Шоу из шоу

Голова кивает в такт популярным электронным битам, иногда не попадая в такт, но Антон сегодня так чувствует. Он уже достаточно пьян, чтобы просто расслабленно развалиться на угловом кожаном диванчике и использовать вот такую альтернативу танцам. В самый разгар новогоднего корпоратива основное веселье как раз на танцполе, но только не для того, кто не спал почти сутки и накидался крепким алкоголем ещё во время праздничной речи Стаса об итогах их насыщенного работой года. Время хочется ускорить, особенно в тот момент, когда креативный около сорока минут гордо рассказывает обо всех их шоу, потом о командной работе и, конечно же, о деньгах. И это всё на фоне открытого на большом экране слайда с громким названием «Итоговая презинтация». Кажется, Антон тогда был единственным за их столиком, кто хихикнул, а потом сделал фотографию на память и скинул её в чат с Арсением. Тот почти сразу ответил смайликом с фейспалмом, а потом пожелал Антону доброй ночи, ведь время уже приближалось к одиннадцати, а приверженцы здорового образа жизни ложились спать чуть раньше отъявленных тусовщиков. Да, Антон, продолжая пританцовывать на диване, как собачка с приборной панели девятки, именно таким себя и считал. Он торчит в баре в центре Москвы с безлимитным алкоголем и плейлистом, подобранным под собственный вкус. Не зря говорят, что тот, кто хорошо работает, так же хорошо отдыхает. Хотя Антон, глядя в сторону танцпола и видя там Зинченко, мог бы переформулировать поговорку. Хорошо отдыхает тот, кто занят этим на постоянной основе. Антон делает крупный глоток из своего бокала и снова тянется к телефону. Можно было и не гасить экран, он всё равно продержался без своего виртуального мира не больше пары минут. В соцсетях за это время мало что изменилось, ведь большинство сейчас здесь, выпивает и веселится, вкидывая в общий чат лишь десяток пьяных однотипных фото. Все рабочие чаты Антон игнорирует и в течение следующих десяти минут пытается выбрать прикольный стикер с тюленем, который в полной мере описывал бы его состояние сейчас. Расслабленный и довольный, лежащий пузом кверху, или скучающе зевающий, вынужденный держать приоткрытым только один глаз? — Ещё? — Антон поднимает голову, чтобы взглянуть на Гороха с бутылкой джина в руках, и согласно кивает. Второй стикер отправляется в его общий Телеграм-канал. Антон несколько секунд наблюдает за тем, как живо летят реакции, а потом закрывает приложение. Теперь очередь ВК и коротких видео, но смотреть их без звука оказывается не так забавно. Антон понимает это почти сразу, но всё равно пролистывает всю ленту и трижды пересматривает видео о том, как готовят самсу из слоёного теста. Очень интересно, особенно под аккомпанемент Макса Коржа. Танцпол редеет, друзья возвращаются за стол как раз в тот момент, когда Антон подумывает открыть Инстаграм, но не открывает. Соцсеть словно чувствует изменившийся настрой и, не желая остаться единственной проигнорированной, отправляет уведомление. Антон пропускает тост за возвращение монетизации. Приложение словно мстит ему, грузится непростительно долго, а когда наконец-то открывает новую публикацию Арсения, Антон стонет и так кстати попадает в ноты новой песни Анны Асти. Кто-то возвращается на танцпол, ведь им для продолжения веселья было достаточно выпить и не пялиться на подозрительное, сделанное точно не так давно фото. Антон поворачивается в сторону выхода, и действительно, Стас всё ещё стоит там, пританцовывает возле странной концептуальной скульптуры, изображающей голову льва. Именно такую только что и выложил в свой Инстаграм Арсений. И почему-то это впервые злит настолько, что Антон крепко сжимает руки в кулак, словно сдерживая в них всё своё самообладание. Но самообладание оказывается вещью не такой уж простой. Если его сдерживать слишком долго в одном и том же месте, оно обязательно найдёт лазейки. В случае Антона между средним и безымянным пальцами, на которые он нацепил самые массивные перстни. А ведь казалось, что за последний год Антон смирился с этим театром одного актёра, одного комика и одного креативного. Работы, обособленной от Арсения, становилось всё больше, новые проекты строились на уже готовой фанбазе, а билеты на старые разлетались в течение шести с половиной минут. Стас только что указал это на графике в своей «презинтации». И вот сейчас, когда работа на публику уже как будто не требуется, прилетает оттуда, откуда уже могло бы и не прилетать. Их совместные приколы с Арсением — это совсем другое. Взаимные подколы и посты-галлюцинации в Телеграме были их общим развлечением и не имели под собой никакого скрытого подтекста. А если и имели, никто не говорил о нём вслух. Ведь фанаты думали, что Антон и Арсений пара. А те, кто так не думал, очень быстро меняли своё мнение, когда их со всех сторон закидывали очевидными фактами. Такое бывает сплошь и рядом. Артистичный красавчик омега и молодой весельчак альфа, которые часто отыгрывают между собой какие-то романтические сцены и бытовые истории. Они просто не могли не задать определенный стиль своим отношениям. И началось это ещё до того, как было решено подыгрывать публике. Тогда, когда они ещё не знали, что такое слава, большие контракты и пристальное внимание к своей личной жизни. Когда казалось забавным интимно перешёптываться на камеру, касаться друг друга в те моменты, когда можно было этого и не делать, неоднозначно шутить про один на двоих номер на гастролях. И Антон бы соврал, что сначала не получал от этого всего удовольствия. Ему нравился контакт с Арсением, пусть даже у всего этого была одна конкретная цель. Вопросы о личной жизни — табу, но когда речь заходит про Арсения Попова, Антону даже не приходится прикладывать усилия, чтобы заикаться, краснеть и опускать глаза в пол. А потом говорить что-то о том, что личное должно оставаться личным, счастье любит тишину и так далее. Льстило ли ему, что их с Арсением считают парой? Несомненно. Тем более Антон лично знает как минимум трёх альф, кто мечтал бы оказаться на его месте. Фальшивом месте. И с чего бы это Антону так заводиться, если ситуация в целом типичная? Арсений часть команды, он вполне может быть на корпоративе и без привязки к Антону. Развлекаться, пить и танцевать. Вот только его тут нет. И это тоже не кажется чем-то странным. Вот Серёжи, например, на корпоративе нет тоже, но никто не заставляет его доказывать обратное, постить фотки с вечеринки и выходить в сеть четко по графику, только бы никто не заподозрил неладное. Они с Арсением не виделись уже две недели. С тех самых пор, как закончились последние совместные съёмки. И не увидятся ещё столько же. Неудивительно, что Стас решил подкинуть дров, они слишком давно не будоражили интернет, а в последнее время для того, чтобы навести суеты в сети, хватает даже вот таких крох. Нахождение в одно время и в одном месте. А ведь несколько лет назад Стас настаивал, что они должны изобразить поцелуй. Кажется, именно с тех пор отношения Арсения и Стаса стали сугубо деловыми, а под маской дружбы скрывались сарказм и взаимные подколы. Наверно, именно в этом причина. Сейчас это было не «а давай…» Антона и Арсения, а «а давай…» Арсения и Стаса. Антон сам мог вкинуть в чат с Арсом прикольное фото, они могли договориться о том, как и куда они его выложат, и это даже было бы не таким большим наебаловом. Но Антон этого не сделал, посчитав, что ситуация подогрева не требует. Впереди небольшой отпуск, благословенное затишье и воплощение заезженного «счастье любит тишину». У Антона в Дубае, а у Арсения во Франции. Тело слегка ведёт в сторону, когда Антон резко встаёт со своего насиженного места и направляется в сторону той самой скульптуры. Ну, и в сторону Стаса заодно, ведь к скульптуре как таковых претензий у Антона нет, чего нельзя сказать о креативном. Он двигается вперёд и всем своим видом выражает негодование, но у Стаса с эмпатией явные проблемы, он хватает нахмуренного друга за локоть, словно тот вдруг может пройти мимо, не уделив ему время. — Надо будет речь толкнуть. Про то, какая у нас команда. Ну, ты сможешь, — отличная идея под конец вечера, когда у Антона и с собственными мыслями в голове уже проблемы. — Что без них мы просто никуда, понял? И ещё что-нибудь в твоём стиле. Что хуй бы мы смонтировали без монтажёров, хуй сняли без операторов, выглядели как хуй без гримёров… — Сегодня было обязательно доёбываться до Арса? — Единственное, что собирается толкнуть Антон, это разве что тело самого Стаса. Речи и всё остальное его не волнуют, а свою благодарность он и так выражает зарплатами, которые точно не обижают никого в коллективе. — Он уже спал, нахуя надо было вкидывать что-то именно сейчас? — А почему нет? — Стас наконец-то замечает, что его звёздочка немного не в духе, отпускает чужой локоть и оглядывается по сторонам в поисках лишних ушей со стороны обслуживающего персонала. — Я ему написал. Он мог проигнорировать. Какие-то проблемы? — Да! — Выпаливает Антон и только сейчас, пытаясь сформулировать претензию, понимает, насколько же это всё глупо. — Да, блять, проблемы! Во-первых, он уже спать лёг, а во-вторых… Пауза больше тупая, чем неловкая. Не может же Антон сформулировать свою претензию так, что ему просто не нравится общение Арсения и Стаса, из которого исключён он. По факту же не произошло ничего. Ну, договорились. Ну, выложили. Пару дней интернет погудит, ведь уже давно не было замечено совместного времяпрепровождения за пределами съёмочных площадок, а потом будет строить романтические теории относительно совместного отпуска. Антон прекрасно помнит, как в прошлом году после перерыва тень неудачно легла на шею Арсения и создала иллюзию аккуратной ровненькой метки. Честно говоря, тогда Антон и сам напрягся, глядя на эту оптическую иллюзию с экрана своего телефона, ведь доподлинно было неизвестно, с кем именно Арсений проводил новогодние каникулы в Греции. Это бесит. И ещё то, что Арсений пропускает корпоратив без видимых на то причин. И то, что в последнее время их упоминания друг о друге становятся настолько редкими, что Антон, как и рядовой пользователь соцсетей, чувствует похолодание. Хотя в целом их отношения не изменились, изменилась лишь та их часть, которая никогда не была настоящей. — Всё нормально, Шаст, — этот тон Стас явно заимствует у матушки и, воспользовавшись помешательством Антона, решает тут же внести в ситуацию свою собственную ясность. — Сейчас для интернета вы нежитесь в тёмном уголке зала, поэтому Арсений не попал ни на одну фотографию. Кстати, поставь будильник на половину шестого. Нет, не переживай, нужно будет только зайти ВК. — А. Это я так провожаю его на Сапсан после такой вот попойки? Нихуя не реалистично, тебе не кажется? — Сам факт того, что такую мелочь вообще может кто-то заметить, Антоном игнорируется, потому что он уже знает. Заметят. — Завтра у него съёмка в Питере. Вот её точно заметят, — Антон в ответ пьяно кривится, сам он ни о какой съёмке не знает. — Нужно немного поддать жару, Антон, пока не поползли ненужные слухи. Вы же хотите вести общее шоу? Так что давайте, не расслабляемся. Антону было, что ответить на это. Что большие дядьки не просматривают Инстаграм, не сличают локации и уж точно не следят за онлайнами, что он слишком хорошо успел познать ту часть шоу-бизнеса. Основную работу за них делают фанаты. И по части активности, и по части привлечения внимания. Спрос рождает предложение и всё такое, пусть даже ажиотаж создан искусственно. — Арсений посчитал, что самое время, — Стас выбрасывает козырь, и крыть Антону больше нечем. Раз уж Арсений так посчитал. — Сейчас ещё пару видосов снимем. Ты Зинченко не видел? Поболтает что-нибудь выразительное на фоне голосом Арса, у него хорошо получается. Зинченко Антон видел, ещё бы, но Стас, не получив ответа на свой вопрос, отправляется на поиски самостоятельно. Антон же идёт в противоположную сторону, берёт куртку из гардероба и на мероприятие больше не возвращается. Его голос, в случае чего, там сможет спародировать Дрон. *** Фанатская хроника: Арсений Попов и Антон Шастун встретили Новый Год в Санкт-Петербурге (98% вероятности, судя по онлайнам ВК и расписанию электричек Москва-Питер), покатались на коньках в Охта Парке (80%, лица высокого парня в толстовке не видно, но силуэт в целом очень похож на Шастуна, а Арсений просто известный любитель покататься), а потом, по словам одного свидетеля, засветились в Пулково и «сияли от счастья», вылетая бизнес-классом в Стамбул (60%, никаких фото, но свидетель казался надёжным, а история — складной). Далее след потерялся, пока их не заметили танцующими в обнимку на концерте Тейлор Свифт (40%, подвергалось сомнению, доказательств ноль, но рассказ о том, как они проникновенно обжимались под самый сопливый трек, аудитории зашёл, а песня даже на время стала новым хитом фандома). Потом они (скорее всего, очень маловероятно, но вдруг) отправились на озеро Комо, потому что кто-то когда-то в интервью обмолвился о том, что хотел бы там побывать (кажется, это вообще был Поз, поэтому только 10%). А потом они там и поженились (в очередной раз), ведь после отпуска Арсений выложил фото, где на его безымянном пальце заметили странный блик, чем-то напоминающий одно из колец Антона (всего 3%, но и то лишь потому, что все дружно сошлись во мнении, что свадьба состоялась уже давно). *** Да ерунда это всё. У Антона на отдыхе свой девиз. Он спит, пьёт, пытается в музыку, а потом снова спит. Физическая активность минимальна, умственная — тоже, листая ленту Инстаграма и Твиттера, простите Икса, подтянешь свои знания только по каким-то определённым категориям. У Антона это мемы, настойка из крота и забавные ситуации из жизни айтишников. Он даже новости про себя почти не читает, всё самое интересное, типа песни Тейлор Свифт, которая уже в печёнке сидит, время от времени кидает Арсений. Сам Арс успевает и новости отслеживать, и ходить на какие-то представления, концептуальные выставки, фотографироваться, учить новую роль и подтягивать французский. Хотя Антону кажется, что это как трусы на уши натянуть, подтягивать Арсению там уже нечего, да Антон и сам почти выучил язык, пересмотрев то, как Арсений практикует произношение в тридцатисекундном кружочке, бессчётное количество раз. Всё-таки у этой вынужденной тишины в соцсетях есть свои плюсы. Желание делиться контентом никуда не делось, оно просто переместилось в личные чаты. Антон тоже не отставал, правда у него фотки не такие разнообразные. Чаще всего это были просто помятые селфи, проходящие мимо коты или собственная скукоженная пятка. С окончанием отпуска поток личного контента иссяк, уступив место рабочим вопросам. В этот раз работа не заставляет себя ждать, включиться в неё приходится резко и сразу на максимуме, ведь год начинается со съёмок Историй. И пусть всё правда придумывалось прямо на сцене, подготовка к съёмкам была масштабной. В важных организационных вопросах Антон, как и большинство тех, кто возвращается в офис после праздников, не участвует, но у них собралась команда настоящих профессионалов. Профессиональных игроков в покер, если быть точнее, Антона выносят в карты два вечера, а на третий, к счастью, к работе подключаются Арсений и Дима. И даже Серёжа, правда откуда-то с другого континента, но он уже вот-вот, вот прямо в следующую секунду готовится сесть в самолет, вылетающий сразу после того самолета, на который он опоздал. Вот по такой работе Антон всегда скучает. Когда они все вместе (Серёжа уже вот-вот, на пересадке в Дубае) обсуждают отпуск, смеются над слишком длинными штанами, в которых запутался Позов, и резко затихают, когда в костюмерной появляется Стас. Никаких секретов, просто он всегда пытается так забавно вклиниться в разговор со своим ценным мнением, что лучше и вовсе делать вид, что никакого разговора не было. — Антону не нужно быть с короткими рукавами. Дайте какую-нибудь толстовку. Нет, только не белую! Что-нибудь потемнее. — Ты похоронил хомяка? Боже, сочувствую. Но я слышал, они мало живут, — у Арсения новый прикол, он отвечает на все реплики Стаса какую-нибудь фигню, а потом абсолютно невинно делает вид, что просто не понял, что тот сказал на самом деле. Антон усмехается, но и не имеет ничего против того, что ему предлагают на выбор сразу две кофты. Этот прикол Арсения, наверно, никогда ему не надоест. Хотя сегодня у него в целом отличное настроение. — Вот серая хорошо. Давай её, — Стас тоже кое-чему научился, а именно игнорировать приколы Арсения. Точнее, делать вид, что их игнорирует. — Я вспотею весь, опять придётся постоянно грим поправлять, — и правда, Антону уже сейчас жарковато. — Что с футболкой было не так? — Твой загар слишком выделяется. Особенно на фоне Арсения. — Пиздец. А тогда с лицом мне что делать? — Постарайся почаще быть в кадре с Матвиенко. Чтобы контраст был не такой сильный. Антон в легком недоумении. Он закатывает рукава навязанной ему толстовки, вытягивает руки вперёд и разглядывает себя. Да, чуть загорел, но это не выглядит чересчур, просто данность, и вообще, он уже неделю в Москве, а загар имеет свойство сходить. — Да не парься ты, Стас, — в разговор включается Дима, пока сам Арсений тоже решает вытянуть свои руки, приставить их к рукам Антона, и теперь они пялятся на них уже вместе. — Цветокоррекцию замутишь так, как ты любишь. Чик-чик, тык и готово. Все будем равномерно синеватого цвета. Должно быть, Стас соглашается и даже находит эту идею лучше, чем намешать одно на двоих тональное средство и равномерно покрыть им и Антона, и Арсения, и даже лысину Позова, чтобы уж никто на этом празднике жизни особо не выделялся. К счастью, эту гениальную идею вслух даже озвучивать не приходится, телефон Стаса вибрирует, и он спешит выйти, чтобы ответить на звонок. Если бы Антон прямо сейчас не пялился на руки Арсения, на кольцо на безымянном и тонкую чёрную верёвочку на запястье, он бы даже решил, что автором спасительного вызова стал сам Арс. — Тупо полагать, что до него дошёл мой прикол про цвет, да? — Дима снова занимается делом, проверяет на удобство свой костюм и, раз уж к нему никаких претензий не было, решает именно на нём и остановиться. — Да куда уж там, — серая толстовка идёт на съёмки вместе с Антоном. Но это завтра. Пока она идёт на вешалку в компанию к остальным вещам, которые выбрали парни, и к образу старого рэпера, подобранного стилистами для Серёжи. В воздухе витает непонятно откуда взявшееся напряжение, хотя они вязнут во всём этом уже не первый год. Продают то, что продаётся. Только если раньше заигрывание с аудиторией доставляло удовольствие, то сейчас Антону кажется, что они делают что-то не так. Не врут напрямую, они с Арсением никогда не говорили о том, что встречаются, но как будто такие многолетние «отношения» уже должны были к чему-то привести. Нельзя изображать их вечно, вопросы возникают уже сейчас, и рано или поздно такие игры могут сыграть с ними злую шутку. Все хотят хлеба и зрелищ, но одним и тем же зрелищем можно быстро насытиться, а хлеб и вовсе может встать поперёк горла. Антон всё чаще думает о том, как же они будут выкарабкиваться из всей этой ситуации. Сначала сами подогревают слухи, а потом будут говорить, что ничего не было? Или придётся сказать, что было, но не сложилось и привело к спокойному расставанию? Это вообще нормально, думать о том, как расстаться с тем, с кем не встречаешься? — Вам надо хотя бы в одном климатическом поясе отдыхать. Но это так, дружеский совет, — размышления прерывает Позов, и, даже не зная его отношения к ситуации, по одной его интонации можно понять, как же он всеми этими интригами недоволен. Дима изначально считал, что выстрелит и без вот этого всего. — Мы проверяем Стаса на профпригодность, — Арсений уже успевает раздеться, а вот одеться — нет, его футболка так неудачно провалилась за спинку кресла. Антон сам видел, как она соскользнула вниз, но помогать в поисках пока не спешил. — Сколько он ещё продержится, не сойдя с ума. — Да уже сошёл, — подхватывает Дима, который единственный из всех уже давно это подметил и начал сотрудничество с другим продюсером. — Когда Шасту предложили вести шоу с детьми… — Нет! Не говори! — Антон чуть не падает, пытаясь одновременно натянуть штанину на одну ногу, а на второй подпрыгнуть к Позу и ткнуть его пальцем куда-нибудь в область печени. Он сам говорил, что вот там будет больнее всего. Стас тогда в конец ебанулся. Только угроза Антона, что он вовсе откажется от контракта, смогла его вразумить. Дима уворачивается, но улизнуть от Арсения у него не получается. Тот ловкий и юркий, как голодный паук, хватает Поза как раз в тот момент, когда Антон пытается зацепиться за футболку и падает в кресло, потеряв по пути свои наполовину надетые штаны. — Нет уж, расскажи! — Теперь шансов ноль, Арсений больше всего на свете ненавидит быть тем, кто чего-то не знает. — Может, это смысл всей моей жизни, а я проглядел, как он окончательно умом тронулся! — Да я не думал, что это секрет, — Дима виновато смотрит на Антона, но тот уже на стадии смирения, в конце концов сам он к этой безумной идее никакого отношения не имеет. — Он решил, что для подогрева интереса вам нужен ребёнок. — Ну… Логично, — отвечает Арсений, а Антон забывает про свои штаны и так и сидит в кресле в одних трусах, ведь это нонсенс, услышать от Арсения, что Стас произнёс что-то логичное. — Хуй знает, как это поможет каналу с просмотрами, но допустим. И что он хотел мне предложить? Блевануть на заднем плане чьей-нибудь сторис? Или сразу подушку под футболку засунуть? — Нет. Он хотел, чтобы ребёнок был постарше. Примерно как те, которые участвовали в передаче, — Антон жалобно стонет, сейчас это кажется полнейшим бредом, но тогда, слушая теории Стаса, он просто был в полнейшем ахуе. Дима, которому больше никогда не будут ничего рассказывать, тоже. — Не понял, — Кажется, Арсений поймал примерно ту же самую волну, что тогда Антон. — Сколько? Лет семь-восемь? — Типа того, — Дима пожимает плечами, ему это всё кажется настолько глупым, что даже разговаривать об этом всерьёз не получается. — Там была целая теория насчёт того, как вы могли бы его скрывать. Ну, и дальше всё в этом же духе. Можно я не буду это всё повторять? У меня образ человека разумного, а так можно и на диагноз наговорить. — Так это мы когда были должны… — зато у Арсения сейчас на лице искренняя интеллектуальная недостаточность, он пытается что-то сообразить, но тщетно. — Типа, сразу почти. И поэтому ты ушёл от своего… — Антон недоговаривает, ему стрёмно. Это та часть жизни Арсения, о которой никто из них старается не вспоминать. Но всё равно то и дело вспоминает. И то, как на шее Арсения стояла метка, которую старались прикрыть шейным платком, и то, как болезненно она сходила именно в то время, когда нужно было преподнести себя в лучшем свете. Антон всегда говорил себе, что он тут ни при чём. А вот Арсений такого никогда не говорил, он просто делал вид, что всё хорошо и обсуждать в принципе нечего. — Прости. Антон