It's caving in around me, what I thought was solid ground I tried to look the other way, but I couldn't turn around It's OK for you to hate me, for all the things I've done I've made a few mistakes, but I'm not the only one
Step away from the ledge, I'm coming down
I could never be, what you want me to You pulled me under, to save yourself (Save yourself) You will never see, what's inside of me I pulled you under just to save myself
То, что я считал твёрдой почвой, теперь рушится. Я пытался взглянуть на мир по-другому, но не смог повернуться. После всего, что я сделал, ненавидеть меня в порядке вещей. Я сделал некоторые просчёты, но не только я один.
Отступи от края, я падаю.
Мне никогда не стать таким, каким ты хочешь меня видеть. Ты тянешь меня на дно, чтобы спасти себя (спасти себя). Тебе никогда не увидеть, что у меня внутри. Я тяну тебя за собой, лишь чтобы спасти себя.
Five Finger Death Punch — Coming Down
Фуго смотрел вслед отплывающей лодке. Он знал, что Буччеллати был разочарован в мафии, когда узнал, что с позволения босса распространяются наркотики. У него была веская причина ненавидеть наркокартель — именно люди оттуда убили его отца. Вот только Фуго был рационалом. Рационалом и прагматиком. На свете есть множество вещей, которые нам не нравятся. Преступность, повальный алкоголизм, дети-сироты, бездомные, да хотя бы животные, выброшенные на улицу. На это возможно повлиять? Нет. А оплакивая несчастных кошечек-собачек, но при этом, не делая ничего, либо обходясь полумерами, от которых объекту помощи становится только хуже — это лицемерие. Если встретил бездомную кошку — нужно либо забрать к себе и заботиться должным образом, либо пройти мимо. На улице она всё равно сдохнет, только из-за подброшенной подачки она промучается дольше, пока доброхот будет гордиться собой — я молодец, я покормил бездомное животное. Не печалили и дети, которым продавали наркотики. Если не хватает ума не пихать в свой организм всякую дрянь — значит, туда тебе и дорога. И даже если им не продавать наркотики — что мешает подрасти и спиться? Почему тогда алкоголь — это нормально? Он тоже не хуже всякого героина превращает людей в животных, а сколько преступлений совершается в состоянии алкогольного опьянения, сколько аварий со смертельным исходом? Но алкоголь почему-то не зло, алкоголь — это легально. Они решили пойти против босса с непобедимым стендом, который может стирать время. Буччеллати решил рискнуть своей жизнью ради идеалов. И сподвигнул на это проклятый новичок Джорно Джованна. Да, он умён и хитёр, но к тому же очень самонадеян. Аббаккио — бывший коп-алкаш, верный пёс Буччеллати, куда Бруно — туда и он. Миста — просто оптимистичный идиот. Жаль было Наранчу, глупого мальчика, который решил пойти вслед за неизвестной девушкой. Они — безумцы. Они подписали себе смертный приговор. Они — живые мертвецы, которые должны лечь в могилу, и только вопрос времени, когда с ними это случится. Или нет? В этом безумном мире никакая вероятность не является нулевой. Паннакотта поёжился. Что, если эта сумасшедшая затея выгорит и у них получится свергнуть босса? Тогда… тогда… «Тогда уже за ТВОЮ жизнь никто не даст ломаного гроша!». Фуго словно током шарахнуло. Да, всем будет плевать на его логические аргументы. Не пошёл с нами — значит предатель. Что в мафии делают с предателями, не догадается только тупой. Паннакотта оскалился — он не собирался сдаваться просто так. Хотя ему казалось, что он родился под несчастливой звездой. Угораздило же оказаться именно в этой банде, которая решила пойти на предательство. Так что если он будет сидеть, сложа руки, участь его будет незавидной. Надо бежать туда, где мафия его не достанет. Быть может, тогда у него появится шанс остаться в живых. Вряд ли сейчас босса мафии интересовало, куда делась его мелкая сошка — у него были куда более весомые проблемы. На тихоокеанском лайнере появился пассажир Пьетро Герра.***
