а сразу после этого он зажмуривается и рывком выдёргивает руку из хватки Цзян Чэна. — Нет!!! Не смей… — только и успевает прохрипеть тот, как пальцы уже загребают воздух и еле успевают коснуться кончика длинного хвоста, метнувшегося вниз чёрным вихрем. Вэй Ин падает прямо в толпу мертвецов и почти сразу же теряется из виду. Они наконец дождались свою добычу, висящую на краю крыши, словно наживка, и в мгновение ока погребают её под собой, каждый стараясь урвать кусок повкуснее. Цзян Чэн хоть и мало что видит в ночной темноте, но не смотреть не может. И дышать не может. Даже кричать не может. Потому что шок только что произошедшего накрывает его с головой, сковывая конечности и вынуждая сердце остановиться. Единственное, что кажется сейчас правильным, это качнуться вперёд и разделить участь брата. Но инстинкт самосохранения срабатывает всё же раньше, чем фатальная ошибка успевает случиться, и вместо того, чтобы последовать за Вэй Ином, Цзян Чэн одним рывком перемещает себя в более устойчивое положение. Хотя на что-то большее его не хватает. Двигаться нет ни сил ни желания, а не смотреть вниз сквозь пелену слёз, внезапно начавших течь по щекам, он по-прежнему не может. Хрипы и чавканье мертвецов заполняют сознание, а в груди разрастается зияющая пустота, ломающая рёбра болью. Словно откуда-то издалека слышатся выстрелы и шум, а затем раздается звук шарахнувшей о стену двери чердака. — А-Нин, я нашла их! Подгони машину к пожарной лестнице администрации! Заражённых много, но они столпились у другой стены, ты прорвёшься, — голос Вэнь Цин, дающей указания брату по радиосвязи, воспринимается как нечто инородное. — Твою мать, где ваши рации? В тачке бросили? Идиоты… — уверенная, совсем не женская поступь армейских ботинок по бетону приближается, а голос становится громче: — Учитывая количество тварей, удивляюсь, что вообще нашла кого-то живого. В целом она права. Крыша почти вся завалена бывшими живыми трупами, которых Цзян Чэн с братом положили до того, как… И у них ведь почти получилось. Они бы изничтожили всех до единого, забаррикадировали дверь, дождались рассвета и более спокойной обстановки, а потом вернулись бы в лагерь… — Цзян Чэн, где твой неугомонный братец? Хватит рассиживаться, пора уходить, — Вэнь Цин хочет развернуть его за плечо, но у неё не получается. — Цзян Чэн? — очевидно, она сразу понимает серьёзность положения и уже без напускного недовольства спрашивает ровнее и серьёзнее: — Что..? Где Вэй Ин? — а затем, проследив за взглядом товарища, подходит к краю крыши. Но Вэнь Цин видит лишь толпу мертвецов, унюхавших наверху живого, залитого кровью. Хотя, кажется, она поняла, что произошло. Поняла, но пока не хочет верить. — Это я виноват… — хрипло выдавливает из себя Цзян Чэн с болезненно-кривой усмешкой, которая явно является первым отголоском подступающей истерики. — Они загнали его в угол. Я был на другом конце… Он оступился. А когда я добил оставшихся и прорвался к нему, он едва держался за карниз. Но держался. Я его не вытащил… — Цзян Чэн, — Вэнь Цин, стараясь держать себя в руках и не позволяя шокирующей новости выбить её из колеи, опускается на колени чуть позади и мягко укладывает ладонь ему на плечо. — Мне очень жаль, правда… Не думала, что это случится с кем-то из нас так скоро. Но я рада, что нашла живым хотя бы тебя. Я понимаю, что ты разбит, но нам пора уходить. — Я даже похоронить его не могу… От него, скорее всего, ничего не осталось. Я видел, как во все стороны хлестала кровь и летели куски плоти… — А-Чэн, не время… Сейчас тебе нужно просто уйти отсюда. — Мне ничего не нужно. — Как бы больно и плохо тебе ни было, я не собираюсь тебя, здорового лося, насильно стаскивать с крыши, волочь по лестницам и заталкивать в машину. Так что, будь добр, встань сам. У