извиняется за всё сразу. И пусть эта история не получила развития, даже сам факт того, что такой большой разгон происходил без Арсения, уже тянет на довольно массивный косяк. Тем более, они всегда и всё обсуждали. Чаще не лично, но чат был завален сообщениями, видеоответами и даже голосовыми, которые, несмотря на то, что явно были придуманы в аду, в данном случае никого не раздражали. Тут Антон взял на себя весь удар и смог замять ситуацию, но всё равно сейчас чувствует себя предателем. — Да нормально всё, — Арсений задумчиво смотрит куда-то в стену, и это точно хуже, чем если бы он рвал, метал и обвинял Антона в скрытности, а Стаса – в долбоебизме. Это значит, что всё ненормально. — Нет, Шаст правда молодец, — Дима тоже чувствует неладное, но Антон не уверен, что его ремарки способны разрядить атмосферу. — Поставил Стаса на место. Правда, совсем пиздец. — Да, спасибо, — почему-то от сухих благодарностей Арсения становится ещё холоднее. — Не думаю, что он говорил всерьёз. Нельзя быть таким ебанутым. Все дружно молчат, хотя каждому точно есть, что добавить. Можно. Несмотря на это, тишину неуютной назвать нельзя. Дима как обычно просто перелезает в свою одежду и первым же делом достаёт из кармана штанов сигарету. Позу нужен перекур, и Антону тоже, но он слишком долго провозился со штанами. Арсений тоже словно специально медлит, а стоит двери за Димой захлопнуться, сразу же прекращает все сборы. — Прости, — Антон работает на опережение, извиняется ещё раз, хотя Арсений не похож на того, кто злится. По крайней мере на самого Антона. — Я должен был тебе рассказать. Мы должны были вместе поугарать, а потом послать Стаса нахуй с такими идеями. — Да не извиняйся, Шаст. Наоборот, спасибо, что уладил всё сам, и мне не пришлось в этом участвовать. Пиздец, а ведь он мог и такое учудить, — вера Арсения в Стаса основана на многолетнем опыте, тут даже нельзя обвинить его в том, что масштаб возможной проблемы преувеличен. — Но мы сами в это ввязались. Сначала было весело, но потом… Удивительно, что всерьёз на эту тему они практически никогда не разговаривают. Обычно всё заканчивается на уровне шуточек и разгонов, а Антону в такие моменты кажется, что тот Антон, воображаемый, проживает лучшую жизнь. Настоящий же Антон остаётся наедине с самим собой в тёмной комнате, пялится в экран телефона и порой сам не понимает, где вымысел, а где реальность. Где Арсений смотрит на него как на смысл жизни, а где играет свою роль в этой мыльной опере. На себя же Антон старается так пристально не смотреть. Он не считает себя хорошим актёром, но тут со своей задачей явно справляется на все сто. — Потом… что? — Додумывать не хочется, тем более предположение у Антона уже есть, и оно не очень хорошее. — Потом всё перестало зависеть от нас, — Арсений вздыхает и опускается на подлокотник кресла, в котором раньше сидел Антон, а теперь валяются его рюкзак и толстовка. — Даже когда мы не делаем ничего, оно там само как-то… Арсений воображает руками что-то хаотичное, и Антон соглашается. Что-то происходит вокруг, и они за этим не успевают. Загадочные фото из одной локации, парная одежда, милые завуалированные отсылки в соцсетях и особенное взаимодействие на съёмочной площадке — это то, что любил Антон, и что они, не сговариваясь, в последнее время свели к минимуму. Но ситуация вокруг них не изменилась. Стас отлично справляется, играя в эту игру в одиночку, а порой и ему не нужно было прилагать никаких усилий, было достаточно рассказов «свидетелей» или упоминаний их имён «друзьями» в каких-нибудь малопопулярных, но тут же резко выстреливающих шоу. Потеря контроля — отстой. Но глупо было обвинять других в том, что сами же и сотворили. — Мы не целуемся при каждом повороте камеры и не раздаём интервью, потому что знаем, что это не работает. Интерес был, но тут же его не стало. Всё понятно, расходимся, — даже если в какой-то степени Антон считает, что размышления Арсения правильные, главной целью было заставить его не загоняться. — И этими методами все пользуются. Мы точно не первые. И не последние. Арсений пытается изобразить улыбку, но плохо старается. Та меркнет почти сразу, хотя всем известно, что Арс тот ещё актёр, подделка искренних эмоций у него получается на ура. Но сейчас он стараться не хочет. Честно говоря, и Антону всей этой театральщины не хочется, они уже достаточно хорошо знают друг друга, чтобы не скрывать эмоции. Тут они никого не обманывают, коннект есть, пусть даже не совсем тот, какой между ними видят, и фамилию свою Арсений, конечно же, где-нибудь в Италии не менял. — Сфоткаемся? — Арсений даёт понять, что разговор о важном закончен, они снова укрепили иллюзию вокруг себя, что всё происходящее является нормой. — Вот ты всегда так. — Что? — Арсений удивлённо округляет глаза, и снова становится видно, что он играет. И вновь не особо старается. — Пытаешься слиться и сделать вид, что всё в порядке. Хотя только что высказывал свои переживания, а я не ответил ничего такого, что могло бы тебя успокоить. — Ты напомнил, кто мы. И где мы. Поэтому живём, полёт нормальный, — Арсений отвечает бодро, но Антон отрицательно мотает головой, молчит, и Арсений рвано выдыхает, закрывается, натягивая рукава своей кофты так, чтобы полностью спрятать руки. — Не могу отделаться от мысли, что это же ложь. Мы врём. — Конкретно мы с тобой? Нет. Фотки в свою телегу можно кидать какие угодно. К тому, кто вкинул в Телеграм-каналы инфу про нас в Италии, есть вопросики, но не пойман — не вор. — На воре и кепка горит, — уточняет Арсений и теперь его улыбка фальшью не пахнет. — Просто одно дело флиртовать тогда. А сейчас, когда у нас уже и фальшивая свадьба, и, прости Господи, такие же дети. Это всё выглядит как реальное наебалово. Спасибо Стасу, что подставного длинного ребенка не нашёл. — И что ты предлагаешь? — Антон соглашается со всем и сам чувствует примерно то же самое, но дальнейшего плана действий у него нет. — Сфоткаться? — Да блять, Арс, — Антон усмехается и устало мотает головой, но вместе с тем рушится и какая-то невидимая стена. Арсений снова легко и непринужденно шутит, а Антон фырчит от смеха. — Я же не об этом, ну. — Устроим Стасу тёмную, чтобы больше никаких несогласованных приколов. Там же много не надо. А для поддержания эффекта… сфоткаемся? — Ой, заебал, — Антон снова фырчит, но тут же поправляет и причёску, и ворот толстовки. — Ну, сфоткаемся давай. Телефон у Арсения всегда в руках, а на камере сразу включен фронтальный режим. Арсений всё также сидит на подлокотнике кресла, вытягивает руку чуть вверх и ищет подходящий ракурс. Антон сначала позирует, потом начинает кривляться на камеру, а потом и вовсе разваливается в кресле и делает вид, что утомился и спит. Правда здесь тоже есть, он утомился. И в целом пиздежа никакого, даже вряд ли Арсений выложит одну из фоток и оставит под ней хэштег с настоящим завуалированным посланием, а не с простым набором забавных каламбуров, как он делает это обычно. — Поехали, домой отвезу. И даже не требуется уточнений, куда именно «домой». У Арсения, конечно же, есть квартира в Москве. Небольшая и не совсем в центре, но своя, и живет он в ней уже около полугода. Но никто об этом не говорит, ведь приятнее думать, что Антон имеет какое-то отношение к размещению Арсения в московских апартаментах. Их часто видели уезжающими вместе на большой чёрной машине Антона, но за направлением движения никто не следил. Пока. Нужно взять на заметку. Арсений собирается быстро. Антон уже почти собран, только надевает куртку, закидывает рюкзак на плечо и, привалившись плечом к дверному косяку, ждёт Арса. С Димой они прощаются уже в холле, завтра съёмки с самого утра, все в предвкушении сложных, но приятных рабочих будней. Истории невероятный проект, каждый из них любит его всей душой, осознаёт ответственность и обязательно выложится на максимум. Но это завтра, а сейчас дорога до дома и последующая за ней провальная попытка уснуть до полуночи. — Эй, кружок из тачки Шаста запиши! — Звучит вслед, когда Антон уже идёт по коридору следом за Арсением и попутно достаёт из кармана ключи от машины. — Слышишь, Арс? Только нормально, чтобы люк на крыше было видно! То в прошлый раз решили, что ты в машине Серёжи. Пришлось даже зайти с подставного аккаунта жены и написать, что Серёжи нет в городе, а ты… Массивная железная дверь громко хлопает, оставляя за собой кульминацию истории, которую пытается рассказать Стас. Главное, чтобы завтра во время съёмок он не вспомнил про это и не начал активно тянуть руку. Было ли у вас такое, что вас очень завуалировано послали нахуй? *** Съёмки Историй Антон обожал. Это тот проект, когда происходящее за кадром по ощущениям сильно уступает самому процессу съёмок. Антон любил всю эту предсъёмочную суету. Любил, когда вокруг крутились люди. Любил наблюдать, как они суетятся, нервничают, ворчат. В то время как он сам наблюдает со стороны и почти безэмоционально ждёт начала. Рабочая рутина, Антон знает, что говорить и куда смотреть в кадре. Истории — это другое. Это проект, перед съёмкой которого как в первый раз потеют ладошки, а сердце делает кульбит в грудной клетке и несётся галопом вперёд, стоит услышать первые ноты заставки. И самое приятное — ощущать, что в данную секунду ты не один. Серёжа обычно топчется на месте, предвкушая, Поз — наоборот, замирает возле своей двери и, кажется, даже задерживает дыхание, пока наконец-то не делает первый шаг на сцену. Арсения видно плохо, но Антон краем глаза видит его тень, та плавно двигает руками в такт музыке. Арсений настраивается на выход и разминает тело на случай, если сюжет потребует от него акробатических этюдов. Или если не потребует, а ему просто захочется отчебучить что-то этакое. А потом они начинают. Иногда Антону интересно, не будь они ограничены во времени, насколько смогли бы растянуть одну историю? Когда пропал бы запал и закончились сюжетные повороты? Реальный мир возвращается не сразу, обычно сразу после окончания пула Антон пребывает в неком подобии транса, мысли продолжают витать где-то там, а все манипуляции по снятию аппаратуры, смене костюмов и работе с гримерами делаются на автомате. После требуется небольшая перезагрузка — перекус и лёгкий разбор происходящего на сцене только вчетвером. Вот тогда Серёжа снова становится просто Серёжей, проливая на подобранную костюмерами футболку энергетик ещё до того, как успевает сделать первый глоток. Поз снова становится Позом и за минуту придумывает сразу семь синонимов к слову «криворукий». А Арсений — Арсением. Вот он как раз любит разбирать историю по фактам, каждый раз интересуясь, не слишком ли лихо закрутил сюжет и подлежат ли восстановлению двери. А потом снова закручивает сюжет в морской узел и качается на двери, потому что «нет, не лихо» и «да, с дверью всё будет в порядке». И вот теперь можно начинать заново. Новый мир, новые герои. Новая футболка для Серёжи. Стас в этих обсуждениях обычно не участвует. И нужно сказать ему спасибо за то, что он занят технической стороной вопроса. Но когда за полчаса до следующего мотора он стоит перед креслом, в котором гримируют Антона, и подозрительно на него пялится, у Шастуна появляются вопросы. Ещё как назло челка слишком навязчиво лезет в глаза, и весь этот нервирующий процесс затягивается. — Можно будет подправить чуть позже? — В итоге Стас не выдерживает первым и, конечно, получает на свой вопрос положительный ответ. Тут мало кто решается ему перечить, разве что Арсений и иногда даже в том случае, когда со Стасом полностью солидарен. Просто ему приносит удовлетворение сам процесс. Антон морщится, поправляет чёлку рукой и встаёт с кресла, попутно благодаря всех, кто крутился вокруг него последние полчаса, пусть они и не успели доделать свою работу. Но креативные дела всё ещё первоочередны, тем более, судя по тому, какой нечёткой становится речь Стаса, это точно должно быть что-то важное. — Еду раздают? Или в чём дело? — Арсений, уже загримированный и с идеально уложенной чёлкой, заглядывает в комнату и, видя сложное лицо Стаса, проходит внутрь и закрывает дверь. — Что за сбор? — Тут продюсер. — Да. Ты. Если мы тебя игнорируем, то это не из-за того, что не видим, — Арсений сегодня в ударе, хотя в этот раз его ответ четко по делу. — Очень смешно, — Стас поворачивается к Антону, давая понять, что юмор сегодня не по его части, а Антон хоть и похихикивает, но всё же более внимательный к его словам. — Продюсер вашего нового шоу на ТВ. Он редко где появляется, мне вообще сказали, что он первый раз решил познакомиться с теми, в кого вкладывает свое бабло, лично. А бабла и связей там, ребята… Судя по одухотворенному лицу, дохуя. И зависти столько же. Стас наверняка спал и видел, что где-то кто-то представляет его точно таким же образом. Большой богатый дядька, решала на телике кто Бог, а кто говна кусок. Человек с перманентно вылизанным задом. Не жизнь, а мечта. Именно вот это и волосы на башке. Но кто Антон такой, чтобы осуждать чужие амбиции. Тем более, когда есть дела поважнее. Даже Арсений на фоне таких новостей становится серьёзным и усмиряет свою страсть подкалывать Стаса по поводу и без. Вот сейчас подколоть было можно, Стас ощутимо нервничает, рассказывая про большого дядьку так, словно хуев во рту больше обычного, но и у самого Антона от таких новостей словно немного перекрывают воздух. Сегодня никаких важных переговоров не планировалось, как и не планировалось выставлять себя в каком-то особом свете на сцене. Они только проработали общую концепцию шоу, всё остальное же пока не было утверждено и витало в воздухе неопределённым «разберёмся после нового года». — В смысле? А чего он сегодня тут делает? Ты договаривался с ним? — Арсений соображает быстрее, у него целая куча вопросов, и он тоже начинает нервничать. Нервничает и Антон. Они так давно шли к этому проекту. Правда Стас изначально энтузиазма не разделял, но в процессе решил, что идее стоит дать шанс. Хотя Антон подозревает, что сработали факторы, с которыми совладать было просто невозможно — деньги и слава. Ещё больше денег и славы. — Мы говорили по зуму об общей идее, об Импровизаторах, о вас, — Стас отвечает расплывчато, опуская подробности, и остаётся лишь догадываться, какие именно детали мог включать в себя диалог. — Он очень заинтересовался. — Настолько, что купил билет на Истории и решил на нас посмотреть? — Арсения обвести вокруг пальца было чуть сложнее, чем Антона, но даже Шастун сейчас стоял и подозрительно хмурился. — И ты не знал, что он будет здесь? — Не знал, да! — Ладно, возможно, Стас и не врёт, он слишком плохой актёр, чтобы внезапно начать вот так натурально нервничать. — Со мной связался его представитель, когда вы находились на сцене. Мы поговорили немного, но… он хочет познакомиться с вами. — Прямо сейчас? Немного не вовремя, не находишь? — Подхватывает Антон, ведь то, чем они заняты сейчас, требует соответствующего настроя, а новость о незапланированной встрече с важным дядькой бросает в пот не только лысину Стаса. — Да хотя бы после съёмок, ну? Идея тоже такая себе. Чувствуется напряжение Арсения, ведь для него так важен этот проект. Для Антона он тоже важен, но за время работы в этом болоте он уже научился сдерживать эмоции при себе. Надо же, а ведь ещё не так давно заикался при знакомстве с Харламовым. — У него нет времени. Сейчас. Антон пожимает плечами. Арсений театрально закатывает глаза в потолок. Пока они идут по коридорам съёмочного павильона в лучшую, по мнению Стаса, комнату для такого важного гостя и неформальных переговоров, Антон незаметно тычет Арсения пальцем в бок и взглядом показывает на часы. Арсений едва заметно кивает, расправляет плечи и натягивает на лицо непринуждённую добродушную улыбку ещё до того, как они оказываются в нужном помещении. Затягивать знакомство никто не планирует, и чем быстрее оно закончится, тем лучше. В конце концов, если Стас продолжит тут без них и не будет стоять за кулисами во время съёмки последней на сегодня Истории, Антон не особо расстроится. Да что уж там, не расстроится этому вообще никто. — Григорий Викторович, прошу прощения за задержку. Арсения гримировали, — Стас тут же подходит к сидящему в кожаном кресле альфе, который даже не думает привстать с него, чтобы встретить новых партнеров по бизнесу. — Вот, прошу. Антон Шастун. Арсений Попов. Антон нервно сглатывает. К этим типам в пиджаках он привык, но запах в комнате с непривычки кажется невыносимым. В век подавителей и прочей химической ерунды что-то настолько неприкрытое бьёт по рецепторам, хотя эволюция уже давно доказала, что есть другие способы показать собственную силу и важность. Хотя тут явно имели место какие-то усилители запаха, Антон был в этом деле не очень хорош, но у него не было желания уйти с территории чужого альфы или вытолкнуть Арсения за дверь. Его просто затошнило от резкости. — Антон Шастун, — ладно, может вытолкнуть Арсения и не хотелось, но всё-таки шаг вперед, чтобы оказаться между ним и этим Григорием, Антон сделал и только потом протянул руку для рукопожатия. — Арсений, — Арсений последовал его примеру, пожал руку и тут же вернулся на свою исходную позицию на шаг позади Антона. — Арсений Попов. Стас сиял как наполированная лысина. Антон даже знал, что это не какая-то фигура речи, лысины и правда полируют, и они правда сияют. Совсем как Стас сейчас. — Очень-очень приятно, — продюсер, тот, который более важный, скрещивает руки на груди и улыбается, оглядывая каждого по очереди. А потом ещё раз. И ещё. Маленькие глазки из-под дорогой классической оправы неприкрыто оценивают каждого, а у Антона именно в этот момент снова лезет на глаза чёлка. — Видел вас на сцене. Признаться честно, я поражён. Антон словно становится ещё выше, расправляя плечи. Похоже, он был слишком предвзят к этому Григорию. Если их личный продюсер уже давно не смотрит на их работу как на творческий продукт, переводя всё в цифровой формат денег и рейтингов, то это не значит, что так же поступают и все остальные. За Истории Антон был готов биться до конца и испытывал невероятное наслаждение, когда именно их отмечали в рамках его творчества. — Я поражён, как на вас отзывается публика. Как вас встречают. Сколько тут людей с вашими изображениями на заставке телефона. Вы видели? Антон снова становится чуть ниже. Блять, конечно. Стас подхватывает, говорит что-то про большую фанбазу, про то, как быстро раскупают билеты. И нужно быть полнейшим идиотом, чтобы решить, что такой важный хрен сейчас будет говорить о том, что ему понравилось, как Арсений отыгрывал одновременно сразу пять персонажей в рамках одной сцены, или как Антон здорово вставил в конце финт с амнезией, чтобы зафиналить историю. Конечно, это было менее интересно, чем заставки на телефонах и перешёптывания, что Арсений и Антон приехали на площадку на одной машине. — … и я думаю, что мы с вами сможем запустить всю эту большую машину по нужному пути, — Антон пропустил часть беседы Григория и Стаса, но там вряд ли было что-то кроме расхваливания самого себя и грубой лести. — Мы со… Святославом Владимировичем уже успели обсудить концепцию шоу, и я считаю, что в данном случае мы сможем выгодно сыграть уже на готовую вами публику, а также привлечь новый контингент, задав правильную динамику. Важный продюсер особо выделяет последнее слово, а чуть менее важный начинает кивать так активно, что чуть не теряет кепку. Антону же это слово «правильную» не очень нравится, оно может подразумевать под собой что угодно. Про концепцию они с Арсением, конечно же, тоже знают, они активно принимали участие в её разработке. Динамика будет, разумеется, основанная на юморе, импровизации, иронии, взаимодействии гостей и ведущих. Шоу должно было стать альтернативой тому, что показывают остальные федеральные каналы в прайм-тайм выходного дня. И хоть размах не планировался настолько грандиозным, он был грандиозным по меркам проекта, который они собирались делать на телике. С нуля и полностью сами. Но с «правильной динамикой». — Верно, — голос Арсения раздаётся прямо за его спиной, Антон даже оборачивается назад, совершенно не заметив, когда Арс успел за ним спрятаться. Плечи снова невольно расправляются. — Нам нужно экранное время. У нас есть своя аудитория, у канала — своя. У нас есть идеи, которые можно продать, и при этом мы имеем не голый проект, а готовое коммерческое предложение. Но я уверен, что Святослав Владимирович затронул эту тему. Мистер Продюсер шевелится в своём кресле, наклоняется чуть вперед и в сторону, чтобы лучше видеть Арсения. Антон же все эти разговоры не любит. Нет в нём этой коммерческой жилки и, наверно, именно поэтому Антон единственный из всех до сих пор остаётся настолько привязанным к Стасу. Обычно Стас решал все вот эти вопросы. И поэтому Антон точно знает, что они здесь не для того, чтобы продавать продукт. Раз уж этот тип уже тут, тратит своё драгоценное время и протирает свою задницу об кресло из дешёвого дермантина, вопрос с тем, что шоу продано, уже решён. — Мы не новички в этом деле, — Антону достаточно лишь присоединиться к словам Арсения. — Правила нам знакомы. — Я в курсе, — Григорий отвечает неприятной улыбкой, но Антон очень сильно к нему предвзят. — Вы хорошо смотритесь вместе. На сцене. Но и по отдельности на ней смотритесь неплохо тоже. Он берёт паузу, наблюдая на реакцией. Антон не шевелится, Арсений за его спиной слишком шумно сглатывает. Хочется поблагодарить за уточнение и добавить, что хорошо смотрятся вместе они не только на сцене, но это точно была не основная мысль. Они это уже проходили. Если прямо сейчас этот тип скажет, что шоу будет, но только с одним из них, Антон распрощается с проектом без зазрения совести. Они найдут другую площадку, но зато мгновенно прекратится вот этот парад лицемерия. И Арсений будет с ним солидарен. Хотя вот сейчас у Антона что-то неприятно колет в груди. Он хочет этот проект, горит им, но не столько из-за себя, сколько из-за Арса. И Григорий Викторович тоже смотрит только на него. На Арсения. — Мне рассказали про тактику, которую вы используете на публике. Очень неплохо. И эффект потрясающий, — Григорий продолжает, и Стас, который до этого тоже стоял и не шевелился, начинает активно кивать. Вот что значит его «почти ничего не обсудил». — Сериал перестаёт быть интересным, когда пропадает интрига между главными героями. — Это не было какой-то специальной тактикой. Это решение Антона и Арсения. Не светить личную жизнь. Но очевидно, что при таком пристальном внимании некоторые детали всё же всплывают, — у Стаса это заезженная пластинка, он обличил в красивые слова фразу «это не я, это всё они», хотя в последнее время именно Антон и Арсений прилагали меньше всего усилий для того, чтобы закидать фанатов намёками на свои отношения. — Но я согласен, что, да, это играет определённую роль в популярности. Антон слишком громко хмыкает, но на него не обращают внимания. Григорий, пока говорил Стас, не меняет позу и продолжает смотреть исключительно