«Кассир в фирменной униформе со следами усталости на лице пробивал очередные покупки. — Можно сигареты? Кассиру пришлось потянуться верх, чтобы открыть полку над кассой. Тогда он и взглянул на покупателя. Перед ним стоял молодой человек примерно его возраста с золотистыми волосами, заплетёнными в косу. — Добрый вечер, Фуго». Парень вскочил на кровати, хватая воздух ртом. — Что случилось, Пьетро? — Призраки прошлого покоя не дают, — поморщился парень. — Кошмар, значит, — смуглый парень с глазами-сливами улёгся обратно на кровать. Пьетро вышел на улицу покурить. Первый год после эмиграции был борьбой за выживание — выбивание гражданства, имеющиеся сбережения утекли, словно песок сквозь пальцы, потому ему приходилось хвататься за любую работу. Тогда он и пристрастился к курению — сигареты были способом скрасить его незавидное существование. Нередко приходилось ночевать на улице, впрочем, и на родине после того, как родители выгнали из дома, он занимался тем же самым. Ещё каким-то образом он готовился к поступлению в университет. Пьетро не помнил, как ему удалось сдать вступительные экзамены — от постоянного недосыпа и усталости голова была как в тумане. Но его не просто зачислили — он набрал высший балл. Герра усмехался — IQ 152 балла, что вы хотели. Вроде как всё выправилось. Да, он не шиковал, днём учился, вечером работал, а ночью спал в общежитии, больше похожем на казарму, где кроме него в комнате ночевали ещё пятеро парней. И за всеми хлопотами жизнь, когда его звали Паннакотта Фуго и он был членом Пассионе, казалась лишь позавчерашним сном. Он не знал, что случилось на родине, и по правде говоря, знать не хотел. И всё-таки время от времени ему снились кошмары, напоминавшие, что его прошлая жизнь не сон, а как раз-таки суровая реальность. И ещё хуже — прошедшее грозило ворваться в его нынешнюю жизнь. Неспроста босс стремился стереть любые следы из его прошлого. Пьетро втягивал в себя едкий дым, и нет, он не молился про себя. В бога он не верил. Герра приводил логические аргументы, пытаясь успокоить свой воспалённый разум. Он всего лишь шестёрка, до которого никому нет дела. Наверняка в Италии решили, что он сгинул в неизвестности.***
— Фуго! Тот закашлялся, подавившись дымом. Плохо, он выдал себя. Может быть пронесёт? Главное не поворачиваться лицом. Сделаем вид, что человек обознался. — Ты долго собираешься ломать комедию? Фуго неохотно повернулся, не выпуская сигарету. Он и так узнал окликнувшего по голосу, но теперь он убедился, что его ночной кошмар явился во плоти. Джорно смотрел Паннакотту с видом учёного, изучавшего редкую бабочку. Фуго знал, что он выглядит совсем не блестяще — короткая стрижка, чтобы не возиться с волосами, мешки под глазами, цвет лица не отличался здоровым румянцем, одет был в дешёвую и немаркую одежду — джинсы и водолазку. Ах да, ещё униформа из супермаркета, где он работал. — Ты куришь? — брезгливо произнёс Джованна, держась на расстоянии, чтобы не дышать дымом. — В моих снах ты покупал у меня сигареты. — Твои сны врут. Это явно нерадостная встреча старых знакомых. Паннакотта собрался запалить новую сигарету. — Ты не мог бы не курить? — Не могу. Я нервничаю. — Докуришься до рака лёгких. — Тебя заботит, будет ли у меня рак или нет? Фуго нагловато выпустил облако дыма — вот насколько мне плевать. — Тебе не интересно, что произошло на родине? — Судя по тому, что ты сейчас стоишь живой, ты смог добиться своей цели. Без обид, если я сейчас не встану за кассу, мне хозяин голову свинтит. Пьетро с каменной спиной сидел за кассой. Едкий страх вскипал в его груди, мешая дышать. Ему стоило огромных усилий продолжать свою работу, а не помчаться в общежитие за сумкой, схватить документы и деньги, и бежать, куда глаза глядят. Зачем Джорно вообще пришёл сюда? Чего он хочет? Какая участь ожидает Паннакотту Фуго?***
