***
Три месяца спустя — Это действительно необходимо, Доппио? — О, это не для меня, это для ребенка! — защебетал он, поглаживая по голове плюшевую лягушку, которую положил в свою продуктовую корзину. — Я хочу, чтобы у неё было много игрушек. — Её? Доппио весело пожал плечами, положив ладонь на выпуклость своего живота. — Я думаю, что это девочка. Дьяволо вздохнул; он надеялся, что Доппио не будет слишком привяжется, но в конце концов это не имело значения. Он позаботится обо всем, когда придёт время. За последние месяцы он выходил полностью только несколько раз; он был слишком взволнован неоспоримым весом в животе, ощущением, как он перемещается под одеждой, чтобы терпеть это в течение длительного времени. Он кратко попытался исследовать своё состояние, особенно роды, которые, как он знал, быстро приближались, но только часть описания того, что произойдёт с его телом, заставила его захлопнуть книгу дрожащими руками. Он решил, что предпочёл бы не знать об этом заранее. В конце концов, дети рождались постоянно, так что это не могло быть так сложно. Доппио упаковал больничную сумку несколько недель назад, пребывая в блаженном неведении относительно того факта, что Дьяволо скорее умрёт, чем будет уязвим и оставлен на милость полной незнакомцев палаты. Как бы он ни боялся родов, ему было бы комфортно справляться с ними только в одиночку. Встревоженный, но решительный, он оставил Доппио с его нетерпеливыми приготовлениями и стал ждать. Теперь это не займёт много времени.***
Два месяца спустя Это была ужасно дождливая летняя ночь, когда начались боли. Дьяволо надолго уходил из жизни, пока продолжалась беременность, как потому, что не хотел участвовать в этом опыте, так и для того, чтобы морально подготовиться к тому, что ему предстояло сделать. Он вздрогнул, когда его окликнул голос Доппио, нехарактерно тихий и напряжённый. — Босс, ты меня слышишь? — Насколько Дьяволо мог судить, он привалился к стене ресторана под навесом, прижимая зонтик к уху дрожащими руками. — Я думаю, что с ребёнком что-то не так. Ах… болит живот. Страх пробежал по спине Дьяволо (каким бы неуловимым он ни был в этом состоянии), но он убедился, что его голос был медово-мягким, прежде чем ответить. — Боль приходит через определённые промежутки времени, Доппио? Схватка, казалось, ослабла, и Доппио откинул голову на холодные кирпичи. — Я не знаю, — сказал он слабым голосом, — это бывает только время от времени, но у меня очень сильно болит спина. — Он дрожал, прижимая дрожащую руку к животу. — Как ты думаешь, мне следует обратиться к врачу? — Нет. — Доппио слегка подпрыгнул; Дьяволо быстро исправил свой тон. — Я уверен, что это просто ложные схватки, о которых я тебе говорил. Найди место, где можно переночевать, если ты плохо себя чувствуешь. Доппио последовал указаниям Босса до ближайшего отеля. Дьяволо знал, что это было дорого из его тщательного исследования, и тип людей, которые обычно не задают вопросов, если вы бросаете достаточно денег. Он наблюдал, как ястреб, пока Доппио регистрировался, используя одно из своих многочисленных поддельных удостоверений личности; он был немного растерян, с широко раскрытыми глазами и дрожал, скрестив руки на груди в защитном жесте. Продавец бросил на него сочувственный взгляд, почти незаметно опустив глаза к его округлому животу — Доппио все ещё настаивал на том, чтобы большую часть времени носить свои любимые укороченные свитера. Не то чтобы Дьяволо возражал, поскольку и его более шумные подчинённые, и соперники часто не хотели причинять боль явно беременному младшему боссу. — Все в порядке, синьор? Дьяволо ощетинился, но Доппио беззаботно отмахнулся от его беспокойства, сославшись на головную боль. На самом деле, эта часть, вероятно, была правдой, учитывая, как Доппио обычно реагировал на свои эмоции. Очередная