Ангелы тоже плачут

Нил Джостен дышит через раз. Ужас сковывает движения, вымораживает чувства, оставляя после себя лишь Животный Ужас. Такого страха он не испытывал последние восемь лет. Сейчас он хотел бы вырваться на волю - тогда он мог бы сбежать.... Бежать, пока не окажется так далеко, что его никто и никогда не найдет. Бежать, пока не протрётся обувь, а по разбитым ногам не заструится кровь. Бежать, пока пульс и шум ветра в ушах не вытеснят из головы воспоминания. Бежать, пока собственное выдуманное имя не превратится в туманный отголосок прошлого - мокрый след на песке, размытый водой, шёпот ночного кошмара, исчезнувший с первыми лучами солнца.. Но он не может. Собственное тело не подчиняется ему. Он парализован страхом. В мозгу кричит безысходность. Он не справился. Он в ловушке. Отсюда не выбраться. Голубые глаза - вечное проклятие, преследующее без конца - глядят насмешливо и радостно. В зрачках отражается безумие и чужой страх. Абрам всю жизнь боялся этих холодных глаз, в которых всегда сидели жестокость и жажда крови. Зажмурившись на мгновение, он мотнул головой, но образ не исчезал. Точно. Это ведь происходит на самом деле. Это больше не ночной кошмар. Он не проснётся. Он не может избавиться от них - ведь они принадлежат не ему. Натан Веснински. Балтиморский Мясник. Его родной отец. Вот, кому принадлежат глаза. Точно так же, как любая вещь в этом проклятом доме. Точно так же, как и родной сын. - Натаниэль-Натаниэль. - Голос чудовища напротив вырывается из горла звериным рычанием. Перед ним не человек - перед ним бешеный тигр, спятивший от голода, и, по стечению обстоятельств, сумевший загнать жертву в свою ловушку. Он не ел слишком долго. Ему нужна была кровь. - Пожалуйста... - Губы едва шевелятся, и мальчишка не может заглушить звук. Сейчас он не контролирует себя, знает, что отвечать нельзя, но звук уже вырвался на волю, доносясь до слуха Мясника. Натан Веснински ухмыляется, хищно скаля гнилые зубы. Глядя на отпрыска он распаляется и звереет всё сильнее. - Тшшш.... Натаниэль, негоже говорить, если не спрашивают. - Растягивая слова, отвечает сыну. - Ах, какая жалость! Выходит, ты забыл, чему я тебя учил? Плохо, Натаниэль. Очень плохо. Ты же знаешь, что бывает с Непослушными Мальчиками? - Нет, я.... - Слова сменяются криком, когда мужчина ногой толкает стоящего на коленях мальчишку. Нил Джостен - или тот, кто себя так называет, - падает на подвальный пол, больно ударяясь головой. Голова нестерпимо болит, и что-то стекает по шее... "Кровь" - мелькает в голове жертвы. Подросток - худой, бледный и испуганный - корчится на полу. - Молчать, когда я говорю! - Зарычал Натан, с силой пиная мальчишку в живот. Из глаз брызгают слёзы. Смешиваясь с кровью, стекают по лицу. Лицо жжёт болью - в свежие раны и следы от прикуривателя попадает соль. - Ты должен был понимать, Что будет, когда я до тебя доберусь. Сперва твоя чёртова мамаша. Потом ты - мелкий паршивец, выставивший меня лжецом перед людьми, которым не лгут. Ещё и эти.... "Лисы". - С омерзением выплюнул он. - Я долго думал, что же мне с тобой сделать. Очень долго, Натаниэль. При упоминании команды сердце Нила ушло в пятки. Нет. Только не они. Только не "Лисы". Ему не выбраться - это факт. Но если Натан доберётся до Лисов - Его Лисов!.... - Нил оборвал эту страшную мысль. Нет. Ни в коем случае! Этого нельзя допустить! Нельзя, нельзя, нельзя, нельзя... Ведь ребята... Они ни в чём не виноваты! Разве что...в том, что приютили у себя жалкого мальчишку, чей отец - жестокий убийца. На мгновение Нил вспомнил их всех: Весёлого Ники, вечно раздающего всем подряд дурацкие советы; Мэтта, который с самого начала старался помочь Нилу освоиться в команде; Дэн, строящую "Лисов" на тренировке, но такую добрую в душе; Рене - такую мягкую и отзывчивую, но в то же время готовую в любой момент прийти на помощь; Кевина, который живёт ради Экси и дышит только им; Аарона, с которым Нил не слишком часто общается, но который тоже был частью этой большой семьи; Элисон, которая всегда превосходно выглядит, даже если ей нужно играть, когда её парень погиб. Эндрю. Вечно хмурого Эндрю, смотрящего прямо в душу. Эндрю, который постоянно сидит на крыше, выкуривая сигареты пачками. Эндрю, который ненавидит Экси, но всегда держит своё слово. Эндрю, который "ненавидит" Нила, но при этом так невозможно прекрасно