Непохожий

— Гермиона, с этим ничего не поделаешь. Если бы я мог быть там, ты знаешь, я бы был там, — проекция Рона в огне замерцала. После того, как Рон и Гермиона проявились индивидуально через несколько месяцев после войны, их объединение казалось неизбежным. Рост и телосложение Рона, а также его чистокровный статус не оставляли ему выбора как стать альфой. Будучи магглорожденной, Гермиона не имела той семейной истории, которая могла бы служить основанием для предсказания ее назначения, поэтому она никогда не обращала на это особого внимания. Говоря статистически, Гермиона знала, что в любом случае она, скорее всего, будет бета-версией, и, будем надеяться, не подвергнется, казалось бы, бесконечному списку странных явлений, которые сопровождают то, что она омега. До тех пор, пока однажды утром она не вышла через камин на Гриммолд-Плейс, чтобы навестить Гарри и Рона после того, как они уехали на несколько месяцев на обучение мракоборцев. Рон быстро прижал ее к полу, прежде чем она успела моргнуть, и… ну. На этом сомнения по поводу ее назначения закончились. Вначале было хорошо . Большую часть неловкости можно было объяснить регулярными проблемами роста в любых отношениях, учитывая, что Рон так часто отсутствовал на работе. По всей Европе все еще оставались Пожиратели Смерти, избегавшие плена. Гермиона продолжала продвигаться по службе в Департаменте по регулированию и контролю магических существ, беря на себя больше дел и создавая больше стимулов для всеобъемлющих законодательных изменений. Когда им удалось увидеться, это было для того, чтобы заправить баллончик с эмоциональным газом. Обеспечение достаточного количества физического контакта и секса, чтобы неделями или месяцами обходиться без какого-либо физического контакта. Тем более в последнее время Гермиона была в ярости. После нескольких лет длительных поездок за границу в поисках беглецов Рон вернулся домой и заговорил о желании уйти из полиции. Хотя Гермиона испытала небольшое облегчение, она все равно задала ему вопросы, спросив, что он хочет делать вместо этого. Пока Рон и Гарри учились на мракоборцев, она закончила седьмой курс Хогвартса и заинтересовалась магическим правом. Рон когда-либо был только аврором. Рон пожал плечами. «Я не могу просто продолжать следовать за Гарри. Я хочу впервые сделать что-то для себя». Это упущение было ей ясно. Для него самого. Не для них. Этот шанс появился в виде профессионального квиддича. В Болгарии. Гермиона была в шоке. Злая и убитая горем. « Болгария? Но разве на прошлой неделе ты не разговаривали с тренером Чадли Кэннонса? «Это мечта, я знаю!» Рон вернулся домой после подачи заявления об отставке в министерстве и постоянно встречался с рекрутерами по квиддичу, с которыми его свела Джинни. «Но я бы там был на втором или третьем месте, и сборная Болгарии дает мне шанс стать стартовым вратарем. Я уже отстал на несколько лет назад, мне нужно как можно больше игрового времени». Гарри и Джинни неделями пытались убедить его, что это плохая идея. Молли своим криком практически разрушила собственный дом. Джордж даже предложил Рону хорошо оплачиваемую должность в магазине шуток, заявив, что ему действительно нужна помощь. Рон все равно уехал в Болгарию. И теперь, два года спустя, Гермиона обнаружила, что пытается уговорить своего партнера по камину вернуться домой, перед своей течкой. Как только они разберутся с тем, как Рон вернется домой и как следует ее оттрахает, она проклянет его в следующем тысячелетии. «Может ли за тебя сыграть запасной вратарь, по крайней мере, в эти выходные?» Рон выглядел оскорбленным. «Гермиона, это лига чемпионов! Мы не можем просто добавить второй состав для этого конкурса!» «И это мой жар , Рональд! Ты понимаешь, как будет больно, если тебя не будет рядом, чтобы помочь мне? Они дают омеге «Напиток живой смерти» в больнице Святого Мунго, если о них некому позаботиться!» — Тогда непременно бери! Гермиона разочарованно вскрикнула. « Агуаменти! » Камин шипел и шипел, и Рона больше не было. Он не удосужился позвонить еще раз. Единственной константой в жизни Гермионы, казалось, была работа, а вместе с ней пришел и Драко Малфой. Работа над делом приносила удовлетворение и разочаровывала одновременно. В течение первых нескольких лет ее назначили соцработником по снижению классификационного злоупотребления и жестокого обращения с магическими существами, ссылаясь как на зоомагазины, так и на частных владельцев. После того, как несколько дел пошли не так, она даже работала с Визенгамотом, чтобы переписать законы, касающиеся угрозы существам и маглам. Через некоторое время Гермиона продвинулась по служебной лестнице: от подбора пар вейл (более сложная версия пар, поскольку эти пары заложены в гораздо более молодом возрасте) до наблюдения за популяцией альфа-оборотней в Европе. За последние три года она отслеживала незаконную торговлю и жестокое обращение с различными магическими существами четвертой и пятой категорий. Из-за долгой истории прецедентов и доказательств, необходимых для расследований такого уровня, кураторы отдела обычно работали вместе с адвокатом из Департамента магического правопорядка. Последним человеком, который она ожидала в тот день войти в дверь ее офиса, был Драко Малфой. Казалось, что его назначение было своего рода молчаливым и насмешливым наказанием со стороны тех, кто работал над ним. Что было шокирующим, так это то, что они не поручили ему работать в отделе неправомерного использования маггловских артефактов. Возможно, они хотели, чтобы Гермиона лично заставила его страдать. Ей не было нужды быть жестокой. Малфой, казалось, спокойно отнесся к своему заданию, предпочитая хранить молчание, его выражение лица было совершенно ошеломленным после того, как он увидел ее впервые за много лет. Знания Малфоя о прецедентном праве были обширными и точными. Его комментарии были краткими и четко изложенными, как будто комментировать что-то сверх необходимого было пустой тратой времени. Чаще всего он привозил книги из своей личной коллекции в качестве источников малоизвестных средневековых прецедентов. Гермионе приходилось часто прикусывать язык, чтобы не попроситься показать его домашнюю библиотеку. Она хотела сказать, что все эти события шокировали, но это было не так. Во всем Хогвартсе Малфой был вторым в классе. Он всегда был умным волшебником, но в то же время он был всего лишь предвзятым придурком. Нет, если бы ему пришлось выбирать, самым шокирующим событием в Малфое было то, что он выглядел довольно… подтянутым. Исчезла худоба, которую наложила на него война. Гермиона не видела его близко с того дня, как его и его родителей пощадили на суде и отправили под домашний арест. Похоже, Малфой использовал это время, чтобы учиться и попытаться сделать что-то лучше. Было ясно, что за время, когда она видела его в последний раз, Малфой представлял себя альфой. В спаривании было какое-то волшебство, которое полностью нейтрализовало его запах, но его плечи значительно расширились, а его белые светлые волосы, если их причесать до определенной высоты, задевали дверной косяк офиса, когда он входил в комнату. Иногда она задавалась вопросом, двигались ли дверные проемы