тебя пять минут на то, чтобы приказать своим ногам подняться. Я бы дала тебе больше, но скоро могут нагрянуть новые трупы. Лагерь больше не безопасен. Мы с А-Нином нашли на старых картах военную базу за чертой города, если свернуть с трассы, окажемся там к рассвету. Как минимум, проверим местность. И тебе где-то нужно прийти в себя. Но если ты не сможешь, я пойму. А затем была тишина. Очень много тишины внутри и вокруг. Все будто обратилось вакуумом. Стало слишком нереальным. Невероятно сложные шаги с крыши на пожарную лестницу. Побелевшее лицо Вэнь Нина. Тряска в бронированном джипе. Это последнее, что относительно помнил Цзян Чэн. Потому что потом он увидел на полу под задним сиденьем рюкзак Вэй Ина, вцепился в него рукой и уже не мог отпустить или не думать о том, что кроме этого, у него больше ничего не осталось. Окрестности Шанхая. Военная база. 01 сентября 2087 года. [19:42 вечера] — Двадцать шесть… — щелчок затвора, сосредоточенный взгляд через высокоточный прицел, пара секунд промедления, выстрел. — Двадцать семь… Ещё одна голова заражённого разлетается на куски, словно переспелый арбуз. Почти истлевший бычок обжигает пальцы, и Цзян Чэн прерывается, поднимая голову от винтовки. Он делает последнюю затяжку горьким дымом и достаёт из лежащей рядом пачки новую сигарету. Засов чердачной двери со скрежетом сдвигается, и у него острое чувство дежавю. — Долго ещё ты собираешься здесь валяться, расстреливая этот мусор? Патроны не жалко? — Не жалко, их много на складе, — отмахивается от Вэнь Цин Цзян Чэн и сносит голову ещё одному «мусору». Под зданием военной базы, крышу которого он выбрал для лучшего обзора, простирается огромный, огороженный забором полигон, где, пошатываясь из стороны в сторону, ходят попавшие в ловушку мертвецы. — Я развлекаюсь. У меня тир. Вэнь Цин подходит ближе и, скрещивая ноги, садится рядом, сразу переходя к делу: — Я беспокоюсь, Цзян Чэн. Ты странно себя ведёшь. — А как я, по-твоему, должен себя вести после смерти брата? Или хочешь, чтобы я опять напился и что-нибудь разнёс? — Вот как раз твоя истерика, заливание горя алкоголем и приступы агрессии — были мне понятны, — спокойно комментирует она. — А то, что после трёхдневной изоляции ты вышел из закрытого крыла абсолютно отмороженный, признаться, меня пугает. У тебя отрицание, или ты раздумываешь, каким способом лучше покончить с собой? — Не неси херни, — хмыкает Цзян Чэн. Вэнь Цин недолго молчит, а затем переводит тему: — Прошло уже почти две недели, нам нужно решить, что делать дальше. Мы можем остаться здесь: припасов хватит надолго, генератор работает нормально. После зачистки это место безопасно и подходит, чтобы осесть хотя бы на какое-то время. — Нет, — он говорит очень сдержанно, но тон чётко дает понять, что любые возражения будут отклонены. — Мы соберём всё самое необходимое и поедем в Ханчжоу, как и собирались до этого. — Цзян Чэн… — Вэнь Цин поджимает губы и смахивает с лица растрепавшиеся на ветру короткие пряди обрезанных волос. — Ты ведёшь себя так, потому что надеешься, что он всё ещё жив? Но это невозможно, никто бы не уцелел, сам знаешь. — «Невозможное» и Вэй Ин — всегда были где-то на одном уровне. — А ну хватит! — её беспокойство выливается наружу неприкрытым раздражением. — Я могу зашить тебе любую рану, но не дырку в душе! Но даже мне кристально ясно, что пытаться искать его по нашему запланированному маршруту — настоящее безумие! И клянусь, если дашь мне хоть малейший повод думать, что ты окончательно спятил, я засуну тебя в смирительную рубашку. — Всегда знал, что ты позаботишься обо мне, дорогая, — иронично поддевает Цзян Чэн. — Но не переживай. Я знаю, что в той мясорубке не выжил бы ни один человек. Я ни на что не надеюсь. Он смотрит на красную полоску заката над горизонтом и вновь опускает взгляд к прицелу. Выстрел. Ещё один разлетевшийся на части сгнивший арбуз. Ханчжоу. Торговый район. 