схватка началась сразу после того, как Доппио скинул туфли и плюхнулся на массивную кровать своего номера, как будто собирался сделать снежного ангела. Дьяволо сам не чувствовал боли, но он мог сказать, что Доппио свернулся калачиком и раздражённо потирал живот. — Эй, полегче там, — сказал он себе, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Босс говорит, что он думает, что это просто тренировочные схватки. Я не знаю, почему это так, но он всегда знает, о чем говорит. Сам Дьяволо уже отключился от него. Ему нужно было правильно рассчитать время своего появления, но у него было чувство, что Доппио скоро снова позовёт. «Скоро» оказалось несколькими часами позже, глубокой ночью. Сначала он слышал только скулёж Доппио, частично заглушаемый стуком дождя в окно. — Босс? — Он сжимал пульт от телевизора, прижимая его к уху. — Босс, пожалуйста, помогите мне, я …— Он издал мучительный стон, свернувшись калачиком на боку. — Я думаю, что это действительно происходит. Я не знаю, что делать, мне больно… Дьяволо промурлыкал, понизив голос до глубокого воркования. — Глубокий вдох, Доппио. Как далеко они друг от друга? — Пять… может быть, пять минут? Прошу прощения, я не проверял… — Шшш…— Дьяволо был весьма впечатлён, что он так долго продержался. Тогда ему меньше придётся иметь дело с самим собой. — Это скоро закончится. Хочешь, я тебе помогу? Доппио чуть не зарыдал от облегчения. — Ты не будешь возражать? Я имею в виду, я не думаю, что это будет красиво. Дьяволо не смог сдержать нежного смешка. — Все, что угодно для тебя, мой Доппио. Я буду там буквально через минуту. Доппио снова взвизгнул, на этот раз потому, что его голову пронзила боль. — Я боюсь, босс, — сказал он дрожащим, паническим вздохом. — Пожалуйста, поторопись! Его мышцы вздулись, тело удлинилось, а желтоватые глаза закатились и снова стали твёрдыми, раздробленными нефритовыми. Дьяволо немедленно вытащил свои волосы из замысловатой косы Доппио и некоторое время лежал неподвижно, разминая конечности и осматривая себя. Малыш выбрал этот момент, чтобы пнуть его прямо в ребра, и он резко хрюкнул, бросив кинжальный взгляд на свой обнажённый живот и очертания ступни, прижатой к коже в верхней части. Он не имел ни малейшего представления, почему Доппио, казалось, находил это милым. Он осторожно сел, стянул через голову слишком тесный свитер и бросил его на чемодан в углу. Доппио снова понадобится новый; более широкие плечи Дьяволо лопнули по швам. Он все ещё пытался сориентироваться, когда в пояснице возникла тупая боль, охватившая бедра и нижнюю часть живота. Сначала это было терпимо, но к своему пику Дьяволо стал размеренно дышать и почувствовал, как несколько капель пота скатились по его вискам. К тому времени, когда схватки закончились, Дьяволо был ещё менее уверен в себе. Доппио обычно был немного слабаком, когда дело доходило до боли, но это действительно было больно. Исходя из своих ограниченных знаний, он предположил, что уже прошёл половину пути, но он очень хорошо знал, что худшее ещё впереди. Дьяволо провёл следующий час или около того, беспокойно расхаживая по комнате, останавливаясь только для того, чтобы прислониться к мебели для поддержки. Схватки становились настолько сильными, что угрожали заставить его стонать и тяжело дышать, как животное, чтобы пройти через каждый из них, но он ограничивался хрюканьем и хныканьем. Его номер занимал большую часть этажа, но последнее, в чём он нуждался, так это в том, чтобы какой-нибудь незнакомец из лучших побуждений проверял его. Как бы ему ни не нравилось использовать свою стенд для мирских задач, King Crimson действительно пригодился, когда ходить стало труднее. С огромными холодными руками, поддерживающими его каждый раз, когда наступали схватки, Дьяволо было достаточно легко сосредоточиться только