волшебным образом, чтобы соответствовать его размеру. Впалые щеки и заостренный цвет лица, с которым Гермиона знала его, когда он рос, превратились в нечто особенно поразительное, наполняющее и смягчающее, когда это необходимо. Стандартные иглы, купленные набором в магазине, выглядели в его руках комично. Время пошло на пользу Драко Малфою. Не то чтобы у Гермионы было много времени, чтобы подумать о том, как Драко Малфой изменился за эти годы. Гермиона просто оценила тот факт, что он вообще изменился. Они работали вместе в робком молчаливом мире в течение нескольких месяцев, общаясь, передавая друг другу свитки по мановению палочки. Через некоторое время Гермиона по ошибке настолько распылилась на несколько дел, что от нее почти не осталось ничего, что можно было бы дать. Когда другие пытались прийти и отвлечь ее вопросами или дополнительной работой, Малфой был единственным, кто положил этому конец. — Абсолютно нет, — громко выплюнул Малфой, когда Майкл Корнер попытался войти прямо в открытую дверь ее кабинета. Его голос значительно стал глубже со времен его жалобных дней в Хогвартсе. Майкл даже не успел пройти через дверь, как Малфой перехватил его и вытолкнул обратно в коридор с палочкой в ​​руке. Малфой выхватил папку из рук Майкла. «Это тоже от Дэвиса? Если вам нужна такая большая помощь в завершении порученных вам дел, я мог бы поговорить с Шеклболтом о возможной экономии бюджета. Гневный взгляд Майкла, которым Майкл наградил Малфоя, сделал этот разговор похожим на сварливого пигмея, стоящего лицом к лицу с мантикорой, учитывая, что в хороший день Майкл был на двадцать сантиметров ниже Малфоя. — Ты не ее хранитель, Малфой. — Конечно нет, но это даже не транспортный отдел. Возможно, я вижу необходимость время от времени консультироваться с Грейнджер, но поскольку за последние два месяца вы уже в шестой раз приходите ко мне со своими идиотскими вопросами, я думаю, вы исчерпали весь свой потенциал благосклонности. Могу ли я предложить библиотечную книгу? Возможно, существует целый отдел, посвященный маггловским артефактам? Впечатляющему взгляду Малфоя, вероятно, научила его чистокровная гувернантка. Гермиона наблюдала за разговором, сидя за своим столом, с палочкой в ​​руке на случай, если ей понадобится использовать заклинание щита, чтобы разделить их. Не то чтобы Гермиона была несогласна с Малфоем, что удивительно. Ее раздражало каждый раз, когда Майкл или Роджер выходили из комнаты после того, как их вопросы, вероятно, становились слишком отвлекающими, чтобы Малфой мог с ними справиться. Пытаться в пятый раз объяснить двум якобы умным волшебникам, как поезда или самолеты работают без магии, быстро надоело. Малфой пихнул толстую папку обратно в грудь Майклу. «Не позволяй мне снова видеть тебя на этом этаже, если только ты не захочешь добровольно выступить в качестве подопытного для некоторых экспериментальных чар, над которыми я работаю». После того, как Майкл быстро покинул их этаж, Малфой вернулся в ее кабинет, тяжело дыша сквозь зубы. Гермиона предпочла просто проигнорировать его, царапая пером несколько минут, пока не убедилась, что он успокоился. Она открыла ящик стола и вытащила свою любимую банку маггловского печенья, прежде чем передать его ему. — Хочешь печенье, Малфой? Он настороженно посмотрел на банку, но все же вытащил одну. Пока он жевал, Гермиона с любопытством оторвалась от своих документов и приподняла бровь. — Над какими чарами ты работаешь? Малфой одарил ее довольно дерзкой улыбкой. С тех пор они достаточно хорошо ладили. Гермиону не должно было удивлять, что Малфой уловил перемену ее настроения. После ссоры с Роном она приходила раньше и оставалась в Министерстве позже. Ощущение пребывания в их доме, в полном одиночестве, угнетало ее все больше и больше по мере приближения даты течки. С каждым днем ​​становилось ясно, что ей придется записаться на прием в больницу Святого Мунго. Каждый день, когда Малфой входил в ее кабинет, ну, в их кабинет — тот факт, что они, по сути, делили это пространство, между ними никогда не признавался — тем более подозрительным он становился. Гермиона упорно игнорировала странные взгляды, которые он на нее бросал. Пока однажды, когда она поправила воротник своей мантии, Малфой внезапно не появился на уровне ее глаз. Гермиона сильно вздрогнула и пискнула: — Что, во имя Годрика, ты делаешь? Малфой прищурился на нее, словно изучая ее странное поведение. Никогда еще они не были так близки лицом к лицу. У Гермионы перехватило дыхание. — Ты больна, Грейнджер? Продемонстрировав большую осторожность, Малфой медленно поднял руки, чтобы обнять ее лицо, но решительно наклонил их в сторону, обнажив мышцу, на которой был ее знак спаривания. — Что с тобой происходит? Гермиона начала дрожать и молилась, чтобы он не мог сказать. Это был первый раз, когда они прикасались друг к другу после совместной работы, и Малфой держал в руках её лицо. Прошло так много времени с тех пор, как другой человек так близко прикасался к ней. Ее не держали близко к себе уже несколько месяцев, а может, и больше года. Короткие объятия с Гарри, Джинни и малышом Джеймсом вряд ли в счет. Когда у нее была последняя течка? Она не осознавала, что жажда контакта существовала, пока эта потребность не утихла внутри нее. И Малфой восстановил его несколькими мгновениями нежных прикосновений. Это было практически непристойно, что альфа, не состоящий в паре, прикасается к спаренной омеге таким образом, что они находятся так близко друг к другу. Конечно, Рон был недоволен, когда Гермиона сообщила ему, что тесно сотрудничает с Малфоем. Рон, возможно, отсутствовал и отстранился, но он наверняка бросил бы вызов Малфою по этому поводу. Честно говоря, Гермиону вообще не волновало, что думает об этом Рон в этот самый момент. «Твоя метка выглядит… нет». Малфой провел пальцем по шраму на ее левой трапециевидной мышце, совершенно не обращая внимания на ее смятение. «Она практически выглядит серым. Может, мне отвезти тебя в больницу Святого Мунго? «Укуси меня» , — Гермиона отчаянно стиснула челюсти, чтобы не дать выплеснуться своему внутреннему монологу. Что, черт возьми, нашло на нее? — Грейнджер? На мгновение глаза Малфоя покраснели. Борясь с медленным погружением в безумие, Гермиона ответила ему, хотя ее голос дрожал. «Я не больна. Мой… Внезапно устыдившись признать это в его осторожных объятиях, Гермиона сглотнула. «У меня течка наступит через несколько недель». Гермиона подняла взгляд, чтобы посмотреть на его реакцию. В воздухе вокруг них определенно должен был стоять её запах . Малфой выглядел так, словно проглотил лимон. "Ой." Гермионе на мгновение захотелось броситься на Солнце, когда Малфой быстро оторвал от нее руки. Малфой сделал болезненно большой шаг назад, прочь от нее и к двери. Казалось, он внезапно заинтересовался рисунком потолка. Нет, нет, пожалуйста, вернись... «Правильно… ну. Думаю, скоро ты почувствуешь себя намного лучше. Быстрым взмахом палочки вещи Малфоя быстро собрались, и он поправил плащ у двери. Когда Малфой снова посмотрел на нее, и в тот небольшой момент, по тому, как его глаза смотрели на нее, она могла подумать, что он пытается прочитать ее мысли. Малфой