Джорно умел угадывать настроение людей. Поневоле научишься этому сомнительному навыку, если у тебя отчим, любящий заниматься рукоприкладством. Отныне он ощущал страх, исходящий от подчинённых людей. Ему это не сильно нравилось, но Миста говорил, что так и должно быть. Если люди не будут бояться вожака, они начнут наглеть. Джованна чувствовал удушливый ужас, исходящий от Фуго. Потому Паннакотта и закурил вторую сигарету, чтобы унять дрожь в руках. Эта встреча не была случайной. Да, ДжоДжо потратил не один месяц, чтобы найти Фуго. Парень сделал всё, чтобы замести следы. Миста говорит, что нечего тратить время на этого предателя. Сгинул и сгинул, туда ему и дорога. Джованна съездил в Америку не только и не столько из-за Фуго. С ним связался его дальний родственник — Джотаро Куджо, который попросил вытащить из тюрьмы его дочь Джолин. Задача не обещала быть простой, но то, насколько трудной она окажется… С Фуго он решил встретиться сам — с Мисты бы сталось пристрелить ненароком, как предателя и труса. ДжоДжо не считал его предателем и трусом. Буччеллати никого не тащил в свою лодку, он каждому предложил сделать свой выбор. Фуго выбрал не идти с ним. Эмигрировать в другую страну — это не на блядки сходить. Паннакотта умудрился не только не пропасть в чужой стране, но даже начать жить, как обычный гражданин. ДжоДжо как раз и вычислил по тому, что в университет поступил студент итальянского происхождения Пьетро Герра, который сдал экзамены на высший балл. Миста ему говорил, что Фуго был шибко умный, даже в тринадцать лет поступил в Сорбонну, только вылетел оттуда после нехорошей истории. ДжоДжо призвал стенд. — Проследи, откуда он выйдет. Gold Experience Requiem кивнул головой. Через несколько часов Паннакотта пытался улизнуть через чёрный ход. — Неужели ты не поговоришь со своим соотечественником? — Я устал до смерти и не хочу ни с кем разговаривать. Паннакотта преисполнился равнодушия — да будь что будет. Только он действительно устал физически и морально. — Пойдем со мной, если что, я сниму номер или вызову такси. — До завтра это подождать не может? — Нет, — Джорно взял Фуго за руку. Кожа на ощупь была сухой и шершавой. Парень покорно пошёл за ним. — Можно закурить? — спросил он в автомобиле. — Нельзя, — отрезал Джорно, — и даже не пытайся или я выкину сигареты в окно. — Отлично, — Фуго закатил в глаза. — Завязывал бы с этим делом. — Не тебе мне указывать, что делать! — разозлился парень, — я же не покупаю сигареты на твои деньги и не курю в твоей комнате! А на что я трачу свои заработанные деньги и что я делаю со своим здоровьем — это не твоё собачье дело. Джорно усмехнулся про себя — да, у Фуго паршивый характер. Парень прислонился к окну и, кажется, задремал. Теперь выглядел не злым, а измученным. На лбу залегли еле заметные морщины — в его возрасте-то, углы рта опущены вниз. — Вставай, приехали. Паннакотта дёрнулся, пытаясь понять, где он оказался. — Да, пошли, — сказал он несколько рассеянно. Джорно провёл в свой номер. Обстановка была из разряда «не отлично, но и не ужасно» — Джорно не собирался тратиться из-за нескольких дней. Фуго присел на стул. — Как наша команда? — вопрос