на Арсения, чьё дыхание Антон буквально чувствует на своём затылке. Если их хотят разделить и отдать шоу только кому-то одному, дальнейшего смысла в беседе Антон не видит. — Простите, у нас продолжаются съёмки, если нужно обсудить что-то важное, мы можем перенести встречу? — Антон старается говорить даже излишне вежливо, но раздражённый тон голоса его выдаёт. — И если дело касается каких-то коммерческих вопросов, вряд ли мы с Арсением тут можем сказать что-то дельное. — Нет-нет. Дело касается именно вас, — слиться по-быстрому всё же не получается, но хотя бы Мистер Продюсер больше не держит интригу. — Мне нравится образ, который вы создали. Прятать очевидное на виду. Но мне бы хотелось, чтобы вы придержали эту фишку для нашего общего проекта. — А? — Антон почему-то смотрит на Стаса, ведь какая-то хрень впервые вылетела наружу не из его рта. — Я хочу, чтобы вы свели взаимодействие друг с другом к минимуму. Чтобы всё, чем могли довольствоваться ваши фанаты, это ваши совместные эфиры. — У нас куча других проектов, — желание, честно говоря, звучит пиздецово, Антон оборачивается, чтобы найти поддержу в Арсении, но тот просто смотрит в ответ и, кажется, даже не дышит. — Как это, не взаимодействовать? — Свести к минимуму. Григорий Викторович же сказал, — зато у Стаса внезапно ни проблем со слухом, ни с взаимопониманием. — Думаю, это может пойти на пользу новому шоу. Фанаты создадут ажиотаж, это потянет за собой простого зрителя, который тоже пожелает быть в теме. — Что значит «к минимуму»? — Всё остальное Антону и без того ясно, а вот Стас начинает раздражать. — Не имеет значения, что происходит за закрытой дверью вашей спальни, — отвечает Григорий и видно, что растерянность Антона приносит ему удовлетворение. Такие любят играть с людьми, как с марионетками. — Речь о том, что будут видеть ваши фанаты. Те, которые активно следят за вашей личной жизнью. Просто дайте им… соскучиться. Назовём это так. Григорий улыбается и находит явную поддержку в лице Стаса. Кажется, тот рад вообще всему, что касается каких-то тактических схем и игр с фанатами. И пусть даже это бросает его из крайности в крайность — Антон уверен, что Стас именно тот, кто распускает основную часть слухов о них с Арсением. И если он лишит себя удовольствия таким образом манипулировать аудиторией, то только ради другого благого дела. А вот у Антона были сомнения насчёт того, что их с Арсением личная жизнь может играть ключевую роль в успехе проекта, который построен на юморе. — У нас контента снято на месяцы вперёд… — Антон продолжает противиться этой идее, хотя казалось бы, что воплощение этой идеи и есть их реальная жизнь. По крайней мере, в ней точно больше правды, чем в попытке выставить напоказ совместные выходные, когда один в Питере, а другой спит в Москве. — Вообще не вопрос. Смонтируем всё как надо, — Стас изображает в воздухе ножницы, заставляя Антона обречённо закатить глаза. — Тогда думаю, что вам нужно время, чтобы обсудить детали. А завтра мои люди подготовят дополнительное соглашение к контракту, — Григорий слащаво улыбается и наконец-то встаёт с кресла, которое неприятно скрипит под его задницей. — Было очень приятно познакомиться. Арсений. Арсений единственный, кому достаётся рукопожатие. Антон довольствуется кивком, а Стас тут же подскакивает с места и явно собирается устроить своему кумиру рандеву до выхода из павильона. Радует одно — они вместе выходят из комнаты, потому что если бы Стас остался, Антон, пока ощущения ещё свежи, в эту же самую секунду вывалил бы на него всё, что думает. Дополнительное соглашение к контракту, подумать только. Получается, основной контракт уже получен? И почему только никто об этом ни сном, ни духом? — Приятно познакомиться, — тишину нарушает Арсений, и его голос кажется островком спокойствия в той буре эмоций, которые испытывает Антон после этого знакомства. — Святослав Владимирович, Антон Шампур и… — И Арсений. Тебя он запомнил. Антон плюхается в скрипучее кресло, но тут же встаёт с него и отряхивает что-то невидимое со своего сценического костюма. Этот тип уходит и уносит за собой свой отвратительный химозный запах, но его отголосок всё ещё ощущается в комнате. Рецепторы привыкают и уже не хочется сплюнуть на пол горьковатую вязкую слюну, но ощущения всё равно слишком неприятные. — Я подумал, он хочет, чтобы в проекте принял участие только один из нас, — Антон сразу же выкладывает свой главный страх, из-за которого новые условия в целом не кажутся такими уж невыполнимыми. — Типа, первый ведущий — это один из нас. А второй… — Егор Крид, — заканчивает мысль Арсений, и Антон несколько раз согласно кивает. — Да, я тоже сразу же подумал об этом. — Тогда пришлось бы отказаться от телика. Проще заключить контракт с платформой на своих условиях, — вслух это не звучит, но наверняка каждый из них предполагает, что выбор в качестве узнаваемого ведущего пал бы именно на Антона. — А тут получается, что от нас требуют не так уж и много. Да? Антон начинает так бодро, но быстро скатывается в неуверенность, а уж последний вопрос и вовсе задаёт таким тоном, словно отрицательный ответ Арсения сейчас сможет пошатнуть его веру во всё светлое, что есть в этом мире. К счастью, Арсений кивает, хотя никакого воодушевления на его лице нет. Арсений, наоборот, снова очень скуп на эмоции. Обычно он очень ярко реагирует на что-то незначительное, но когда дело заходит о важном, прячется в скорлупу. Пусть даже знает, что рядом нет никого, кто воспользовался бы его уязвимостью. — Наверно, — Арсений неопределенно пожимает плечами. — Больше требуется от Стаса. Нужно будет связать ему руки, чтобы не вкидывал в интернет эти свои приколы. — Уверен, что этот Григорий его и свяжет, и зад отымеет, если потребуется, — такое предположение Арсения веселит, он немного оживает и улыбается, а Антон невольно копирует его улыбку. — Но ладно, не палить личную жизнь — это проще простого. А с проектами нашими что? Не разговаривать и не смотреть друг на друга? — Это не проблема. Забыл? — Арсений очень похоже пародирует Стаса и изображает ножницы средним и указательным пальцами. — Он там намутит всё как надо. — Получается, всё как обычно? — Уточняет Антон, словно с такими условиями ничего и не изменится. — Наверно, — в комнате сквозит неуверенностью, Арсений пожимает плечами и старается размышлять вслух, но даже при таком раскладе получается не очень-то убедительно. — Нас же не просят изображать расставание. Я имею в виду отписку в соцсетях или показательный игнор… — Только не перечисляй при Стасе, ему может понравиться какая-нибудь из идей. — Для начала почитать бы контракт. Чего они там от нас хотят. Может быть, нам придётся в жизни делать вид, что мы нос друг от друга воротим, а там на сцене изображать поцелуи. — Изображать поцелуи. Вот ещё, — Антон фыркает, ведь никаких поцелуев он не изображал и изображать не собирается. Ладно, с Сережей в предыдущей Истории не считается. И с Димкой в будущей не зачтётся тоже. Но с Арсением он, конечно же, делать этого не будет. Вот это уже настоящий фансервис, а не их милые сторис из одной локации или отсылки на мягкие губы какого-то козла в соцсетях. Это другое. Не нужно прямо в лоб обманывать публику, пусть лучше она обманывает себя как-нибудь сама. — Конечно. Вот ещё, — поддерживает Арсений, хватая Антона за край толстовки, и тянет его на выход, ведь до начала мотора остаётся совсем немного времени. — Совсем никаких поцелуев. *** — То есть, вы не встречаетесь, но при этом делаете вид, что тайно встречаетесь, но так, словно больше не встречаетесь? — Почему-то именно из уст Серёжи это звучит как отборный бред. Возможно, это всегда именно им и являлось, но менять что-то, когда так долго играешь в эти игры, уже страшновато. — Реально, шоу из шоу получается. Ласточка Серёжи разгоняется до ста двадцати и мчится в ночи по опустевшему шоссе. Антон как обычно разваливается на заднем сидении в компании трёх рюкзаков, Арсений занимает место рядом с водителем, а Поз должен был удобно устроиться в машине своей жены, которая сегодня присутствовала на третьем моторе. — Я хорошо вас знаю. Два гуся, — продолжает Серёжа, с которым только что поделились новостями, но ничего необычного он в них не увидел, и Антон мысленно позавидовал способности друга так ровно реагировать на всё происходящее вокруг. — Но вам и светить-то особо нечего, ну? Что вы можете случайно запалить? Голую жопу в каком-нибудь кружочке? — Эй, не было никогда голых жоп! — Арсений на переднем смешно возмущается, общее настроение заметно улучшилось, сказалась и эйфория после окончания съёмок, и тот факт, что наконец-то можно было обсудить новости с друзьями. — По крайней мере случайных. — Не было, конечно. Ты же видосы записываешь, потом неделю пересматриваешь и только потом в сеть выкладываешь. Держит он нас за дураков, — Серёжу же вокруг пальца не провести, он слишком хорошо знает Арсения, а Антон изначально не слишком уж замороченный. — Просто с совместных тус ничего не выкладывайте. Пусть все думают, что вы больше вместе не тусуетесь. То подумать только, каждые выходные… Если бы Серёжа сейчас не был ответственным за их жизни, Арсений бы обязательно ткнул его в бок пальцем. Если они и виделись в выходные дни, то очень редко. В остальном это была лишь постановка, пусть иногда и не совсем липовая. Например, совместный просмотр фильмов имел место, только происходил в разных локациях. В остальном же креатив проявлял Стас, скидывая в общий чат двусмысленные фото, которые Антон и Арсений в разное время должны были кинуть в свои соцсети, или даже выкладывая в общий доступ фото с подозрительно похожими размытыми силуэтами. — Мы работаем вместе. Необязательно прямо тусоваться, чтобы на ровном месте что-то раздули, — Антон наваливается вперёд, устраиваясь между спинок двух передних кресел, чтобы быть к друзьям поближе и вести диалог. — Вопрос в том, что считается дозволенным, а что нет. Вот сейчас мы едем все вместе. Серёжа — хуев призрачный гонщик, — получает штраф за превышение. Я сижу вот так, Арс сидит вполоборота, на снимке с камер обязательно будет казаться, что мы сосёмся, пока Серёжа везёт нас на какой-то конечный трахательный пункт. Получается, так ездить нельзя? Риск, штрафы по контракту? — Трахательный пункт? Арсений словно в иллюстрацию сказанных выше слов разворачивается в своём кресле так, что становится к Антону лицом к лицу, и красиво приподнимает вверх брови. Подсветка салона и уличные фонари создают на его лице причудливые тени, а длинные ресницы кажутся ещё длиннее, и на его лице точно нет того возмущения, которое хотела выразить интонация. Он прекрасно всё слышал, но решил переспросить, потому что ему понравилась игра слов. Наверно. Скорее всего мотив был именно такой, это же Арсений. — Трахательный пункт, — Антон играет по правилам, тем более ему очень нравится, когда Арсений смотрит на него и улыбается вот так. С ямочками на щеках. — Конечный. — Потому что там кончают? — Антон знал, что Арсений сделает акцент именно на этом, но всё равно не может ничего с собой поделать. Он смеётся и смущённо опускает глаза вниз, пока Арсений тоже хихикает из-за забавной игры слов. Но правда, лучше вот так, чем размышлять о том, приемлемо ли им смотреть друг на друга, находиться в одной машине и выкладывать фото с задумчивым выражением, под которым кто-нибудь обязательно оставит комментарий, что влюблённые думают друг о друге. — Потому что там кончают, да, — заключает Антон и получает в ответ от Арсения несколько понимающих кивков. Он всё ещё сидит, удобно навалившись боком на спинку сиденья, и смотрит куда-то вдаль. Антон знает наверняка, он разглядывает отблески фонарей и светящихся баннеров в чужих глазах, пользуясь ситуацией, раз уж Арсений выбрал такую позу для этой поездки. — Тогда уж двухконечный, ха. Потому что там в процессе будут участвовать два конца, — Серёжа тоже решает не оставаться в стороне, но его приколы почему-то такого успеха у этой снова погрузившейся в свои проблемы публики не возымеют. — Да я уверен, что этот хрен преувеличивает масштабы. Большая часть, даже если взять ваших фанатов, так пристально за всем этим не следит. Достаточно ограничить упоминания в соцсетях и не тискаться за кулисами перед телефоном Стаса. На концертах правила буду я объяснять. — Спасибо, ты настоящий друг, — и пусть это чистая правда, теплоты и благодарности в словах Антона мало. Тем более, в это время он продолжает смотреть на Арсения и замечает, как тот хмурит нос, когда Серёжа начинает перечисление. — Просто хуйня какая-то. Новый классный проект, который должен стать комедией, а получается снова мыльная опера. — Да, — тут же соглашается Арсений, и почему-то именно такое его согласие без уточнений отзывается в груди чем-то особенным. Они чувствуют одинаково. И это не страх показать лишнее, потому этого лишнего нет. Но есть публика, которая интерпретирует всё в зависимости от своих запросов. Серёже тут сказать нечего. Хотя он мог бы сделать упор на то, что они сами в этом всём и виноваты. Нечего было так ярко флиртовать, а потом активно подкармливать аудиторию, которая на это клюнула. Но скорее всего Серёжа просто никого не осуждал даже в мыслях. — Разрулите всё. Главное начать, — зато упаднические настроения в салоне своей тачки Матвиенко ощущает даже сквозь призму доносящегося из магнитолы танцевального трека. — Арс, дрыхнешь? Почти приехали. Арсений вздрагивает и разворачивается на своём пассажирском. Антон тоже только сейчас осознаёт, что всю дорогу провёл, наклонившись вперед, и спина обязательно даст о себе знать, когда он придёт домой и попытается вытянуться на диване. Среди разбросанных на заднем вещей не сразу получается найти чужой рюкзак. Серёжа успевает повернуть во двор, когда Антон наконец-то справляется с задачей и передаёт рюкзак Арсению через зазор между двумя передними креслами. Арсений снова разворачивается к нему почти полностью, Антон снова двигается вперёд и забывает про спину. Уже давно за полночь, они комфортные и уставшие, но больше всё же второе. — Спокойной ночи? — Почему-то у Арсения вопросительный тон, хотя фраза для прощания довольно банальная. — Да, спокойной, — а вот голос Антона твёрд, и почему-то кажется, что Арсению сейчас именно это и нужно. — Потом ещё обсудим. — Давай, до… Когда у нас там съёмки? До этого дня, короче, — у Серёжи как всегда непростые отношения с расписанием, Арсений уточняет, что это четверг, и первым покидает салон. До ЖК Антона без пробок по шоссе напрямую минут двадцать. Оставшуюся часть поездки Антон проводит, расслабленно откинувшись на спинку сиденья и сжимая в руках свой рюкзак. Хочется спать, но мыслей в голове слишком много. — Он расстроен. Арсений. — А? — Антону даже не сразу удаётся понять, что Серёжа снова начинает диалог и обращается именно к нему. — Так я тоже, Серёж. Не совсем понимаю, что делать. И тип этот ещё… не очень приятный. Честно говоря, я бы даже сказал, что он пиздец какой неприятный. Там от его запаха тараканы сдохли. — Звучит не очень, — Серёжа бета, его эти дела с запахами и всем прочим волновали мало, хотя он прекрасно знал, какую роль они играют. — Но я не понимаю. Вы же не пара. Так просто живите свою жизнь и всё. То вы оба как будто расстроены тем, что нужно будет прекратить вот эти ваши приколы. — Дело не в этом… — Ведь не пара, да? — Ой, прекрати, — Антон недовольно фыркает, ведь этот вопрос, кажется, Серёжа задаёт по какому-то только ему одному известному графику, словно друзья могут скрывать от него настолько важные вещи. — Опять за своё? — Да я просто спрашиваю. Арс тот ещё пиздун, но раз ты говоришь, что нет… — Серёжа снова принимает такой ответ, хотя у Антона в целом есть к нему много вопросов. Например, почему он, блять, каждый раз переспрашивает? Словно что-то вдруг может измениться. Спустя столько лет. — Нет. Ты тоже жертва агрессивного маркетинга Стаса, — Антон наблюдает, как машина поворачивает в родной двор, и внезапно рад этому больше обычного. — А. Так вот, что сейчас тут было, — Серёжа неопределённо машет рукой куда-то в сторону Антона и теперь уже пустого пассажирского, на котором до этого сидел Арсений. — Маркетинг Стаса. Наверно, Антон слишком сильно устал. Потому что он не понимает. Или не хочет понимать. Или делает вид, что не понимает. Хорошо, что они уже на месте, потому что и думать над этим не хочется. — Спокойной ночи? — Так вот как Арсений это сделал. Вопросительная интонация вылезает сама собой. — Да, спокойной, — Серёжа кивает и делает музыку громче, раз уж его последний пассажир на сегодня наконец-то выметается. — Обсудите там, что хотели. *** Обсудить у Антона получается всё, что угодно. И с кем угодно, но только не с Арсом. У Арсения бурная театральная жизнь в Питере, репетиции и подготовка к спектаклю, но почему-то Антону кажется, что даже театральное закулисье таит меньше интриг, чем коридоры их офиса. Он держит в руках контракт и приложение к нему, но сухой юридический язык с юмористическим имеет общего только букву, с которой оба слова начинаются. Стороны обязуются, стороны несут ответственность. Личная жизнь остаётся личной, эту банальщину выразили предложением в десять строчек с таким набором знаков препинаний, сколько Антон не использовал в мессенджерах за всю свою жизнь. Формулировки довольно обтекаемые, но смог применить их на практике именно Стас. По его мнению, им нужно оставить максимальную интригу до выхода совместного шоу Арсения и Антона. В том числе и творческую, и какую-либо ещё. Просто чуть меньше светиться вместе, а потом взорвать публику. У Антона есть сомнения насчёт того, что Стас правильно подобрал слово. Взрыв в его понимании должен быть такой себе, но на помощь приходит Позов. Напоминает, что для аудитории Антон и Арсений пара. Причём не просто пара, а те самые истинные из сказок. Не просто кумиры, а причина верить в любовь. Антон же лишь усмехается, слишком громкие слова для той ответственности, которую он готов за всё это нести, но внутри что-то успевает неприятно сжаться. Но с другой стороны, они делают новое шоу для той же самой аудитории. Зная концепцию, Антон уверен, что их зрителю точно понравится. И все эти незначительные условия точно должны стоить того. — Шаст, можешь свалить из кадра? Антон снова задумался и, кажется, сделал это не вовремя. Он отмирает, смотрит в стоящее напротив зеркало и встречается взглядом с Арсением. Арс сидит на своём стуле в парикмахерской накидке, Антон до этого наблюдал, как ему пытаются уложить волосы, и подшучивал над зализанной мокрой головой, но потом укладка начала вырисовываться, а Антон немного подзалип. Задумался. Но уж точно не настолько, чтобы съёмки успели незаметно переместиться вот сюда, и он успел тем самым испортить кому-то кадр. — Антон, правда, — Женя со своим объективом куда вежливее, чем Стас. — Хочу взять Арсения у зеркала, а ты в кадре. Даже шутка про «взять у зеркала» застревает в горле. Начинается, блять. Антон отходит и выставляет вперед обе руки. Вот он я, чист, к вашим драгоценным кадрам и, конечно же, к Арсению не прикасаюсь. — А там свитер мой на спинке соседнего стула. Ничего? — Сарказм словно никто не слышит, Антон поворачивается к Стасу и упускает момент, как его свитер перекидывают на диван, а Женя делает ещё несколько кадров. — Охуенно. Отражение лица Арсения в зеркале Антон больше не видит, но уверен, что оно не такое наиграно надутое, как когда Антон шутил, что он похож на мокрого гуся. Так и есть, не прогадал. Обычно, когда все уже готовы, микрофоны и камеры настроены, остаётся проинструктировать лишь гостя. Все уже сидят на своих местах согласно купленным билетам и настраиваются на игру, но вдруг оказывается, что рубашка Антона слишком рябит в кадре (надо же, целая команда не смогла подумать об этом заранее). Теперь в общей суматохе он был вынужден переодеться и снова перенастроить звук. Арсений ловит его, запутавшегося в том самом джемпере, который должен хорошо смотреться в кадре, и шепчет на ухо: — Стас сказал, что мне нельзя кричать «это громкий вопрос!» вместе с тобой. Антон так и замирает. Он успел протолкнуть голову в ворот и руку в один рукав. Второй болтается пустым, хотя Антону осталось сделать одно последнее движение, но… Нельзя кричать. Громкий вопрос. Вместе с ним. Если бы охуеванию присваивали степени, у его была бы высшая. Это настолько тупо, что Антон даже не находит, что сказать в ответ. Просто стоит и смотрит, в то время как Арсений забирается ему под кофту и помогает протолкнуть в рукав вторую руку. Нельзя кричать. Вместе. — Подождём ещё немного. Я уже чувствую, что он на грани, — Арсений пытается шутить и разглаживает невидимые складочки на джемпере, который так добродушно помог надеть. — Скоро окончательно с катушек съедет. — Что ещё нельзя? — Антону же шутить совершенно не хочется. Не самый лучший настрой перед съёмками юмористического проекта. — Видимо, вести диалог, что-то объяснять друг другу, смотреть друг на друга, — Арсений пожимает плечами. Он словно уже смирился со всем вот этим, но Антон знает, что нет. Не смирился. Иначе не ушёл бы из съёмочного павильона прямо сейчас, чтобы сообщить Антону про какие-то глупые запреты. Он так же возмущён, просто пытается держать себя в руках. — Но говорить, блять, название шоу, — Антон даже не может выразить словами своё возмущение, но Арсений подхватывает и кивает, тут Стас точно сумел пробить очередное дно. — Послал его нахуй? — Нет. Сказал, что хорошо. Не буду говорить, — такое смирение абсолютно не в духе Арсения, но он как будто решил просто плыть по течению и смотреть, куда оно приведёт. Видимо, надеется, что Стаса до психушки. — Хотя в душе не ебу, каким, блять, образом это может навести на мысли о нашей с тобой тесной связи. Или о расставании. Или хоть о чём-либо вообще, кроме того, что это название, блять, нашего шоу. Арсения наконец-то прорывает, разве что пар не идёт из ушей. Он злится и сжимает в руках джемпер Антона так, что сейчас он вполне может помяться по-настоящему. И Антон совершенно не осуждает, тут он с Арсом солидарен полностью и, пожалуй, даже вставлял бы слово «блять» почаще. — Тише-тише, — но сразу двоим злиться нельзя, иначе можно и вовсе сорвать съёмки, которые согласовывались больше месяца. — Говори всё, что считаешь нужным. Поебать, сколько придётся сделать дублей. Это уже просто доёбки от уёбка. Смысловой нагрузки ноль. Арсений пожимает плечами. Видно, что он злится, но при этом его взгляд поникший. И именно это задевает Антона особенно сильно. Он притягивает Арсения ближе к себе, даёт секунду на то, чтобы обозначить намерения и дать отстраниться, но Арсений такой возможностью не пользуется. Наоборот, сам поддаётся ближе и укладывает голову на чужое плечо так, что Антону остаётся лишь сделать финальный штрих и запечатать это действие объятьями. Безмолвная поддержка на тот случай, когда цензурные слова уже закончились. Для себя Антон твёрдо решил, что после съёмок поговорит со Стасом, иначе они рискуют оказаться в