наклонил голову. — Хорошего вечера, Грейнджер. С огромной легкостью, свойственной всем в ее жизни в последнее время, Малфой оставил ее одну перед наступлением сумерек. Когда позже той ночью она вернулась домой, в безопасности своего собственного гнезда, она задавалась вопросом про себя. Будет ли такой альфа, как Драко Малфой, таким же, как Рон? Рон был весь теплый, от цвета лица до голоса и тона, но его действия и постоянное отсутствие оставили ее холодной и одинокой. Драко Малфой был полон острых углов, холодных взглядов и ледяных ответов, которые заставляли людей изо всех сил пытаться уйти от него. И все же иногда, когда он смотрел на нее, казалось, что он изучает что-то новое и интересное. Что-то сложное. Ей отчаянно хотелось спросить его, видит ли он в ней что-нибудь очаровательное. Постоянно напоминать себе, что у нее уже есть альфа, было бесполезно. Тихая часть ее, погребенная глубоко внутри, одинокая и отчаявшаяся, чувствовала, что взгляд Малфоя на нее вызывал у нее желание полностью обнажить шею ради его зубов. В жизни были вещи поважнее, чем беспокойство о состоянии яичников, в этом Гермиона была уверена. Даже если ее биология хотела с этим не согласиться. Большую часть времени визит Джинни к ней на обед был желанной передышкой от рабочего дня. Они вместе повторили седьмой год обучения в Хогвартсе, прежде чем Джинни ушла после школы играть за Холлихедских гарпий. Через несколько лет, даже став капитанами команды, Гарри и Джинни приветствовали на свет своего малыша Джеймса. Их союз был так же неизбежен, как и союз Рона и Гермионы. Рон и Гермиона были в восторге от них обоих. Когда Рон вернулся в Болгарию всего через несколько недель после рождения Джеймса, когда она видела его в последний раз, Гермиона проводила все больше и больше времени в доме Поттеров. То, как Гарри смотрел на Джинни, держащую Джеймса на руках, открывало пропасть в ее груди. Услышав новость, что Рон не вернется на ее течку, она хотела отменить обед, чтобы полностью избежать конфронтации, поскольку Джинни обладала провидческим чутьем, позволяющим избегать этого. Гермиона надеялась, что обед в общественном кафе Министерства удержит Джинни от того, чтобы полностью поднимать эту тему. Честно говоря, Гермионе следовало бы знать лучше. После нескольких минут разговора о новых разработках Джеймса и его новой игрушечной метле Джинни перешла прямо к теме, которую Гермиона отчаянно избегала. «Спорю, ты взволнован, я знаю, что приближается твое время года». Джинни многозначительно шевельнула бровями. «Рон должен быть рад перерыву в сезоне, он играет практически в каждой игре без перерыва». «Немного странно, что вы вообще хотите об этом говорить. Знаешь, Рон твой брат. Гермиона потрогала зелень салата, тревога скапливалась у нее в животе. «Поскольку этот турнир приближается, он сказал, что на самом деле он не будет доступен». Джинни грубо оторвала зубами кусок багета и прищурилась. — Что ты имеешь в виду, говоря, что Рон недоступен? Стремясь к небрежности, Гермиона пожала плечами. «В больнице Святого Мунго есть программы, помогающие людям, делающим это в одиночку». «У этих омег нет пары! Вы что делаете! Джинни стукнула кулаком по столешнице так сильно, что зазвенело столовое серебро. Несколько волшебников и ведьм оглянулись в их сторону. «Рон упомянул, что из-за таких вещей они не могут переносить игры. Что-то насчет того, что это лига чемпионов». Джинни наклонилась и на мгновение выглядела ошарашенной, прежде чем прошипела: — Гермиона, команды по квиддичу действительно дают игрокам перерыв на течку партнера. Команды заранее выделяют необходимое время для отдыха, чтобы запланировать большие матчи, но даже в этом случае для больших игр существуют смягчающие обстоятельства. Это нормально." Ее сердце упало прямо в живот. — Это не… это не может быть правдой. Я всегда действовал по графику. Я отправил Рону эти даты давным-давно, задолго до начала сезона. Взгляд Джинни сказал все, что Гермионе нужно было знать. Она старалась не видеть и здесь явно выраженной жалости. — Мне очень жаль, Гермиона. Обед, который она ела, внезапно превратился в пепел во рту. Гермиона проглотила последний кусок и отодвинула от себя тарелку. Не зная, что сказать или сделать, она решила вместо этого пересчитать мраморные плитки на полу кафетерия. Когда Джинни потянулась, чтобы схватить ее за руку, Гермиона не отстранилась. Вместо того, чтобы вернуться в свой пустой дом и снова поплакать, она заставила себя вернуться в офис. Малфой пристально посмотрел на нее, когда она села за стол. «Грейнджер. Я думал, ты обедаешь с девушкой Уизли. Почему ты грустишь?" Решив не допустить, чтобы Малфой увидел ее слез, Гермиона открыла ежедневник и надеялась сбежать ближе к вечеру. «Еда в столовой не очень хорошая, не так ли?» — неопределенно сказала Гермиона, не поднимая глаз, внутренне проклиная свой четкий график. Она быстро перелистнула свой ежедневник на несколько недель вперед, обведенные даты течки насмехались над ней. Малфой скептически поднял бровь, его пальцы сжали «Ежедневный пророк» так грубо, что она услышала, как шуршат страницы. — Не знаю, я не ем ту дрянь, которую там подают. «Достигли ли ты каких-либо успехов в поиске дополнительной информации о генеалогическом древе клана МакБунов? Мне действительно интересно, удосужились ли они сравнить количество Квинтапедов во время первого инцидента с числом членов их семей, которые изначально должны были быть живы. Может быть, следователи что-то упустили...» Не сумев найти решение всех своих проблем в медицинских учебниках, Гермиона с головой погрузилась в работу. Было практически невозможно сосредоточиться на приближающихся датах, обведенных в ее ежедневнике, если она втиснула в свои часы бодрствования как можно больше исследований. Она возвращалась домой и теряла сознание, решив не задерживаться у камина в надежде на звонок, который так и не поступил, и просыпалась до восхода солнца, чтобы повторить процесс заново. Был уже вечер пятницы, когда Гермиона листала книгу шестнадцатого века о миграции нунду через Восточную Африку. Должно же быть что-то, описывающее их поселение на Мадагаскаре… Что-то внезапно упало с ее головы на книгу. Она вскрикнула, отлетая назад в кресле. Быстро развернувшись, Малфой встал рядом с ней, позабавившись ее вспышкой. "Ты с ума сошел? Я это читала!» Гермиона подняла палочку, чтобы прогнать сумку, но не раньше, чем Малфой схватил ее за запястье, чтобы остановить. «Это еда, сумасшедшая. На улице уже стемнело, и ты бы это знала, если бы отошла от стола после моего ухода. Коричневая сумка, казалось, треснула по швам, и она задавалась вопросом, заколдовал ли он ее, чтобы она не развалилась. Гермиона осторожно открыла верх и взяла с крышки то, что выглядело как какое-то рагу, а рядом лежал большой отрезанный кусок хлеба. Малфой наклонился над ней и начал доставать, казалось бы, бесконечный запас свежей еды. Жаркое из Дырявого котла. Курица тикка масала и чесночный наан из индийского ресторана через дорогу. Целая коробка горячих чипсов. Отдельный контейнер с фруктовой смесью и банка ее любимого маггловского печенья. Как будто Малфой останавливался в нескольких местах. — Ты… ты принес мне