целуется... Эндрю, который угрожает Лисам ножом, но при этом непрерывно приглядывает за ними. Эндрю, который убил собственную мать, но всё-таки пытающегося наладить контакт с братом. Эндрю, который так ненавидит Нила, что проценты с каждым разом зашкаливают. Эндрю, который подарил ему ключи и подарил дом. Эндрю, который молча слушает дрожащий голос Нила, а потом приезжает за ним на своей машине. Эндрю, который будет смеяться над бедами Нила, а потом - просыпаться от ночных кошмаров... - Решил убить меня - так убей! - Выплюнул Нил. - Зачем издеваться?! - Вы только посмотрите: У щенка прорезался голос! - В притворном веселье воскликнул Мясник. - Ну нет, Натаниэль. Убить тебя теперь - будет слишком просто. Слишком долго я ждал. Думаю, я должен растянуть удовольствие. От этих слов Нил чуть не потерял сознание. Это было слишком. Он не выдержит. Он слишком устал. - Пожалуй, я начну с того, что перережу тебе сухожилия на ногах. Поверь, бегать тебе больше не придётся. Я могу вырвать тебе ногти, или язык... Отрежу пальцы, или выдавлю глаза. Перережу глотку и скормлю тебя псам. Или...буду срезать с тебя кожу - медленно, слушая твои крики и мольбы. Ты будешь молить о пощаде, но только пощады тебе не видать. За спиной скрипнула дверь - кто-то вошёл в помещение. - Лола, ты знаешь, что делать. - Вскинув глаза, громыхнул Мясник. Нил услышал шаги, а затем Нил почувствовал, как Лола с силой рванула его за волосы, поднимая на ноги. Он брыкался, стараясь вырваться, но Лола была сильнее. Оттащив к стене, она быстро приковала его, так что теперь он не смог бы отползти, или увернуться от ножа в руках отца. Натан уже приближался, задумчиво вертя в руках оружие. - Пожалуй, я позволю тебе кричать, Натаниэль. Здесь ты всё равно никому не помешаешь. - Задумчиво сказал отец. - Так что можешь не сдерживаться. А затем он вонзил нож в руку Нила, практически приковав его ладонь к полу. Натаниэль закричал - боль была адская. Из сквозной раны вытекала кровь, образуя алую лужицу. Выдернув нож, Натан задумчиво осмотрел сына, словно прикидывая, в каком месте сделать новый шрам.... *** Нил кричит и бьётся, прижатый к полу тяжёлым телом Натана. Тот проводит ножом по руке Нила - от плеча до кисти, срезая кожу длинным пластом. Вокруг все в крови - пол, стены, руки Мясника и сам Нил. Кажется, он уже превратился в кровавое месиво. Обе ноги сломаны, на теле множество новых порезов и участков вырезанной кожи. Ноги сгибаются во все стороны - сухожилия на голеностопах и под коленями безжалостно перерезаны - или, вернее - разодраны. Нил не кричит. Голос покинул его около двух часов назад. Хотя время - последнее, о чём он мог бы сейчас думать. Оно стало слишком длинным, слишком растянутым...бесконечным. Бесконечность - это очень долго. А Бесконечность боли и страданий - это целая Вечность. Нил Джостен мечтает лишь об одном - скорее лишиться жизни. Он больше не может... ничего. Не может терпеть, не может кричать, не может бояться и плакать. Единственное, о чём он жалеет - что не увидит финал Лисов. Не застанет момент, когда они забьют решающий гол. Он в этом ни секунды не сомневался, но это будет уже без него... Натан разрезает податливую кожу, и Нил едва слышно рвано выдыхает. Изо рта вытекает кровь. Остекленевшим взгляд устремлён в пустоту. На самом деле там, куда он смотрит - стена, но он уже слишком далеко отсюда. Он не видит ничего вокруг. Единственное, что ему пока осталось - слух. Двух пальцев на руке не хватает - Натан отрубил их, оставляя себе в качестве "сувенира". Несколько ножей воткнуты в тело Джостена. Весьма профессионально - они не задевают жизненно важные органы, но доставляют такую боль, что дышать невозможно. Рёбра сломаны. По ощущениям у Нила в животе - каша из органов. И, кажется, лёгкое пробито - дышать невероятно больно. Каждый вдох выжигает нутро... Неожиданно Нила вырывают из его полуобморочного состояния. Вокруг непонятный шум - не лязг ножей, не шаги, и не голос Натана. Усилием воли Нил заставляет себя шире открыть глаза - вернее, один. Второй не открывается. У него синяк на пол лица, а рот искривлён в безумной болезненной улыбке - Натан подрезал ему уголки рта, впихивая нож в глотку. Посмотрев вперёд, Нил, щурясь, разглядывает возникший перед ним светлый образ. Это прекрасное существо не может быть реальным. Это Ангел, спустившийся за его изодранной душой. Но Ангелам не место в таком холодном грязном месте. - Нил! - Голос звучит словно издалека, и всё же Нил слышит знакомые нотки - этот голос был ему знаком, хотя он впервые слышал в нём такое страдание. Этот голос не мог...