на том, чтобы понизить голос и пройти через это целым и невредимым. Было приятно сознавать, что технически он помогает себе сам; он никогда бы не позволил кому-либо ещё увидеть его в таком плачевном состоянии. Он едва мог смотреть на себя в зеркало при каждом проходе по комнате — длинные волосы прилипли к щекам и спине от пота, лицо покраснело почти того же цвета, что и его стенд, и маленький бугорок неловко торчал из его мускулистого тела, как будто он был предназначен для Доппио, а не для него. Ему действительно приходилось задаваться вопросом, так ли далеко продвинулся Доппио, как он утверждал. В конце концов, у Дьяволо часто было слабое чувство времени, и его живот казался слишком маленьким; он выглядел всего на шестом или седьмом месяце беременности. По общему признанию, он не раз надеялся, что Доппио не доживёт до срока, и у него не было причин беспокоиться о том, что это было рано (его судьба была бы одинаковой в любом случае), но инстинктивное беспокойство в глубине его сознания беспокоило его. К тому времени, когда он оказался на четвереньках в душе, горячая вода лилась на его больную спину, Дьяволо удивлялся, как кто-то может выносить это на глазах у публики. Он был беспомощен перед капризами своего тела, бездумно раскачиваясь и позволяя нескольким недостойным звукам вырваться вместе с шумом воды, чтобы заглушить их. Не говоря уже об ощущении, будто арбуз сидит глубоко в его тазу, заставляя его нижнюю половину все ближе прижиматься к полу с каждой прошедшей схваткой. Дьяволо почувствовал, как что-то глубоко в его теле сдвинулось, а затем часть веса между бёдрами ослабла. Внезапное тепло разлилось по внутренней стороне бёдер, а высокая температура душа означала, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что воды отошли. Облегчение было ограниченным, так как следующая схватка была самой сильной из всех, вырвав низкий крик из его груди. King Crimson уговорил его выйти из ванной, когда у него начала кружиться голова от жары, но он больше не мог найти достаточно удобную позу. Стояние на коленях и приседания причиняли боль его ногам, ребёнок был слишком низким, чтобы он мог нормально сидеть, а стоять становилось все труднее из-за неуклюжей позы с кривыми ногами, которую ему приходилось принимать. Дьяволо продолжал расхаживать по комнате, обдумывая свои варианты, нервничая из-за последствий давления, которое начало расти у него между ног. Ему пришлось остановиться, чтобы упереться руками в колени, издав серию сдавленных стонов. Он слегка согнул ноги, и это движение заставило ребёнка опуститься ниже; желание надавить на него, которое начало раздражать его, внезапно превратилось в требование. О, нет. Нет, нет, нет, он не был готов к этому. Прежде чем он успел полностью осознать свою панику, Дьяволо обнаружил, что сидит на корточках, хватаясь за углы торцевого стола для поддержки, пока он толкал. На мгновение он задохнулся, поражённый, а затем он сделал это снова, напрягая все, что у него было, хотел он того или нет. Ему удалось заползти на кровать в короткий промежуток между схватками. Лежать было не так естественно, даже опираясь под углом на подушки, но, по крайней мере, не было ощущения, что ребёнок вот-вот выпадет из него. Не прошло и минуты, как Дьяволо был вынужден свернуться калачиком вокруг живота и снова оттолкнуться, держась за заднюю часть коленей для опоры. Масса в его тазу уже ощущалась намного меньше, и он испытал в равной степени облегчение и ужас от быстрого прогресса. Через 15 минут Дьяволо задался вопросом, почему кто-то в здравом уме сделал бы это во второй раз, если бы знал, во что ввязался. Он не мог ничего делать, кроме как кряхтеть, тяжело дышать и напрягаться, потный и дрожащий от напряжения. Как раз в тот момент, когда он подумал, что хуже уже быть не может, жгучей полноты