04 сентября 2087 года. [22:00 вечера] — У тебя всё в порядке? — раздаётся из рации чуть искажённый помехами голос Вэнь Цин. — Да, я пройдусь ещё по паре кварталов. Кажется, в каком-то из зданий есть свет, хочу проверить. — Мы в больнице к западу. Поищем уцелевшие лекарства. Будь осторожен. — Вы тоже. Цзян Чэн отключается и идёт по пустующей улице дальше. Некогда большой туристический город сейчас выглядит совсем разрушенным и необитаемым. Даже заражённых почти нет, попадаются по одному, и то какие-то вялые. Но в вечерних сумерках за дальними зданиями и правда виднеется электрический свет, что не слишком вяжется с общей разрухой. И каково же оказывается его удивление, когда за очередным поворотом открывается вид на полностью освещённый двухэтажный торговый центр. Зеркальные стены и витрины первого этажа разбиты, но заделаны досками и металлическими панелями, а основной вход выглядит наглухо забаррикадированным. И даже парковка с несколькими сломанными тачками и на первый взгляд вполне рабочим байком освещена фонарями. — Луанцзан, — наклонив голову, Цзян Чэн читает название торгового центра, мигающее наполовину работающими красными буквами над входом. — Чем ты меня порадуешь? Или кем? Попасть внутрь удаётся не сразу, но у одного из чёрных ходов оказывается слабый замок, так что осмотр необычной локации лишь вопрос времени. Эскалаторы, разумеется, не работают, но свет есть в большей части полуразграбленных магазинов и отделов. Никаких необычных звуков не слышно, но в отдалении за одной из стеклянных стен мелькает движение, и Цзян Чэн тут же берёт цель на прицел. Оружием он обвешан чуть ли не с головы до ног, спасибо военной базе, поэтому снять противников сможет на любом расстоянии, а для ближнего боя всегда есть любимый мачете. — Что за… Это что за ебанина..? — чтобы убедиться, не обманывают ли его глаза, Цзян Чэн опускает пистолет и снимает с плеча винтовку, через прицел которой происходящее можно рассмотреть более детально. — Поверить не могу… Сраные мертвецы воруют… шмотки? Абсурдность ситуации заставляет даже немного подвиснуть, но нет никакого сомнения: через ряды вешалок и манекенов он видит, как несколько относительно свежих зомби медленно идут друг за другом гуськом по магазину одежды, а их руки и шеи обвешаны вещами и аксессуарами к ним. Всей сцены не разглядеть — слишком далеко, поэтому остаётся только подойти ближе, чтобы хоть немного понять, какого хрена происходит. И представшее перед Цзян Чэном зрелище стоит любого риска быть съеденным. Вкрай обалдев, он лицезреет картину, которая не привиделась бы даже под тяжёлой наркотой и поражает до глубины души. А учитывая специфику мира, который его теперь окружал, удивляться чему-либо Цзян Чэн уже почти разучился. Но Вэй Ину удалось… Потому что прямо сейчас Цзян Чэн наблюдает за тем, как его не очень-то и «покойный» старший брат, облачённый в красный атласный халат и пушистые розовые тапки с единорогами, шествует через бутик, придирчиво выбирая себе шмотки и подпевая музыке из огромных наушников. Высоко завязанный по привычке хвост раскачивается в такт ритму, когда Усянь особенно бодро кивает головой, а его группа поддержки не первой свежести вторит ему монотонным гудением, бережно неся яркие пакеты и коробки. У кого-то из зомби даже есть тележка со всяким присвоенным добром и впечатляющей горой тряпья. — Охренеть, блять… У меня слов нет… И слов действительно нет. Только разрастающееся теплом в груди тотальное облегчение и без спросу прочертившая себе путь по щекам пара капель влаги. Цзян Чэн предполагал, что Вэй Ин жив, но запрещал себе по-настоящему надеяться. Он тянется к пистолету и выпускает пару пуль