был задан явно из вежливости, по равнодушному тону видно, что парню всё равно. — Аббаккио, Наранча, Буччеллати погибли. Паннакотта не дрогнул. — Соболезную. Джорно приподнял бровь. — Ты выбрал самое подходящее время, чтобы сообщить эту новость. Если ты скажешь, что сегодня меня расстреляют на рассвете, единственный вопрос, который я задам — а можно мне будет поспать пару часов? Ждёшь, что я огорчусь или заплачу? Не дождёшься. И я не пойму, что ты от меня хочешь. Повидаться? Ну жив-здоров, доволен жизнью. Всё. — Очень доволен, как я погляжу, даже курить начал от удовольствия. — Я не люблю жаловаться. — Ты так просто вычеркнул нас из своей жизни? — Не просто. Знаешь, какой кошмар мне часто снится? Джорно дал понять, что готов слушать. — Что в один прекрасный день… или вернее не очень прекрасный ты приходишь в супермаркет, покупаешь сигареты и говоришь: «Привет, Фуго». — Не очень похоже на кошмар. — Я просыпаюсь в страхе и потом не могу уснуть всю ночь. Знаешь, я не просто так говорил про расстрел на рассвете. — Я не собираюсь убивать тебя. — Хоть одна хорошая новость. — Я приехал не просто так. Паннакотта вздохнул про себя — да и так понятно, что не в гости зашёл. — Я не единственный ДжоДжо. — У тебя есть родственники? — К сожалению. — Только не говори, что тебе приходится разбираться с их проблемами. По холодному взгляду Джованны было понятно, что этим он как раз и занимается. — Это очень долгая история. У меня нет времени, чтобы её рассказывать. Перейду к сути — у Джотаро Куджо дочь посадили в тюрьму. Мы должны её оттуда вытащить. Как ты понимаешь, американская тюрьма вовсе не в моей юрисдикции. — Почему сам Куджо не вытащит свою дочь? — Вот тут и начинается «почему я разбираюсь с проблемами моей новоявленной родни». Потому что в его памяти хранится способ создания одного из сильнейших стендов в мире. И враг имеет возможность извлечь эти знания из его памяти. Потому он и устроил заключение его дочери в тюрьму — чтобы иметь возможность до него добраться. И мне нужен помощник. Кошмар оказался вещим сном. Фуго ещё не знал подробностей задания, но он уже понял, что поручение будет смертельно опасным. Впрочем, ему придётся на него согласиться, если он не хочет, чтобы его расстреляли на рассвете, как он сам выразился.***
Паннакотта не думал, что он сядет в тюрьму. Но ему пришлось. Он без труда влился в стаю молодых отморозков, решивших ограбить ювелирный магазин — сомнительный опыт работы в мафии пригодился. Фуго убивал раньше при помощи жуткого стенда Purple Haze и наблюдал, как корчатся жертвы от его вируса. После такого зарезать ножом человека — плёвое дело. Оказалось — нет. Охранник магазина, которому не повезло выйти на работу в эту смену, дряхлый старик, — казалось, пальцем ткни, и он рассыплется, — доставил немало хлопот незадачливому убийце. Фуго ударил его несколько раз в грудь и живот, прежде чем ему удалось вспороть сонную артерию. Да и сонную артерию перерезал он далеко не с первого раза. Парни брезгливо морщились на его неуклюжее убийство. Паннакотте наплевать — ещё никогда не было так мерзко на душе. Когда он распылял вирус, ещё можно было мысленно перекинуть вину — это не я, это стенд такой плохой, я тут просто рядом стоял и смотрел как он убивает. Здесь же отвертеться не получалось — это ты прикончил человека, это ты держишь нож в руках, это его кровь на твоих руках и одежде. Так он и стоял, замерев над трупом с окровавленным орудием убийства в свете проблесковых маячков полицейских машин. — Бросай оружие! Паннакотта кинул нож и заложил руки за голову. За своё непротивление он получил дубинкой по рёбрам. Он лежал, уткнувшись носом