в его отверстии было достаточно, чтобы испуганные слезы навернулись ему на глаза. Он потянулся вниз дрожащими пальцами и обнаружил, что его слегка раздвинули вокруг пучка волос, остальная часть головы тяжело сидела прямо за ним. Он был достаточно в сознании, чтобы испугаться отчаянного рыдания, которое он издал, но если это уже так больно, как, черт возьми, он должен был вытащить все это наружу? Появился King Crimson и уставился на Дьяволо со своим обычным рычанием с рыбьими глазами, оттягивая колени своего пользователя ещё дальше назад и в стороны. — Я не могу, — выдохнул Дьяволо, — я не могу вытащить его… — Ты даже не пытался. — Было совсем не приятно слышать, как его собственный голос так бескорыстно ругает его. — Просто тужься. Рано или поздно тебе придётся покончить с этим. Дьяволо откинул голову назад и с силой тряхнул ею, жалобно скуля, но он знал, что его позиция была правильной. Он крепче ухватился за бедра и потянулся, вопя от агонии к потолку, когда показалось ещё немного головы. Конечно, это должно было случиться, когда он был в самом разгаре борьбы изо всех сил, когда ему напомнили, что все всегда может стать хуже, тихим стуком в дверь. — Синьор? — послышался слегка испуганный женский голос. — У вас там все в порядке? — Дьяволо на мгновение уставился на дверь дикими глазами. — Я в порядке, спасибо, — ответил за него King Crimson; сам он не собирался выдавать ничего даже близко вразумительного. — Ты уверен? Мне показалось, я слышал, как кто-то кричал… Когда время встало на свои места, под дверь была подсунута горсть крупных купюр и клочок бумаги с наспех нацарапанным «Не беспокоить». Наступило долгое молчание — Дьяволо пришлось засунуть в рот кусок простыни, чтобы не закричать, когда у него начались схватки. Он должен был раздавить ей трахею, но ему негде было спрятать тело, и кто-нибудь наверняка заметил бы ее отсутствие. Быстрые шаги удалялись по коридору, но Дьяволо едва слышал шаги; он начал отчаянно извиваться и тужиться. Теперь голова наполовину выпирала из него, и он отчаянно хотел выбраться из этого уязвимого положения. King Crimson вернулся, поймав ноги Дьяволо там, где они пытались найти опору, и прижал их к своим ладоням, чтобы ему было на что опереться. Дьяволо пришлось высвободить одеяло из стиснутых зубов, чтобы отдышаться, не обращая внимания на то, что он порвал неровную линию в углу. Он бросился вперёд со свирепостью загнанного в ловушку животного, закричав, когда ребёнок начал прорезываться. Стенд смотрел на пятнистое, залитое слезами лицо своего пользователя пустыми глазами, не обращая внимания на то, как сильно Дьяволо отталкивал его руки. — Сильнее. Тужься. Дьяволо смутно осознавал, что у него начинается учащённое дыхание, сердце колотится так сильно, что отдаёт в конечности. Какой-то тихий инстинкт побуждал его сдержаться и дышать — его слишком сильно затянули, он должен расслабиться и позволить себе потянуться, — но ему нужно было, чтобы это закончилось. Еще одно сильное сжатие принесло шок боли, затем огромное облегчение, затем тупое жжение. Дьяволо со стоном откинулся назад, на мгновение задержав дыхание, пока снова не проверил свои успехи, и его пальцы снова покраснели. Его желудок скрутило в узел, а голова закружилась, когда он вытянул шею и увидел, что простыни под ним залиты кровью. — Ты немного порвался, — сказал King Crimson, как будто он описывал погоду, а не повреждения тела своего пользователя. — Продолжай тужиться. Это ужасно жгло, но у Дьяволо не было выбора. Он яростно напрягся, пока не освободилось одно плечо, за которым вскоре последовало другое. К этому времени он уже открыто плакал, но у него не осталось присутствия духа, чтобы беспокоиться. Почему это просто не может закончиться- — Еще раз. Еще один. Он сделал мощный толчок, мышцы задрожали от усилия, и