не Должен был так звучать. Слишком много страха. Слишком много боли. Слишком ясно слышатся в нём паника и обречённость. Нил вспомнил. Этот голос стал частью его жизни, но сейчас он забыл его. Голос часто смеялся над ним прежде, ругался или утешал. Но теперь....он словно устал. Обречённость и страх смешались с болью и невыносимой душевной мукой. Голос плакал, желая услышать ответ, но уже понимая, что теперь слишком поздно. Нил хотел встать - подойти, обнять и утешить хрупкое создание. Он дёрнулся, но тело не пошевелилось. Он не мог подняться. Конечности онемели - сейчас он перестал ощущать даже боль. Кожа холодела - жизнь вытекала из него, как вода из пробитого бурдюка. Нил понял, что уже начинает исчезать - и раскрыл глаза так широко, как только мог, желая в последний раз увидеть прекрасный образ белого Ангела. - Нет! Нет, нет, нет! Очнись! Абрам! Не смей умирать! Ты обещал остаться! Не бросай меня, прошу! Пожалуйста! Пожалуйста , пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста....- Горячие капли обожгли щёку, и Нил понял, что Ангел плачет - надрывно и громко, как подстреленная птица. "Не плачь. Ты не должен плакать. Ты слишком прекрасен для слёз". - Сил не было, и Абрам не мог сказать то, что хотел. Он скорее представил, чем почувствовал, как Ангел опустился на колени рядом с ним - может, он хотел помолиться? - прикрывая Джостена собой. - Прости меня. Прости. Я не смог. Я искал тебя, но пришёл слишком поздно. Я...я так виноват. Пожалуйста, Нил! - Его руки коснулась холодная ладонь - это было больно, но Нил не обратил внимания. Коснуться Ангела - вот, что было важно. Собрав в себе остатки жизни, Нил заставил губы шевельнуться. - Пре... - Что? - Рука сжала ладонь, принося боль. Рыдания Ангела стали тише, хотя дрожать он не перестал. - Пре...кра...сен. - Обрывками выдохнул оставшийся в лёгких воздух. Это был конец. Вдохнуть новую порцию кислорода не было сил, и в груди нестерпимо жгло. Сердце слабо толкнулось несколько раз, замедляясь... Последним, что услышал Джостен, было: - Я люблю тебя. А потом громыхнул выстрел.... *** Три года спустя... На большом городском кладбище - в тени раскидистого дерева, - лежит могильная плита. Над белой плитой стоит крест, а над ним - простирает свои прекрасные крылья Белый Ангел. Скульптура прекрасна и одинока. Закрывая собой плиту, каменный Ангел тихо стоит над могилой. По белоснежной щеке статуи катится слеза печали - кажется, стоит солнцу пригреть его, и она сорвётся с мраморной щеки. - Мама, мама, смотли, какой класивый Ангел! - Лепечет белокурая малышка в нежном платьице. Молодая женщина смотрит на свою дочь. Убрав лезшие в лицо разноцветные пряди, мать подходит к девочке, остановившейся у каменной плиты. - Да, милая. Очень красивый. Остановившись у могилы, мать крестится и пристально смотрит на надписи на каменной плите. "Нил Абрам Джостен - наш друг и опора". И "Эндрю Джозеф Миньярд - брат, друг, защитник". - Мама? Мама, тебе грустно? - Девочка взволнованно смотрит женщине в лицо. Рене быстро стирает скатившуюся по лицу слезинку. - Да, Энди. Маме грустно. - Постаравшись взять себя в руки, Уокер улыбается дочке: - Хочешь узнать, почему тут стоит этот ангел? - Почему? - Заинтересованно смотрит ребёнок. - Потому что когда один хороший мальчик умирал, к нему явился Ангел, и закрыл его собой, спасая от страха и боли. - Тихо ответила женщина. - Он пришёл слишком поздно, и не смог спасти мальчика, но закрыл его собой, и тогда они вместе отправились на небеса, и сейчас.... Сейчас они смотрят на нас сверху. Рене замолчала, прижимая ладонь ко рту. К горлу подкатили слёзы. - Он красивый. - Девочка тянется пальчиками к Ангелу, и мать подхватывает её на руки, помогая дотянуться. Детская ладошка гладит лицо каменной фигуры. - Пойдём, милая. Папа наверняка заждался. - Торопится Уокер, и быстро уходит по тропинке к выходу. Ветер мягко перебирает листву дерева, обдувает памятник и фигуру белого ангела, словно желая высушить его слёзы. Но этим двоим ничего не мешает. Боль, страхи, одиночество и ужасы навсегда покинули их, делая свободными. Теперь они навсегда вместе. И никто не сумеет их разлучить.