в пыльный пол, и слышал болезненные вскрики и отборную ругань преступников, которых ловили полицейские. Затем «весёлая» поездка в автозаке с наручниками на руках. Паннакотта молчал, уставившись в пол. Грабители ругались, проклинали судьбу и полицейских, кто-то плевал кровью из выбитых зубов на грязный пол. Затем их дружной гурьбой затолкали в изолятор и вызывали по одному для допроса. Очередь Фуго дошла после полуночи, до этого он сидел на краю деревянных нар. Спать тогда приходилось по очереди, остальные сидели, тесно прижавшись друг другу. Паннакотта ощущал тычки локтями под рёбра, запах немытых тел и табака. Но не отсутствие возможности выспаться тяготило его. Ему до смерти хотелось курить, но кто ему даст? Да и если были бы сигареты — их бы тут же отобрали. Наутро их перевели в камеру предварительного задержания. Там уже была одна койка на одного человека. Ему передали посылку. Сигареты не положил, сволочь. Решил заботиться о его здоровье? Паннакотта даже хотел написать Джорно, что пока ему не пришлют сигареты, он не будет сотрудничать. Но всё-таки ему удалось разжиться одной сигаретой, которую он скурил до фильтра.***
Whitesnake успел в последний момент ударить по голове и вытащить диск с памятью. Джолин пошла на риск и притянула к себе диск нитями. Где-то священник издавал жуткий вой, распадаясь заживо. Девушка держала блестящий диск с огромным чёрным, словно от копоти пятном. — Что делать с ним? — спросила Куджо. — Вернуть на место, — ответил Репорт. — Но он повреждён! Как он будет с этим жить? — А у тебя есть способ восстановить его, Джолин? — отрезала Гермес. Куджо вздохнула и поставила диск на место. Пьетро вскочил на ноги и стал ходить по комнате, натыкаясь на предметы, словно слепой и говорил что-то бессвязное. Потом он закричал и сел на пол, закрывая голову руками. — Простите меня, что я бросил вас… Что не смог вас спасти. — Что это с ним?! — воскликнула Гермес, — он сошёл с ума? — Можно сказать да, — Эмпорио был не по-детски жёстким — у него галлюцинации.***
Джованна во второй раз увидел Джотаро Куджо. Огромный мужчина внушительной комплекции сдержанно благодарил за выполненную услугу и предложил помощь фонда Спидвагон в лечении Фуго. «Да засунь себе в задницу свою благодарность» — думал про себя Джорно, внешне сохраняя елейное выражение лица. Gold Experience Requiem не мог ничего поделать с безумием Паннакотты. Его мучили онейроидные галлюцинации, от которых нет пробуждения и пощады, и кажется, что от боли, ужаса, безнадёжности можно физически умереть. Просто от самих ощущений, даже не от «сюжета». Глушить видения удавалось только при помощи убойной дозы нейролептиков. Когда Паннакотта ненадолго пришёл в сравнительно адекватное состояние, выяснилось, что у него огромные провалы в памяти. Он помнил Буччеллати, Аббаккио и Наранчу, Мисту поскольку-постольку. Джорно он не помнил совсем. Но он знал, что Буччеллати, Аббаккио и Наранча отправились на смертельно опасное дело, и знал, что они погибли, правда не помнит, откуда это он это узнал. Джолин говорила, что Whitesnake извлёк из него диск и он оказался повреждён вирусом Purple Haze. Что это за стенд, какие диски он извлекает и что он может делать с этими дисками — уже и не узнаешь. Девушка, правда, предположила, что на этот диск записывается душа, и посему выходило, что душа Фуго получила серьёзные увечья. Стенд, способный извлекать души был по-настоящему опасным, и неизвестно, что бы наворотил Пуччи, если бы ему был доступен секрет Джотаро. Галлюцинации Паннакотты были связаны как раз с умершими членами банды. В его видениях они раз за разом погибали жуткими смертями, а он ничего