той точке, когда совместная работа превращается в ад. — Работаем как обычно. Пусть заебётся на монтаже, — говорит Антон, но это не совсем справедливо, монтажом занимается не лично Стас, но обычно он цензурит каждое видео. — Если делать как обычно, то точно заебётся, — Антон не видит, но чувствует, как Арсений ухмыляется ему в плечо. — Нет, я могу отказаться от двусмысленных шуточек и ввинчивания каких-то наших локальных приколов, но в остальном это игра. Нельзя играть в неё не всем вместе. — Ты прав. Котангенс, — теперь Арсений уже правда смеётся, до сих пор вспоминая про ту игру и считая это объяснение верхом своего мастерства и взаимопонимания с Антоном. А Антон просто рад, что Арсению больше не грустно. — Пойдём. — Пойдём, — соглашается Арсений и медленно отстраняется, после снова пытаясь разгладить руками джемпер. — Просто сыграем в игру. Антон кивает. Только уже не совсем понимает, в какую именно. Но в итоге игра оказывается всё той же. Было глупо бояться, что в одночасье всё изменится и кто-то вдруг переставит его камеру. — Кремень, блять! Еб твою мать, Позов! — Антон полностью отвернулся от гостя, ведь у него тут под боком притаился особенный экземпляр. — Ну, на, — Дима пожимает плечами и выставляет вперёд ладонь. — Ты же сказал дать пять. — Какое нахуй… Нет! — У Антона уже по-настоящему подгорает, у них седьмой вопрос и ни одного правильного ответа. — Кремень, говорю. К-ремень. Понял? Антон путается в своих пальцах, пытаясь изобразить букву К, и в итоге у него получается. Правда, зеркально, но разобрать точно можно. Это если на его руки смотришь, а не мотаешь башкой туда-сюда. Зато Дима успевает повернуться обратно, когда Антон привстаёт и показывает на свои штаны, делая вид, что расстёгивает ремень. — Опять что-то про члены? Давайте договоримся, что показываем член вот так, — Поз сгибает руку в локте и сжимает в кулак. — Вот это член. — Да не член! Кремень, говорю. К-ремень, сука! Арс, объясни ему, я больше не могу, — Антон нервно колотит стол и поворачивается к Серёже. — А ты какого хуя сидишь и рисуешь? Этот же не понял нихуя. — Я понял, кремень. К и ремень, — Серёжа аккуратно раскрашивает своё творение, ведь пусть он и не понял вопрос, ответ на него был элементарный. Буквально можно было показать его на пальцах. — Очень-очень сильно твёрдый. К-ремень! — Арсений тоже привстаёт, потому что зайти через ремень кажется очень логичным. — Очень твёрдый член? — Ну, сейчас Дима хотя бы старается. — Ремень! Я взял, вытащил, — Арсений показывает театральный этюд, как достаёт воображаемый ремень из штанов, натягивает его и шлёпает воображаемую задницу. — Ремень! И букву К ещё добавь. К! Он показывает К пальцами, на что Дима вопрошает «что это?». — Блять! Как он меня бесит! Это К, сука! К! Как в слове К-атя, жена твоя, — Антон просто не может усидеть на месте, он колотит Поза по плечу и снова пытается показать пальцами зеркальную букву К. — К, блять, и ремень! — А, понял. Понял, — Дима хихикает и достаёт маркер, вдруг готовый писать. — Так бы сразу и сказали, ну. — Что ты понял? Поз, быстро говори, что понял! — Арсений даже не думает садиться, нависает над Димой и тоже стучит по столу, чтобы привлечь его внимание. — Что ты понял? Ты же не понял нихуя! — Да понял, понял, — Дима самодоволен и расслаблен, будто и правда понял. — Чего орёте. — Просто скажи слово. Слово! Ты, блять, даже букву К, — Арсений снова изображает её на пальцах, — понять не смог. Какое, нахуй, понял? — Если ты сейчас Кчлен написал, я тебя урою, ты понял? — Музыка заканчивается, угрозу разъярённого Антона слышат все, хотя толку-то, остаётся только стянуть наушники и рухнуть лицом в стол. Арсений копирует движение, тоже лежит на столе и хрипло смеётся. Кажется, он орал так, что сорвал голос. — Ты не понял? Вот придурок, — Серёжа вдруг включается в игру, словно на минуту отходил и вот вернулся. — А, понял? — Ну, если слово на К, то нет, не понял, — Дима заглядывает в свою карточку, словно написанное на ней его же рукой вдруг может измениться. — У меня не на К. — А это я что тебе показывал? Арс что показывал? — Антон резко вскакивает и снова делает пальцами букву, причём теперь даже правильно. — К, блять. К. Как К-атя. — Во-первых, вы с Арсом показывали мне члены. Во-вторых, возможно, я написал правильно, просто у меня не хватает одного слова. Как раз на К. Антон делает задумчивое лицо, пытаясь понять, как можно было так зашифровать то простое слово, которое они угадывали. В голову ничего не приходит, зато Арсений очень хорошо предъявляет Позу за то, что он не понял букву К, хотя по их ручному алфавиту уже можно создать учебник. — Ладно, про К я понял. Да я вообще, как мне показалось, понял вопрос. Ремень из крокодила. Мне Арс кричал. — Я сказал «ремень, и букву К добавь»! — Больше всего Арсения обычно выводит из себя то, что Позов пиздец какой непринуждённый, а ведь из-за него катку полностью заруинили. — И ты нахуя башкой постоянно мотаешь? — Да я в душе не ебу, как называют ремень из крокодила! А потом я посмотрел на Арса, — Дима отсаживается подальше от Антона, который уже весь вспотел от стараний и злости, и хитро смотрит на Арсения. — И он начал так брутально кого-то ремнём дубасить, член показывать. И тогда я решил, что это какой-то брутальный крокодил. И я подумал, как много крокодилов я знаю? Гена? Ну, не подходит, какой он брутальный? И решил написать его. Данди. Брутальный? Очень. Позов переворачивает карточку. Ещё секунда, и карточки переворачивают все остальные. — А, — ну, проигрывать надо красиво, или красиво делать вид, что ты вовсе не проиграл. — Блин, логично. А чего вы плюс не показали, а, козлы? К плюс ремень. Кремень, ну. Очевидно. — Да ты бы не понял нихуя! «Ой, что это? Крест? Умножить? Лучше просто не буду на это смотреть, похуй», — пародия у Арсения получается гениальной, Антон уже смеётся так, что приходится вытирать слезы, но Позов и правда невероятный тупарь. — Нет, я бы понял, — Дима не сдаётся, и громче всех в ответ на эту фразу смеётся именно Матвиенко. — Да, блять, ты если понял, то хотя бы скажи, что понял! А не просто «понял». Слово говори! Ты заебал, вертишь башкой как хуева… — Антон изображает Диму, сам тоже мотает головой под смех ребят и вдруг натыкается взглядом на ошалевшего гостя. Проплаченного платформой, между прочим, который очень надеется на взлёт количества просмотров и подписчиков после похода в популярное молодёжное шоу. — Ой. Извините. Несмотря на проигрыш и явный проёб Поза, именно финальное извинение Антона обсуждается и веселит народ больше всего. Гостья ушла от них с подарком в виде заболевших ушей и чувства неполноценности, хотя она была каким-то популярным «психологом» в сети и должна была знать как минимум о неполноценности почти всё. Дима всё равно остался при своём мнении, что он просто гениально складывает вводные данные, которые дают ему эти придурки, во что-то одно, но пообещал на следующем моторе говорить Арсению то, что собирается написать. Арса же быстро отпустило, он даже потом по секрету признался, что вовсе не хотел играть с этой дамочкой суперигру. Сколько бы там бабла не было отвалено, увы, коннекта не получилось. — Давайте не объединяться против Димы, — перед следующим мотором Стас рожает абсолютно гениальное предложение, и оно даже находит поддержку в определенных кругах. — О, класс! Стас, вот они все тебя стебут, а ведь ты иногда, очень редко, но предлагаешь дельные вещи, — Дима закидывает в рот ещё орешки, несмотря на проёб, он красавчик. И ему даже почти не пришлось поправлять грим, в отличие от Арсения и Антона, которые снова сидели на соседних стульях перед зеркалами. — Не объединяться против Димы, поняли? И нормально объяснять! — А объединяться против того, кто говорит, что не надо объединяться? — Альтернатива Арсения Антону нравится, но он тут же становится серьёзным, вдруг осознавая, к чему клонит Стас. Во время игры Антон абсолютно забыл, кто там и что должен, какие образы им нужно поддерживать и всё в этом духе. Это просто они сами, их команда, их игра, их веселье, которое таким чудесным образом веселит ещё и миллионы других людей. Тут все на равных, нет такого, чтобы кто-то выделял кого-то больше, а кого-то меньше. Или чтобы кто-то участвовал в игре, а кто-то нет. — Арсению лучше взять на себя Диму. Антон, больше работай на гостя, — Антон морщится своему отражению в зеркале, в последнее время гости такие, что работать на них вообще не хочется. — Не переживай, Шаст. Сейчас придёт Прохор Шаляпин, а он любит альф постарше, — Серёжа рядом с Димой весело усмехается, для него все эти контрактные дела не более чем какие-то там буквы на какой-то там бумаге. Сколько нулей? Если что, он оплатит. Благодаря ещё ряду наставлений, следующий мотор проходит менее бодро. Антон играет с меньшим энтузиазмом и больше думает об Арсении. Он получил претензию о том, что совершенно не смотрит на гостя, да и в камеру не всегда попадает. Претензия казалась абсолютно необоснованной, но стоило начаться съёмке, как Антон вдруг начал думать о том, куда смотреть. И не смотреть на Арсения, слыша его голос и смех, было абсолютно невозможно. Это словно была его обычная настройка, Антон даже садился вполоборота к гостю, чтобы было удобнее работать на Арса, видеть его реакцию. Но ведь именно это от них и требовалось изначально. Антон пытается не смотреть, но всё равно смотрит. Хотя бы для того, чтобы знать, как действует сам Арсений. А Арсений работает на Поза, Дима берёт три вопроса из семи. Шастун проёбывает шесть. *** Тишина в соцсетях не остаётся незамеченной через неделю. Ещё через одну вне очереди монтируют выпуск с Шаляпиным, и вот тут уже прилетает со всех сторон. Антон вовсе не комфортный, а напряжённый и по-настоящему уставший. Арсений подкатывает Диме? Не показывайте этот выпуск жене Позова! Серёжа красавчик, но у него сходит загар, нужно срочно отправить мальчика на отдых! Отдыха мальчику пока не видать, но он хотя бы, в отличие от Антона, приезжает в Подмосковье из своего уютного склепа, в котором дрых до обеда. А вот у Антона был утренний спортивный эфир и необходимость перезаписать закадровый голос в рекламе, которая выходит уже сегодня. Всё было сделано, но ценой раннего подъёма и необходимости ехать на своей машине. Впереди длительный съёмочный вечер, плавно перетекающий в ночь, а Антон ещё понятия не имеет, какие именно игры он «приготовил» для своих друзей. И всё же он весь в предвкушении, его ждут ребята и коробка энергетиков Серёжи, которые он заказывает у каких-то своих знакомых и которые реально бодрят. Но сегодня Антон познаёт средство, которое бодрит лучше любой синтетической гадости в банках. Это вкус победы. Он берёт первые две игры, третью победу отдаёт Диме, но и то не из-за его мастерства, а из-за элемента случайности, а потом в четвёртой снова срывает куш. Карта прёт, слова угадываются, Антону фартит так, что он задумывается вслух о том, не купить ли ему лотерейный билет. Пятая игра чисто по случайности достаётся Серёже, а шестая — снова Диме, но Антон тоже был хорош, угадав самое сложное слово в цепочке. Арсений единственный, кто не получил ни одного балла, но он и не унывает. Или только делает вид, ведь начинает слишком часто повторять вслух, что это лишь игра, выигрыш не главное, а главное — это время, проведённое с друзьями. Антон, конечно, отчасти соглашается с этими. А вот Дима и Серёжа очередной оды дружбе не слышат, пиздятся ногами под столом, потому что нельзя смешить того, кто вытаскивает самый сложный блок в Дженге. Антон к началу седьмой игры немного расслабляется, но думает о том, что ему было бы обидно снова оказаться совсем без балла, и тогда же он замечает, что Арсений правда расстраивается, когда роняет башню. Но у него правда не было шансов перед маленькими пальчиками Серёжи. Можно сказать, что победитель был предопределён. Когда они подходят к последней игре, то Антон лидирует. Время уже давно перевалило за полночь, поэтому он периодически зевает, но впереди всё самое интересное, в ход опять идёт энергетик, которым так кстати можно запить шаурму. Времени на перекус не так много, Антон устраивается на диванчике в самом углу, жуёт и периодически хихикает с Поза, который в красках рассказывает на камеру, как они с Сережей бились в Дженгу до последней крови. Всё-таки у Димы с Сережей своя атмосфера, и Антон даже немного им завидует. Никто не указывает им, как нужно себя вести, то, что они показывают, и есть их жизнь. Несмотря на то, что они очень ярко ругаются, они настолько же сильно поддерживают друг друга. Антон даже готов поспорить, что именно их прощальные объятья после окончания съёмок будут самыми долгими. Потому что у них нет правил. Их дружба не нёсет за собой каких-то романтических предпосылок. А истории любви, как известно, всегда востребованы и хорошо продаются. — Ай! — Мыслительный процесс прерывает теннисный мячик, который прилетает прямо по подбородку. Не очень больно, но сработал элемент внезапности. — Блин, я случайно! Не больно? — Арсений забирает свою игрушку с колен Антона и присаживается рядышком, подогнув под себя одну ногу. — Нет? Тогда это тебе за все твои выигрыши, козёл! — А тебе бы подумать, почему ты проигрываешь. Попахивает руками из задницы, — Антон ловит настроение Арсения и откусывает большой кусок от своей шаурмы. — Или желанием поддаваться всем подряд. Оно, кстати, тоже из задницы. — Вот ещё, поддаваться вам, — Арсений фыркает и всё то время, когда Антон говорит, гипнотизирует взглядом большой кусок курицы, который торчит из лаваша и смотрит прямо в его, Арсения, сторону. — Я за честную игру. Если мы все знаем, что у Серёжи самые ловкие пальчики, то лучше в ту степь не лезть. Чтобы потом очень сильно не разочароваться. Вон, посмотри… Они оба поднимают голову в сторону камеры, где Дима крупным планом рассказывает свои эмоции по поводу последней игры. До Антона долетает фраза про «кривые корнишоны», «навыки карманника» и «двух гусей, которые не видят, какая драма разворачивается прямо перед их носом». — Да какая там драма. Скорее комедия, — усмехается Антон и тянет шаурму ко рту, пока случайно не замечает, что её почти сожрали. Взглядом. — Будешь? Арсений пожимает плечами, что означает «да, буду, но сначала немного помнусь для приличия». Тем более у него в термосумке там лежит своя, точно такая же, разве что не надкусанная и ещё теплая. Ароматная, вкусная, с поджаренной курицей и сливочно-чесночным соусом. Именно этой стороной своей шаурмы Антон и тычет в чужой нос. Арсений откусывает такой большой кусок, что чуть не захватывает зубами бумагу, в которую шавуха была упакована. Антону остаётся та сторона, где капуста и огурцы, он делает симметричный укус и какое-то время они просто сидят и жуют, пока Диме в затылок не прилетает шарик из бумаги, и он не срывается с места, чтобы найти обидчика. Хотя тут даже искать не надо, надо только догнать, но у обидчика и вместо ног оказываются ловкие корнишоны. — Если Поз выиграет сезон, то его место точно волшебное, — усмехается Арсений и тянется за открытой банкой с энергетиком. — Ага, только нам его не видать, — Антон наклоняется, передаёт банку, а потом ждёт, когда Арсений вернёт её, и ставит обратно на место. — Только если я пересяду на место Серёжи. Но, нет, тоже вряд ли. Антон усмехается, вспоминая сумасшедшие глаза Стаса, когда он пытался придумать наиболее выигрышную рассадку. Изначально их посадили так, чтобы можно было общаться друг с другом и не свернуть себе шею, теперь же перед Стасом стояла задача противоположная. Чтобы общались поменьше и было как можно меньше взаимодействия в играх, потому что он не сможет вырезать основную часть сюжета. Вот болтовню, пожалуйста. В итоге решили, что нет ничего лучше тактики, уже испробованной на Громком вопросе. Арсений играет на Диму, который пересел на победное место Серёжи, а Антон и сам Матвиенко дурачатся на другом фланге. Правда, Поза, его жену и Арсения некоторые личности вдруг заподозрили в полигамии. И это после нескольких выпусков. Разве после этого стоило удивляться тому, что они умудрились так погрязнуть в этом фансервисе? — Ещё? — Спрашивает Антон, и теперь Арсений уже не ломается, кивает и оставляет на шаурме Антона чуть менее жадный укус. Соус стекает вниз по лавашу, подбираясь к пальцам, но Антон куда более ловкий. Он ловит соус языком и слизывает его с лаваша снизу вверх быстрее, чем успевает хоть о чём-то подумать. Арсений смотрит на него с набитым ртом, а потом шумно сглатывает. Немного неловко, но Антон знает, как сделать так, чтобы было не немного. — Ещё? Арсений думает ровно секунду, а потом откусывает ещё. Тут Антон работает на опережение и сразу же предлагает ещё и напиток. Они сидят молча и жуют ещё какое-то время, слушая отголоски того, как Дима поймал Серёжу на лестнице. Все хорошее, в том числе и шаурма, имеют свойство заканчиваться. Как и перерывы у оператора, который уже перенастроил камеру и ждал на интервью следующего. Арсений поправляет волосы, которые и без того выглядят хорошо, и готовится идти болтать на камеру следующим. — Как я? — Интересуется он у Антона прежде чем встать, и вопрос вгоняет в ступор. Если Арсений хотел прилагательное, будет сложно остановиться только на одном. — Соуса на лице нет? На этот вопрос ответить уже в разы проще. Нет на Арсении никакого соуса, он же не лаваш, по которому тот стекал толстой белой струйкой. Но вот Арсений же об этом не знает. А Антон не знает, с каких пор он вдруг стал таким педантичным по отношению к соусам. Он тянется рукой к лицу Арсения и проводит подушечкой пальца по его нижней губе. Абсолютно бессмысленное телодвижение с точки зрения чистоты. Но Арсений наивно полагает, что Антон очень хороший друг, и даже не отстраняется, когда палец задерживается на его губе чуть больше положенного. Антон же вдруг осознаёт, что он ведь пытается стереть, а не, наоборот, размазать и вдавить чёртов соус в чужие губы, и отдергивает руку. Арсений делает шумный вдох и вроде бы не замечает, что палец Антона чист. Никакого соуса. — Ещё? — Аккуратно интересуется Арсений, но врать вот так явно Антон не может, поэтому просто отрицательно мотает головой. Да и зачем ему врать. Зачем вообще это всё, если только сердце в груди начинает колотиться сильнее и потеют ладошки. Наверно, дело в том, что Антон просто не любит врать. Точно, именно в этом. — Ладно. Пойду? — Неизвестно, с каких это пор Арсению требуется разрешение, но встаёт с места он и правда только после кивка Антона. Арсений идёт к камере, а на его место подсаживается Димка. Он всё ещё заведён после игры и разборок с Серёжей, эмоции бьют через край, но Антон внезапно для самого себя оказывается скалой, которую не пробить. Предыдущая игра уже выпала из его памяти, уступая место другим ощущениям и мыслям, хотя съёмки ещё не закончились. Впереди последняя игра от Арсения и суперфинал. — Шаву будешь? Вкусная, — Антон переводит тему с игры на еду, занять чем-нибудь рот Позова прямо сейчас кажется прекрасной идеей. — Вон там она, иди возьми. — Серёж, мне тоже захвати! — Кричит Дима как ни в чем не бывало, хотя Матвиенко даже не видно на горизонте, и поясняет: — Тихо стало. Уверен, он там. Эй, хаваешь?! Мне захвати! Удивительно, но через минуту Серёжа тоже падает на диван между Димой и Антоном, а в руках у него две шаурмы. Та, которая не надкусанная, а ещё запечатанная, переходит в руки Димы, и они молча жуют, пока Антон старается настроить слух с их чавканья на то, что говорит перед камерами Арсений. — А я что? У меня четкая цель, и я к ней иду, ну, просто семимильными шагами. Пусть ребята выигрывают, правда. Сейчас даже конкретного лидера нет. Ну, сколько у Шаста? Три. У Димы и Серёжи по два балла. Вот выиграю ли я в игре, которую сам же и принёс? Вполне возможно. Если бы вы прямо сейчас спросили меня про шансы, я бы сказал, что у меня ровно двадцать пять процентов вероятности победить. Но игра крутая. А сколько с ней связано! — Блять, это же снова лото, — стонет Дима. — Прошу, убейте меня. — Нельзя повторяться. Наверно. Есть такое правило? Я просто правила нашей игры не читал, — бубнит Серёжа и, наверно, бубнил бы ещё, если бы Антон на него не шикнул. Арсений рассказывает что-то, видимо, связанную с этой игрой историю из жизни, но из-за болтовни друзей Антон её пропускает. — … вот так я и отколол кусочек от переднего зуба. Обидно? Немного, — Арсений усмехается на камеру, а Антон беззвучно вопрошает «что, блять?». — Короче, пусть они соревнуются там. Либо вырвется вперед Шаст, либо Дима или Серёжа его догонят. А мне балл… Нет, я буду рад, но мне кажется, что меньше, чем кто-нибудь из парней. Поэтому давайте просто посмотрим и получим удовольствие. А те, кто болеют за меня, помните… двадцать пять процентов! И ещё суперигра! Арсений привстаёт с места и говорит что-то ещё, видимо, персональное напутствие для зрителя, но Антон не может ничего разобрать. Зато он понял наверняка, что это опять будет игра, связанная с удачей, а удача сегодня точно на его стороне. Если, конечно, её лимит не был исчерпан в тот момент, когда Арсений не заметил, что на пальце Антона никакого соуса не было. Антон немного тушуется, когда Арсений заканчивает свой монолог и возвращается на диванчик, падая рядом с Димой. Но они тут же все вместе включатся в непринужденную болтовню, и Антон понимает, что зря загоняется. Просто дружеский жест, а чего такого? Хотя, вот Поза с соусом на лице Антон бы отпустил, прикол бы получился. Время бежит вперед, как только все успевают перекусить, съёмки тут же возобновляются. Над ними снова работают гримеры, хотя Антон провел шутливый фейс-контроль ртов, и это вроде как помогло мысленно сгладить ситуацию, которую он допустил с Арсением. А у Арсения уже было готово всё для последней игры. Он прячет под стол большой сложенный в несколько раз лист картона, а потом эффектно достаёт его. Дима начинает стонать, только бы это было не лото. — О нет, очень большое лото, — Позов реагирует на картонное табло, а следом за ним появляется ещё и небольшой бархатный мешочек. — С оооочень маленькими бочонками. — Серёж, помоги, — Арсений вместе с Серёжей пытаются развернуть игровое поле, Антон тоже идёт на помощь и удивлённо охает, когда видит, что именно на нём изображено. — Вау. Это же ЧДКИ! — Первым дар речи возвращается к Диме, который даже привстаёт со своего места, чтобы получше разглядеть игру. — Но блять, игра-ходилка? У меня сын в три года в такие играл. Не зря говорят, что стар, что млад. Антон смеётся, но ему пока не до того, чтобы стебать Арсения. Игра и правда выглядит интересно. Антон даже уверен, что Арс мог приложить к этой идее руку. Игровое поле представляет собой коллаж из мест, которые они посетили во время съёмок своего тревел-шоу, поверх которых изображена дорожка из ста пятидесяти шагов, которые им нужно будет пройти, кидая кубики по очереди. Правила банальные, а результат игры практически полностью завязан на удаче, но кому же не понравится вспомнить детство и сыграть в старую добрую