Дьяволо никогда в жизни не испытывал такого облегчения, когда он, наконец, выскользнул на кровать. Все немного успокоилось. King Crimson исчез после того, как опустил ноги, а голос Дьяволо был таким срывающимся, что все, что он смог выдавить, это пронзительный всхлип, когда он обмяк. Между его ног раздался тихий влажный вскрик. По крайней мере, оно было живым. Дьяволо несколько минут лежал неподвижно, его грудь вздымалась от облегчённых вздохов. Тупая, пульсирующая боль пронизывала все его тело, и он чувствовал, как кровь собирается липкими дорожками под задней частью бёдер. Даже то, что он слегка изменил своё положение, заставило боль вспыхнуть острой и резкой. Конечно, не было ощущения, что он только «немного» навредил себе. Вопли ребёнка в конце концов перешли в недовольное поскуливание, и Дьяволо услышал слабый шелест простыней, когда он извивался. Все в нем говорило, что он не должен смотреть, пусть King Crimson отложит это в сторону, но вопреки здравому смыслу он решил, что одного взгляда будет достаточно. Он почти сразу же пожалел об этом. Застонав, Дьяволо поднял голову с подушек и обнаружил, что между его согнутыми коленями шевелится и хнычет не хрупкий недоношенный ребёнок, а полностью сформировавшийся, здоровый новорождённый. Она была скользкой от крови и жидкостей, но он мог разглядеть копну тонких светло-розовых волос, лишь немного светлее его собственных. Девочка, понял он в одно сокрушительное мгновение. В груди внезапно стало слишком тесно, сердце бешено заколотилось. Дьяволо судорожно сглотнул, дрожащими пальцами вцепившись в простыни — уголком глаза он видел свой пульс. Ему удалось осторожно оттолкнуть ребёнка ногой, скривив лицо, когда она мяукнула в замешательстве, только чтобы быть остановленным натянутой пуповиной и осознанием того, что она все ещё привязана к нему. King Crimson снова материализовался из него, и Дьяволо закрыл лицо руками, задыхаясь от рваных рыданий, в то время как его стенд перерезал пуповину и отложил ребёнка на другой конец кровати. Она продолжала тихо плакать, и самые основные инстинкты Дьяволо умоляли его обнять её, утешить, сделать что угодно. Его живот сжался, и он схватился за него обеими руками, слабо всхлипывая на слишком коротких вдохах, когда слабое желание тужиться вернулось. Другого быть не могло, он умрёт, если ему придётся сделать это снова. Он не мог… Что-то выскользнуло из его измученного тела буквально через мгновение, и King Crimson, к счастью, избавился от этого прежде, чем ему пришлось многое увидеть. Что бы это ни было, оно было связано с ребёнком, так что он мог только надеяться, что это не было чем-то, что все ещё должно было быть внутри него. Дьяволо не был уверен, как долго он сидел там, крепко обхватив руками своё собственное дрожащее тело. Приведи себя в порядок, избавься от этого орудья и уходи. «Худшая часть пройдена», — подумал он, но у него так кружилась голова и болела голова, что он не осмеливался даже попытаться встать, не говоря уже о том, чтобы идти. Неохотно он снова вытащил King Crimson, чтобы помочь ему подняться на ноги — это было медленно, и его голова кружилась так сильно, что он был потрясён, что не упал в обморок на месте. Он мало что мог сделать, кроме как ухватиться за ручки душа, как за спасательный круг, пока подставка быстро ополаскивала его, ровно настолько, чтобы его кожа не была липкой от высохшего пота и жидкости. К счастью, кровотечение, похоже, прекратилось, но острая боль между ног при каждом движении говорила о том, что ему потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Ему удалось выпить стакан воды и надеть пару мягких, свободных спортивных штанов Доппио, прежде чем он рухнул на ту сторону кровати, которая не была испорчена; они были неудобной длины на длинных ногах Дьяволо, но носить плохо сидящую