в основание прозрачной витрины, разделяющей его и брата, желая привлечь внимание звоном разбившегося стекла. Вэй Ин резко оборачивается и застывает. А через секунду отшвыривает наушники в сторону, и на его лице появляется такая яркая счастливая улыбка, что сердце заходится. Он поднимает руки ладонями вперёд и дрожащим голосом выпаливает: — Только не стреляй! Я не зомби! Цзян Чэн вместо ответа отточенным движением прячет пистолет в кобуру, а брат срывается с места, пробегая прямо по крупным кускам разбитого стекла, которые хрустят под идиотскими плюшевыми тапками, и ураганом налетает на Цзян Чэна. — А-Чэн!!! — их объятия смыкаются так крепко, что становится больно. И слишком хорошо. — Ты нашёл меня! Я специально пошёл в этот город, мы же в него собирались, не прогадал! — Не прогадал, — эхом отзывается Цзян Чэн, прижимая его к себе крепче, пока не способный отпустить. — Но мне всё ещё хочется убить тебя за то, что ты отпустил руку. Мудак эгоистичный… — Мне столько тебе нужно рассказать! — перебивает Вэй Ин, порывисто отстраняясь и успевая в приступе бесконтрольной нежности игриво чмокнуть брата в нос. — Конечно, тебе нужно мне дохрена рассказать. Например, как ты выжил, и что это за дохлая свита? — Цзян Чэн демонстративно машет за спину Вэй Ина на послушно замерших посреди магазина зомби. — Парни, — брат оборачивается к своим подопечным, похожим на сюрреалистичные манекены. — Нам с А-Чэном нужно поговорить. Забирайте шмотки и марш куда-нибудь подальше. Как будет надо — позову. — Ебануться… Они тебя понимают и слушаются? — Да я сам в ахуе, А-Чэн! Когда вызванная неожиданной встречей адреналиновая волна немного спадает, Цзян Чэн придирчиво оценивает состояние брата, и увиденное его не радует: прохладная на ощупь и бледная до синевы кожа, сухие губы, и этот цвет глаз… — Плоховато выглядишь… — он внимательнее смотрит Вэй Ину в лицо и задерживает взгляд на радужке, приобретшей красноватый оттенок. — Да, это из-за того, что меня погрызли. Я весь теперь понадкусанный, как печенье. Пойдём где-нибудь сядем, и я расскажу тебе, что было после того, как я упал… — Печенье не печенье, но ради всего святого скажи, как ты уцелел? Я видел, как разлетались ошмётки плоти из той кучи, куда ты грохнулся! А теперь ты стоишь передо мной с полным набором конечностей и в своём уме. Ты теперь кто? Король зомби? — не удерживается от возмущённо-ворчливых подначек Цзян Чэн. — Всё расскажу, а если надо — даже покажу, но по порядку. И да, зови меня теперь «Ваше Величество», — смеётся Вэй Ин и подпихивает его к одному из свободных диванов для посетителей. А дальше Цзян Чэн слушает довольно сбивчивое повествование о том, как брат свалился в толпу мертвецов, его начали кусать, отчего он почти сразу потерял сознание. Но потом почему-то очнулся уже на рассвете вполне живой, правда, весь в следах от зубов, и с дикой болью во всём теле. Встать Вэй Ин, по-прежнему окружённый толпой зомби, не мог, и думал, что его благополучно доедят. Но доедать по какой-то причине не спешили, а когда он подумал, что умирает от жажды, мёртвая девушка с половиной лица принесла и кинула ему в ноги запаянную бутылку воды. Вэй Ина так никто и не трогал, а тело начало заживать и восстанавливаться. Как только он смог встать, то, разумеется, сразу решил проверить свои неожиданные способности. А выяснив, что мертвецы слушаются любого его приказа, поспешил добыть всё необходимое, чтобы продолжить путь. Так он и оказался в Луанцзан, заставив своих слуг, которых мог найти где угодно, притащить откуда-то генератор, весящий не меньше пары тонн, и подрубить его к электросети торгового центра. Что ж, Вэй был бы не Вэй Ином, если бы не воспользовался новыми навыками для того, чтобы расположиться с комфортом. Но по сути… Сам факт того, что он остался