настольную игру. — Только имейте в виду, что путь никогда не бывает простым. Мы будем кидать кубики по очереди и идти по следам. Можно стандартно попасть на поле «брось кубик ещё раз», «иди по стрелке» и так далее, — правила элементарные, но Арсений просто обязан их озвучить. — «Шастун съел все конфеты на кондитерской фабрике и ему стало плохо. Пропусти ход, чтобы помочь ему», — Серёжа читает условие над шагом под номером тридцать восемь. — Съел и съел, сам виноват. А если я не хочу помогать ему? — Давайте так, пока мы все в этой комнате, то мы друзья. В жизни разрешаю не помогать, — Арсений открывает мешочек, достает оттуда два кубика и картонные головы игроков на подставке, именно они должны будут служить фишками. — Разбираем каждый свою, чтобы не запутаться. Начинается возня и приколы с игрой в говорящие головы. Антону такая игра нравится и без привязки к их проекту. На дворе глубокая ночь, думать уже не хочется, делать что-то на ловкость — тоже. Вот просто кидать кубики и надеяться, что фартанет, нормальная тема. — Кидаем по два кубика. Проходим вперед на сумму очков, — все кивают, задерживаться не хочется, нужно оставить немного жизненных сил на суперфинал. Кто будет ходить первым тоже решается довольно просто, все бросают кубик по очереди, и Антон даже почти не удивляется, что он единственный, кому выпало шесть. Но даже отсутствие удивления не мешает ему порадоваться и подразнить парней. Он бросает кубики первым и останавливается на безопасном поле номер семь. Хороший результат, тем более позади осталось поле «Сергей Матвиенко проголодался. Перекусите на заправке и пропустите ход». — Сергей Матвиенко проголодался. Пропустить ход! — Поз кидает кубики и по закону подлости попадает именно на это поле, чем очень веселит Антона. — Ну как так можно? Мы же только вышли, Серёжа! Блять, очень похоже на правду. Следующим ходит Арсений. Он выкидывает две пятёрки, обгоняет Антона и тоже оказывается на безопасном поле. Серёже везёт чуть меньше, он ходит последним и оставляет позади Поза, у которого не заладилось с самого начала. — Не переживай, Дим, — со второго хода Арсений и вовсе успевает уйти в приличный отрыв. — Вот тут в середине и за два шага до финиша есть два черных поля. Кто попадает на них, возвращается на Старт. Ох уж эти хитрости, влияние удачи всё сильнее и сильнее. Но Антон идёт хорошо, даже два раза попадает на поле, которое позволяет кинуть кубик ещё раз. А в этом деле любое движение вперёд — это уже хорошо. Или не совсем любое. — Бляяяяя, — слишком выразительно тянет Антон, но он правда расстроен. — «Вы заблудились в лесу и ходите кругами. Вернитесь на поле три». Три! Антон перемещает свою фишку на самое начало, а Позов, который до этого был сильно позади, а теперь оказывается сильно впереди, злорадно хихикает. О справедливости в этой игре никакой речи не идёт. — Не расстраивайся, Шаст. Это ещё вообще ничего не значит, — Арсению хорошо говорить, он оторвался от друзей и уже разгуливает по Улан-Удэ. — О, я встретил нашу старую знакомую. Бросаю кубик ещё раз. Серёже тоже поперло, он идёт следом за Арсением, и они каким-то образом успевают преодолеть без потерь половину поля и первую черную метку. Антон тащится последним и почти сдувается, но вдруг Серёжа попадает на поле, которое отбрасывает его назад настолько, что Антон вырывается вперед. Точнее, становится предпоследним. А это уже заявочка на победу. — Позу надо пять. Пять-пять-пять, — Антон снова в игре, бубнит под ухом, словно сможет заговорить кубики. — Там как раз про него. Сорвался со скалы и ёбнулся сразу на пятнадцать. — Во-первых, ни на какую скалу я бы и не полез, а во-вторых, у меня восемь. Пока, придурок, — улыбающаяся голова Димы снова убегает вперед, а следующая очередь за Антоном, потому что Сережа и Арсений дружно пропускают ход. — «Вы засмотрелись на Арсения в халате и пропускаете ход», — все смеются, даже сам Арс, хотя глаза на Антона не поднимает. — Ага, вот это в точку. И руки ещё на стол положи, чтобы мы все видели, — хихикает Серёжа, но все вокруг понимают, что это точно вырежут. — А вот я медленно, но уверенно пойду вперёд. Подожду, когда вам где-нибудь не повезёт. — Смотри, сам не засмотрись на Арсения, — конечно же, Дима имеет в виду такое поле, но Антон всё равно напрягается, как бы эту тему не решили раскрутить. К счастью, Серёжа больше ничего не отвечает. Он правда уверенно продвигается вперёд. Арсению везёт чуть меньше, его снова отбрасывает назад, но не так далеко, как Антона. Зато Дима играет на чистом азарте, наверно, он даже мечтает получить приз больше, чем все вместе взятые, и ему везёт, под огорченный стон Антона он становится на зелёное поле, от которого отходит такая же зелёная стрелка и ведёт игрока далеко вперёд. Тем самым Дима обгоняет даже Арсения, но его проблема в том, что он забыл прочитать условие. – «Вертолёт поднимает вас на поле сто двадцать семь. Всех, кроме Димы Позова», – читает Сережа и злорадно хихикает. – Вали обратно давай. Пока идут разговоры о справедливости и несправедливости, фишки двигаются по полю. Все, кроме Серёжиной, ему не везёт, и он раз за разом пропускает ход. Зато Шастун наконец-то получает свой шанс, впереди есть очень выгодные зелёные поля, на которые он может попасть и тем самым срезать путь. – Я не Поз! Я лечу на вертолёте! – Вот это удача, Антон переходит на поле сто двадцать семь и почти догоняет Арсения. – Пока, козлы. Привет, другой козёл. Другой козёл тоже времени зря не теряет, ему везёт, и он снова уходит в отрыв. Впереди только одно опасное поле, то самое второе чёрное, о котором говорил Арсений, зато до него никаких опасностей почти нет. Дима и Серёжа продолжают плестись следом, хотя Серёже повезло немного срезать свой путь на квадроцикле, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы догнать победителей. – Мы болеем за Арсения. Нельзя, чтобы Шастун получил ещё один балл, – кажется, Дима уже принял своё поражение в этой игре, но в целом сезон ещё не проигран, а удобнее будет соревноваться с тем, у кого фора всего в один балл. – Мечтай, мечтай, – Антон внимательно смотрит на руку Арсения, в которой сейчас зажаты два кубика. Они на финишной прямой, но впереди то самое опасное поле, и если сейчас Арсений выкинет шесть в любой комбинации, то будет вынужден уйти на Старт. Если выкинет меньше, то игра продолжится и на опасное поле рискует попасть сам Антон. Если будет восемь и более, то Арсений выиграл. – Давай, сделай этого козла. То кто идёт в суперфинал без балла? Правильно, только лох, – Серёжа хихикает и тычет Антона в бок, завязывается небольшая потасовка, за время которой Арсений бросает кубик. – Да ебать! – Восклицает Дима, Арсений выкидывает три и два, и занимает позицию перед опасным полем. – Нет, нет. Нормально всё, хорошо идём. Сейчас Антон сам попадет вот сюда, а твой следующий ход точно будет победным. – Эй, я всё слышу, вообще-то, – Антон отдаёт кубик Серёже, который до сих пор топчется где-то на середине поля, и внимательно изучает свои шансы. Ему нужно одиннадцать и больше, и он победил. Но нельзя, чтобы выпала девятка, иначе он абсолютно точно отдаёт победу Арсению. Вероятность того, что выпадет именно девять, больше, но сдаваться Антон не собирается. – Ну, давай уже, – кажется, это первое, что Арсений сказал за эту игру, обращаясь лично к Антону. Он нервничает. Антон понимает это сразу, стоит только поднять взгляд и смотреть на друга всего секунду. Арсений перебирает пальцы и закусывает нижнюю губу, ведь ситуация волнительная, а Антон словно специально продолжает тянуть время. Хотя чего бы его тянуть, тут не решает ничто, кроме воли случая. Но в итоге Антон кивает, мешает кубики в руке и думает о том, какую сумму ему хочется получить. Ему надо одиннадцать. Но хочет он девятку. Именно эту цифру он прокручивает в голове и повторяет про себя несколько раз, прежде чем бросить кубики. Тройку он видит сразу, а второй кубик укатился куда-то к рукам Арсения. – Да! – Судя по тому, как радуется Дима, там шестерка, и очень скоро Антон видит её своими глазами. Не получается даже сделать вид, что хоть каплю расстроен. Арсений привстаёт со своего места и пританцовывает, радуясь, что смог набрать за все восемь игр хотя бы один балл. Пусть даже игра не на память, знания или ловкость. Уже всё неплохо, уже повезло, а если так пойдёт и дальше, два или даже три балла у остальных игроков могут не сильно им пригодиться. А Антон, кажется, начинает понимать то, о чём каждую игру говорит Арсений. Оказывается, и чужой победе можно искренне радоваться, никакие это не отговорки. Жаль только, что эйфория после игры быстро проходит. Чувствуется усталость, особенно когда затягивается подготовка к суперфиналу. У Антона фора, он почти не нервничает, просто хочет спать и больше не хочет пить газировку, от которой больше нет никаких положительных эффектов, только сердце в груди колотится сильнее. Всё-таки самый азартный из них, это Серёжа, он подбадривает и себя, и других, и у него тоже фора – утренний подъём после двенадцати. Наверно, вот он, секрет успеха. Иначе Антон не понимает, как так он, с одной лишней минутой, умудрился проиграть суперигру, в которой, вообще-то, требовались кое-какие интеллектуальные способности, Серёже. А как Дима мог ему проиграть! Арсений шёл хорошо, но ему не хватило времени, и он уж точно не рассчитывал на победу, а потому и не испытал никакого разочарования. Наоборот, победителю он остался рад, пусть даже ему не дали красивую мягкую коробочку, которую Серёжа должен был унести с собой вместе с настоящим алмазом внутри. Самое долгое – это сворачивать технику и декорации, актёрам же свалить уже ничего не мешает. Антон кутается в свой пуховик, наконец-то затягивается сигаретой, а не электронкой, и устало сверлит взглядом свою машину. За руль не хочется, оставлять тачку здесь – тоже. Серёжа тоже за рулем, но у него эйфория и открытое второе дыхание, да и в целом он обожает гонять по ночам. Вот сейчас бы запрыгнуть к нему на заднее, рядом с Димой, а уж там как-нибудь без него разберутся. – Ты чего? – Арсений со своим рюкзаком почему-то ещё не в машине, хотя Сережа поторапливал его ещё с момента окончания съёмок. Видимо, хотел свалить побыстрее, пока не освободился Стас, а то придётся всю дорогу до Москвы провести в его компании. – Поехали с нами. Завтра заберёшь. – Да какое там, – Антон тушит бычок и выбрасывает его к куче мусора, которую они обещали убрать за собой. – Когда я ещё сюда выберусь? Простоит тут до весны. Тахо достаются ласковые поглаживания по капоту, но правда, Антон слишком много работает, а в оставшееся время слишком ленится. Уж лучше сделать всё сейчас, чем сделать это своей головной болью на ближайшую неделю. Или даже на две, там же начинаются концерты в Питере. – Хочешь, я поведу? Предложение Арсения насколько внезапное, что Антон даже не сразу находит, что ответить. Возможно, он ослышался и такой вопрос вообще не был задан. – Я мог бы сесть за руль, если ты не против, – Арсений точно чувствует его ступор, поэтому решает уточнить чуть более детально. – Я бодрячком, и мы ещё с Позом кофе перед выходом выпили. Очень крепкий и без сахара. Дима ещё плевался. Антон оборачивается в сторону машины Серёжи. Та уже заведена, Поз загружается на заднее и, очевидно, что ждут они только Арса. Предложение очень соблазнительное, причем не только из-за того, что Антон не хочет садиться за руль. Но все же согласиться на него будет слишком эгоистично. – У тебя заторможенная реакция, Антон, – Арсений явно настаивает и не спешит уходить, даже когда Сережа сигналит. – Опасно так ехать. А я хорошо вожу, ты же знаешь. Обещаю, никаких страховых случаев. И не лихачить. – На шестидесяти поедем? – Усмехается Антон, и это вроде как похоже на согласие, хотя эгоистичность всё ещё никуда не делась. – По городу? Да, – Арсений воодушевляется и заканчивает диалог, пока Антон не передумал. Он ещё о чем-то говорит с Серёжей, а потом выходит из салона его машины, и они вместе с Антоном машут друзьям на прощание. Больше задерживаться тоже нет никакого смысла, тем более где-то на первом этаже дома уже слышен голос Стаса, а Антону совсем не хотелось пересекаться с ним ещё раз. Ему уже намекнули на то, что раньше он лучше грустил во время проигрыша, а дальше наверняка будет ещё более детальный разбор его поведения. А теперь ещё Стасу не хватало увидеть, что они с Арсением уезжают вместе. Антон передает ключи и так непривычно устраивается на пассажирском. Арсений закидывает рюкзак на заднее сидение и усаживается рядом. Настраивает сиденье и зеркала, включает и сразу же убавляет до комфортного звук на магнитоле. Наверно, Антон бы не жаловался, если бы они поплелись на шестидесяти, да тут в целом и просто стоя на месте неплохо. – Рад, что победил Серёжа. Но как бы он не начал верить в свою удачу и скупать лотерейные билеты. Или на покерные турниры ездить, – последнее звучит как будто с упреком, но Антон подыгрывает и начинает активно кивать. – Конечно. Это ладно тут с нами в Экивоки играть. А на турнире его сразу сделают. Может быть, даже тот, кого он хорошо знает… – И кто просрал ему в Экивоки, – уточняет Арсений и выруливает на дорогу. – Ваш азарт бы, да в мирное русло. Овощи бы, например, выращивали. – А в чем тут азарт? – У кого больше, – Арсений пожимает плечами, держит руль двумя руками и не отрывает взгляд от дороги. – Даже если не знать, о чём речь, то всё равно у меня, – а вот Антона дорога не интересует абсолютно, он расслабляется в своём кресле и разглядывает отточенный профиль друга так внимательно, что даже разговоры ни о чём не могут его отвлечь. – Когда приедешь? – Честно говоря, не думал приезжать до технички, – Антон хотел другой ответ, но отчего-то знал, что Арсений ответит именно так, поэтому ничего удивительного в целом не произошло. – Но если будет прямо срочно надо, то посмотрим. Шастун кивает и прекрасно знает, что «срочно надо», это информация об их новом шоу, над которым сейчас активно работает Стас, причём не только в разрезе того, чтобы отравлять жизнь Антону и не давать ему дышать в кадре рядом с Арсением. Всё даже сложнее, чем обстояло с Импровизаторами, ведь тогда нужно было только изменить декорации и формат, а не придумать всё с нуля. Но насколько Антону известно, проект не стоит на месте, и мысли об этом воодушевляют. Как и съёмки Импровизаторов, которые запланированы уже на следующий месяц, и именно по ним будет необходимо провести несколько технических вечеринок, чтобы прогнать утвержденные продюсерами форматы. А до этого момента Арсению вроде как в Москве можно и не появляться, тем более если взять в расчёт его репетиции, потом спектакли и два концерта, на которые парни приедут сами. Зачем мотаться туда-сюда, если можно немного отдохнуть? Антону хотелось бы верить, что Арсений в такие моменты по-настоящему отдыхает. Да и вообще, отдыхать – это здорово. Уж точно никому не помешает. Именно такой позиции и придерживается Антон, когда не сопротивляется тому, что его веки слипаются. И зато он теперь точно не сможет предъявить Арсу за то, что тот едет как пенсионер. Скорее, наоборот, Арсений словно изобретает телепорт, потому что Антон не успевает моргнуть, а его уже толкают в бок, припарковавшись до дворе родного ЖК. Вообще-то, у Антона был неозвученный план, который он собирался рассказать в процессе. Что сначала они едут к Арсению, а потом Антон пересаживается и за двадцать минут долетает до своего дома, но что-то идёт не так. – Заказ исполнен. Если вам всё понравилось, поставьте пять звёзд и оставьте водителю чаевые, – Арсений развлекается, пока Антон сонно хмурится и разминает затёкшие мышцы. – Извини, дальше доставить не могу. – А мы… – глаза наконец-то привыкают к полутьме в салоне, а лампочки на территории двора не расползаются в одно яркое пятно. – У меня? Я думал, сначала тебя подкинем. А потом я как-нибудь сам бы это самое… – Ага. Слышал я, как ты думал. Так храпел, что я хотел остановиться и движок проверить. Вдруг это он барахлит, – смеётся Арсений, наклоняется в бок, а затем тянется назад за своим рюкзаком. – Пошли. Он выходит из машины первым, не оставляя Антону шанса на то, чтобы продолжить препирательства. Холодный ночной воздух бодрит, а ещё больше бодрит открытое приложение такси в телефоне Арсения. Как-то неудобно получилось. – Пошли ко мне. Завтра утром отвезу. То есть, не утром, а как проснёмся, – потому что утро уже вот совсем скоро, Антону нужно быть в офисе после обеда, а Арсений вроде как завтра никуда не собирался. Или просто Антон не в курсе, но его предложение точно лучший вариант, чем стоять тут и ждать такси. – То ещё уснёшь там и увезут тебя куда-нибудь… – Ага. Как тебя увезли. Домой, – усмехается Арсений, вбивая адрес одной рукой и не замечая, как из другой вытягивают лямку рюкзака и тащат его в свою холостяцую берлогу. – Эй! И ещё рюкзак спиздят. Антон идёт спиной вперед, чтобы иметь возможность контролировать «я-тебя-убью» взгляд Арсения. Но как бы тот не возмущался, телефон с выключенным экраном отправляется в карман, и Арсений не пытается отобрать свой рюкзак до тех самых пор, пока они не оказываются в прихожей. И всё же, пусть Стаса и считали немного ебанутым, нужно было кое в чём отдать ему должное. Например, в том, что он четко осознавал роль публики и популярности. Понятия не имел, что с этим делать, но кое-какое осознание всё же было. Нельзя давать публике хлеба и зрелищ, а потом резко оставлять в ситуации, когда пропитание нужно добывать самим. И Большой Продюсер был прав, ограничив публичный контакт друг с другом, они и правда создали ажиотаж. Но, кажется, не совсем такой, какой хотелось бы иметь создателям шоу. В том, что оно найдёт своего зрителя, сомнений не было, но вместе с тем свой зритель находится и у той части жизни, которую принято называть личной. Кажется, Стас сам сообщал, что новый сезон настольного шоу планируют снимать уже в феврале. А дальше дело оказалось за малым. Достаточно было того, что кто-то из съёмочной группы, утомившись сидением на втором этаже, жалуется на свою тяжелую долю, как фанаты тут же складывают два и два. Раз съёмки только недавно закончились, значит, скоро все должны разъехаться по домам. А где живет Антон, кажется, для многих уже не секрет, и в ночи не так много огромных чёрных машин, которые петляют по территории в поисках парковочного места. И какая же удача, что из машины выходят сразу двое. Причём никуда идти не торопятся, немного мнутся возле машины, благодаря чему получаются отличные чёткие фото, а потом пара идёт к подъезду, что остаётся документально зафиксировано на видео. Глубокая ночь — не самое лучшее время, чтобы выкидывать шок-контент в интернет, но некоторым людям сейчас он просто необходим. Нет, не расстались. Да, живут вместе. Счастье любит тишину и всё такое, вот только сейчас почему-то совершенно не тихо. *** — Блять. Обычно, если день начинается именно с этого слова, то ничем хорошим он не закончится. Антон берёт телефон для того, чтобы посмотреть время, но вместе с этим получается разблокировать сразу несколько сообщений от Стаса. Фото, о которых он ведёт речь, Антон ещё не видел, поэтому вполне не исключает вероятность, что на них нет ничего насколько ужасного. А, нет. Есть. Может и не само содержание, которое не говорит абсолютно ни о чём, но сам факт того, что кто-то ожидает рядом с домом и делает вот такие снимки, Антона здорово напрягает. А ведь утро могло стать таким хорошим. За окном светило полуденное солнце, на кухне пахло кофе и совсем немного Арсением, который ещё не успел закинуться таблетками из своего рюкзака. Только это было не что-то по обыкновению сладковатое и чувственное, Арсений был напряжён, вся эта ситуация не нравилась ему настолько, что он даже не написал Стасу что-нибудь язвительное. Он вообще пока никому ничего не написал, просто сидел и гипнотизировал взглядом остывающий кофе. — А если они всё ещё там сидят? — Пока Антон думал о том, считается ли вот такая хуйня «выставлением личной жизни напоказ» и нарушили ли они тем самым какой-либо из пунктов контракта, Арсений резонно раздумывает на другим. Над безопасностью. Ему надо в Питер. Он поменял Сапсан на самолёт, чтобы после ночных съёмок поспать подольше, но сейчас-то ему надо в свою квартиру. И уж точно меньше всего Арсений хотел спалиться, что она вообще есть, не говоря уже о чётком месторасположении. Здравый смысл подсказывает Антону, что никто хоть немного адекватный не будет сидеть и выжидать следующего их шага, в конце концов, они не голливудские суперзвёзды, за чьи фото можно получить большие бабки. Но и рисковать не хотелось. Вся ситуация в целом казалась очень жуткой, так несложно стать параноиком или вовсе впасть в депрессию. — Ещё месяц назад он бы был вне себя от радости, — Антон откладывает телефон, где ведёт диалог со Стасом за них двоих. Пока нет никаких идей, получится ли как-то перекрыть произошедшее, но главной проблемой это является только для Стаса, у Антона на повестке немного другое. — Поехали вместе в офис, — придумать что-то другое не получается, надо увести Арсения, а потом, когда они будут уверены, что хвоста нет, ему можно будет поехать домой. — Оттуда посадим тебя на такси, будет надежнее. — Как в хуёвом шпионском фильме, — бубнит Арсений, но в итоге соглашается. Поспали, получается. И ведь даже ни в одной кровати. Арсений проиграл в споре за диван, потому что Антон упал на него прямо в одежде и отказался уходить. В итоге Арсений занял спальню и был в ней один, но интернет такой вариант, конечно же, даже не рассматривает. Это странное чувство, когда кажется, что фиксируют каждый твой шаг. В офис решено ехать на такси, а потом сразу же на парковке Арсений пересаживается в другую машину. Антон ещё какое-то время стоит там, вглядываясь в спешащих по делам людей и в припаркованные неподалеку машины, но не находит ничего подозрительного. Всё-таки он пока на стадии паранойи, наверно, это всё же немного лучше, чем депрессия. Хотя всё ещё впереди. Антон берёт на себя Стаса, который и цитирует пункты контракта, и бычит на Арсения, который вдруг решил прокатиться в Тахо, а потом и на самого Антона. Вот он, кажется, вообще является причиной всех бед. За всем этим Стас упускает тот момент, а что Арсений и Антон вообще делали посреди ночи вдвоём в одной квартире. Но факты не так интересны, продюсер на то и креативный, его больше интересуют интриги и прочая ерунда, которую он пытается продать вместе с юмористическими шоу. Хорошо, что пока вместе. А не вместо него. Антон терпит, но на самом деле по части контракта он никаких косяков не видит. Ну, просто фото. Все и так знали, что они пара. Небольшое отсутствие совместного контента не должно наводить на мысль, что в отношениях пары что-то изменилось. Всё будет в лучшем виде, но только в новом шоу, осталось потерпеть совсем немного. Вот только произошедшее может стать настоящей проблемой, если будет происходить на постоянной основе. — Слушай, вот конкретно мы ничего не