ужин? Малфой настороженно посмотрел на нее. «Не выгляди такой потрясенной. Думаешь, я не заметил, что ты моришь себя голодом уже несколько дней? Когда я пришел сегодня утром, ты сидела за своим столом и с тех пор не двигалась». Он открыл коробку с фруктами и вырвал одну виноградинку своими греховно длинными пальцами. Все еще сидящая в кресле за столом, Малфой полностью навис над ней, так что она не могла больше никуда смотреть. Иногда было легче забыть, насколько он велик на самом деле. «Теперь ешь ». Этот приказ не должен был так сильно повлиять на нее. В ужасе Гермиона внезапно почувствовала желание захватить виноградину и кончики его пальцев в рот и попробовать его на вкус. Вместо этого она быстро протянула руку и выхватила её из его рук. Медленно растущая ухмылка, которую он ей подарил, определенно не помогла высушить влагу, внезапно образовавшуюся на ее трусиках. Голод явно привел ее к бреду. «Разве у тебя нет дел поважнее, чем смотреть, как я все это буду есть?» Она сунула виноградинку в рот, и что-то в фигуре Малфоя вздрогнуло. "Точно нет." Малфой прошел к своему столу, бросив вечерний плащ на спинку стула, прежде чем сел и закинул ноги на стол. Его руки скрестились на коленях, и он дерзко улыбнулся. «На самом деле, я освободил для этого весь свой график». Когда стало ясно, что он больше не торопится уходить, Гермиона закусила губу, взглянув на гору еды, которую он ей принес. Не было смысла бороться с этим. В конце концов, жаркое в «Дырявом» было ее любимым блюдом. — Что ж, спасибо, Малфой. Сначала она потянулась за супом и хлебом, притянув их к себе. Пахло просто божественно. «Я не знаю, о чем я думала, не ела весь день». Они расслабились в комфортной взаимной тишине, пока Гермиона съела столько еды, сколько было в человеческих силах. Малфой, похоже, не возражал против ее голодного состояния. Похоже, он был этим весьма заинтригован. Гермиона обычно была голодна в течение нескольких недель до начала цикла, но она изо всех сил старалась игнорировать все свои симптомы, включая тягу к еде. Эти дни отняли у нее невероятное количество энергии. Она не гнездилась в своей постели дома. К этой куче почти нечего было добавить, чтобы она чувствовала себя в безопасности, дома, в мире. Рон иногда отправлял ей по почте свои использованные майки, но когда несколько дней назад пришла последняя, ​​она в гневе решила поджечь ее. Хотя летом в офисах Министерства было невероятно холодно, Гермионе начало становиться невыносимо жарко. Она отчаянно попыталась сбросить с себя пуловер, не заботясь о том, что под ним на ней только майка. Возможно, с наступлением темноты охлаждающие чары исчезнут. Завершив индийскую еду на вынос последним кусочком чесночного наана, Гермиона глубоко и удовлетворенно вздохнула. На мгновение что-то странное зачесало ее нос. Она села и нахмурилась, прежде чем убрать коробки с едой, но специфический запах остался. Глубокий и пьянящий. Что-то, что вызывало в ее стремлении бежать или сражаться чувство опасности. Гермиона замерла за столом. Другого объяснения не было. Раньше она никогда не чувствовала в нем ничего, что могла бы учуять. Всегда казалось, что он полностью избегал одеколона и ароматизированного белья. Что-то в супружестве отгоняло все альфа-запахи как что-то едва заметное или слегка раздражающее, как все духи или одеколоны, которые были для нее в детстве. Она ценила пустую природу его обозначения. Кто-то, кто контролирует их судьбу, как и она стремилась быть. Малфой внезапно почувствовал запах старинного дерева. Свежий пергамент, снятый с полок «Скривеншафта», свежескошенная трава и ванильный оттенок старых книг. У нее были галлюцинации? Она проклинала про себя, что в спешке исчезла еда, возможно, внутри нее было что-то… В то время как она мучилась из-за его идеального запаха, Малфой уже пересек комнату к ней. — Грейнджер. Руки Малфоя легли ей на плечи, прижимая к спинке стула. Прижатие его пальцев к ее телу разожгло огонь. — Грейнджер, ты в порядке? Он прижал тыльную сторону ладони к ее шее, затем передвинулся ко лбу. Жар его прикосновения, тепло, исходящее от его тела, было смертельным. «Ты горишь». Его лицо выглядело сердитым. «Я думаю, у тебя рано начался цикл. Я чувствую… твой запах. Уизли вернулся в город? Гермиона яростно покачала головой. Это было просто невозможно. Ее цикл был по графику, который не менялся с момента ее презентации много лет назад. — Рон не приедет- выпалила Гермиона. На мгновение Малфой, казалось, застыл на месте, а затем снова перевел взгляд на нее, его серые глаза метнулись от ее шеи к выражению ее лица. Она не думала, что его хмурый взгляд может ухудшиться еще больше, чем его нынешнее состояние. От него исходила ярость, как будто ему было поручено поймать целую стаю корнуоллских пикси без палочки. Малфой был зол сильнее, чем Гермиона когда-либо видела его за последние два года, и совсем недавно Малфой открыто пригрозил показать Феликсу Розье внутреннюю часть своей задницы за особенно утомительную и идиотскую путаницу необходимой документации. — Я думал, Уизли — твоя пара? Гермиона медленно кивнула. "Да." — Тогда что значит, что он не приедет? Малфой зарычал. Видеть его в такой ярости не должно было вызвать у нее такого возбуждения, как это явно произошло. В животе разлилось тепло. "Мне жаль?" — пискнула Гермиона, не зная, как иначе его успокоить. «Тебе жаль?» — прошипел Малфой, наклоняясь ближе к ее пространству. «Твой альфа бросил тебя накануне течки, и это ты извиняешься?» Ты разочаровал своего альфу. — Прости, прости , — отчаянно извинилась Гермиона, протягивая руку, чтобы схватить Малфоя, надеясь, что он не оставит ее. Еда, должно быть, была отравлена. Много лет назад она почувствовала, как жар дьявольского огня лизнул ее пятки, и теперь она снова почувствовала его под кожей, насмехаясь над ней. Это была прорывная гонка, на несколько недель раньше запланированного. Не хватило даже дней, чтобы перестать злиться на Рона из-за того, что она пропустила течку, и придумать, как пережить течку в одиночку и не сойти с ума окончательно. Она не знала, что значит испытать прорывной жар, если это вообще что-то значит. Какая-то часть ее хотела затащить Малфоя на себя, чтобы посмотреть, как он подойдет к ней, посмотреть, сможет ли он заполнить каждую пустую щель в ней так же легко, как дышать, заполнить ее сердце… Руки Малфоя сжали ее плечи. Его запах превратился в нечто такое, что инстинкт внутри нее предупреждал об опасности. Его запах вызывал у нее жадность, как будто она прошла тысячу миль по пустыне, а он был стаканом прохладной воды. Отсрочка и приз в одном. Если бы она не могла ощутить его вкус, не иметь его, Гермиона наверняка бы умерла. «Ты должен отвезти меня в больницу Святого Мунго, там есть программа для омеги, переживающей течку в одиночку». Малфой пах так вкусно, что ей хотелось уткнуться в него. Слюна начала скапливаться в ее нижних коренных зубах. «Мне скоро нужно дать успокоительное, у меня начинается туман, пожалуйста…» Малфой прервал ее бред. — Ты уверена, что они вообще смогут тебе помочь? Ее волосы поднялись. "Что ты имеешь в виду?" «Я имею в виду, что это работает для непарных омег, потому что у них разные биологические