не мог поделать с этим, либо наоборот — вольно или невольно способствовал их гибели. Он метался из одного кошмара в другой, умолял помочь ему проснуться, но в ответ он получал очередной мозгоразрывающий ужас. Мир, в котором нельзя комфортно существовать (то есть вообще никак нельзя, по большому счёту), потому что он мгновенно подстраивается под каждую мысль назло так, чтобы причинить максимум боли, унижения, отчаяния в каждом новом «сеттинге». Таблетки помогали всё хуже и хуже. Миста предлагал сдать Фуго в психушку. Джорно отказывался. Последнее, что он видел в глазах Паннакотты, перед тем, как он отправился на задание — страх и безысходность. Кто же потом знал, что это будет последняя эмоция, связанная с ним? Сейчас же Фуго ходил полусонный — сказывались побочные эффекты от психотропных препаратов. «Прости меня» — говорил он Фуго. Тот не понимал, за что он должен злиться на него. «Я люблю тебя» — Паннакотта нежился в его ласках. У Паннакотты постепенно отказывали внутренние органы. То глаза пожелтеют, то он хватается за сердце и сползает по стенке, то начнёт задыхаться. Джорно едва успевал залечивать повреждения, чтобы всё снова началось сначала. Ему это до жути напомнило Буччеллати, как его тело потихоньку умирало. Теперь искалеченная душа рвалась прочь. Миста предложил пристрелить Паннакотту, чтобы он не мучился. — Неужели ты не видишь? Ему уже не станет лучше, он только страдает! Перестань над ним издеваться! Слова Гвидо могли показаться жестокими, но на самом деле ему было жаль Паннакотту. Жалко было и Джорно, который возился с Фуго, пытаясь остановить угасание, но лишь всё глубже и глубже погружался в тихое отчаяние. Но Джованна никак не решался прервать жизнь. Паннакотта в очередной раз стал задыхаться. Джорно призвал стенд, но Purple Haze поймал руку стенда в воздухе. — Отпусти меня, — взгляд Фуго был ясным, как никогда. — Нет… — Отпусти меня. Мне больно… Пожалуйста, отпусти меня. Тысячи и тысячи копий сломано на тему, стоит ли продлевать жизнь безнадёжно больного? Врачи, которые каждый день следят за показаниями аппаратов, назначают лечение, пишут дневники, чтобы в конце концов писать посмертный эпикриз и отправить тело в морг, считают родственников, которые отказываются дать им умереть, махровыми эгоистами, которым плевать на то, что пациент страдает и сам бы рад уйти на тот свет, потому что они не хотят, чтобы он умер. Так считал и Джорно, пока сам не столкнулся с этим. Просто взять и позволить умереть, а потом на следующий день хоронить его? Больше никогда не увидеть его, не прикоснуться к нему, не поговорить? Нет, ни за что! Даже когда периоды просветлений становились всё короче, когда доза принимаемых нейролептиков приближалась к токсичной, а обеспокоенный Миста в ультимативной форме требовал прекратить тянуть резину — Джорно всё равно не мог решиться. Пока Паннакотта сам не попросил. — Убери стенд, — Purple Haze продолжал удерживать руку Gold Experience Requiem. Джорно издал кашляющий звук, словно поперхнулся, но отозвал стенд. Тогда и Purple Haze исчез. — Ты точно этого хочешь? — Я уверен в этом как никогда. Паннакотта закрыл глаза, и голова безвольно повернулась вбок. Джорно положил голову на грудь, слушая как сердцебиение становится всё глуше и глуше. «Я Джорно Джованна и у меня есть мечта!». Какую цену ему пришлось заплатить за мечту?***