делали. Именно такой аргумент и приведи, если тебе позвонит этот Григорий и решит выебать тебя в задницу, — Антона постепенно отпускает. Арсений только что написал, что всё в порядке, и что через полчаса он выезжает в аэропорт. — Пусть посмотрит, какой ажиотаж на смазанные фото, и прикинет как круто будет, если по телику покажут видео в качестве. — А зачем вы приехали к тебе? — Антон зря надеялся, что этот вопрос уже озвучен не будет. — Чтобы заняться горячим сексом, конечно, — он отвечает быстро, не раздумывая ни минуты, но Стас точно не понимает прикола, на его лице не дёргается ни один мускул. — Да спать хотели, вот и приехали. Стас явно работает по правилу «не переспрашивай, если ответ тебя устроил». У него в приоритете деньги и связи с нужными людьми, и любые отношения в его понимании можно подстроить под эти два условия. И приоритеты Антона он тоже расставляет так, как ему самому удобно. Антон же не имеет ничего против, по крайней мере до тех пор, пока ему в душу никто не лезет. К белому шуму от Стаса он привык настолько, что уже почти не обращает на него внимания. Но вместе с тем работа не вяжется с самого начала. Впереди съёмки Контактов и Цитат, к которым активно готовится съёмочная группа, но обстановка в офисе после утреннего инцидента всё ещё напряжённая. Антон изучает список утверждённых гостей и ему кажется, что среди них парень из рекламы низкокалорийного майонеза, продавец из Пятерочки и одноклассник Стаса. А может и не они вовсе, но имена и фамилии в любом случае Антону ни о чём не говорят. А настроиться на то, чтобы выслушать их краткую биографию, Антон тоже не может. Его руки то и дело тянутся к телефону, хотя он и так прекрасно знает, что увидит, когда откроет соцсети и фанатские паблики. Какие плохие фанаты, какие ужасные фото. Так и хочется на них смотреть и смотреть. – А где? В комнате никого нет, чтобы ответить на этот вопрос. Но Антон и ни к кому не обращается, разве что в пустоту, которая точно не ответит ему, куда из ленты вдруг пропали его с Арсением фотографии. Он сворачивает одно приложение, заходит в другое и снова не находит ничего. Только пару постов с намеками на то, как же некрасиво так нагло влезать в чужую личную жизнь, но и они уже успевают пропасть под потоком другой информации. Антон даже не ленится и заходит на страницу первоисточника, но не находит там ничего. Словно изначально ничего и не было, хотя Антон уверен, что было. Или что, он сошёл с ума? Вполне возможно, но тогда с ума сошли и Стас, и Арсений. – Ты видел? – Антон влетает в соседнюю комнату, туда, где царит шум, гам и активная подготовка к скорым съёмкам. Макс издаёт победный клич, когда забивает ещё один мяч в ворота Гауса, и чуть не будит Зинченко. Тот сонно фырчит и переворачивается на другой бок. – Да лучше бы не видел, – Стас занят чуть меньше остальных, у него какая-то рабочая переписка, судя по тому, что он перечитывает набранный текст на экране, прежде чем отправить его. – Нет. Смотри, – Антон тычет ему в нос своим телефоном. – Удалили всё. Стас забирает телефон Антона в свои руки, сначала смотрит профиль первоисточника, затем достаёт свой телефон и заходит на главную страницу своего любимого приложения. Уж там-то он подписан на всех, чтобы не пропустить важное. Но и в его ленте ничего нет, только очень много фотографий красивого Арсения. На кого это он подписался? Антону тоже надо. – Ну, похоже, Григорий Викторович постарался, – заключает Стас, и в его голосе чувствуется самодовольство, будто он сам лично вот в этом участвовал. – Вот видишь, какой большой человек будет с нами работать. – Его же тут нет, чтобы так активно нализывать задницу, – Антон с таким заключением просто категорически не согласен. – И даже у адвоката Бейонсе нет таких полномочий — удалить фотки из интернета. – А у кого есть? – Стас явно надеется привязать этого мифического кого-то к своему любимому Григорию Забылчеевичу, но у Антона уже заготовлен другой ответ. – Они сами и удалили. Может быть, посчитали ненужным распространять. Не знаю, какие мотивы. Но явно не злые. Все ещё оставались сомнения насчёт того, в безопасности ли Арсений и его жилище, но его поездка в Питер точно должна была смазать следы. Да может больше никому и не придёт в голову вот так нагло следить за ними, информация уже получена, и как удачно, что её можно интерпретировать так, словно всё хорошо. Пара не рассталась. Значит, сведённое к минимуму взаимодействие в проектах, отсутствие совместных фото и упоминаний в соцсетях точно не имеют за собой какого-то подтекста. *** Кажется, даже Стас немного успокаивается. Вероятнее всего это ещё было связано и с тем, что Арсений не маячил на горизонте и уже больше недели был в Питере. Наконец-то у него не репетиция, а спектакли. В такие моменты Антон залезает в соцсети и получает ноль негатива, все обсуждения касаются Арсения на экране, а фото демонстрируют его в образе, заваленного цветами. Антон улыбается и просматривает каждое, пока вдруг не натыкается среди людей с цветами на того, кого ожидал увидеть вот в такой вот обстановке меньше всего. Мало того, он мечтал бы больше вообще никогда его не видеть. На Григории Хуйзнаетчеевиче какой-то дорогущий пиджак с запонками, которые создают блики на фото, и абсолютно мерзкая улыбка. К счастью или нет, но эту улыбку отчасти скрывает огромный букет алых роз, который он держит в руках. На следующих фото Арсений с таким же букетом, на лице явный ахуй, который не полностью перекрывается эйфорией от хорошо сыгранного спектакля. Но Антон представляет его удивление, сам сейчас испытывает нечто подобное. Вот только он не удивлением единым. – Шаст, готов? – Дима толкает в бок, сегодня они снимают контент для Площадки, а небольшой перерыв уже подходит к концу. – Как он сыграл? Антон поворачивает голову, чтобы вопросительно посмотреть на друга и сделать вид, будто понятия не имеет, кого касается второй вопрос. Ведь Дима точно не видит, что он смотрит на экране, у Антона теперь стекло-антишпион, как у Матвиенко. Но каким-то образом скрыть, что именно он смотрит, не получается. – Тот генеральный с телика на спектакле Арсения, – почему-то Антон произносит фразу тоном, как будто кто-то либо уже умер, либо вот-вот собирается. – Это тот, с которого Стас охуел и до сих пор не выхуел? Покажи, – Антон поворачивает телефон, и Дима удивлённо присвистывает. – Ну, букет, конечно… Ничего такой. Видно, что он с огромным трудом подбирает слова. У Антона их тоже не так уж много, он всё ещё пытается это переварить, но, кажется, тут что-то протухло. Сам он на спектакль сходить не успел, хотя у Стаса были на этот выход большие планы. Очевидно, что теперь они обрубились на корню, зато откуда-то вдруг выкопался вот этот Григорий. Будь он неладен. – Видный дядька. Наверняка заметят такого в толпе, – заключает Дима, но Антон уже и так это знает, видел, что лицо этого мужика увеличивают и пытаются распознать, кто же такой этот новоприбывший поклонник театра. – А Арс чего? – Не знаю, – откуда же ему знать, во-первых, Антон ещё ему не писал, а во-вторых, даже если и написал бы, Арсений скорее всего всё ещё занят. – Ладно, потом разберёмся. Снимаемся? Джабр, вон, сейчас уже уши себе сломает, пытаясь подслушать. Дима кивает, но по случайному стечению обстоятельств именно в этот момент вдруг приходит сообщение от Арсения. Всего одно, но с одним важным словом и даже с восклицательным знаком. Антон! – Минута, ладно? – Дима кивает, а Антон встаёт с места и, извиняясь, уходит со съёмочной площадки, создавая иллюзию, что занят чем-то важным, а не просто строчит в телефоне. От Арсения следом приходит голосовое, но Антон не успевает его прослушать. Просто складывает факты, что раз уж Арс сумел записать голосовое сообщение, то значит сможет ответить и на телефонный звонок. Всего один гудок, Антон не ошибся. – Прикинь, – слышится вместо приветствия, Арсений перевозбуждён и заряжен, поэтому он и любит сцену, она даёт ему очень много эмоций. – Этот Хуй Продюсерович откуда нарисовался? – Антон забивается в угол, чтобы его не было слышно никому, кроме человека на том конце воображаемого провода. – Не знаю. Честно говоря, я даже сначала его не узнал, – в трубке эхо, видимо Арсений тоже прячется либо в уборной, либо в многочисленных театральных коридорах. – Когда смотришь со сцены, на лицах сконцентрироваться не получается. Но этот запах… Антон не чувствует его, но инстинктивно морщится. Да уж, такое ни с чем не спутаешь. – Там на него все оборачивались. Боже… – Арсений устало вздыхает. – Я так напрягся, что придётся снова что-то с ним обсуждать, но… – Но он сразу ушёл? – Антон нагло перебивает, ведь ему сразу же нужна суть. – Вроде бы. Да. Ну, отстоял поклоны, – уже терпимо, хотя сам факт того, что этот хрен припёрся в Питер на спектакль Арсения, Антона не радует. Он просто не может найти этому какое-то логическое рабочее объяснение. – Цветы подарил. – Да, я видел. Фотки, – Антон палится, что изучает инфу практически в прямом эфире, но Арсений словно не обращает на это никакого внимания. – Я просто не знаю, что я должен говорить и делать. Они со Стасом обсудили детали? Какая дальнейшая тактика? Наше шоу будет, или они никак не могут сойтись на каких-то пунктах? Стас говорил про весну. Таким образом мы не успеем к весне, – Арсений нервничает, вопросов так много, и у Антона совершенно точно нет на них ответов. – Это была какая-то проверка? Какой я на сцене? Вроде бы хорошо сыграли, но если я облажался? – Успокойся. Я уверен, что ты хорошо сыграл и точно не облажался. На фотках у него знаешь табло какое довольное? Насколько я знаю, обсуждался хронометраж и декорации, если сошлись на всём, то скоро будут прогоны, – Арсений на том конце молчит и, Антон уверен, внимательно слушает, хотя нет в его словах ничего, кроме такого же неопределенного «скоро». – Но если наше творчество стоит его времени, я уверен, с ним уже всё прекрасно. – Спасибо, – одно слово, произнесённое приглушенно, но спокойно, заставляет Антона глупо улыбаться. – Я отвлекаю? Ты дома? – Нет, на съёмках, но у нас сейчас перерыв, – ну, может не совсем перерыв, а скорее длительное ожидание, когда один из игроков вернётся, но к чему Арсению такие подробности. – А ты? Домой? Цветы заберёшь? – Наверно. Красивые. Ладно, беги. Диману привет. – А остальным? – Бежать Антону не хочется. – А остальным не расстраиваться, когда ты их сделаешь. Антон улыбается, обещает передать и после короткого «пока» сбрасывает вызов. Конечно, передать парням он ничего не успевает, они и так выбиваются из графика. Даже Дима не задаёт вопросов, когда Антон возвращается. Просто смотрит на его довольное лицо и решает, что всё закончилось хорошо. – Думаешь, этот продюсер ко мне на съёмки тоже завалится? На Контакты там, например? – Не, – успевает ответить Позов за секунду до того, как включается запись, и не успевает высказать предположение, что Антон скорее всего просто не настолько ему интересен. *** Зато всё произошедшее очень интересно Стасу. Он так воодушевляется фотографиями со спектакля, что даже на какое-то время слезает с Антона вместе со своими наставлениями и пускается в полёт, занимаясь разработкой нового проекта. Разве что в первое время ему очень сложно даётся сдерживать язык за зубами, а шаловливые пальчики — за пределами телефона, ведь никто в соцсетях не узнал в представительном альфе с огромным букетом роз такую большую шишку. Но зато его окрестили новым поклонником Арсения и рекомендовали Антону поволноваться. Антон и волновался, поводов у него для этого было не мало. Тем более, впереди у него тоже поездка в Питер. Но не для того, чтобы «бороться за свою любовь», а концерта ради. Сначала Антон всерьёз думал о том, не заявится ли этот тип и туда, но потом пришёл к выводу, что даже если и да, то он знать об этом не желает. Он получает кайф от концертов, от нахождения на сцене и никакой дядька, который собирается оценивать его способности, ему там не всрался. Зато всрался другой дядька. Стас без напутствий не оставляет, и тут Антон вынужден согласиться, что придётся этим негласным правилам следовать. Пару в Первом свидании играют Антон и Серёжа, пара получается самой нелепой во Вселенной, и им как назло даже ничего не мешает отыграть первый поцелуй. Кукол берут на себя Дима и Арсений. Серёжа, как когда-то и обещал, объясняет правила, которые всё равно до народа никак не доходят. Арсения очень неудачно роняют, и он фырчит из-за этого до конца игры, а ещё потом и во время Вечеринки слишком долго не может угадать Диму, который играет Блаженную Загибулину. Антон не выдерживает, подсказывает и благодаря этому заканчивает концерт, но ворчливое настроение не оставляет Арсения и в гримёрке. – Ты заебал с этим своим знаком вопроса! Нахуя ты чего полчаса показывал? – Это был не знак вопроса. А загибулина, – Дима снова изображает телом вопросительный знак, хотя концерт уже закончился, им бы переодеться, скорее свалить и поужинать, а не возмущаться, кто и кого плохо изображает. – А Шаста сразу понял, ты смотри-ка! – Да потому что Шаст – не доска, – продолжает возмущаться Арсений, а Антон от такого неожиданного комплимента даже замирает на месте. – Шаст хотя бы немного гнётся. – Скорее, прогибается, – уточняет Дима и поворачивается к Антону. – Без обид, братан, но у тебя реально бывает. Антон без обид, конечно, но невольно о словах Димы задумывается. Слово «прогибается» ему не очень нравится. Скорее, он уступает. Просто ему даже сейчас вовсе не принципиально, где поужинать после концерта, и соседи по номеру не принципиальны тоже, он меняется с Димой номером, потому что плевать хотел, занимается там за стеной кто-то сексом или же нет. Разве что он немного стонет, когда узнаёт, что возвращаются они в Москву завтра утром на Сапсане, вот такие ранние подъёмы Антон не любит, но в них тоже не было ничего смертельного, встанет и поедет, если ребятам так нужно. Хотя мог бы и остаться. У Арсения завтра спектакль, у Антона завтра выходной. Наверно, не будь всей этой ерунды с контрактом, это было бы идеальным временем для того, чтобы посетить театр. Прогнулся под контракт, получается. Вот тут слово «уступил» уже не очень подходит. – Не хотите завтра к Арсу на спектакль сходить? – В Антоне говорят полтора литра пива и внезапное чувство самодостоинства, которому вдруг кажется, что его ущемили. – Вроде бы нет. Я завтра сплю, – планы Серёжи не то, чтобы удивляют. – Арс знает, что театры — это не моё. – У меня завтра вечером прямой эфир, – Дима пожимает плечами, конечно, они все занятые до чёртиков. – А ты чего вдруг? Решил сходить? – Да куда мне, – отвечает Антон, закуска больше не лезет, но зато пиво вливается внутрь просто отлично. – В сети наш график мониторят и подгоняют под даты спектаклей. Если я там появлюсь, то мало того, что наверняка ажиотаж будет бешеный, так ещё и испортить что-нибудь могу. Нет, всё это явно не для меня. – А чего нам предлагаешь? Даже сам Арс не предлагает уже, – Серёжа и не пьёт, и на диете, так ему ещё и спать не дают, но всё равно каким-то образом ему удаётся оставаться на позитиве. – Хочешь, чтобы пошли и потом тебе рассказали? Сразу предупреждаю, я в пересказе не очень хорош. Могу кое-что упустить. – Проспать. Называй вещи своими именами, – а вот Дима куда более серьёзен, он смотрит на Антона, который в свою очередь гипнотизирует пузырьки в своём пенном, и тема со спектаклем вроде как после ответов каждого должна быть закрыта. – Да сходи, если хочешь. Зайдёшь, когда свет в зале погасят. А выйдешь, пока ещё не включили. – Не, скорее всего всё равно заметят. Там у всех глаз на Шастуна только так заточен, – Серёжа не оставляет идее практически никакого шанса. – Потом там Стас ещё, и все эти «о, они спят вместе!». – Да я понял, понял. Никуда я не иду, – бубнит Антон, который уже пожалел, что вообще поднял эту тему. – Я же не всякие там хрены с горы, которые могут себе позволить всякое. Захотел, пошёл туда. Захотел, сюда. Захотел, лыбишься на фото в дорогом костюме. Антон продолжает дуться, вот теперь пиво в него больше не лезет. Печально это всё, эта обратная сторона славы. Хотя откуда только в нём такая любовь к театру, что невозможность сходить туда вдруг делает из него такого меланхолика. Дима и Серёжа молчат, но когда Антон понимает взгляд, то ловит их за молчаливыми переглядываниями. Вот пусть слишком много слухов ходит именно про них с Арсением, вот где ещё один образец понимания друг друга без слов. Может, им и в громкий вопрос так играть? На чистой телепатии. – А билеты где родить? – Марине позвоню хоть сейчас, всё сделает. – А с эфиром твоим что? – Да Кос пусть сходит. – А идти в чём, вот в этом что ли? – Это кэжуал, дурак. Современный повседневный стиль. Сойдёт, только не капни на себя соус. – А билеты на Сапсан? И на чём завтра поедем? – Ты серьёзно, Серёж? Вот это проблема? Антон только и успевает мотать головой от одного к другому, там мыслительный процесс происходит быстрее, чем он способен улавливать звук. Кому звонить, что делать с билетами, куда пойдет Кос? – Да у меня вообще никаких проблем, – резюмирует Матвиенко, ведь он может себе позволить и целый вагон выкупить, и хоть закапать соусом весь свой гардероб, а потом сходить и приобрести всё точно такое же, только новое. – А Шастун со своим надзирателем что? – А? – Антон пытается влиться в беседу, но кажется, что он тут лишний. – Нихуя не понял, про кого это, но завтра у меня выходной. – Видишь, выходной у него, – Дима многозначительно смотрит на Серёжу, и они снова там ментально чем-то обмениваются. – Стойте. Вы что, собираетесь в театр? Только что ведь не хотели! – Антон слишком хорошо знает этих двоих, поэтому чувствует неслабый такой подвох. – Да просто подумали, чем это мы хуже дядек в пиджаках, да? Только будем без пиджаков, – Позов пожимает плечами, ведь легких путей, как оказывается, они не ищут. Мало того, что домой не уедут, так ещё и придётся с организаторами разбираться. И с женой, и с агентом Арсения. Вот с последним оказывается сложнее всего. Марина говорит, что постарается достать билеты, но гарантий никаких не даёт, а парни с этим ожиданием пропускают Сапсан и рискуют просто так остаться в Питере ещё на сутки. Диме удаётся уладить свои дела с обязательством посветить лицом на камеру, Серёжа тащит Антона по магазинам, потому что кофта ничего, но штаны у обоих такие, что они могли бы с легкостью пойти в одних на двоих. Антон не сопротивляется, потому что, во-первых, он до сих пор не понимает, почему они все вдруг так резко сорвались и поменяли свои планы, хотя Антон даже ни на чём таком не настаивал, а во-вторых, Арсений ничего не знает. Он был занят репетицией и подготовкой к спектаклю, поэтому не начинал диалог первым, а Антон просто не мог собраться и написать, что они с парнями решили остаться. Потому что за этим обязательно потребуется рассказать о том, как же так получилось, а Антон не готов пересказывать тупой диалог Димы и Серёжи в баре их отеля. Тем более, планы ещё могут сорваться. Мест может не быть, на Питер может упасть метеорит. Может произойти что угодно, но не происходит. Билеты им, конечно, никто не даёт. Они настолько особенные, что их встречают в фойе театра уже после третьего звонка. Народу здесь немного, все уже в зале, с нетерпением ожидают, когда смогут приобщиться к прекрасному. Антон тоже ожидает, атмосфера немного нервная, но только за счёт того, что их персонам здесь присвоен особый уровень важности. А ведь не такие уж они и важные, просто пришли посмотреть на друга. Как Дима и говорит, в зал они заходят, когда свет уже погас. Конечно, совсем незамеченными остаться не получается, но Антон надеется, что данный факт не испортит никому просмотр. Зрители здесь собрались и ради постановки, и ради Арсения, так пусть сначала оценят первое и второе, а уж потом переварят тот факт, что в зале Импровизаторы в полном составе. К прекрасному Антон определённо приобщается, но всё же вынужден признать, что театр — это не совсем его. Он с упоением следит за Арсением, его перевоплощением, мимикой и жестами, тембром голоса, и куда менее внимателен к сюжету в целом и игре остальных актёров. Но при этом Антон не считает, что это делает его невежей, просто формат немного не его. Он с трудом воспринимает классику, но он точно способен оценить игру одного определённого человека. Искренний восторг зрителя чувствуется в аплодисментах. Сейчас сложно поверить, что не так давно Арсений задавался вопросом, мог ли он сделать что-то неправильно или могла ли его игра отозвать желание делать с ним шоу. Вот сейчас Антон наконец-то мог неголословно заявить, что Арсений на сцене театра выглядит потрясающе. Или не мог по причине того, что его просто бы не услышали. Когда спектакль заканчивается, зал наполняется гулом и шквалом аплодисментов, все встают со своих мест, и даже Серёжу не приходится пихать в бок, чтобы он тоже встал. Они втроём стоят с краю и ничем не выделяются, но информация о том, что они все здесь, явно начинает расползаться по зрительному залу. Зрители с нижних рядов периодически оборачиваются в их сторону, хотя прямо сейчас должны отдавать дань уважения и свою благодарность актёрам, и вот это тот самый момент, которого Антон опасался. Перетянуть внимание. Хотя таких человек единицы, внимание большинства всё же обращено исключительно на сцену, а особо активные спускаются вниз, чтобы вручить актёрам цветы. Много, много цветов. В общей атмосфере теряется, что несколько человек прямо сейчас фотографируют то, как Антон, Дима и Серёжа продолжают аплодировать стоя. Хотя Серёжа уже начинает оглядываться по сторонам в поисках их персонального проводника, не очень хотелось бы попасть в толпу на выходе из зала. — Простите, а можно сфотографироваться? — Антон оборачивается на голос, хотя обращаются вовсе не к нему, а к Диме. Хотя просьба вероятнее всего касается всех троих. — Давай в другой раз, ладно? Не отвлекайся, — Дима указывает рукой на сцену, и Антон тоже сразу же переводит взгляд. Арсению продолжают вручать цветы, их уже и складывать-то некуда. — Ты тут ради кого? Правильно. Вот и мы ради него. Видишь вон тот букет? Здоровенный. Это от нас. Антон хмурится, пытаясь понять, про какой из букетов говорит Поз, ведь их там так много и каждый второй здоровенный, но его слова срабатывают без уточнений. Девушка кивает и спускается к сцене, но всё больше народу начинают покидать свои места, и теперь Антону начинает казаться, что на них уже смотрит каждый второй. Даже те, кто стоят у сцены, начинают оборачиваться и бегать взглядом по рядам, что не ускользает и от актёров труппы. Антон внимательно следит за Арсением, у него в руках сразу три или четыре букета, он выпрямляется и тоже смотрит вдаль, вот только куда-то мимо друзей. И только после того, как снова наклоняется за цветами, поднимает взгляд в их сторону. Должно быть, кто-то сказал или даже прямо указал пальцем. Антон сомневается, что со сцены видно, он всё равно улыбается Арсению и чуть приподнимает руку в приветственном