стимулы. В конце концов, ты замужем. С тобой не может быть то же самое». Малфой вздохнул, словно только что не выдернул метафорический коврик из-под ее ног. «Что, если ты проснешься, и у тебя снова начнется течка, пока ты не найдешь альфу, которая тебя удовлетворит?» Ужас и отчаяние охватили ее, пока она пыталась ответить Малфою. Как она могла быть настолько глупой, чтобы не иметь какого-то запасного плана? Все, что она была способна запланировать заранее, она сделала. Поездки в Австралию навестить ее родителей были запланированы на два года вперед, чтобы получить нужный портключ. Она выплатила ипотеку на шесть месяцев раньше срока. Ее собственная глупость и гнев на Рона не позволили ей изучить все другие варианты, если они вообще существовали на данный момент… — …ты бы хотела, я мог бы тебе помочь. Простое предложение нарушило хрупкое равновесие в ее разуме. Гермиона медленно посмотрела на Малфоя остекленевшими глазами. — Ты мне поможешь? Малфой кивнул, одарив ее легкой доброй улыбкой. Ее она могла бы надеть, чтобы утешить Джеймса, когда он упадет со своей игрушечной метлы. Его рука на ее плече скользнула к ее спаривающейся железе, не вздрагивая, как будто такой контакт был совершенно нормальным. Полностью здоров. Он сильно прижал кончики пальцев к ее спаривающейся железе. — Хотите, я вам покажу? Малфой медленно прошептал. Малфой посмотрел на нее так, словно хотел сожрать ее. На этот раз было достаточно просто быть желанной. Это чувство полностью охватило ее разум. " Пожалуйста ." Мурлыканье, раздавшееся в его груди, успокоило тревогу, накопившуюся в ее душе. Малфой выглядел как одержимый. Словно прижимая ее к себе, нюхая ее, прикасаясь к ней, он открыл внутри себя тщательно охраняемый ящик Пандоры. « Хорошая девочка. » Хорошо , слова были бальзамом на сердце, хорошо, она была хороша... Быстрым взмахом руки Малфой освободил ее стол и потянул ее за бедра на него. Малфой наклонился и впился в ее губы своими. Она сильнее прижалась к его груди, чувствуя твердые слои его мышц, которые, как она знала, были скрыты под слоями до смешного хорошо сшитой мантии. Его вкус оказался слаще, чем она себе представляла, когда она позволила ему лизнуть себе в рот. Его руки на ее бедрах усилились, прежде чем одна из его рук опустилась вниз по ее ноге. Затем он зацепился за ее колено, притянул ее ближе и прижался к ее пылающему сердцу. Гермиона ахнула ему в рот. Она чувствовала, как его клык впился в ее нижнюю губу, как его язык снова скользнул по ее рту. Его мошенническая рука начала медленно подниматься по ее юбке. Гермиона отстранилась и прерывисто ахнула, дав Малфою возможность уткнуться лицом в ее шею. Ее руки взлетели к его воротнику, чтобы удержаться на месте. Большой палец Малфоя коснулся края ее мокрых трусиков, а затем резко оттолкнул их в сторону. — Ты такая мокрая, — одобрительно прогрохотал он, слегка прикасаясь подушечками пальцев к ее входу. Ее бедра рефлекторно поддались его прикосновениям. — Малфой, пожалуйста… — Его другая рука потянулась под ее верх, коснулась обнаженной кожи ее живота и провела вдоль нижней ленты ее бюстгальтера. Она нагло застонала. Такая отзывчивая, — пробормотал Малфой. Его взгляд сосредоточился на пальцах, уткнувшихся в ее трусики. — Еще даже ничего не сделал. Пальцы Малфоя скользнули под чашку ее бюстгальтера, дразня кожу. Ее разум становился все более и более туманным. Впервые получить это было бы так легко. Этот альфа был здесь, и ему было тепло, и он думал, что она хорошо пахнет, думал, что она хорошая . Ее осознание ускользало с каждой секундой. Когда он поднял глаза и встретился с ней, белки его глаз полностью окрасились в красный цвет. Гермиона ахнула. Иногда было так легко забыть, насколько устрашающими могут стать альфы. Рон почти никогда не становился таким диким, за исключением их первого раза вместе. Зуд ваты на ее коже был болезненным. Ему нужно было оторваться, оно причиняло ей боль, душило ее, как раз в тот момент, когда Малфой стянул с нее топ выше груди, разорвав бюстгальтер на передней застежке. Он осторожно толкнул ее обратно на стол. Покусывая ее от губ до груди, где ее соски тряслись от прохладного воздуха комнаты. Он схватил одну рукой, а затем взял другую в рот, посасывая и облизывая. Гермиона открыто задыхалась, когда огонь струился по ее крови. Малфой быстро обработал ее грудь, покусывая еще раз, пока не достиг ее живота. Он прижался к ней лбом и остановился, словно что-то быстро вычисляя. Гермиона дико утекла на свой стол, отчаянно пытаясь снова почувствовать хоть какую-то его часть перед своим входом. Она постоянно дергалась, стремясь ощутить трение своего клитора любым возможным способом. — Я не потерплю этого на чертовом грязном этаже Министерства, — сказал Малфой, закидывая руки ей за голые бедра. — Нам придется добраться до камина. Он слегка провел носом по ее щеке, стянул топ обратно на грудь и прошептал ей на ухо: «Ты собираешься быть хорошей девочкой и пойти со мной?» Гермиона отчаянно кивнула и изо всех сил цеплялась за его хрустящую рубашку. — Да, альфа. Малфой тихо застонал ей в шею, прижимаясь ближе к ее отчаявшемуся, истекающему кровью ядру. " Ебать . Я знал, что ты можешь быть такой. Чертовски идеально. Взмахнув свободной рукой, Малфой поднял свой плащ и плотно обернул его вокруг ее плеч, подол дошел до лодыжек. — Пойдем со мной, дорогая. Малфой подхватил ее на руки и быстро направился к камину в их отделе, прежде чем запереть ее кабинет. Прежде чем схватить порошок, он посмотрел на нее, лежащую в его руках. "Сейчас. Моя квартира или твоя? У нее дома было гнездо, но тогда он мог бы почувствовать запах слез и затхлые остатки запаха другой альфы. Может быть… может быть, он не захочет ее после этого. «Твой», — заявила Она. Гермиона уже бывала у него дома, всего один раз. Малфой упомянул, что забрал домой некоторые из их важных файлов, чтобы наверстать упущенное на выходных после своего отсутствия из-за тяжелой утраты из-за внезапной кончины отца. «Не волнуйтесь, вы можете забрать их у меня дома, если это срочно». Адрес его дома плавал на куске пергамента на ее столе. Когда Гермиона спросила его, почему он не живет в Поместье, он тупо уставился на нее, и выражение его лица тут же помрачнело. Как будто он быстро спрятался за пеленой. — Я думаю, это довольно очевидный вопрос для человека, которого считают самой умной ведьмой своего возраста, — холодно заметил Малфой. В тот день он забрал свои файлы и ушел рано. Аппортируясь в абсурдно шикарный район Челси, она вспомнила, как постучала в дверь дома из яркого белого кирпича и почувствовала раздражение, когда Малфой открыл дверь без рубашки, медленно, как будто только что очнувшись от глубокого сна. — У тебя красивый дом, Малфой, — заметила Гермиона, забирая стопку папок из его рук и запихивая их в свою расшитую бисером сумку. Вдалеке она могла различить стены, бесконечно заполненные книгами разных размеров и цветов, волшебным образом реорганизующимися. Он снисходительно улыбнулся. — Купил лучший магловский дом специально для тебя, Грейнджер. Она быстро вырвалась из своих воспоминаний, когда Малфой впервые затащил ее в свой дом из камина. Запах книг, мускуса и дома обрушился на нее, как