жив, не удивил Цзян Чэна должным образом, что не ускользнуло от внимания Вэй Ина. — А-Чэн? Ты какой-то ничуть не впечатлённый. Я тебе тут про всякую сверхъестественную дичь, а ты сидишь и газировку хлещешь как ни в чем не бывало. Я ожидал, что ты будешь в большем шоке, когда меня увидишь! Сам не стал вас искать, потому что думал: не успею и рта раскрыть, как вы мне голову снесёте. Но ты даже не вздрогнул, когда я тебя тискать начал. А вдруг бы я тебе в шею вцепился? — брат как будто бы даже обижается, что его воскрешение не произвело ожидаемого эффекта. — Ты уже второй человек, который говорит мне подобное за последние пару дней, — невесело усмехается Цзян Чэн. — Но раз уж моя догадка оказалась верна, то пришло время объясниться. Вэй Ин настороженно хмурит брови, по одному тону понимая, что рассказ будет мало похож на сказку. — Ты что-то знаешь? Про то, почему со мной такое случилось? — встрепенувшись, переспрашивает он, придвигаясь к брату ближе. — Знаю, А-Ин. Помнишь флэшку, которую отец велел тебе забрать из кабинета перед тем, как дом заполонили мертвецы? — Помню… Но она ведь всё равно бесполезная, мы нигде не могли расшифровать записанные на ней файлы. — Потому что взломать тот код получилось только с помощью военной программы для дешифровки, — начинает разъяснять Цзян Чэн, отставляя пустую банку из-под газировки на тумбочку рядом. — Пока мы кантовались на базе недалеко отсюда, я решил попытать удачу с их компами, ну и раза со сто какого-то — вышло. — И как ты вообще до такого додумался? — удивлённо вскидывает бровь Вэй Ин. — Я, признаться, вообще забыл про эту флэшку… Цзян Чэн опускает глаза и нехотя поясняет: — Я тоже про неё забыл, но после того как ты упал… Короче, хуёво мне было, как никогда до этого, поэтому найденные запасы спирта я не отдал Вэням, а разбавлял водой и глушил внутрь, чтобы хоть немного забыться. В один из пьяных приходов мне взбрело в голову разобрать твой рюкзак, ну и она нашлась. И так как спирт заканчивался, я понял, что нужно переключить мозги на что-то другое, пока они окончательно не раскисли. Да и потом, отец за эту флэшку жизнь готов был отдать, так что вряд ли там оказались бы семейные фотки… — И что там было? Ну же, не тяни, А-Чэн! — Вэй Ин нетерпеливо пихает его в плечо. — Там нашлось много всего, я даже и половины не просмотрел, если честно. Но причина, по которой ты сейчас говоришь тут со мной, а не разлагаешься, как сырой кусок мяса, была в отдельной папке под грифом «секретно». Проект «Чэнь Цин». И если переходить к главному, то получается примерно так: твои родители погибли не в автокатастрофе, а в результате неудачного эксперимента, из-за которого, собственно, и творится весь пиздец в мире. А ты — побочный продукт этого эксперимента, — без предисловий вываливает Цзян Чэн. Уж лучше сразу сказать, в подробности он ещё успеет. — Чего? Вэй Ин поражённо на него таращится и, подавшись вперёд, уже готовится вытрясти продолжение силой, но детали не заставляют себя ждать: — В общем, на флэшке были отчёты засекреченного эксперимента для армии. Вэням я ничего не говорил, хотел сначала сам разобраться… Целью исследования была сыворотка для улучшения ДНК на молекулярном уровне, чтобы ускорить регенерацию и повысить выносливость человека. Как видишь, выносливость вышла на пятёрку, а вот всё остальное пошло по пизде. Твой отец был ведущим экспертом и на каком-то этапе решил опробовать сыворотку на себе, — Цзян Чэн чуть заминается. — У него был рак, и время шло уже на недели. Терять ему было нечего, а Чэнь Цин по идее могла если не уничтожить опухоль, то хотя бы замедлить её рост, окажись расчёты верны. Но вирус мутировал и превратил его в живого мертвеца. — Охуеть… Мой батя первый зомби. Заебись, блять… — Это не всё, — с тяжёлым сердцем