Агония

Листья в перемешку с грязью чавкали под кожаными женскими сапожками, тонкие голые ветки цепляли волосы, подол посеревших платьев. Рядом всхрапнули лошади, привязанные в дереву. Первые заморозки убили уже большую часть природы, отправили в зимний сон. После заморозок наступили теплые деньки, из-за которых лес окутался густым туманом. — Я чувствую их приближение! — прошептала молодая женщина, чьи рыжие пряди выбивались с шапочки, подбитой лисьим мехом, ее зеленые глаза сверкали холодным раздражением, девушка уже давно не заботилась о чистоте своей одежды. Ее кафтан-шовыр посерел, вымок от долгого житья в лесу. — Я готова! — ответила другая, кареглазая девушка с темной косой. Она старалась не сильно бренчать монетами монисто, которое закрывало ее спину и грудь плотным слоем монет. Эту красоту девушка носила, как кольчугу. На голове у нее был шлем, где было сильно заметно вмятину. Она натянула лук. Послышался скрип телег, разговоры людей. А вот и цель. Крупный мужчина в подбитым мехом длинном красном кафтане. Он сидел на коренастом коне с широкой спиной. Только такая могла выдержать огромную богатырскую тушу. Со свистом мелькнула в тумане стрела и пролетела прямо возле бородатого лица мужчины. Тот резко дернул поводья и поднял щит. — Я криворукая! — ударилась лбом об ближайщее дерево лучница. — Стреляй, а не ной! — буркнула рыжая воительница, запрыгивая на свою лошадь. — Не дам я ему дальше пройти. — Эй, не иди одна! — вслед за подругой последовала шатенка. Мужчина убегать не стал, свой ясачных не стал торопить. И казалось не удивился, когда ему перегородила дорогу рыжая девушка с обнаженной саблей. За ней из леса выскочила другая. Мужчина поклонился девушкам, сидя верхом на коне. — Так-так, рад что увидел вас. Воплощение черемисов Марика, жена Казанского Ханства — улыбнулся он рыжей красавице с кафтане. — Элине, сестра казанца, воплощение чуваш. — кивнул он высокой девушке с карими глазами и толстой кофейного цвета косой.- Я видел вас, когда вы напали на русский лагерь, красавицы. — Вы думали мы пустим вас в глубь наших земель? — нахмурилась черемиска, сверкнув зеленым пламенем глаз. Она покраснела от злости, едва сдерживала себя, чтобы не начать атаку. Но отлично знала, что воплощение Владимирского княжества сильный противник, на таких не нападают с бухты барахты. — Одумайтесь, девчата! Будьте благодарны за милость царя. Вас оставили в покое. Часть ваших народов не платит податей. — Милость? Вы уничтожили наш дом! — воскликнула чувашка, доставая еще одну стрелу с колчана на поясе. — Будете бузить, придут карательные отряды. Вы ничего не решите, война уже проиграна. Казанское Ханство взят. Вам нечего защищать. — Как это нечего?! — воскликнула Марика. — Думаете мы рады лишиться своей свободы? Так просто отдадим все то, что сами имеем? В тумане, посреди лесной дороге всадницы с белых, испачканных в листьях и в осенней грязи одеждах были похожи на зелениц, лесных духов. Владимир слышал, что эти красавицы язычницы, отрицают крест, не брезгуют магией. Да, они колдуньи. Он невольно коснулся крестика на своей широкой груди. Владимир при вере, так что ничего с ним бывшие подданные казанского хана сделать не смогут. Однако, настроены они крайне враждебно. Он пробежался синими глазами по лесам, явно он полон вооруженными чувашами и черемисами. — Я не буду драться с женщинами! — Так вон с нашей земли! — рявкнула черемисска. Элине пустила еще стрелу, Владимир укрылся щитом и выругался. — Не злите меня. Заплатите ясак и я уйду. — Мало награбили?! Все казанское золото увезли! — закричала Элине — И брата в плен взяли? Вам мало? Вам мало?! Ненасытные! — Твой брат два века кровь пир с русской земли! — Он уничтожал ваши города, вырезал все ее население? А мы? Мы чем помешали? Владимир стиснул зубы, хотел было ответить, как дернулся под ним его конь, заржал и встал на дыбы. Владимир, уронил уздья, схватился на гриву, едва не упав, тут в него прилетела еще одна стрела. Тот зашипел от боли, вырывая стрелу с плеча. — Зря вы так, сами себе проблемы наживаете. — буркнул Владимир, повернул раненую лошадь, которое бросилось в страхе и в боли прочь, за предводителем ушли и ясачники. — Ага! Убежал, урус! — воскликнула Элине, поднимая над головой лук. Впервые за долгое время, ее побледневшее лицо озарила улыбка. Однако, мрачная Марика не спешила радоваться. Все равно вернуться. Их много. Слишком много. У русского царя слишком много верных псов, которые вгрызаются в чувашские и марийские земли со всех сторон. Черемиска еще прятала от подруги свое подавленное состояние. Она была на грани срыва, на грани того, чтобы упасть на землю в истерике. Взвыть, прося пощады у своих богов. Она уже долго жила в страхе. Марика первая почувствовала быстрорастущее государство на Западе. Почувствовала, как границам Казанского Ханства приблизилась опасность. Казанский хан, Айнур прекрасное воплощение казанцев с необычными для тюрков серо-зелеными глазами, старался ее успокоить. Уговаривал не думать о плохом, вообще не думать об этом. Убережет, защитит, решит проблемы. Черемисска верила ему, но беспокойство не проходило. Чувствовало ее сердце, что беда близко. И да, дела были очень плохи. Мудрый и дипломатичный Айнур, который сумел пережить раскол Золотой Орды и отвоевать себе земли, начал сдавать позиции. Он даже сдавал пару раз столицу, чтобы избежать войны. А потом отдал часть ее земель, надеясь, сохранить свое Ханство. Марика не обижалась на него. Ей было не жалко для его. Ничего для него не жалко. Она понимала, что по другому татарин не мог. Как бы Айнур не пытался избежать войны, как бы не умасливал желавшего крови Михаила, царя Русского Царства, убавить его аппетиты не смог. В итоге растерзан, тяжело ранен. В плену у врагов. Слишком большое испытание упало на плечи юных, эмоциональных лесных девушек. Для сестры хана и жены, которые всегда были под крылышком казанца. Айнур берёг свою семью от тягот жизни. Девушки были предоставлены самим себе, отдав бразды правления своими судьбами в руки татарина. А теперь они совсем одни. — Что будем делать дальше? Голос чувашки вывел Марику из ступора. Она подняла глаза на подругу. — Для начала наведем на них еще одну порчу. ~~~~ — Тебя прогнали девки? — поднял бровь царь. Михаил восседал на золотом троне, устало оперевшись на посох. — Предлагаешь с силой выбивать у них деньги? Одной шестнадцать, другой четырнадцать, они мне в дочери годятся. — пожал плечами Владимир. Михаил сжал губы, сверкнув голубыми глазами. Владимир с грустью заметил, что лицо молодого царя было бледно и мрачно. — Сын, оставь девчат. Они вреда не принесут. Ну что нам с этих податей. — Владимир встал с лавки у стен тронного зала. Атмосфера здесь была тяжелой. Михаил последнее время был слишком раздраженным и начал бояться всего. — Нельзя показывать слабость новым подданным, отец. Иначе другие забунтуют. Мне не нужны бунты, пока у моих ворот стоит крымский шакал! — Девки упрямы, на переговоры не идут. — А ведь шли сперва, коварные. — Я все еще остаюсь при своем мнении: могут только грабить, не более. Перебесятся успокоятся.