сбежавший поезд. С порога несколько месяцев назад так не пахло. Оно было таким же сильным, как амортенция у нее под носом. Пока она использовала последние свои умственные способности, чтобы оценить свою все более отчаянную натуру, выражение лица Малфоя превратилось в нечто резкое и голодное. Ее взгляд метнулся обратно к нему и позволил его владению поглотить ее целиком. Был еще один рывок, и они крутились на месте, пока не материализовались в спальне. Малфой крепко обнял ее, прежде чем позволить ее ногам коснуться земли. Ее макушка едва доходила до верхней пуговицы на его рубашке. Закрытое пространство, где Малфой наверняка проводил время, спал и, вероятно, трахал других женщин, других омег , затрудняло спасение от альфа-феромонов, заполнявших всю комнату. Ее кудри прилипли к лицу от пота, вызванного лихорадкой, и она вязко дрожала. — Так жарко, мне нужно… — Во рту Гермионы полностью пересохло. — Мне нужен душ, что-нибудь холодное, пожалуйста … В груди Малфоя заурчало. "Я позабочусь о тебе." Он быстро снял с нее всю оставшуюся одежду. Обнаженная кожа помогла лихорадке стать менее сильной, возможно, после душа она почувствует себя хорошо, но вместо этого его горячие руки толкнули ее на кровать. Запах, исходивший от его простыней, был сильным. Чистые, ярко-белые простыни на аккуратно заправленной кровати. Ей хотелось ворваться в них и укусить. Она подхватила свою одежду с пола и начала складывать простыни, одеяла и подушки в свою аккуратную небольшую кучку. Сделайте их только его и ее. Это должно было быть в самый раз. Удовлетворившись, Гермиона обернулась и увидела, как Малфой изучает ее, слегка приоткрыв рот. Магия комнаты заставляла клетки ее тела вибрировать, когда они смотрели друг другу в глаза. "Тебе это нравится?" — спросила Гермиона тихим голосом, протягивая руку, чтобы прикоснуться к своему альфе. "Идеально." Ее альфа позволил ей затащить его в свое гнездо, где они снова поцеловались. Она заскулила ему в рот, когда его пальцы начали исследовать все ее тело. Она лежала под ним совершенно обнаженная, а он оставался полностью одетым. Это не было похоже ни на одну течку в прошлом, которая у нее когда-либо была. Сравнивать эти две вещи казалось бессмысленным. Раньше течки были размытыми болезненными лихорадочными снами, разрывавшимися на части легкими оргазмами и подавленными узлом. Подумать только, Гермиона считала Малфоя холодным и фригидным, прирученным монстром. Когда он прикоснулся к ней, это был разлагающий ад. Малфой провел целую вечность, изучая ее. Его руки всегда быстро следовали за его ртом, пробегая от ее пальцев к ее спине, от ее лодыжек к животу, от ее груди к внутренней стороне бедер. Каждый раз, когда он мог, он сосал и кусал ее кожу, чтобы оставить след, не обращая при этом внимания на ее вытекающее ядро. Запах ее возбуждения был изменчивым. «Я думал, что этот запах только у меня в голове». Малфой протянул палец и провел им по входу в ее клитор так легко, что она могла только громко скулить. «Я думал, что нет никакой причины, по которой я мог бы тебя нюхать. Ты была в браке. Заявлено. Забрали у меня еще до того, как я успел узнать это сам. Она знала, что забеги заключались в быстром освобождении, быстром трахании и потере сознания. Малфой, казалось, был доволен тем, что тянул все это как можно дольше. — Альфа, пожалуйста … Он так же быстро возвращался и успокаивал ее ртом. Лихорадочно ответила она, целуя и облизывая его рот так же отчаянно, как и он сам. — У тебя так хорошо получается , — сказал Малфой после того, как он отстранился. Его большие руки толкнули ее запястья обратно в кровать, зацепившись за его волосы. — Пусть твой альфа сделает всю работу, а? Я так долго ждал тебя. Я хочу насладиться тобой». Отдельные слова были практически бессмысленны, кроме слова «хорошо». Она лихорадочно соглашалась на все, что он говорил. Он мог обладать ею так, как хотел, ему просто нужно было продолжать прикасаться к ней. Малфой быстро вернул свое внимание к ее телу. Он сел на пятки, подняв ее ногу к себе на колени, а затем быстро засунул два пальца в ее влагалище. Гермиона задохнулась, схватившись за простыни под собой. Железы на внутренней стороне ее бедер пульсировали, когда Малфой гладил ее пальцами. Когда она мастурбировала дома игрушками, приобретенными в маггловских магазинах, они не были такими толстыми, как его пальцы, и не такими ловкими, чтобы поглаживать ее внутри с помощью приближающихся движений. — Ты нужен, альфа, пожалуйста… — Ты слишком узкая, любимая. Он добавил в нее еще один палец, даже когда первоначальная растяжка все еще болела. «Приди ко мне вот так, это поможет тебе расслабиться». Ожог под ее кожей стал ослепляющим, и все стало еще хуже, когда Малфой прижал другую руку к ее тазу. Ей хотелось рыдать. Ей нужен был альфа, чтобы ее трахнуть, его пальцев было недостаточно. — Альфа, мне больно . Он все равно лишил ее тела оргазма. Гермиона яростно забилась, скользкая жидкость полилась на его ладонь, колени и стекала по бедрам. Когда дрожь утихла, Малфой провел открытыми ладонями по обнаженным железам на ее покрытых налетом бедрах, красных и приподнятых, держа ее ноги открытыми, чтобы он мог разместиться между ними. Не успела боль утихнуть хотя бы на мгновение, как огонь под ее кожей вспыхнул рябью. — Альфа, больно… — закричала она, схватив его за колени, и почувствовала, как промокла насквозь его темные брюки. Вероятно, их придется сжечь. Когда Малфой внезапно отстранился, она всхлипнула. Голова у нее болела и пульсировала, влагалище пульсировало и в его отсутствие оставалось пустым. Разве он не хотел ее? Она была недостаточно хороша? Кровать снова опустилась, и Малфой быстро вернулся между ее ног. Его обнаженная кожа восхитительно обжигала ее. Гермиона открыла глаза и поняла, что Малфой снял остатки своей одежды и бросил их на край ее гнезда. Если бы Гермиона была более здравомыслящей, она бы прокляла его за то, как идеально он выглядел. От пота на коже его мышцы блестели. Когда Малфой двигался по ее телу, его член задел внутреннюю часть ее бедра. Ей суждено было взять такой большой член, он так бы ей подошел, и дать ей ребенка, воспевали ее инстинкты. — Ты это чувствуешь? Его сильные ноги полностью прижали ее к себе, его голый член пульсировал у ее протекающего ядра. «Все это для тебя, моя идеальная девочка». Ее тело болело от этого, вход трясся в конвульсиях, когда он медленно входил в нее. Тепло, исходившее от него, создавало впечатление, будто у него тоже течка. Малфой нежно взял ее за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза, когда головка его члена наконец попала в нее. Даже несмотря на то, насколько она была мокрой, давление растяжки было шокирующим. Она давно не брала в руки ничего настолько большого, с тех пор как… — Ты так хорошо меня воспринимаешь, — прогремел Малфой, нарушив ее мыслительный процесс, его глаза медленно потемнели до кроваво-красного цвета. Он заключил ее лицо в ловушку руками, касаясь их лбов. Феромоны, проникшие в комнату, создали густую дымку. , запах альфы, его собственное возбуждение, его сила, обещание удовлетворения. «Твой альфа довольный» , — мурлыкали ее инстинкты. С мучительной скоростью он продолжал