продолжает Цзян Чэн. — Правда, дальше хуже, я могу не рассказывать, если тебе надо переварить. — Нет уж, рассказывай! Я обязан знать всё про то, почему я такой! И что произошло с мамой? — требует Вэй Ин, на нервах запуская пальцы в отросшую чёлку и лохматя её ещё сильнее. — Это и есть то самое «хуже», — неуверенно мямлит Цзян Чэн. — Она была на последнем месяце, когда всё произошло, а твой отец скрывал мутацию, пока не стало поздно и… накинулся на неё в один не очень прекрасный день. Про всю эту хуйню никто не знал, поэтому её привезли в обычную больницу и, решив, что она умирает, стимулировали искусственные роды. Мама родила тебя прежде, чем успела обратиться, но вирус уже был в её крови, и долго она не протянула. Поэтому у тебя, помимо человеческой ДНК, ещё и мутаген Чэнь Цин — тот самый первозданный ДНК-код, который убивает живого человека, но успешно соединяется с плодом. Тебя пытались изучать сразу после рождения, но аномалий не выявили и решили, что сыворотка была расщеплена в процессе формирования клеток. А мой отец вскоре обо всём узнал через свои связи и забрал тебя к нам, подписав документы о неразглашении под страхом смерти. Хотя инфу себе слить-таки успел, хитрец. Сам знаешь, что по всем официальным данным ты просто сын его лучшего друга, а твои родители погибли в результате несчастного случая. Но на деле… — Ага, на деле я гибрид зомби и человека, пиздец, порадовал! — в сердцах восклицает Вэй Ин, взмахивая руками и вскакивая на ноги. — Гибрид, который ещё и умеет управлять зомби. Вот это меня вынесло, конечно… — Видимо, вирус спал во мне всё это время и был неактивен, пока меня не покусали, — брат со вздохом падает обратно на диван, роняя голову на спинку и впадая в задумчивую апатию. — Скорее всего, — кивает Цзян Чэн, соглашаясь. — Военные сохранили уцелевшие образцы вируса и довольно долго держали все под контролем, но потом у них опять что-то пошло не так, кто-то заразился, и мы поимели зомбиапокалипсис… — Точнее, он поимел нас… Мне бы сейчас спирта с водичкой для осознания масштабов этой тотальной жопы, если алкоголь меня вообще всё ещё берёт, — нервно хмыкая, сообщает Вэй Ин. — Так что собеседник из меня пока никакой. Спасибо, что рассказал, А-Чэн. Может, хочешь поесть или помыться сходить? Тут на первом продуктовый, часть еды нормальная, а на втором фитнес-клуб, там душевые с горячей водой от генератора работают. — Помыться — это, конечно, было бы заебись, но сначала я хочу тебя кое о чём спросить, — Цзян Чэн укладывает руку на спинку дивана, и их лица оказываются напротив. — О чём? — О том, что ты сказал перед тем, как упасть. — Ты что, серьёзно? Вот просто берёшь и загоняешь последний гвоздь в крышку моего ментального гроба? — тут же начинает ныть Вэй Ин. — Ты только что навалил мне пиздец невесёлых историй. Дай в себя прийти, тогда и будем откровенничать… — Нет уж, я докопаюсь до тебя именно сейчас, — нахмурившись, не отступает Цзян Чэн. Не надавить он не может, потому что это лучшая возможность разобраться со всем и сразу. — Пока ты в таком состоянии, у меня есть шанс услышать честный ответ, а не кучу бессмысленных шуток и отговорок. — Да что ты за человек такой! — Ты сказал, что любишь меня, — продолжает напирать он. — И прозвучало это не так, как люди обычно говорят родственникам, так что будь добр объясниться. — Да чтоб тебя… — Вэй Ин закрывает глаза и в расстроенных чувствах чуть ли не растекается по дивану. — Ну почему именно сейчас… — Потому что! Хватит тут в королеву драмы играть, скажи мне правду! Неужели так, блять, сложно прос… — Люблю я тебя!!! — резко перебивает брата Вэй Ин, порывисто подаваясь навстречу и теперь глядя Цзян Чэну прямо в глаза. — Люблю, как мужика! И трахаться с тобой хочу! Мне и парни-то с юности только из-за тебя нравиться