Наказание и Искупление

С улицы доносились едва различимые шаги редких прохожих. Это был тот самый район, в который не каждый грешник заглянет, а тем более останется. Уж слишком он был неприметен и скучен. Немногообразие архитектуры и развлечений отталкивали ищущих приключений демонов. Старый, давно вышедший из моды захолустный трактир, совсем не вписывающийся в пейзаж современного ада с его яркими огнями двадцать первого века; один старенький бордель, который перестал существовать в самом смысле "борделя" ещё век назад. Сейчас там было просто небольшое подобие гостинницы, в которой заблудшие души селились на пару дней, а потом уходили каждый своей дорогой; большое количество крошечных домиков, которые к тому же являлись ещё и квартирами. Как в таких маленьких домиках жили люди, остаётся загадкой. Этот небольшой городок спокойствия был неким образом дома для грешников, иногда заглядывающих сюда. И даже если бы кто-то и вознамерился захватить и предать своей власти этот уголок, они не смогут и близко подобраться к нему, так как это место охраняет один из могущественных правителей ада. Не Оверлорд, но довольно близкий к этому грешник, имя которого вы узнаете, возможно, чуть позже. Наш герой сидел за крошечным столом, на котором весьма нелепо, создавая пародию некоего уюта, стояла красочно разукрашенная кем-то ваза. Задумчивый вид его прерывался иногда невнятным голосом, бормочащим что-то несвязное, для него одного имеющее смысл. Вид он имел скучноватый. В отличие от многих, населявших ад демонов, пестрящих разнообразием красок, в этом грешнике преобладающим цветом были серые, какие-то отцветшие цвета. Болезненно-бледная серость кожи, глаза его, по сути своей серые, но имевшие жёлтые лимонные зрачки, отражались в стакане, который стоял пустой уже чуть не четверть часа. У него не было настроения пить. А если оно и было, в какие-то моменты его слишком уж долгой жизни, то пил он очень неохотно; Большое, даже громоздкое темно-серое пальто опадало на пол. Оно отдавало коричневатым оттенком, отчего казалось, что оно было грязно и неаккуратно, хотя шилось чуть ли не первым швейным мастером и выдавало в носителе его болезненную стройность, а правильней сказать, отощалость. Черный цилиндр, еле умещающийся на небольшой территории столика, одним краем нависал над землёй. Тонкие, бледные, окостенелые пальцы безразлично водили по деревяшке стола, то и дело спотыкаясь о его неровности и шероховатости. Только потом, опомнившись, он заметил, что получил несколько заноз. От одной такой он и "проснулся". Встрепянулся, поворошив головой в разные стороны, будто смахивая дремоту. Встал из-за столика и неловким жестом подозвал официантку. К нему рысцой подпрыгнула миловидная девушка на вид лет двадцати, держа в руках блокнотик с уже готовым счётом. Улыбаясь, она протянула клочок, по видимому, уже постоянному гостю, листочек и скороговоркой проговорила: - Что-то вы, Родион Романыч, сегодня ничего не ели. Не хочется? -Не хочется. - как бы отмахнувшись, ответил Раскольников, поморщившись от ее звонкого голоса. Ему хотелось поскорее покинуть заведение и направится по ему одному известным делам. Натянув цилиндр посильнее, Родион спешил в прачечную, что работала в этом же районе. Там ему нужно было забрать давно ещё испорченные туфли, а также поболтать с прачником о происшествии во время последней зачистки. Кажется, на ней погиб один их общий знакомый. Путь к прачечной проходил мимо совсем недавно открывшегося магазина электроники. Раскольников никогда ещё не ходил туда, и не собирался вовсе. Новые технологии пугали его и тем самым раздражали. Если радиотрансляции он ещё мог как-то стерпеть, то белый шум телевизора заставлял пальцы Родиона непроизвольно трястись не то от страха, не то от злобы. Но пройти мимо этого гадюшника не представлялось теперь возможным, ведь иначе он не сможет попасть туда, куда нужно было - в прачечную. Не поднимая глаз, уставившись ими в землю, Раскольников начал передвигать ногами в сторону прачечной. Но тут ухо его, сквозь неприятный лязг и стрекот телевизора, уловил слова одной из женщин-телеведущих. Ее громкий и неприятный, попеременно срывающийся на крик голос гласил: - Расскажи-ка нам про свой проект мечты, о котором ты прожужала всем уши в нашей студии. Родион с опаской, не озираясь, продолжил путь, морща лицо от неприятного визга женщины. Но тут телевизор в витрине вновь наполнился хоть и звонким, таким же режущим слух голосом, но уже имеющим хоть какой то смысл. Следующая речь даже заставила Раскольников остановиться. Некоторые жители района тоже с удивлением и неподдельным интересом глядели сквозь стекло на экран телевещателя. Он, сомневаясь с минуту, поднял глаза и уставился прямо в экран. «Грешники могут искупить свои грехи» Ядовитая улыбка поползла по лицу Родиона. Желчь лилась из слов его, если бы он что-то говорил в тот момент. "Искупить? И как ты себе это представляешь, принцесса?" Сколько бы Раскольников не изучал этот вопрос, сколько бы не старался узнать о том, как искупить грехи и попасть в рай, не нашел ничего. Ни одного ясного упоминания. Как бы не желал он вернуться на землю или вознестись к Богу, он уже давно осознал, что это невозможно. Глупая, дурацкая улыбка, обрамляющая его лицо, тут же сползла. Мысли заполнились ненужными воспоминаниями столетней давности. Опустив взгляд в землю, раскольников безмолвно и беезучастно двинулся прочь от экранов, которые теперь наполнялись музыкой. Песней той девушки, которая возомнила себя богом. Как и он когда-то.