одежду было наименьшей из его забот. Он почти выбросил ребенка из головы, слишком истощённый для более возвышенных мыслей, но она издала тихий звук, когда его вес прогнул матрас рядом с ней. Дьяволо вздрогнул, подавляя очередную волну паники. Минуту или две он решительно смотрел в потолок, но какое-то лёгкое движение боковым зрением привлекло его внимание; крошечное существо дрожало, замёрзло и промокло без какой-либо защиты от сквозняка кондиционера. Казалось, она смирилась со своей судьбой, совершенно безмолвная, с туго скрюченными конечностями, как будто пыталась имитировать успокаивающее тепло, от которого её так жестоко оттолкнули. Грудь Дьяволо сжалась от эмоций, которые он не мог определить. Было бы жестоко позволить ей страдать ещё дольше. Просто покончи с этим сейчас же. Но… Ни в чем из этого не было её вины. Она не просила, чтобы у неё был такой отец, как он. Доппио уже любил её — она заслуживала, чтобы кто-то вроде него заботился о ней. Даже сам бедняга Доппио не просил, чтобы его взвалили на Дьяволо, хотя и не понимал их истинной природы. В лучшей жизни он мог бы вести своё милое, простое существование с Донателлой, поселившись где-нибудь на берегу океана. King Crimson принёс чистое полотенце из ванной, только что нагретое обогревателем. Перекатившись на бок, Дьяволо осторожно потянулся к малышке и притянул её к себе, вытирая её так хорошо, как только мог, и заворачивая в мягкий хлопок, просто чтобы было чем занять руки. Она немного пошевелилась, поражённая внезапным прикосновением, наконец открыв глаза, чтобы посмотреть на него. Они были довольно зелёного цвета, как, по мнению Дьяволо, могли бы выглядеть его собственные, если бы он не был тем нечеловеческим существом, которым он был. Дьяволо не осознавал, что затаил дыхание, пока она изучала его. Она выглядела такой жалкой, но такой совершенной, крошечные розовые брови были сведены вместе, губы дрожали, а затем выражение её лица смягчилось и стало сонным и спокойным. Она лениво моргнула и прижалась лицом к его груди, и он с дрожащим вздохом выпустил воздух из лёгких. Ребенок внезапно вцепился в один из его сосков, и Дьяволо чуть не оторвал её. Она издала мягкий, довольный звук, маленькие ручки прижались к нему, а тело уютно прижалось к его торсу, и это странное чувство снова тяжёлым грузом легло у него в животе. Он оставил ее голодной и одинокой, в то время как сам был поглощён своими мыслями… Все дело в гормонах. Естественное стремление защитить ребёнка, решил он. Он был измучен и страдал от боли, конечно, он был не в своём уме. Он не мог ясно мыслить вот так, с младенцем, таким маленьким и тёплым, прижавшимся к его большому телу. Любой важный выбор может подождать до утра, не так ли? Накрыв ладонью малышку и слегка прижавшись к ней, Дьяволо позволил себе погрузиться в глубокий сон без сновидений.***
Скорее всего, к тому времени, когда Дьяволо закончит неуверенно расхаживать по комнате, в полу будет дыра. Ещё одно дополнение к пятнам крови и разорванным простыням. Его разум прояснился, хотя острая боль, которая была раньше, сменилась глубокой, пульсирующей болью, которая, как он боялся, пройдёт некоторое время. Он проглотил пару безрецептурных обезболивающих таблеток из багажа Доппио (Дьяволо никогда не позволял ему принимать что-нибудь покрепче — ему нужно было сохранить рассудок) и возобновил своё нервное патрулирование. Новорождённого запеленали в свежее полотенце и положили в центр кровати. Не так давно она снова покормилась и осталась довольной и полной молока, спокойно отдыхая в своём маленьком гнёздышке. Она ворковала во сне, что вывело Дьяволо из его суматошных мыслей. Он осторожно присел на край кровати и осмелился провести кончиками пальцев по её пушистым волосам цвета сахарной ваты; они упали ей на лоб большим завитком. Она приоткрыла