начали! Ну что, доволен?! Такую правду ты хотел?! А теперь оставь меня в покое, бога ради! — сквозь зубы цедит рассерженный Вэй Ин, отводя взгляд и смотря куда угодно, только не на собеседника, в то время как лицо Цзян Чэна постепенно разглаживается и застывает с выражением полной непроницаемости. — Покажешь мне, где душ? — внезапно спрашивает он абсолютно спокойным тоном. — На втором… Я же говорил, — от такой неожиданной смены темы брат теряет весь запал и глупо моргает. — Проведёшь? — Да что ты, сам не дойдёшь? Там указатели есть… — Клянусь, если ты не перестанешь тормозить, то получишь леща, — очень уверенно обещает Цзян Чэн. — Эм-м-м… — дикая догадка мелькает в красноватых глазах, а взгляд проясняется и становится более живым. — То есть… Зовёшь меня… Ради секса? — Ну ты же сам сказал, что хочешь со мной трахаться, — звучит как само собой разумеющееся. Вэй Ин несколько секунд молчит, а затем с театральной выразительностью произносит: — Да, но есть некоторые нюансы, — он красноречиво обводит свою фигуру рукой. — Я тут немного не в форме, халатик просто удачно маскирует… — Только не говори, что тебе член отгрызли? — на полном серьёзе интересуется Цзян Чэн, и это заставляет брата заржать в голос. — Да нет, он-то как раз на месте, — фыркая, мотает головой Вэй Ин и скептически добавляет: — Слушай, я, конечно, всегда выглядел как порномодель, и твой интерес вполне понятен. Но теперь моя сексуальность под большим сомнением, так что давай-ка завязывай с щедрыми предложениями поебаться из жалости, альтруизм не в твоём стиле… — Какая жалость?! Ты совсем ебанулся?! — негодующе обрывает округливший глаза Цзян Чэн, с трудом подавляя в себе желание схватить брата за волосы и постучать его головой о стену. — Дождёшься, что я тебе реально втащу! Думаешь, мне не похуй на твою покусанную жопу или ещё там чего?! И как насчёт того, чтобы всё-таки пойти и проверить, встанет ли у меня на парня, которого я люблю и хочу лет эдак уже пять?! Даже тебе, идиота куску, должно быть понятно, что мне маловато сочувствия или животных инстинктов, чтобы такое предлагать! — Пять лет..? — заторможенно переспрашивает Вэй Ин, а когда до мозга окончательно доходит, его прорывает: — Так ты тоже?! И ты молчал?! Почему?! А-Чэн… — Да потому что ты заебал! Вечно с кем-то встречался, хрена сейчас это обсуждать? Идешь со мной в душ или нет?! — О, я-то точно не против, — ухмыляется Вэй Ин. — Только не догоняю, почему ты всё-таки решил сказать… Цзян Чэн утомленно закатывает глаза. — Да просто понял, что этом мире каждый может сдохнуть в любой момент, завтра или даже через час. Нет смысла чего-то бояться или откладывать, — озвучивает он простую мысль и, больше не тратя времени на раздумья или разговоры, наклоняется вперёд, совсем слегка касаясь губами губ Вэй Ина. Они сухие и обветренные, но для Цзян Чэна это прикосновение — единственное и самое важное, что в данный момент существует на свете. Поцелуй выходит совсем коротким и неловким, зато очень желанным и бережным. — Это, наверное, мой самый безумный поступок за всю жизнь, так что цени. — Я ценю, — тихо шепчет обалдевший и, кажется, совсем размазанный нежностью Вэй Ин, обнимая его ладонями за лицо. — Но ты не сдохнешь, потому что теперь у тебя есть собственный повелитель зомби. — А у повелителя зомби есть приличная кровать? После душа она была бы очень кстати. И желательно найти аптеку или какой бабский магазин со всякими там гелями и маслами… — Все найдём, и в мебельном куча кроватей, а одна совсем блядская с черно-красным балдахином, тебе понравится, — от плотоядной улыбки, появившаяся на губах брата, у Цзян Чэна сводит низ живота. — Даже не сомневаюсь, — он первым поднимается с дивана, а ладонь Вэй Ина ложится в его руку так привычно и легко, как будто так всегда и было.