жесте. Дима с Серёжей тоже машут, правда чуть более активно, но у Арсения на лице всё равно что-то очень похожее на то выражение, с каким он встречал Григория Забылчеевича. Антон надеется, что его радость просто скрыта за слоем грима. — Как бы он сейчас не прибил нас за то, что не предупредили. Он же вчера спрашивал, что да как. Когда в Москву и всё такое, — Серёжа не боится никого и никогда, кроме матушки и Арсения. — Я сказал, что утром сваливаем. Напиздел, получается. — А о чём обычно не говорят заранее? Преподнесём это как сюрприз. Он ведь как-то давно звал нас, — у Димы всегда есть план на любую жизненную ситуацию, хотя сравнивать их появление здесь с сюрпризом не совсем корректно. — Шаст? Антон немного тормозит, всё-таки в зале очень шумно. Вполне возможно не услышать то, что говорит Дима, пусть даже он стоит рядом и не то, чтобы бубнит что-то себе под нос. Антон немного смущённо улыбается, когда Арсения толкают в бок, чтобы он отмер и продолжил наполнять тележку цветами. Конечно, Арсений удивлён, да что там, Антон и сам удивлён тому, что они рискнули выбраться. В кармане уже вибрирует телефон, небольшой сюрприз сегодня получил ещё и Стас. Ведь этому тоже подходит такое слово? То, о чём не сказали заранее. Сюрприз. Тем временем Серёжа времени зря не теряет. Ему удаётся выцепить девушку, которая отвечала за их перемещения внутри театра, и теперь точно таким же образом они должны были покинуть зал. Теперь это явно было более сложной задачей, чем войти незамеченными, но альтернативы нет, Антон просто опускает взгляд вниз и идёт, хотя фотографируют их уже совсем в открытую и даже со вспышкой. Уйти так же, как пришли, сесть в такси и доехать до отеля кажется самым разумным в данной ситуации. Поклоны заканчиваются, зрители начинают покидать зал, а значит ажиотаж будет и в фойе, и на улице. Везде. Антон хочет в туалет, но всё по той же причине решает постараться доехать до отеля. Не хочется создавать лишнюю шумиху. — Можно ехать, или он снизойдёт до нас, простых смертных с седьмого ряда? — Первым этот вопрос задаёт Дима. Их вещи уже вынесли из гардероба, теперь только осталось дать добро на вызов такси к запасному выходу и одеться. — Не знаю. Наверно, у них есть какая-то традиция после спектаклей, — Антон накидывает пуховик, достаёт из кармана свою электронку, но, подумав, решает затянуться уже на улице. — Арс как-то говорил, что они ходили в какой-то бар. Кстати, вроде бы в бар Анны Асти. Дима округляет глаза и расправляет плечи, вот его после концерта туда так и не сводили. Кажется, пора менять сферу деятельности. И друзей. — Сходим, Поз. Только в другой раз, — Серёжа хлопает друга по предплечью, ведь на сегодня планы на вечер уже предопределены. Спать до утреннего Сапсана. Серёжа этот план придумал полностью сам и согласовал с Антоном, так что Диме оставалось только лишь согласиться. Антон смотрит на потерянную девушку, которая сегодня с ними нянчилась, и согласно кивает. Это знак, что нужно вызывать такси. С Арсением они всё обязательно обсудят, когда он освободится, вмешиваться в его работу сейчас кажется неправильным. Посмотрели, насладились, проваливайте. — Эй! — Антон надеялся на сообщение в общем чате, но того, что Арсений вдруг появится в этом богом забытом коридоре с наполовину смытым гримом и в своей сценической одежде, он точно не ожидал. — Вот вы козлы! Откуда вы взялись вообще? — Культурно отдыхаем в культурной столице, — отвечает Серёжа, который идёт навстречу Арсению первым и первым же сжимает его в объятиях, одобрительно хлопая по спине. — Красава, Арс. Я не то чтобы сомневался, но размах впечатляет. И ты молодец. И добавить нечего. Антон с Димой переглядываются и тоже двигаются навстречу, чтобы потискать Арсения и сказать, какой он молодец. Хотя он уже наверняка сегодня слышал не мало, но поддержка от коллег всегда должна играть особую роль, пусть даже они коллеги по другой сфере и ничего не смыслят в театре. Даже наоборот, тот, кто не смыслит в театре, и способен дать настоящую оценку. Арсений был прекрасен на сцене в каждом из образов. Его оценить Антон точно может, а вот оценивать постановку в целом для него сложновато. — Почему вы не сказали, что придёте? Места бы хорошие организовали, что-нибудь ещё, не знаю… — Арсений такой забавный, вроде бы и радуется, и возмущается одновременно, и этот поход точно стоил одних вот этих его эмоций. Настоящих, ничем не прикрытых. — Видишь, мы сами всё организовали. И места, и трансфер, — правда организовывал Дима, но Антон решил приписать часть заслуг и себе. Вообще, это он первым заговорил о том, что им нужно посетить спектакль. — Только вот цветы не принесли. — Ой, — театрально закатывает глаза Арсений и в данном случае это даже как будто уместно. — Как же вас тогда пустили, ума не приложу. — Мы очень мило улыбались. И Серёжа за всё заплатил, — усмехается Антон, в ответ на что получает полный недоверия взгляд с лёгким прищуром, но одно понятно наверняка, Арсений точно не злится из-за того, что его не предупредили. Он просто рад, что друзья пришли. Их проводница всё ещё не совсем понимает, что делать с такси, и неловко топчется возле выхода, пока друзья болтают, трогают костюм и разглядывают грим Арсения. Коллегиально принимается решение, что красить Арсения на Истории так вовсе не обязательно, по крайней мере пока у него не сотрётся настоящее лицо. Во время болтовни телефон Антона ещё несколько раз вибрирует, но вряд ли ему может написать кто-то важный, пока все находятся вот здесь, в этом вот помещении. — Получается, вы едете завтра утром? — Уточняет Арсений, раз уж ему только что рассказали историю о том, как пришлось срочно менять билеты и свои планы. — А сколько у вас билетов? Три? — Да, Матвиенко пока занимает только одно место, — отвечает Дима, переходя на философию. — Вот странно, раньше он был жирный, и я мог вот так шутить. Сейчас он не жирный, наоборот, он качок, но я снова могу вот так шутить. Вот зачем тебе это, Серёжа? — Чтобы ты мог вот так шутить, — отвечает Матвиенко, но Антон не даёт им скатиться в парад препирательств. — Ты тоже хочешь поехать? Давай, найдём ещё билет, — Антон прекрасно помнит, что Арсений не собирался возвращаться в Москву до начала технических вечеринок, но ведь не просто же так он спрашивает про количество билетов. — Можно. Спектакли будут только в следующем месяце. Задерживаться… необязательно, — отвечает Арсений, и Антон слышит между строк чуть больше, чем было произнесено вслух. А может быть, он просто сам выдумал себе невесть что, но кажется, что Арсения наконец-то тянет в Москву. Раньше он сваливал оттуда по той же самой причине, почему сейчас хотел уехать из Петербурга. Работа закончилась, а оставаться лучше там, где комфортно. Возможно, комфортно и там, и там. Тогда нужно выбрать, где комфортнее. — Отлично, вот и поедем все вместе, — заключает Антон, не давая Арсению ни минуты на дальнейшие обдумывания. Потому что ему кажется, что принятое решение абсолютно верное. — На вокзале встретимся? Арсений кивает. У него даже не разобраны вещи, которые он пару недель назад привёз из Москвы. Да и вещей там всего ничего, везти сюда особо нечего. Ведь всё основное, наоборот, уже перевезено в Москву. Домой. *** У возвращения в столицу был один серьёзный лысый минус. Антон правда пытался слушать его через слово и даже отошёл подальше, чтобы на него не брызгали слюной, но посыл Стаса, увы, до него всё же дошел. Тут не сработал и один единственный аргумент, который был у Антона. Они с Арсением даже не виделись. Вот, он уже врёт. Виделись, конечно, обсудили спектакль, а утром встретились снова, чтобы добраться на Сапсане до Москвы. Кажется, о том, что Арсений тоже приехал, Стас пока не знает, но это и не его дело. Главное, на техничку все придут без опозданий, это единственное, что должно его волновать, когда дело доходит до местоположения Арсения. Но главный и единственный аргумент никакого эффекта не возымеет, потому что Стас опирается не на факты, а на ту волну, которую они вызывают в сети. Там было достаточно только вкинуть совсем немного, остальное активно муссировалось и додумывалось самостоятельно. Честно говоря, Антон такой реакции не ожидал, ведь он пришёл не один, не в смокинге и даже не принёс с собой роскошный букет, чтобы превратить свой поход в театр во что-то отдаленно романтическое. Стас грозится тем, что за несоблюдение условий контракта им может прилететь штраф. Антон пожимает плечами, лично он ничего не нарушил, пусть беседуют с теми, кто придумал историю о том, как мило они после ворковали за кулисами. Напишут в личку на фикбуке. Угроза с расторжением контракта и отменой шоу кажется чуть более действенной. Антон немного напрягается, но виду не подаёт. Ладно, пусть расторгают, сейчас они нужны телевидению даже чуть больше, чем оно нужно им. После начинается та часть, где задействованы какие-то юридические термины, репутация и крупные суммы денег. И всё это касается далеко не только Антона или Арсения, всей команды. И Стас знает, куда давить, выделяя Арсения отдельно. У него кастинги в фильмы и сериалы, которые выходят на платформе канала, и дорога туда будет для него закрыта, если они уже прямо сейчас не оправдывают доверия. Антон понимает всю значимость, но правда не знает, что сказать, чтобы от него наконец-то отстали. Оказывается, изображать пару, ей не являясь, куда легче. Не общаться же вне проектов кажется нереальным, как показывает практика, в интернет попадает и то, что даже в теории не могло в него попасть. И если с взаимодействиями в шоу, благодаря рукам Стаса, всё в полном порядке, то вот всё происходящее за пределами проектов лучше исключить. Антон отрицательно мотает головой, условие ему не нравится, но всё же он соглашается быть чуть более внимательным. Никаких поездок вместе на Тахо, обеда на заднем фоне чьей-нибудь сторис и совместных выходов в свет. Импровизаторы - это отдельная тема. На техничках действует всё то же правило, но Антон не уверен, перекочует ли оно на экраны и на чём именно там собираются делать рейтинги. В гостях всё тот же одноклассник Стаса, который был в Цитатах. Антон не помнит, кто он и чем занимается на самом деле, но сдаваться человек точно не собирается, изо всех сил продвигая себя на их довольно избирательную аудиторию. Но Антону всё равно, кто это. Главное, чтобы был заряжен и включался в форматы игр. Сюжетных же игр, которые завязаны на взаимодействии импровизаторов друг с другом, всё меньше, поэтому на гостя возлагается особенная ответственность. И именно поэтому Антон волнуется. Слишком тухлый гость — сразу провал. Слишком активный — провал можно ожидать чуть позже, уже во время съёмок. И теперь волнение ещё перекликается с тем, что Антону каждый раз приходится думать о том, где он стоит, что говорит и как смотрит. Ресурсов на то, чтобы влиться в импровизацию, остаётся всё меньше. — Кислый-кислый, нос повисший, — зато Арсений его тревог не разделяет, никто на него слюной в офисе не плевался, и вообще он сегодня особенно бодрый и задаёт настроение на всей площадке. — Ты главное во время рэп-прожарки так не рифмуй, — хорошо шутить Антон не планировал, но Арсений всё равно хихикает, настроение у него такое. — Вот, уже лучше. То стоишь, дуешься, — словно настоящий преступник, Арсений оглядывается по сторонам и, пока все заняты своей работой, аккуратно цепляет пальцами пальцы Антона и выпускает их в ту же секунду, но срабатывает идеально, нос Антона от этого мимолётного действия несколько приподнимается. — Что-то случилось? — Ещё лизни, вдруг не такой уж и кислый, — да, Антону бы тоже не помешало поработать над своими панчами. — Да нормально всё. Просто мандраж немного, как обычно. — Обычно его уже нет. Мандража этого, — и Арсений прав, всё кажется уже настолько привычным, частью работы, что какой-то особенной эмоции перед выходом на сцену уже не испытываешь. — Не знаю. Может, просто затянуться надо, — всё Антон знает, электронка лежит в кармане штанов, но рука к ней даже не тянется. — Мною в последний раз? А вот этот панч хороший, у Антона пропадает и дар речи, и что-либо ещё. Но Арсений знает, чем добить, подходит ближе и шепчет прямо на ухо: — Спасибо за цветы. Отстраняется он так же быстро, как появился рядом. Вокруг столько народу, даже Серёжа стоит и ковыряется в углу с микрофоном, но никто не успевает обратить на них внимание. Арсений же делает ещё шаг в сторону, теперь уже смотрит не на Антона, а куда-то на носки своих кроссовок. Но улыбаться при этом не перестаёт. Антон знает, что пожалеет, но спросить просто обязан. — Цветы… какие? — Хочется провалиться сквозь землю и вообще не знать, о каких именно цветах говорит Арсений, но Антон не изображает непонимание, он правда понятия не имеет, о каких цветах идёт речь. — Ну, цветы, — это всё, что выдаёт из себя Арсений и сдувается на глазах, как воздушный шарик. — Нет? Ладно, забей. — Нет. Какие ещё цветы? — Теперь Антону просто необходимо знать, он даже забывает про своё меланхоличное настроение и то, что кругом слишком много глаз и ушей. — Красивые такие цветы, — Арсений пытается свалить, но теперь Антон ловит его за руку и не отпускает. — И почему ты решил, что они от меня? — Потому что идиот, — бубнит Арсений, но тут же выдаёт ещё и второй вариант ответа. — И мало кто знает мой московский адрес. Антон теряет бдительность, и Арсений наконец-то вырывает из его хватки свою руку. А вот это уже серьёзно, а свете того, что однажды их поймали возле дома Антона, сложно было гарантировать, что подобное не повторится. А уж если кто-то открыл для себя место жительства Арсения, это и вовсе может стать проблемой. — Вот черт. А открытка была? Хоть что-то? — Арсений кивает, но больше никаких уточнений за этим следует, поэтому Антон вынужден его подтолкнуть. — Ну? — Загну. Там не было подписи, поэтому я и спросил у тебя. Обычная открытка из салона. Ладно, там уже десятиминутная готовность, — Арсений дает понять, что разговор окончен, и спешит удалиться, оставив Антона наедине со своими страхами и вновь разыгравшейся паранойей. А ведь Арсений так долго размышлял над покупкой квартиры в Москве, потом так долго подбирал варианты и вот наконец-то выбрал лучший. Подобрать что-то новое будет непросто, да и это затянется на долгое время, что может быть не совсем безопасно. Антон накручивает себя как может все последние десять минут, хотя мог бы не раздувать из этого такую уж сильную проблему. Во-первых, своё место жительства он спалил уже очень давно, и недавний ночной инцидент был единственным неприятным, что с ним приключилось. А во-вторых, чтобы решить загадку с букетом, было достаточно лишь спросить, какие именно цветы прислали Арсению. Огромный алые розы, конечно, не эксклюзив, но есть люди, которые своим вкусам и привычкам никогда не изменяют. Эта и последующие технички проходят неплохо, и больше всех таким положением дел доволен именно Стас. Он больше не шикает на Арсения, не брызжет слюной на Антона, всё идёт именно так, как однажды и было задумано. Антон не пялится, Арсений работает на Диму. В редкие совместные игры их взаимодействие смазано, а в остальные моменты и вовсе отсутствует. Причём речь идёт не только об импровизации как таковой. Пропали разговоры с глазу на глаз, активные обсуждения в личном чате, незаметные касания, чтобы донести что-то, о чём будет неуместно произнести вслух. Или даже просто напомнить, что второй рядом. Антон очень по этому скучает, но не может выразить свою проблему словами. Они фактически делали то, чего от них требовал контракт, и всё шло по плану. Фанаты скучали и выбрасывали много архивных фото и видео, где Антон и Арсений вместе, и жили в ожидании новой порции серотонина. Антон надеялся, что его серотонином станет оглашение дат съёмок их с Арсением совместного шоу, но чуда не произошло. Перед этим им нужно опробовать формат и подготовиться непосредственно к работе в зрительном зале, но обсуждает Антон по вечерам в офисе все эти вопросы вместе со Стасом, а не с Арсением. У Арсения съёмки, кажется, полный метр, Антон на той стадии, когда даже этого наверняка сказать не может. Усугубляет ситуацию то, что техническая вечеринка нового шоу должна пройти раньше съёмок Импровизаторов. Но новый сезон Импровизаторов выйдет в свет раньше, поэтому перед Стасом встала страшная дилемма. Как заставить вести себя своих основных актёров? Антон даже больше не поправляет, когда его называют этим словом. Правда ведь, чем не актёр. Арсений включается в работу уже непосредственно перед тем, как им выходить на сцену, но больше времени уделяет подбору костюма, нежели обсуждению ключевых деталей. С форматами мини-шоу он согласился, а остальное будет чистой импровизацией, ведь смешить и у него, и Антона по сценарию получается явно хуже, чем без него. Силами бравого продюсера, который топит за идею, было решено, что первая техника должна была стать чем-то средним между тем, как они вели себя на сцене раньше и как вынуждены вести себя теперь. Основное внимание гостю, проголодавшейся публике должно хватить и стояния на сцене плечом к плечу. Хотя это, конечно же, образно, лучше соблюдать дистанцию. Антона от всех этих условий уже тошнит. Зато Арсений претензий не предъявляет и ловит с Джабраиловым такой коннект, что у Антона под конец вздувается вена на лбу. А с его лбом ещё никогда такого не было. Или же ещё никто никогда так сильно его не бесил. Но даже несмотря на это, шоу получает положительные отзывы, ещё раз доказывая то, что юмор — единица самостоятельная. *** — Давай полегче, ладно? Это не прожарка на ТНТ4. Было весело, не спорю, разнёс по полной, но это и по телику не пустят, и гостьи после такого будут нас стороной обходить, — Стас ловит Антона между моторами и уводит в сторону, чтобы дать очередные наставления. — Да что ты, серьёзно? — Антон всё ещё на взводе, он даже не старается говорить тише, хотя вокруг не только ребята из их собственной команды, но и работники Мосфильма. — Кажется, мне уже нужно составить список. Так, сейчас… Не прожаривать гостя так, чтобы ему стало обидно. Хотя он, блять, всю игру вкидывал всё, что ни попадя! Слово, сука, из ПЯТИ букв не мог придумать ДВАДЦАТЬ минут! И шею Арса в Куклах чуть не обслюнявил. Но ладно, ладно. Что там ещё? В Громкой викторине отдавать предпочтение Позу. Было такое? В Пять букв кому? Тоже Позу, хорошо. В остальные моменты работать на Серёжу и гостя. Я работаю? Работаю, хотя тот парень из рекламы майонеза у меня уже в печёнке сидит! — Кто? — Пытается возмутиться Стас, но Антона так ведёт, что он не даёт вставить больше ни слова. — И я, блять, всё делаю! Всё! Всю эту хуйню, которую ты придумал! И я, сука, просто не могу взять и прожарить гостя, который, мать его, сегодня всех заебал? На что он обиделся? На слово жопа? Так может ты ему… — У тебя гон? Выпей… — Уже выпил. Тоже не без твоей помощи, — огрызается Антон, но кажется, что поток его претензий уже не остановить. — Правда, Стас. Спасибо за помощь, ещё никто так не заботился о моей личной жизни. Хотя о чём это я? В каком это месте она «моя»? Это же ты всё решаешь. С кем мне встречаться. С кем делать вид, что я встречаюсь. Знаешь, сколько у меня не было секса? Может уже скажешь, наконец-то, с кем мне потрахаться, чтобы вот эту хуйню горстями не глотать? Сделай милость, иначе… — Антон, — а вот сейчас перебивать не хочется. Антон замолкает и медленно разворачивается на звук чужого голоса. Арсений уже в новом сценическом костюме, но ещё без микрофона. У Антона микрофона тоже нет, но сейчас ему кажется, что он перегнул палку и мог ввести в курс своей личной жизни лишние уши и без микрофона. Точнее, в курс отсутствия личной жизни. — Всё хорошо. Последний гость, и мы закончили, — Арсений говорит слова, которые должен был сказать Стас, не будь он настолько своеобразным продюсером и другом, что Антон смысл сказанного им улавливает с трудом. Ему стыдно. Пожалуй, это сейчас самая яркая из эмоций. А во вторую очередь он радуется тому, что Арсений решил подойти к нему и что-то сказать, пусть даже время выбрал не самое подходящее. — Не оставишь нас? Всего минута, — видимо Арсений решает, что причиной молчания Антона является Стас. Это не совсем так, но Антон искренне радуется, когда тот сваливает. Арсений делает шаг вперёд и молчит, хотя Антон полагал, что тот заготовил какую-то речь, для которой будут лишними уши Стаса. Во время гона с потоком нахлынувших эмоций справиться чуть сложнее, чем с перманентным стояком в штанах. Вот сейчас у Антона совершенно точно не стоит, но он заведён, фармацевтические препараты избавили его только от одного вида неудобства. Обычно Антон справляется хорошо, он уже привык к этому, и одним из самых неприятных побочных эффектов являются усиленные эмоции. Но кажется, так он ещё не орал никогда. Разве что один раз на Серёжу, но там быстро замяли и даже получилось принести искренние извинения. Перед Стасом же сейчас Антон извиняться не собирается. — Только ничего больше не пей, ладно? — Голос Арсения поразительно спокойный и ласковый, словно это не он ближайшие недели только и делал, что Антона игнорировал. — Последний мотор, постараемся не косячить с подводками и рекламой, тогда закончим быстрее. — Вот сейчас никак нельзя будет спалиться со стояком. Там же опять приехал Прохор Шаляпин, — тембр Арсения срабатывает, Антон успокаивается и у него даже получается пошутить. — Не хватало ещё, чтобы он воспринял на свой счёт. — Прекрати, ты ему не интересен. Альфы постарше, помнишь? Ходят слухи, что он запал на Дрона. Антон усмехается. Кажется, инцидент улажен, хотя скорее всего отходняк Антон ощутит вечером, когда будет снова прокручивать перед сном в голове свой же монолог. Может быть, большая часть из сказанного Стасу и была сказана по делу, но были и моменты, которые Арсению лучше бы не слышать. — Пошли, — Арсений тянет Антона за руку, не давая погрузиться в самоанализ прямо сейчас. — Закончим поскорее и поедем к тебе. Антон не сопротивляется, идёт следом и даже кивает, пока не осознаёт, что именно произнёс Арс. — Куда поедем? — Лучше к тебе. У меня бардак, — уточняет Арсений как ни в чём не бывало и, прежде чем выйти на свет, останавливается и снова поворачивается к Антону лицом. — У нас проблема одна на двоих. А решение элементарное. Или тебе реально разрешение нужно? — Ты говоришь о сексе? — Антон чувствует себя идиотом, переспрашивая. Возможно, Арсений прямо сейчас предлагает ему расслабляющий массаж, но в голосе набатом отзывается только слово «секс». — О нём. Тебе надо. И я тоже уже на стену от этих колес лезу, — Арсений говорит обо всём так обыденно, что Антон с трудом верит своим ушам. Возможно, у него слуховые галлюцинации, не надо было выпивать сразу три таблетки одновременно. — Слушай, если ты… — Нет, — теперь Антон не успевает донести свою мысль, хотя тот поток сознания в его голове назвать готовой мыслью немного сложновато. — Я сказал, что сказал. Поехали. Но если ты выразишь хоть каплю сомнений после окончания съёмок, то я больше