Паннакотта открыл глаза. Он стоял на ровной белой поверхности. Он поднял глаза и увидел Буччеллати, Аббаккио и Наранчу. Поначалу он подумал, что это очередная галлюцинация, но нет, реальность не торопилась искажаться, она была устойчива как мраморный постамент. — Что стоишь столбом? Дай обниму! — Наранча повис на шее. Фуго не давала покоя одна мысль. Бруно, Леон и Наранча мертвы. Значит он тоже… — Пока ещё нет! — ответил Аббаккио на не озвученные мысли. — Но я ничего не сказал! — У тебя на лице написано, — и слегка улыбнулся. Паннакотта всё вспомнил. Отплывающая лодка, эмиграция в Америку, встреча с Джорно, тюрьма Green Dolphin Street, атака Whitesnake, медленное безумие. — Простите, что я бросил вас! — Каждый выбрал свою дорогу и это не считается предательством, — сказал Буччеллати. — Значит, я могу пойти с вами? — Паннакотта оглянулся, но пока он увидел лишь, что белое пространство, на котором они стоят, простирается на все стороны. — Вообще-то нет, — ответил Аббаккио. — Не понимаю. — Боже, Фуго, я уже сказал, что ты ещё не умер. Значит, ты не можешь пойти с нами. — Но я не хочу назад! — запротестовал юноша, — Вам было нелегко, но и на мою долю выпало немало дерьма. Я боролся за выживание. Я каждый день жил в страхе, что меня найдут и убьют. После схватки с Whitesnake каждый день я видел кошмары, как вы умираете раз за разом. Я устал от этой боли. Фуго упал на колени. Буччеллати погладил его по волосам. — Ты должен жить дальше.***
«Где я? Что я?». Паннакотта хотел открыть глаза, но у него ничего не получилось — беспросветный мрак, окруживший его, никак не изменился. Он хотел пошевелиться, но не чувствовал рук и ног. Когда он пытался подать голос, то понял, что у него нет рта. «Я умер?». «Может я в небытие? Нет, все куда проще — я настолько раздолбал свою нервную систему, что стал неспособен что-либо ощущать. Значит, мне осталось совсем немного». Он вздохнул, если бы мог и подумал, что это очень даже неплохой вариант — умереть легко, без боли. Ему осталось только дождаться. — Фуго! Фуго! Ты слышишь меня? Паннакотта сказал бы, что слышит голос у себя в голове, если бы он чувствовал своё тело. Он решил не отвечать. — Я знаю, что ты меня слышишь. Сейчас мы будем восстанавливать нервную систему. Предупреждаю, что это будет болезненная операция, но по-другому никак — нужно видеть проведение нервных сигналов. — Нет! Пожалуйста, не надо, я не хочу! Голос ничего не ответил. Паннакотта с ужасом ожидал боли, и та не замедлила себя ждать. Самым мучительным было то, что он не ощущал своего тела и не мог различить, где болит и отстраниться от этого места. Все пространство пронизано электрической сетью, из которой во всех направлениях вылетали разряды. Юноша хотел закричать, чтобы хоть как-то выплеснуть переживаемые им негативные эмоции, но это было ему недоступно, и он безмолвно терпел эту муку. Более того — он не чувствовал времени, казалось, что всё замерло в одной точке и он навечно обречён на эту боль.***
Паннакотта ощущает своё тело как что-то тяжёлое и неповоротливое. Ему не хватает воздуха, но кто-то стискивает его так, что чуть рёбра не ломаются, а потом целует лоб, щёки, нос, впивается в губы, сбивая дыхание. Фуго хочет закатить истерику, настолько ему плохо, но некто всё-таки замечает, что ему это не нравится и наконец-то отстраняется. — Ты живой, — повторяет Джорно, — живой. — Спать хочется, — говорит Фуго сонным голосом. — Это от таблеток, сейчас мой стенд очистит организм от них, — Джованна призывает Gold Experience Requiem. Паннакотта смотрит в фиолетовые глаза стенда и понимает, что это он воскресил его. В голове проясняется. — Курить, — просит он. — Даже и не знаю, радоваться или нет, — ворчит Джованна, — с одной стороны это значит, что память восстановилась, но с другой… Бросал ты это дело. — Иди на фиг, — Фуго улыбается неизвестно чему. — Я тебя тогда целовать не буду. — Тем более не стану бросать. — До чего же ты вредный.