вталкивать в нее свою длину со скоростью, которая должна была свести ее с ума. Когда он, наконец, достиг дна с помощью толчка, он заставил их обоих задыхаться. Гермиона чувствовала себя невероятно наполненной им, чувствовала, как приподнятые края его узла у ее входа, головка его члена терлась глубоко внутри нее. Это жгло и успокаивало огонь в ее животе. «Так хорошо», — пробормотал ее альфа, прежде чем облизать вяло поглаживая ее спаривающуюся железу. Слегка сместившись, кончик его тела прижался к ее утробе, доставляя ей удовольствие. Он, казалось, был доволен тем, что погрузился в нее, по большей части неподвижный, если не считать случайного движения бедрами, едва поглаживая ее клитор нижней частью тела. На несколько мгновений могло быть достаточно просто лежать и терпеть все это, но сейчас… Этого было недостаточно. Он обещал помочь ей, но ему пришлось переехать. Ей хотелось шипеть и кусать его за то, что он дразнил ее. — Малфой… Острые зубы внезапно вцепились ей в шею, достаточно сильно, чтобы предупредить, но не повредить кожу. Вся борьба в ней мгновенно исчезла, полностью отдавшись своему альфе. Малфой вырвался и поцеловал ее в шею в извинении. — Драко, или альфа, дорогая. «Альфа, альфа, альфа», — скандировал ее разум. Это звучало в ее мозгу снова и снова, оно звучало во всех пустых пещерах ее сердца. Крепко удерживая ее своим телом, он полностью окутал ее все чувства. Руки Драко успокаивали ее кожу, его вес казался тяжелым и надежным. Возможно, если бы она захотела этого достаточно, он мог бы раствориться в ней. — Не уходи, — умоляла она, прижимаясь к нему. — Драко, не уходи. « Никогда », — согласился он. Драко одержимо целовал ее, впитывая все звуки, которые она издавала, когда он толкался в нее. Находясь полностью в его власти, Гермиона ничего не могла сделать, кроме как взять все, что он ей дал. Жжение переходило в удовольствие, боль смешивалась со всем экстазом. То, как он смотрел на нее сверху вниз, как он касался всех мест внутри нее. Его пальцы впились в ее бедра, плотно прижимая ее к себе, и он входил в нее все сильнее и сильнее. — Собираюсь завязать тебя, милая. Морской узел. Это то, что ей было нужно все это время. Это узел альфы. Гермиона дико кивнула головой, из ее глаз текли слезы. "Пожалуйста пожалуйста пожалуйста-" Острота стиснула ее плечо, когда его узел внутри нее начал раздуваться. Драко прижался к ней, и его узел вырос у ее входа. Ощущения, как он прижимается к ее матке, когда он сильно кончил, тело дергается над ней, было достаточно, чтобы заставить кончить её во второй раз. Это не была жалкая вещь, которую Гермиона вытаскивала из себя иногда по ночам. Драко влился во все ее пустые щели, в ее тело, в ее сердце и душу, словно бетон, призванный остаться там навечно. Она закричала и схватила его, его узел удерживал ее на своем члене. Прошла бы вечность, а она бы этого и не заметила. Мне было бы все равно. После того, как его узел ослаб настолько, что его можно было вытащить, Драко нежно притянул ее в тесные объятия, прижимая спиной к своей груди. Он подхватил его двумя пальцами и засунул обратно в ее влагалище. — Надо держать это внутри, — пробормотал Драко, уткнувшись носом и поцеловав ее в шею. Удовлетворившись, он несколько мгновений целовал ее в губы, прежде чем перевернуть ее на живот, расположив именно так, как ему хотелось, прежде чем снова нырнуть в нее. Это продолжалось несколько дней. После нескольких минут отдыха, чтобы перекусить или выпить воды, как раз тогда, когда она думала, что больше не может, Драко переворачивался и безжалостно погружался в нее. Чары быстрой очистки смывали лихорадочный пот с их кожи, иногда, когда у них было несколько минут, они вместе забирались в ванну, где он в конечном итоге прижимал ее к стене. Иногда он позволял ей залезть на себя и взять то, что она хотела. Это было бесконечно. Гермиона потерялась в дымке всего этого. Привлечь внимание такого сильного альфы было привилегией. Драко ни на мгновение не сводил с нее глаз, вычисляя источник каждого стона и вздоха, которые она ему давала, пока она не кричала или не плакала по нему. Он наслаждался всем этим. Казалось, он никогда не уставал трахать ее, связывая ее узами. Боль утихла несколько дней назад и превратилась в постоянную потребность, но даже эта потребность ослабевала. Секс стал снисходительным, а не отчаянным. Ее тело болело, но, как омега, оставалось мягким и всегда готовым. Гермиона чувствовала в воздухе запах, что ее жар становится менее сильным. Драко, кажется, тоже это почувствовал. После того, как он накормил ее лакомствами из кухни, они снова появились в его спальне. Он снова вошел в нее, страстно желая почувствовать, как она извивается вокруг него и разваливается под ним. Жар, охвативший ее тело, заставил ее в основном молчать, за исключением нескольких коротких мольб и криков. Драко, казалось, целую вечность твердил о том, какая она хорошая, как хорошо от нее пахнет, как хорошо она его принимает. — Никогда не имело смысла, но я чувствовал твой запах. Отвез меня запасным. Это заняло у меня больше года, но я знаю, что это такое сейчас. Я чувствовал твой запах . Новая чернильница, свежий утренний воздух из семейного сада весной. Как только я это понял, я почувствовал его запах , — прорычал Драко, позволяя зубам скользить по ее шее. Гермиона сильно вздрогнула, прижавшись к нему, толкаясь обратно в него, чтобы его член продолжал двигаться внутри нее. «Он забрал тебя раньше меня, честно и честно. У меня не было бы этого, даже если бы я знал, насколько это хорошо, ты бы не захотела меня». Затем он выдвинулся и резко продвинулся вперед, заставив ее мысли закружиться. Он одарил ее покровительственной улыбкой, прижимая ее запястья к кровати. «Теперь это уже не так, не так ли?» Она посмотрела на него оленьими глазами. — Драко, альфа … — Что тебе нужно, моя омега? Ее разум все еще цеплялся за что-то, только она не была уверена, что именно. В какой-то момент он посмотрел ей в глаза и улыбнулся, находя где-то там ответ. «Я знаю, что тебе нужно, идеальная девушка. Я позабочусь о тебе." Поцеловав ее от виска до губ, уткнувшись носом в шею, Драко устроился там и сильно вошел в нее. Это был экстаз. Он яростно врезался в нее, гоняясь за собственным освобождением, а ее тело отчаянно цеплялось за него. Когда давление у ее входа росло, его узел быстро разрастался, Драко резко прижался своими бедрами к ее бедрам, ожидая, пока он войдет в нее. Его рука скользнула вниз и потерлась о ее клитор. — Да, да, да , — скандировала Гермиона. Узел успокоит ее. Подергивание его члена внутри нее, его освобождение в ее утробе, наконец, потушит огонь, этого будет достаточно. Все, что он мог ей дать, она могла принять. Волна ослепляющего удовольствия охватила ее, когда он заперся внутри нее. Магия на кончиках ее пальцев вспыхнула. Драко еще раз уткнулся носом в ее шею и вошел в нее, грубо укусив ее спаривающуюся железу, разрывая кожу. В этом нет ничего деликатного, успокаивающего или слегка извиняющегося. Он рвал мышцы острыми зубами, как дикий зверь. Гермиона издала нечеловеческий шум, дико дергаясь под ним. В тот момент, когда Драко оторвался от ее шеи, его рот и клыки были покрыты ее кровью, его