никогда ничего подобного не предложу. Арсений особенно выделяет это «никогда», и оно заменяет слово «секс» в голове Антона. Там сейчас вообще сплошная каша. То они общаются, то не общаются, но Арсений берёт и предлагает такое. Ещё и перед мотором, который Антон как-то должен вывезти. А может, это и есть его стимул двигаться дальше. Стимул без запинки прорекламировать пиццу, строить вопросы так, чтобы Позов в наушниках не тупил дольше обычного, а на финальной игре Антон и вовсе выбирает беспроигрышную тактику. Просто не выходит к трибуне, тем более Серёжа был в таком ударе, что прожарил гостя самостоятельно. Обычно сразу после съёмок никто не сваливает. Обсуждаются детали, пока впечатления свежие, технические и организационные моменты, но сегодня с Антона как будто уже ничего не требуют. Они неторопливо собираются, чтобы первыми спокойно разъехались зрители, а потом вызывают такси. Антону, Арсению и Серёже в одну сторону, остаться наедине и поговорить о дальнейших планах не получается, поэтому Антон впадает в небольшой ступор, когда его спрашивают, как он поедет. Арсений тоже замирает и внимательно слушает, ведь ему такой вопрос не задали. Серёжа априори считает, что они с Арсом поедут вместе. — Я… — тут все, ребята и члены команды, и у вопроса, кажется, правильного ответа нет. — Да, конечно. Поеду с вами. Возможно, предложение Арсения ему просто приснилось. Даже задать вопрос сейчас, когда они стоят на улице и ждут такси, кажется слишком неуместным. И пусть даже Серёжа отошёл на минуту, потому что забыл в гримёрке свой телефон. Поэтому Антон пытается подойти к теме издалека. — Серёжа удивится, если мы выйдем вместе, — говорит Антон как бы невзначай, а у самого потеют ладошки. — Меньше, чем удивился ты, — отвечает Арсений, и кажется, что они говорят об одном и том же. — Не сомневаешься? Если бы Антону не поставили такой серьёзный ультиматум, возможно, ему бы и было, что сказать. Он всегда был очень сильно сомневающимся, но «никогда» Арсения очень впечатляло. Когда сомневаешься, хочешь услышать аргументы, которые подведут тебя к решению, которое ты хочешь считать правильным. А у Антона это решение уже было. — Поехали, — Серёжа забирается на место рядом с водителем, Антон и Арсений молча садятся назад. — Давай сначала Шаста, — просит Арсений, когда Серёжа согласовывает маршрут. — Мой адрес убери. Антон напрягается всем телом, точно не готовый к разговорам с Серёжей на тему, которую даже они с Арсением до сих пор не обсудили. Он вообще сейчас чувствует себя так, словно сидит на пороховой бочке, но Серёжа и не выдаёт ничего, кроме удивлённо приподнятых бровей. Молча корректирует маршрут, и они едут вперёд по ночной Москве. Конечный пункт определён, но Антон всё ещё не может поверить в то, что правда может что-то произойти. Вот так просто, без душещипательных разговоров, долгого копания в себе, обсуждения плюсов и минусов, причём победят обязательно последние. Серёжа не задаёт вопросов даже когда они приезжают к дому Антона. Арсений выходит из такси первым. Антон, не отставая ни на шаг, идёт следом, потом открывает дверь в свою квартиру и снова пропускает Арса вперёд. Тот заходит в квартиру, закрывает дверь, скидывает рюкзак в прихожей и даже снимает обувь первым, потому что Антон вдруг отличается особой медлительностью. — Ты как? — Первым говорит тоже Арсений, видимо считая, что Антону сейчас мешает тяжелый мыслительный процесс, борьба с принципами и прочая ерунда. — Думаю, что бы сказать такого, чтобы ты вдруг не посчитал, что я хоть немного сомневаюсь, — Арсений напрягается, потому Антон сразу же добавляет: — Но я точно не сомневаюсь. Конкретно вот в этом нет. — Но ты никогда не поцелуешь меня первым, да? Ни на сцене, ни в… — Арсений не успевает договорить, потому что Антон срабатывает на уровне инстинктов. Он всё ещё в кроссовках, но нужно сделать лишь шаг, чтобы оказаться вплотную к Арсению. А после этого шага всё кажется абсолютно элементарным. Чуть ссутулиться, наклонить голову, поцеловать. Даже руки сразу же находят своё место и обхватывают ладонями чужое лицо, чтобы было проще контролировать поцелуй. Наверно, Арсений ожидал, что Антона под действием гормонов сразу же сорвёт с катушек, но этого не происходит. Поцелуй, который начался так внезапно, переходит ни в жаркое вылизывание ртов друг друга, а в крепкие, практически невинные объятия. Антон прижимает голову Арсения к своей, крепко зажмуривает глаза и просто зависает в этом моменте. Чужие руки тоже здесь, цепляются за толстовку и прижимают к себе так крепко, что становится тяжело дышать. Антон мог бы простоять так вечность, но Арсений отмирает первым. Чуть сдвигает голову, трётся носом о щетинистую щёку Антона и отстраняется, не убирая рук. Слов всё так же нет, но за столько лет рядом они уже успели сказать друг другу очень многое. Новые слова могут подождать ещё немного, пока Антон тянется вперёд и снова целует, теперь уже чуть напористее и увереннее, но всё равно завершает поцелуй целомудренным и легким прикосновением губами к кончику носу. Арсений улыбается и морщит его, как лиса, что Антона снова тянет впёред, но в этот раз его останавливают выставленные вперёд руки. — Сначала раздевайся, — мягко говорит Арсений, давая понять, что он не против продолжения, но уже не в прихожей. — Вот так сразу? — Обувь. Господи, — Арсений хихикает и проходит на кухню, моет руки, пока Антон возится с кроссовками, и встречаются они снова в прихожей. Отсюда два варианта, куда идти. В гостиную на диван или сразу в спальню. Антон на препаратах, он не чувствует того, что обычно чувствуют альфы во время гона. Арсений тоже с утра наверняка закинулся всем своим арсеналом, чтобы не подавать альфам противоречивые сигналы. Хотя Антон бы сейчас душу продал, чтобы почувствовать его как омегу, но даже и без этих деталей возможность просто находиться рядом друг с другом была запредельной. Антон протягивает руку, Арсений за неё хватается, и проще всего оказывается сделать пару шагов в сторону и опуститься на диван. Арсений соглашается на любые перемещения, садится рядом вполоборота и смотрит. Смотрит так, что Антон смущается, опускает взгляд вниз и задерживается на их всё ещё переплетённых пальцах. — Устал? Можем подождать до завтра, когда закончится действие твоих колес и… — Арсению снова не дают договорить, но он и не сопротивляется, на поцелуй отвечает, хотя и за мысль свою цепляется так крепко, что не успевает её потерять. — Ты теперь всегда будешь меня вот так затыкать? Я не против, но… Серьёзно. Можем подождать. Я знаю, что такое гон. — И я тоже знаю, что это такое, — отвечает Антон, оглаживая большим пальцем родинки на щеке Арсения. — И мне точно не нужно ждать какого-то всплеска гормонов, чтобы тебя хотеть. — А ты хочешь? — Едва слышно спрашивает Арсений, но они так близко, что невозможно упустить даже чужое дыхание. Вопрос веселит. Если Антон ещё мог как-то врать самому себе, то вот врать, глядя в глаза Арсению, он точно не может. Но и выразить словами, как же сильно, не может тоже. Вместо ответа Антон запускает пальцы в его волосы и снова целует. Жарко и напористо, прижимая к спинке дивана и нависая сверху. Арсений тяжело дышит и в стороне не остаётся, Антон чувствует, как чужие пальцы пробираются ему под футболку, и забирается языком ещё глубже. Арсений стонет в поцелуй, запрокидывает голову, обнажая шею, и Антон оставляет на ней бессчётное количество касаний. Лижет, прикусывает, помечает своей слюной, хотя они оба сейчас лишены запаха. И Арсений поощряет каждое движение, Антон чувствует его пальцы в своих волосах. Ещё ни разу в своей жизни Антон не целовался вот столько. Смысл близости был в непосредственном получении разрядки. Затолкать в удобное место свой член, как бы неромантично это не звучало. От поцелуев такое удовольствие получить невозможно, как Антону казалось раньше, и какое же на самом деле это глупое заблуждение. Всё меняется, когда целуешь того самого, и меняется второй раз, когда твой тот самый перехватывает инициативу. Арсению больше всего нравятся губы, он не углубляется в рот, а проводит языком по верхней, потом по нижней, посасывает их и снова передаёт инициативу Антону. — Мне надо в душ, — быстро бормочет Арсений, когда Антон спускается губами к его подбородку. — Правда. — Давай попозже. Пожалуйста, — Антон не хочет прерываться ни на секунду, и дело даже не в том, что ему не хотелось поскорее заняться с Арсением любовью. Очень хотелось, но тот самый момент, когда они наконец-то оказались в руках друг друга спустя столько времени, не хотелось прерывать на какой-то там душ. Арсений соглашается, мягко касается губами макушки и снова позволяет Антону себя целовать. Как же глупо теперь выглядит предположение, что Антон этого делать не будет, если отныне он никак не может остановиться. — Я так соскучился по тебе. Подумал, будь что будет, — вдруг Арсений выдаёт откровение. Его глаза прикрыты, руки под футболкой Антона, лицо и шея блестят от его слюны. Антон останавливается, всматривается в его лицо и прекрасно понимает, что Арсений имеет в виду. Пусть они раньше никогда не целовались и не касались друг друга вот так, у них всегда была своя особенная связь. Антон тоже скучал. По всему. Кажется, даже по звуку чужого дыхания. Хотя вряд ли Арсений дышит как-то по-особенному. Разве что для Антона. — Больше не будешь скучать. Будешь говорить «отлепись от меня, Шаст», — заявка на что-то большее, Арсений открывает глаза, смотрит в упор и улыбается. — Прилепись ко мне, Шаст, — просит он, и Антон просьбу выполняет. На диване не очень удобно заниматься сексом, но если взаимодействие состоит исключительно из таких долгожданных поцелуев и прикосновений, то комфортно будет везде. Особенно, когда повышается градус. Футболка Антона уже валяется на полу, а Арсений пытается выпутаться из своей, стягивая её вместе с толстовкой. На Антона накатывает сильное возбуждение, а ласки перестают быть целомудренными и изучающими, когда Арсений ведёт пальцами по чужой груди и цепляет сосок. Реакция не остаётся незамеченной, и вот уже в следующий момент Арсений сидит у Антона на коленях, а тот в свою очередь с чувством сжимает его задницу. Никакими сомнениями и не пахнет, есть только легкий, едва заметный запах взаимного возбуждения. Любое перемещение сейчас, будь то душ или попытка дойти до спальни, могут испортить момент. Арсений даже штаны успевает стянуть в процессе того, как оставляет засосы на чужой шее. Антон не против засосов. Не против всего, что хочет и может дать ему Арс. А Арсений хочет много чего, снова говорит что-то несвязное про душ, когда Антон оставляет его полностью обнаженным, но развить мысль до конца у него не получается. Он рвано дышит и предпринимает безуспешную попытку раздеть Антона, а когда, не без помощи самого Антона, ему это удаётся, вдруг замирает, хотя до этого так активно тянулся вперёд за очередным поцелуем. — Что? — Антон дышит как загнанный зверёк, когда Арсений берёт паузу, чтобы оценить его с ног до головы. — Блять, Арс. Секунда, и член уже в ладони, Арсений обхватывает его ладонью и начинает гладить, разглядывая, словно это какой-то диковинный экспонат. Антон даже задуматься ни о чём не успевает, тело делает всё за него. Вдруг вспоминает, что у него гон, низ живота напрягается от удовольствия, а инстинкты кричат, что вот сейчас наконец-то всё правильно. Арсений рядом. Не по ту сторону экрана телефона и даже не на соседнем стуле. Он прямо вот здесь и держит Антона за член. — Иди сюда, — Антон указывает на свои бедра, прося Арсения присесть сверху. Арсений шумно сглатывает, соглашается и перекидывает одну ногу через бедро Антона, смущённо хихикая, когда становится слышно, что между его ног хлюпает смазка. Антон в экстазе, гладит его тело, сжимает ягодицы, заводит руку вперёд и сжимает член, пытаясь поймать ритм, с которым двигает рукой сам Арс. — Мне всё ещё нужно в душ, если ты прямо сейчас хочешь… — начинает Арсений, но Антон не даёт закончить мысль. — Я вылижу тебя. С ног до головы, — обычно Антон занимается сексом молча, но контроль над своим телом он потерял ещё где-то там, в прихожей. — А вот и ты. Привет, альфа, — Арсений шутливо прикусывает мочку уха Антона, зная, что сейчас каждое касание отзывается импульсами прямо в его член. — Я не против, но после душа. И после того, как ты кончишь. Так непривычно слышать такие слова, произнесённые голосом Арсения. Антон смотрит между их телами, как Арсений начинает двигать бёдрами так, словно член уже внутри него, и толкаться в кулак Антона, который становится влажным от выделяющегося предэякулята. Сам Антон уже на грани, Арсений ловит ритм и двигает своей рукой в такт, но до разрядки доводит именно то, как сладко Арс стонет, испытывая оргазм и заливая живот Антона своей спермой. А спермы очень много. Она слепляет их в одно целое. Арсений обмякает сверху и ещё какое-то время не может пошевелиться, уткнувшись носом между плечом и шеей Антона. Такая ноша не тянет, наоборот, вот бы просидеть так хоть целую вечность. И Антона бы сидел, не заёрзай Арсений первым. — Вау, — он убирает со лба мокрую челку и довольно улыбается, заставляя Антона осознать, что ничего прекраснее он в своей жизни ещё не видел. — А ведь даже не потрахались. — Арсееееений, — смешно тянет Антон, отрицательно мотает головой и смеётся, притягивая его обратно. — Это тоже считается. — А я и не говорю, что нет, — Арсений обнимает за шею и заглядывает в глаза. — Просто представляю, как же классно ещё может быть. — И будет. — После душа. — И во время. Арсений вопросительно приподнимает бровь, но Антон в ответ лишь пожимает плечами. Арсу придётся лишь принять тот факт, что в ближайшее время от него не отлипнут. Но, кажется, именно об этом он и просил. *** Кажется, в интернете этому даже придумали название. Громкая тишина. Когда никто не выходит в сеть, не отвечает на комментарии, не выкладывает посты в социальных сетях. Телефон Антона вообще был позабыт где-то в прихожей почти на сутки. Свой Арсений держал под боком, заняв левую прикроватную тумбочку, но на сообщения не отвечал, и уж точно у него не было нескольких минут на то, чтобы подобрать фото и выложить его в сеть. Но самым интересным было то, что, несмотря на первую совместную ночь, а потом и на остальные, не менее совместные, в Антоне мало что изменилось. Не считая опустошённых яиц и засосов по всему телу, конечно, но то, что он чувствовал к Арсению, осталось всё тем же, разве что наконец-то нашло выход через прикосновения, поцелуи и крышесносный секс. Арсений оказался очень открытым и физически выносливым, но Антон был уверен, что раскрыл ещё не все его способности. Время, проведённое наедине, было скрыто за семью печатями, догадываться мог только Серёжа, но и с ним разъяснительную беседу никто не проводил. И оказалось, что изображать равнодушных друг к другу людей куда проще, когда утром вы просыпаетесь в одной постели, шутливо делите ванную, вместе пьёте кофе и обсуждаете всё на свете, начиная с мировых новостей и заканчивая тем, хватит ли на ужин кетчупа в холодильнике. Кетчупа всегда хватает, более того, Арсений даже его не ест, это что-то вроде негласного кода. Арс уточняет, можно ли ему будет приехать сюда. Антон находит неправильным, когда Арсений по каким-то причинам не приезжает, и в какой-то момент набивает холодильник кетчупом настолько, что этот вопрос наконец-то закрыт. Даже не приходится обсуждать детали. Некогда придуманные отношения оказались отличной иллюстрацией к тому, что в итоге могло бы получиться, будь у них друг к другу настоящие чувства. — А ты узнал, от кого были цветы? — Но разговоры о чувствах всё ещё мимо, Арсений рассказывает про возобновление спектаклей, и Антон вдруг вспоминает вот про эту загадку. — Да, он потом прислал ещё, — отвечает Арсений и усмехается, когда Антон грозно хмурит брови. — Мы даже поговорили. Это Гриша, помнишь? Тот продюсер, от которого у Стаса оставшиеся волосы чуть не выпали. — И с каких это пор он стал Гришей? — Возмущаться на этот счёт Антону чуть проще, когда Арсений лежит рядом в подтёках его спермы. — О чём поговорили? Стас в курсе? — Вот ещё, — Арсений карикатурно фыркает и запускает пальцы в волосы Антона, делая вид, что поправляет ему причёску. — Нет, конечно. Гриша сказал, что я понравился ему с первого взгляда. А Стас так кстати рассказал ему, что между тобой и мной на самом деле ничего нет. Вот совсем ничегошеньки, и поэтому он рискнул попробовать. Но мы с ним обговорили всё на берегу. Мне правда было приятно, но у нас бы всё равно ничего не получилось. — Конечно, не получилось бы, — фырчит Антон, у которого в голове уже родился план как в культовых американских мультиках, где он сбрасывает на этого типа наковальню. — Постой, и он же всё равно дал нам зелёный свет. Почему? — Он же большой продюсер, Антон. Вряд ли такой может быть идиотом, — во фразе Арсения скользит явное «как некоторые». Или же Антон вдруг додумывает это самостоятельно. — Он сразу сказал, что личную жизнь и бизнес ни в коем случае не смешивает. То, что приносит деньги, не должно зависеть от того, что происходит в твоём сердце. Иначе в какой-то момент можно остаться и без того, и без другого. — Это он тебе сказал? — Ну, частично сам додумал, — Арсений опускает голову, трётся носом о чужой висок и больше ничего не говорит, давая Антону время, чтобы тот тоже подумал. И Антон соглашается. Понимает, что будет непросто, и где-то не так уж глубоко в душе ему хочется поделиться со всеми, дать понять всем, что Арсений только его. Что это не обман и иллюзия, это реальность, в которой Антон наконец-то обрёл себя. Но Гриша, будь он неладен, говорит дело. Внутри работы не смешивать и даже не взбалтывать. Вот друзья, это совсем другое. Хотя и они бывают разными. У Антона много коллег, которых он называет друзьями, несколько обезличивая это слово. Поэтому нужно срочно придумать какое-то другое. Семья. Какая-то особенная, очень странная семейка, в которой распределение ролей меняется в зависимости от ситуации. Но всегда есть тот, кто отвечает за рациональное зерно; тот, кто несёт чушь; тот, кто принимает первую или вторую сторону. И тот, кто всё прослушал, голоден и хочет спать. — Чего? Давайте быстрее. Есть охота. И спать. Я в рот ебал эти ваши Сапсаны, — сегодня за последнее отвечает Дима. Они закончили очередной концерт в Питере и теперь собираются в Москву. Правда, не в полном составе. — Можете нас не ждать, мы с Шастом останемся до понедельника. К началу съёмок прилетим, — Арсений озвучивает планы вслух и смотрит на Антона, ожидая поддержки. — Да, идите, пацаны. Классно было, скоро увидимся, — Антон подтверждает, что уезжать из Питера пока не собирается, но тут в дело вступает Серёжа. — Ну, увидимся и увидимся. Ладно, покеда. — И это всё? — Арсений, который ещё совсем недавно нервничал, что придётся сказать друзьям о планах остаться на выходные вдвоём, и тем самым раскрыть природу их с Антоном отношений, теперь искренне возмущён, что разговора на эту тему не получилось. — Вообще ничего не смущает? — Нет. А должно? — Уточняет Серёжа. — Смущает, что вы до сих пор не проголодались. Сожрали что-то без нас? — Нет! — Арсений начинает злиться, но весь гнев его идёт исключительно на Серёжу. — Мы остаёмся в Питере. И я, и Антон. — Хорошо провести время, — Дима даже не пытается изобразить любезность и тянет Серёжу за край куртки. — Пошли уже. — Да, хорошо провести. И предохраняйтесь там, — хихикает Серёжа и машет рукой на прощание, хотя они с Позом ещё какое-то время продолжают громкий диалог. — Ну, какое предохраняйтесь, Серёж. Арсу уже лет-то сколько? — Вот потому пусть и предохраняются. — Вот гуси, — заключает Антон, без разбора запихивая свои вещи и вещи Арсения в сумку. — Полагаю, пункт «рассказать ребятам» выполнен? — Видимо, уже давно, — фыркает Арсений, но явно не злится, наоборот, испытывает облегчение. Питерские каникулы или «громкая тишина» заканчиваются и несут за собой шумные рабочие будни. Неигры, где снова болтается одноклассник Стаса, Контакты, в которые уже не знали, кого пригласить, и пригласили тетку из МФЦ и, конечно же, Джем. С последним оказывается сложнее всего. Во-первых, Серёжа с трудом запоминает участников своей команды. Которые, между прочим, его «большие друзья и просто классные ребята». У Антона с этим проще, имена он знает, но на второй день съёмок его команда играет против команды Арсения, и это обещает быть несколько напряжённым. Арсений приезжает из Питера в день съёмок, у него наконец-то перерыв между спектаклями, но Антон не успевает ни встретить его, ни показать, насколько сильно скучал. Их контракт и установки никуда не делись, публику всё ещё не нужно было затачивать на взаимодействие. Форматы игр Джема как раз исключали контакт, но сценический образ Арсения и то, что он сидел прямо напротив, вальяжно расположившись на диванчике и потягивая уже второй коктейль, немного усложняло задачу. Причём для всех, шутки ниже пояса были само собой разумеющимся, но явные сексуальные намеки членов его команды по отношению к Арсению Антона совсем не веселили. А вот зал хихикал, и наверняка именно зал потом вставят в основное видео, когда вырежут из него все крупные планы с напряжённым лицом Антона. И пусть формат Хеклеров в данной игре был утверждён и Антоном тоже, именно он в итоге оказался самым трудным. Арсений, конечно, был в роли, нёс всякую чушь и карикатурно смущался, когда участникам противоположной команды удавалось сказать что-то обидное и попасть в тему. Антон, привалившись к перилам, словно забывает, что и сам находится в этой самой противоположной команде. В голову не лезет ничего, а в ответ на слишком откровенные подколы Антон слишком показательно хмурится, хотя Арсений на сцене хихикает и якобы смущённо прячет глаза в пол. — Посмотри, там наш капитан сломался! — Он не сломался, он записывает в тетрадочку всё, что ты тут наболтал. И потом пизды тебе даст! Зал смеётся с небольшой перепалки участников, а Антон делает вид, что слюнявит два пальца, переворачивает страницу и правда что-то записывает. — Блять, он нас обоих записал! Арсений на сцене стучит по микрофону и привлекает внимание, продолжая свой монолог про постельное бельё, который и без выкриков из зала получается довольно комичным. Антону может и тоже хочется выкрикнуть что-нибудь, но если он откроет рот, оттуда вылетит только одна совсем не обидная фраза и вполне себе законченная мысль. Я люблю тебя. Он думает только об этом, когда сверху вниз смотрит на Арсения на сцене. И он скажет, обязательно скажет это лично ему, когда всё закончится. Возможно, когда-нибудь скажет и остальным, дав чуть более конкретный ответ на вопрос, занято ли его сердце. Конечно, занято, причём уже очень давно. Главное, признаться в этом самому себе, а вот всё остальное не так уж и важно. Антон рад, что совсем скоро съёмки их совместного проекта, телеканал даже успел выпустить анонс, и теперь можно будет сказать наверняка, что «Шоу из шоу» в жизни Антона только одно.