глаза, посмотрела на него слегка косоглазо и тут же снова заснула, длинные ресницы опустились на ее розовые щеки. Сердце Дьяволо заболело так, как он никогда раньше не чувствовал. Он не мог этого сделать. — Мне жаль, — выдавил он, хотя он не был уверен, обращалось ли это к ней, Доппио или к обоим. King Crimson набрал номер службы поддержки со стационарного телефона, пока Дьяволо собирал свой скудный багаж. Он заколебался на полпути к двери, рискнув ещё раз взглянуть на свёрток на матрасе. — Последний шанс, — бесстрастно сказал его стенд. Дьяволо крепко зажмурился. Мгновение спустя дверь со щелчком закрылась, и Дон исчез под дождём.***
— Босс? Доппио по-совиному оглядел свой новый гостиничный номер. Он слышал шум океана неподалёку; должно быть, они переехали на другой конец города. Более важное осознание пришло мгновением позже, когда его руки инстинктивно потянулись к животу. — Ребёнок появился на свет? Где она? Желудок Дьяволо скрутило от обнадёживающего волнения в тоне Доппио. Он уже поднялся с кровати, почти не поморщившись, и просунул голову в несколько соседних комнат. — Доппио — Она похожа на меня? Подожди, не говори мне, я хочу увидеть сам! — Доппио Он остановился как вкопанный, и его радостная улыбка дрогнула от чистой серьёзности в голосе Дьяволо. — Что случилось, босс? — Она… Милый Доппио… прости меня. — Она ушла. Наступила давящая тишина. Он почувствовал, как руки Доппио начали дрожать. — Ушла? Ты же не имеешь в виду. Нет, этого не может быть, босс. — Его голос дрогнул на последнем слоге, и Дьяволо увидел, как его зрение затуманилось от слез. — Она была… она все ещё двигалась, когда я позвонил тебе. — Я знаю, — пробормотал Дьяволо. — Были осложнения. Вы оба были в плохом состоянии, и она не выжила. Доппио наткнулся на стул. Он, не мигая, смотрел куда-то вдаль долгую минуту или две, не обращая внимания на слезы, которые тяжело текли по его щекам, некоторые из них застревали в приоткрытом рту. — Было ли это…— Его дыхание прервалось жалкой икотой. — Это было что-то, что я сделал? — Конечно, нет. К сожалению, такие вещи иногда случаются. Дьяволо хотел бы, чтобы ему не приходилось слышать прерывистое хныканье, вырвавшееся из груди Доппио, но было бы справедливо, если бы он разделил боль, которую причинял более мягкому человеку, как он полагал. Доппио ничего не мог поделать, кроме как тихо всхлипывать долгое, долгое время, пока его дрожащий голос не заговорил снова. — Она была…— Он подавился собственной слюной и вынужден был сделать паузу, чтобы перевести дыхание. Это не очень помогло. — Она действительно была девочкой? — Да. — Дьяволо колебался, но он не мог выкинуть из головы крошечное личико своей дочери. — Она была прекрасна. Если вы проверите заднюю часть своего бумажника, то найдёте прядь ее волос. Я подумал, что он должен быть у тебя. Доппио неуклюже порылся в карманах и, как и обещал, обнаружил аккуратно подстриженный розовый пучок, засунутый в один из карманов для кредитных карточек. Он уронил телефон, чтобы прижать бумажник к груди, издав тихий, душераздирающий крик. Хотя Доппио не осознавал этого, Дьяволо слышал, как он отчаянно бормочет что-то себе под нос. — О Боже, мне так жаль. Мне так жаль, я… я что-то напутала, я знаю это. Я не хотел… Дьяволо надеялся, что он не будет винить себя, но он не мог знать правды. Он надеялся, что кто-нибудь сможет найти Донателлу по той смутной информации, которую он оставил, но он был рад за ребёнка, что она так похожа на него; Донателла сразу поняла бы, чей она ребёнок. Дьяволо уже начал сожалеть об этом незаконченном деле, которое он оставил незавершённым, но было слишком поздно сомневаться. В конце концов, у нее не было никакой возможности найти Доппио или связаться с ним. Он тихо удалился, оставив своего двойника наедине с его горем. Мне очень жаль, Доппио.