холодность исчезла. Протянув руку, чтобы коснуться своего лица, его седые волосы были растрепаны и неуложены, задевали уши, он выглядел пугающе. Гермиона потянула Драко вниз и вонзила зубы ему в шею, помечая его в ответ. Кровь мгновенно наполнила ее рот. Драко завис над ней, дрожа, она все еще могла дергаться внутри нее, не в силах удержаться от выгрузки все большего и большего в ее желающее тело. Разница была мгновенной: барьеры, построенные в ее сознании, рухнули и создали между ними что-то новое. В мире не осталось ничего, кроме них двоих. Контраст заставил ее почувствовать себя смутно сбитой с толку. Драко поерзал на простынях, стараясь не раздавить ее своим весом, пока был заперт внутри нее, а Гермиона изо всех сил старалась держать глаза открытыми, внезапно ослабев. — Шшш, ты можешь спать. Чья-то рука осторожно убрала волосы с шеи. «Все будет хорошо». Усталость быстро подвела ее. Солнечный свет, льющийся в комнату, наконец разбудил Гермиону. Прошло много времени с тех пор, как она спала так мирно. Находясь под невероятно мягкими одеялами, окруженная ароматом ее и ее альфы, омега в ней захотела растянуться, как довольная кошка на теплом карнизе. Вся боль, которую она чувствовала несколько недель назад, исчезла в никуда, оставив ее самой отдохнувшей и расслабленной, которую она чувствовала за последние годы. Это было настолько оживляюще, что казалось, будто она заново родилась. Вдали, в другой комнате, она слышала звон керамики и шипение готовящейся еды. В последний раз, когда Рон готовил ей завтрак на маггловской плите, им пришлось изгнать останки в эфир. «Гермиона? Ты проснулась?" Ее глаза распахнулись. Этот голос был не Рональдом. Быстро поднявшись на руки, она поняла, что это тоже не ее кровать. Ужас наконец поразил ее. Драко Малфой вбежал обратно в комнату, быстро увидев на ее лице явный ужас. Он потянулся к ней и полностью поднял на кровать. "В чем дело?" — потребовал Драко, одержимо осматривая ее в поисках каких-либо признаков травмы. Слова застряли у нее в горле, прежде чем она выдавила их наружу. — Мне придется рассказать об этом Рону и всей его семье, и я… — Гермиона покачала головой, ее голос надломился. Хотя Рон относился к ней не лучшим образом, вся его семья прилагала совместные усилия, чтобы пригласить ее на ужин и праздники. Гарри и Джинни даже назвали ее крестной матерью своего первенца. Тем временем Гермиона ходила и раздвигала ноги перед их злейшим школьным врагом за спиной Рона. Глаза Драко сузились от ее упадка и похолодели. «Та отметка, которую ты ему поставила, вероятно, уже превратилась в ничто. Если бы он действительно заботился о тебе, ему следовало бы вернуться в Лондон и убедиться, что ты еще жива. Хватка Драко на ней усилилась. Он слегка наклонил голову, как будто ему было любопытно. «Тебе интересно, как я мог вообще тебя укусить?» Кровь у нее застыла, рука быстро полетела к шее, где ее укусил Драко. Она даже не считала это возможным, до этого она бы сказала, что это решительно невозможно. Ни в одной из книг, которые она читала, об этих трех обозначениях не упоминалось. Альфа не могла бы спариваться с уже заявленной омегой. После первой течки Гермиона подумала, что вопрос более чем решен. Запечатано и закрыто навсегда, чтобы никогда не измениться. «Как это возможно?» Дразнящий вкус меди наполнил ее рот, запечатлевая что-то новое в ее сознании. Яркая и одновременно невидимая струна, которой раньше никогда не было, между ними, радостно гудела. «Я тоже тебя укусила. Я никогда не слышала, чтобы такое происходило». — Возможно, не в книгах, которые ты читаешь, любимая. Укус в ее шее пульсировал, но в каком-то смысле это было приятно, словно его укусили целиком. «В пятнадцатом веке исследователь оставил свою омегу в Британии, а сам отправился исследовать фвуперов в Африке. Не осознав важности использования заглушающего заклинания, он на три года погрузился в пение птиц. Вернувшись домой к своей ведьме, спаренной с новым альфой, его партнер по исследованию налетел и забрал ее себе. В конце концов суд объявил его мертвым. Его глаза стали ярче. «Гретта Гунцберг в конце восемнадцатого века так злобно издевалась над своей омегой, что несколько ее соседей прислали ряд жалоб на ее поведение. В то время существовали законы, которые в любом случае должны были держать омегу дома, но Гунцберг пошла еще дальше и заперла ее бедную омегу в подвале на несколько недель. Когда аврор прибыл в дом для осмотра и предложил волшебнику свое пальто, он спровоцировал прорывную жару и вместо этого забрал омегу себе. Гретта подала в суд на аврора за кражу, но суд согласился. Драко потянулся и убрал прядь волос с ее лица. «Нельзя держать книзла, если собираешься плохо с ним обращаться». Волосы Гермионы встали дыбом. «Я не книзл; Я не предназначена для того, чтобы держаться в какой-то клетке ». — Никогда, — согласился Драко. «Держался рядом, да. Заветный, всегда. Эти случаи настолько редки, потому что альфы запрограммированы ставить счастье своих партнеров превыше всего. Брачная связь со временем разрушается, если омега чувствует, что ею пренебрегают, и вместо этого рядом есть другой, совместимый альфа, который позаботится о ней. Привязка Гермионы Грейнджер к кому-то вроде Уизли была ужасной тратой. Голова ее болезненно стучала, разбирая все детали, пока не сложилась ясная картина. Хотя Гермиона всю свою карьеру работала с потенциально опасными магическими существами, она никогда не задумывалась о том, что может работать вместе с одним из них. Иллюзия, сложившаяся у нее по поводу тихого и сдержанного Драко, разрушилась. Семья Малфоев всегда была хитрой, коварной и расчетливой. "Что ты сделал?" — прошептала Гермиона, когда лед вплетался в ее кровь. Драко холодно улыбнулся, на его лице не было ни капли раскаяния. «Ты самый громкий мыслитель, которого я когда-либо встречал. Я не принуждал его поехать именно в Болгарию. Я случайно открыл дверь. Можешь ли ты винить меня? Я знаю, насколько глубоко ты была одинока. Я знаю, как больно видеть маленького малыша Джеймса. Тебе больше никогда не придется оставаться одной». Его рот слегка приоткрылся, прежде чем он попытался коснуться пальцами свежего нового следа на ее шее. — Если Уизли предпочитает отбивать бладжеры и квоффлы в Болгарии вместо того, чтобы заботиться о своем омеге, я говорю, что мы позволим ему это сделать. Драко наклонился, жадно поцеловал ее и крепко запустил пальцы в ее волосы. Их лбы соприкоснулись, когда Драко отстранился. «Ты моя , а я твой. Если Уизли думает, что сможет попытаться забрать тебя у меня, он глубоко ошибается. Когда он снова поцеловал ее, предательское сердце Гермионы взревело. Драко медленно всматривался в ее черты широко раскрытыми глазами, слегка водя по ее лицу другой рукой, как будто с трудом мог поверить в то, что было перед ним. Непоколебимая забота его внимания заполнила трещину в ее груди. Это было ясно написано в его душе. Если бы она протянула руку достаточно далеко, она могла бы дотронуться до него. Куда бы она ни пошла, он последует за ней на край вселенной. Навсегда. — Драко, — она колебалась. — Не мог бы ты показать мне свою библиотеку? Драко улыбнулся ей во все зубы. — Нашу библиотеку, дорогая.