И твои мечты обязательно сбудутся

С малых лет он грезил об авионах – во сне и наяву. Всматривался в небесное полотно, щурясь от солнца, ветра, дождя и снега. Тайком пробирался в спальню младшей сестры и разглядывал пришпиленные к её стенам постеры – вот авионеры гордым ровным рядком выстроились перед камерой, вот бесстрашные героини мыса Горн мчат на своих авионах в бой, вот актрисы театра, обряженные в лётные костюмы, позируют для рекламной афиши спектакля. Бывало, он воровал её игрушки – маленькие лётные аппараты, выструганные из бруска дерева, отлитые из лёгкого металла, выкрашенные небесно-лазурной краской. Она была младшей, но на неё возлагали большие надежды – «Ещё немного – и наша девочка попадёт в лётную школу! Скоро совсем взрослой станет – и авионы ей понадобятся побольше! Будет гордостью всей семьи!» Он был старшим, но его будущее представляли ничтожно крохотным: «Даруй небеса, дослужится до старшего секретаря. Повзрослеет – станет превосходным мужем. И отцом прекрасным – детки от него получатся загляденье!» Однажды сестра узнала о его запретных мечтаниях. Был канун перехода одного года в другой, дома собрались все ближайшие родственники, папа с мамой положили у изножий кроватей свёртки с подарками: ей достались новые-свежие фигурки авионер, шарф, белоснежный как облако, миниатюрные детские гогглы; ему – пособие приличного джентльмена, помадка для укладки волос, набор для мальчиков «мой первый парфюм» Он попросил примерить её гогглы – хоть на минутку, но бабушка закатила скандал – негоже юному мужчине даже понарошку в такое обряжаться, это заронит в его голову непотребные мысли! Тогда он впервые не выдержал: закричал, заплакал, попробовал даже рукой на бабушку замахнуться – за что был отправлен в угол. «Ведёшь себя как истеричный, неуравновешенный мужичонка!» - сказала мама. Сестра потом потихоньку улизнула к нему. Он боялся, она тоже начнёт ругаться, но девочка обхватила его руками-тростинками, уткнулась лицом ему в грудь и прошептала: «Однажды ты станешь настоящим героем-авионером. И все мужчины станут. Я верю. И ты тоже верь.» Он, конечно, не верил.

***

До той поры, пока сам в этом не убедился. Мир изменился стремительно, словно за его штурвал уселся дерзкий, своевольный пилот и повёл его на предельной скорости к невиданным ранее землям. Юношей начали принимать в лётную школу. Постепенно, по несколько человек на один курс. Многие отнеслись к этому со скепсисом, кто-то – с негодованием. Но он изумился, когда увидел, как много людей: и мужчин, и женщин, по большей части молодых и прогрессивных, вышло на улицы городов в поддержку подобных решений, неся воздушные шары и плакаты: «Небо – для всех! Равенство – для каждого!» Тогда-то и в нём что-то переменилось. Он пришёл к портрету сестры, погладил его кончиками пальцев, так же нежно, как когда-то она его обнимала, и произнёс: «Ох, милая моя… Теперь верю.»

***

-Мам, пап, я принят! Меня зачислили! У меня есть свой аэролит! Эти слова стали настоящим поводом для праздника: первый мужчина-авионер в семье! Пусть пока что лишь будущий. Созвали всех: сестёр, братьев, тётушек, дядюшек, бабушек, дедушек, подруг и друзей семьи. Спешно купили все самые вкусные сладости, какие только смогли раздобыть. Испекли торт по традиционному семейному рецепту. Устроили настоящий пир. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Большая шумная толпа его быстро утомила – в последние годы он больше любил уединяться, головные боли, преследовавшие с детства, стали сильнее. Он вежливо извинился и вышел на задний двор. Сел в любимое мамино кресло, надел очки, чтобы почитать книгу. Долго побыть в тишине ему не удалось: пусть зрение начало подводить, слух всё ещё оставался отменным, тихие шаги по крыльцу он сразу услышал. -Ну, дружок, проходи, чего встал? Не скромничай. -Прости, я не хотел мешать. Думал, просто выйду, тут постою. Он понимающе усмехнулся. -Тоже сбежать решил? -Да неловко как-то… Все весь вечер только обо мне и говорят, а я ещё ничего не сделал, только камешек разбудил. -Во времена моей юности это было бы не «только»! – Он покачал головой, легонько взмахнул рукой, подзывая внука – «виновника» торжества - к себе. – Это стало бы той ещё сенсацией! Гордись собой, друг мой. Внук подошёл, присел рядом. -Я горжусь, правда… - Юноша смущённо замолк, нервно прикусил губу, его уши налились красным, как печёные яблоки, что сегодня подали к столу. -Что-то хочешь сказать? Говори, не стесняйся, сегодня твой день. -Дедуль, а правда… Что ты тоже мечтал быть авионером? И никто тебя не поддерживал? В их семье об этом принято было молчать, не бередить болезненное прошлое. Но, возможно, теперь стоило перестать его замалчивать. Он улыбнулся, тепло и печально. Словно воспоминаниям о друге, с которым давно не общался. -Почему же никто? Моя сестра поддерживала. Она всегда верила, что мужчины тоже смогут летать. Вот только умерла за год до того, как это свершилось. Совсем немного не дождалась. Он редко о ней заговаривал, слишком больно было, слишком досадно. Сказанные вслух слова будто оживляли поблекшие воспоминания, наделяли их краской и силой. Внук достал из нагрудного кармана платок, протянул ему. -На, держи. И прости. Он принял платок с усмешкой, горькой и весёлой одновременно. Протёр им влажные от подступивших слёз глаза. -Не извиняйся. Это же не ты её тогда подстрелил. Впрочем, она прожила хорошую жизнь, воплотила наши с ней грёзы. Побывала на мысе Горн, стала героиней. Обнялась с самим небом. -Но их так и не воплотил ты… Он потрепал внука по пшенично-рыжим волосам (точь в точь как у неё), погладил по щеке. -Когда всё начало меняться, для меня уже поздновато было. Я дочерей растил, а у одной уже ты на подходе был. Теперь твоя очередь мечтать. – Ласково сказал он, глядя внуку в травянисто-карие глаза (в точности как у него) «И твои мечты обязательно сбудутся»