А на маленькой кухне было тепло и уютно....

Снег мягкими хлопьями оседал на промерзшую землю, выделяясь на фоне чернеющего утра. Снежинки казались похожими на маленькие звёзды во всем этом сумраке. Мягко опускаясь, они кружились в прекрасном танце, завораживая, заставляя взгляд скользить следом. Так спокойно, умиротворенно было на улице без всего этого шума машин, снующих туда-сюда людей, школьников с огромными портфелями. Уроки уже начались. Да и пусть, сегодня в этом аду никто его не дождется, пусть сами варятся. Там царит тлен и безнадёга. Каждый урок тянется невероятно долго, каждый учитель ненавидит каждого ученика и свою работу, совершенно бесполезные темы каждый раз нуждаются в какой-то идиотской самостоятельной. Все это просто вгоняет в ещё большую депрессию. Музыка- вот его удел, а в школе творческий огонь тушат килотоннами ненависти к любому виду занятий, кроме бесконечных уроков. Системе нужны тупые марионетки, которые полностью лишились индивидуальности в зародыше. Сурово, но правда. Поток мыслей, все больше погружающих в непонятную меланхолию, прервало то, что раздражающие гудки из динамиков прекратились, а на смену им пришел, будто вечно уставший, с хрипотцой, голос. Такой холодный и безэмоциональный для кого-то, его он всегда заставлял чувствовать что-то родное, по-домашнему уютное. На душе становилось как будто чуточку теплее, а губы невольно расползались в лёгкой улыбке -Алёу…? -О, поднял наконец, чмо белобрысое. Я раза три звонил. — Так а нахрена? Как будто тебе нужно разрешение, чтобы ко мне домой припереться. -Тоже верно, но я хотел узнать, покупать что-то? Или есть похавать? -Ахринеть, что за щедрость такая? Ну если уж будешь, то возьми к чаю каких булок, вчера все печенье Соня со своей этой подружкой сожрала-же, не осталось ничего. -Ок, жди тогда. Звонок завершился, и в трубке послышались режущие слух гудки. Кинув телефон во вместительную, потрепанную временем и прогулками по всяким сомнительным местам, сумку через плечо, посмотрел на подсвеченную белыми огоньками надпись. Дискаунтер «Евроопт». Сколько же голодных школьников накормило это обшарпанное здание. Сколько раз они огромной, шумной и не очень адекватной компанией вваливались в магазин только для того, чтобы взять одну пачку кириешек за 80 копеек. Сколько же теплых ощущений хранит это заурядное здание. А снежные хлопья все кружились, оседая на рыжие волосы, падая на руки без перчаток, заставляя костяшки пальцев постепенно краснеть. *** — Ты с собаками за еду дрался что-ли? Чего так долго? Недовольный взгляд блондина скользил по силуэту, стоящему в коридоре. — А что, соскучился? -Обязательно. Можешь в следующий раз нормально постучаться, а не тарабанить? — Обойдешься. Конечно, со стороны может показаться, что они сейчас пересруться, но это далеко не так. Как бы они друг друга не оскорбляли, эта дружба покрепче, чем у многих, в этой дружбе нет места на дибильные обиды, свойственные любой другой. Так обычно диалоги наполнены ещё и всякими матами в сторону друг друга, но чаще вокруг ещё и толпа людей, в которой с вероятностью 90 процентов есть девушка, нравящаяся Косте. Слишком уж много тех, кто ему симпатичен. Редко выдаются такие теплые моменты, когда можно не корчить из себя клоунов, а нормально поговорить друг с другом, без посторонних глаз и ушей. Егор по привычке скинул куртку прямо на пол в коридоре, попутно развязывая кеды и оставляя там же. Да, не очень удачный выбор обуви на зиму, но настоящему приверженцу гранжа до этого дела нет. Да, конечно, белобрысый говорит, что друг- просто бомж нищий, у которого нету ничего другого, но это все стиль на самом деле. Когда Егор уверенной походкой отправился на кухню, освещённую теплым оранжевым светом, блондин лишь обречённо вздохнул. -Ты ко мне на хату уже как к себе домой заваливаешся. Электрический чайник уже был включен и теперь с непонятным скрежетом и бурлением начинал разогревать воду. «Нефор» как-то тихо хмыкнул, растирая замёрзшие ладони. -Да я тут чаще бываю, чем у себя, так что все резонно. В ответ послышался теплый смешок и владелец квартиры неспеша пошел на кухню. Сегодня все казалось каким-то необычным, чересчур спокойным, а оттого уютным. Даже Егор, который всегда творил дичь при первой же возможности, этим утром был слишком тихим. Ненапрягающее безмолвие прерывалось лишь отчаянными звуками работающего чайника. Оба смотрели в темноту окна, на белые хлопья пролетающие там, уносимые холодным ветром. Оба глубоко погрузились в свои меланхоличные мысли. Только были они о разных людях. Один думал о своей новой девушке в надежде на здоровые и долгие отношения. Не смотря на то, что до этого подобную связь выстроить не получалось, в сердце все ещё теплилась светлая надежда. Второй-же думал о том, что ни одна из девушек, с которыми у него были «отношения» в попытках самому себе доказать, что нормальный, натурал, никогда не вызывала у него в сердце чего-то особенного, чего-то, что он чувствовал к своему другу, чего-то, в чем он никогда не сознается и однажды унесет с собой на тот свет в такое-же холодные темное утро. Щёлкнул чайник, оповещая о том, что вода приобрела нужную температуру. Егор мотнул рыжей головой и, улыбнувшись, дёрнул белобрысого -Все короче, хватит размышлять, философ хренов, чай бадяж нам. А я пока пойду булки из карманов достану -Ну нахрена ты их по своим этим карманам распихал, а? Сейчас же кашу из снега и повидла жрать будем. *** Горячий чай приятно обжигал горло. Наверное, так хорошо, без притворства и игры на публику, давно не было. На душе тепло и уютно. За окном все падал снег, опускаясь с неба белыми хлопьями. А на маленькой кухне было тепло и уютно…